Ошибка разбойника (СИ)

23. Свидание у стены

Поутру кабальеро обсудили приготовленные для Инес подарки. Увидев серьги и кулон с жемчугом, дон Хуан рассмеялся.

— Сеньорита не поймёт этой роскоши, она всю жизнь провела в глуши. Бусы из крупных кораллов ей в самый раз — крестьянки их обожают. И пару расшитых туфелек из Тагоны, девица наверняка присматривала подобные в городской лавке, но ей даже такие не по карману.

— Не забывайте, кто отец сеньориты, — недовольно буркнул ему дон Стефано.

— Ха! Идальго, конечно, учит её лучшим правилам, но что такое отцовские наставления!..

О тщетности стараний почтенного родителя внушить любимому чаду, как должно вести себя благородному дворянину, дон Хуан знал не понаслышке.

Пока старший приятель буравил младшего сердитым взглядом, тот ответил перенятым у сообщника снисходительным тоном:

— …Вы, может быть, хорошо разбираетесь в светских дамах — признаю, я пока для них был предметом охоты, а не охотником, но простые радости вы позабыли.

Дон Стефано не стал возражать. В его имении крестьянки редко ему отказывали, а неуступчивых он забывал или брал силой, не снисходя до ухаживаний. Bпрочем, и то, и другое случалось редко — у кабальеро изысканный вкус.

— Посмотрим, что для сеньориты Инес оказалось важнее — происхождение или воспитание среди крестьян, — сквозь зубы подытожил сеньор дель Соль.

С утра идальго работал в поле. Первым свой презент через шустрого мальчишку из таверны передал дон Хуан. Не прошло и пары часов, как в таверне появилась старая служанка Рамиресов и вручила лакею небольшой пакет и записку. Мужчины с нетерпением прочитали сообщение, вырисованное каллиграфическим почерком:

«Почтенный сеньор! Я очень рада, что вы любезно позволили мне отблагодарить вас за подаренный моему отцу охотничий трофей. Надеюсь, мои скромные старания придутся по душе достойной особе, которой предназначены ваши подарки. И.Р.».

— Что это значит? — дон Хуан выглядел озадаченным.

Его приятель без слов развернул кусок полотна, из которого вывалились аккуратно сложенные бусы и туфельки, стал их разглядывать и расхохотался.

— Смотрите, бусы стали длиннее!

Действительно, теперь крупные коралловые бусины чередовались мелкими, видимо, из детского украшения сеньориты Рамирес. С неменьшим интересом дон Стефано разглядывал туфельки.

— Здесь были бантики?

— Нет, — хмуро ответил разочарованный неудачей дон Хуан. — Что за выходка!

— Что за почерк! Не знаю, сама ли сеньорита Инес додумалась сделать вид, что выполнила заказ на рукоделие, но вырисовывать буквы, которые скроют подлинный почерк — наверняка наука отца.

— Вы радуетесь, будто не хотите, чтобы ваша дикая затея увенчалась успехом.

— Занимательная получилась охота.

— Не выдохнитесь, прежде чем загоните вашего зверя.

Краткая перепалка перешла в обсуждение дальнейшего плана. Дон Хуан решил через того же парнишку пригласить девушку на разговор через стену — это считалось приличным даже в провинции. Конечно, были опасения, что сеньорита попросит кого-нибудь незаметно сопровождать её, однако опыт дона Хуана подсказывал — если деревенские красотки решаются на подобное свидание с кабальеро, то предпочитают прийти одни, думая, что могут не опасаться за свою честь и доброе имя, и надеясь на серьёзное увлечение дворянина. Тут их и можно уговорить открыть калитку для поначалу невинных объятий. Юноша уверял — бывает, что крестьянка ломается день или два, зато сама заботится об отсутствии свидетелей, и успеха он добивался не позже чем на третьем свидании. Старший кабальеро не был уверен, что его приятель не привирает, но решил понаблюдать за развитием событий, не докучая молодому человеку советами.

Вечером дон Стефано, прислушавшись к шагам сеньориты, доносившимся из-за стены, проникся уверенностью — Инес не стала никого с собой звать. Молодые люди остановились в месте, где стена была ниже, и с обеих сторон были приставлены камни. При разговоре юноша и девушка видели лица и хорошо слышали голос друг друга. Сеньор дель Соль остановился в стороне от выемки в глубокой тени, откуда ему благодаря лунному свету было легко разглядеть лицо дона Хуана, но сеньор не мог видеть Инес.

Юноша начал разговор, как по писаному:

— Сеньорита, я с первого взгляда потрясён вашей красотой!

— Благодарю за любезные слова, дон Хуан, — учтивый тон не давал понять, подлинно ли Инес тронута комплиментом.

— Я грежу вашим обликом, мне снится ваш голос, я места не находил себе, пока вновь вас не увидел!

— Я рада, что в нашем Хетафе вы нашли прекрасные места для охоты.

Не позволив сбить себя с толку, дон Хуан вдохновенно продолжил:

— Охота — всего лишь предлог! Я мечтал видеть вас!

— Бедные серны, как им досталось за ваши мечты, — Инес, очевидно, не принимала всерьёз слова избалованного женским вниманием красавца.

— Вы не позволите мне ни капли надежды на вашу благосклонность?

— Отчего же, дон Хуан, я всегда благосклонна к гостям в нашем доме.

— Вы необыкновенная девушка, сеньорита, я никогда таких не встречал!

— Рада, сеньор, что вы пополнили вашу коллекцию редкостей!

Здесь молодой кабальеро смешался. Он видел в Инес крестьянку и считал блажью слова приятеля о том, что девица благородного происхождения, воспитанная в деревне и одевающаяся в простую одежду, чем-то отлична от девушек низших сословий, хотя и приходилось к ней обращаться на «вы», как к сеньорите. Вспомнил юноша полку книг в комнате, где идальго принимал гостей, вопрос дона Стефано о том, что успела Инес прочитать, чёткий почерк полученной сегодня записки, и слегка растерялся. Сеньорита Рамирес даже в отсутствие отца говорила, как следует дворянской девице. Получается, воспитание и образование девушки имело не меньше значения, чем платье, которое дону Хуану в темноте не бросалось в глаза и не напоминало о низком если не происхождении, то положении намеченной красотки.

Полный решимости с помощью дона Стефано добиться свидания с предметом своей мечты — герцогиней де Медина, юный сеньор не отступился.

— Ваши слова — ледяной ветер, но им не остудить моё сердце. Вы смиряете мои надежды вашей учтивостью, но не в вашей власти сломать крылья моей мечты. Каждая звезда, что зажглась сейчас в небе — свидетель огня, полыхающего в моей душе. Ни стужа, ни мрак, ни бесконечное расстояние не способны заставить ваш облик померкнуть в моих глазах!

В воображении дона Хуана возникла женщина, к которой он стремился — донья Мария, и молодой человек не на шутку увлёкся, слова вдохновенно лились с языка, удивив даже многоопытного сеньора дель Соль: «Мальчишка, однако, мастак».

Чуть помедлив, сеньорита Рамирес тихо произнесла:

— Благодарю, сеньор, я тронута.

— Правда? — очнувшись, самодовольно спросил поклонник, не замечая, что одним словом разрушил очарование искренней речи.

Если Инес и была ненадолго впечатлена, то короткий победный вопрос вмиг отрезвил её, что не укрылось от дона Стефано, подумавшего: «Под конец всё испортил, болван!»

Не сочтя нужным высказывать недоверие, девушка вернулась к шутливому тону.

— Как может не быть правдой то, что написано во многих романах?

— Каких романах? — сердито спросил кабальеро, догадавшись, что зря потратил свой пыл на наблюдательную сеньориту.

— Их множество, я о них больше слышала, чем читала, но рыцарь в них непременно с первого взгляда влюбляется в свою даму.

Пару недель назад дон Хуан на подобное высказывание только хмыкнул бы, но сейчас он вновь вспомнил донью Марию и глубоко вздохнул, забыв, что Инес его лицо видит, и от неё не укроется взгляд, устремлённый в мечты. Повисла пауза, которую девушка решила прервать, мягко сказав:

— Благодарю за приятный вечер, дон Хуан.

— А? Что? — юноша очнулся, сообразив — провалил свой план.

К досаде примешивалось странное чувство, которое он не мог определить.

— Сеньорита… Я должен просить прощения у вас, — вырвалось у красавчика.

«Он что, спятил?» — дон Стефано злился на последние ускользающие надежды получить Инес с помощью дона Хуана.

— Что вы, сеньор, — Инес как будто не удивилась, — вы ничего мне дурного не сделали.

— Я хотел… — юноша осознал, что ему стыдно.

— Пустое, кабальеро, желания приходят и уходят, не всегда они в нашей власти. Не стоит извиняться за то, что осталось желанием.

Стыд стал нестерпимо жгучим не только за попытку помочь дону Стефано обманом сделать Инес любовницей, но и за грязный способ, на который молодой человек согласился, чтобы добиться обожаемой доньи Марии. Накануне юноша почти не вспоминал поразившую его красавицу — слишком высоко герцогиня стояла над ним, но поверив, что приблизиться к ней возможно, после ночи, когда прекрасная дама стала владычицей его снов, дон Хуан пробудился влюблённым без памяти.

— Благодарю вас, сеньорита, вы ко мне очень добры, — обычно неуступчивых женщин юный соблазнитель крестьянок называл жестокими, но в этот вечер всё пошло наперекосяк.

Девушка постаралась скрыть растерянность и смущение:

— Кабальеро, не стоит благодарности, я очень рада поговорить с учтивым благородным человеком.

— Благородным! — слово показалось дону Хуану насмешкой, он болезненно сморщился и опустил глаза.

Инес взяла себя в руки и твёрдо ответила:

— Да, я вас назвала благородным не только потому, что вы дворянин. Я не могу вам сказать ничего, что вы бы не знали, но я уверена: вы порядочный человек, и отец может вами гордиться.

«Воспользуйся её убеждённостью, дурень, давай!» — дон Стефано напрягся, готовый вступить в игру, если Инес, желая подтвердить своё мнение о юном распутнике, сделает неверный шаг. Однако смущённый красавчик разочаровал интригана.

— Вы необыкновенная девушка, сеньорита, я никогда таких не встречал, — ответил дон Хуан совсем другим тоном, чем раньше. — Простите, я считал вас такой же, как обычные крестьянки.

— Не судите о них слишком строго, сеньор, — ответила Инес, не раз видевшая, скольких слёз стоит деревенским девушкам доверчивость к развлекающимся кабальеро. — Они не могут смотреть на вас как на равного, вы для них — воплощение сказки.

Дон Хуан никогда не думал ни о чувствах, ни о судьбе брошенных им крестьянок, и поёжился. Но на сегодня впечатлений для него было слишком много. Он осмелился вновь посмотреть в лицо девушки, и сейчас она казалась ему совершенно иной. Красота, живость, осанка — всё отступило на задний план рядом с серьёзностью и участием. Казалось, что сеньорита понимает дона Хуана больше и лучше, чем он сам и близкие ему люди. От её спокойного одобрения в груди разливалось тепло, улыбка внушала надежду, что грязь, в которую молодой человек окунался по доброй воле, в которой находил удовольствие и которой потом похвалялся, отступит, не оставив в душе ни раны, ни пятен.

«Ну всё, размяк! Я зря строил планы уложить этого купидончика в постель доньи Марии, — дон Стефано слегка потянул затёкшие ноги. — Дрянь какая-то в этом Хетафе, всё навыворот получается.

Инес тем временем собралась уйти:

— Доброй ночи, сеньор!

— И вам, сеньорита! — выдохнул дон Хуан. — Если когда-нибудь вам понадобится помощь — я буду счастлив помочь вам, как брат!

Дон Стефано припомнил самые затейливые ругательства, которые слышал в портах разных стран. Он проводил глазами удаляющегося юношу, хотел уйти сам, но разглядел наглую морду серого кота, усевшегося на стене.

«Может быть, Инес снова появится, чтобы забрать этого разбойника в дом?»

Расчёт оправдался. Кот выгнулся, задрал хвост, фыркнул, и кабальеро догадался — Хумесильо приветствует свою хозяйку.

Девушка подошла к тому же месту возле стены, где она разговаривала с доном Хуаном, но не успела взять на руки дымчатого любимца.

— Сеньорита, — негромко позвал её дон Стефано, встав на камень с наружной стороны стены. — Ваш кот вновь устраивает нам встречу наедине.

Не ожидавшая никого увидеть так поздно, Инес вздрогнула, но сразу ответила:

— Добрый вечер, кабальеро. Вы любите ночные прогулки?

— Решил присмотреть за доном Хуаном, который отправился поговорить с вами.

— Не думала, что дону Хуану нужна дуэнья, — растерянно пробормотала девушка.

— Хм… дуэньей меня ни разу в жизни не называли, — усмехнулся сеньор.

— Извините, я не хотела вас задеть.

— Боже, какая обида от очаровательной девушки! Всё-таки в знак того, что вы не считаете меня дуэньей, позвольте поцеловать вашу руку.

Миг поколебавшись, Инес молча протянула руку мужчине, по-прежнему стоявшему по другую сторону стены.

Дон Стефано вдохнул аромат её кожи. В деревнях женщины используют для мытья травяные отвары. В своём поместье сеньор дель Соль к возвращающимся с работы простолюдинкам не приближался, а праздничный запах даже самых опрятных крестьянок привык считать грубоватым. Но горные цветы Хетафе оставили на пальцах Инес ускользающий флёр, показавшийся привередливому светскому мужчине изысканными духами. Он покрыл руку девушки жаркими поцелуями, далеко выходящими за рамки обычной учтивости, и не позволил испугавшейся его горячности Инес отдёрнуть руку. Cеньорита, чувствуя силу его железных пальцев, замерла, зажмурилась, стараясь подавить дрожь, вновь открыла глаза и, негромко выговаривая каждое слово, произнесла:

— Кабальеро, я совершенно уверена, что вы не дуэнья, не стоит труда убеждать меня дальше.

Подняв голову, дон Стефано впился взглядом в её лицо. Он понимал, что дочь идальго, хотя сумела собой овладеть, испугалась, а зная о его ухаживании за другой, не доверяет ему. Страх был заметен в расширившихся сверкающих гневом глазах, на твёрдо сжатых губах, а чуть поднятый подбородок выражал решимость противостоять порыву мужской страсти, которую девушка не могла не заметить.

Разочарованный кабальеро отпустил руку Инес. Этот страх ему не был нужен. Дон Стефано хотел от очаровавшей его сеньориты ответной страсти, желания, на худой конец, любопытства, но только не страха, переходящего в возмущение.

Сеньор снял шляпу и поклонился, а девушка присела в ответ, затем взяла кота и ушла в дом.