Особенности брачной ночи или Миллион в швейцарском банке

Глава 17 Год 2005, сумрак

— Не ходи в том крыле замка в одиночку, — Анри протянул свой шейный платок, и я промокнула лицо. — Там легко заблудиться с непривычки.

Ледяная вода, сочившаяся из полуразбитой каменной русалки, немного остудила пылающие щеки и заплаканные глаза. Боже мой! Да я теперь и шагу не сделаю по коридорам Грюнштайна! Какой — «ходить в одиночку»! Вот страху-то натерпелась… И колени ныли, в джинсах прибавилось дыр, а на свитер смотреть было больно. Вид у меня был, как у оборванца. И это называется — владелица земельной собственности в Швейцарии, без пяти минут миллионерша!

Я окинула взглядом черные контуры готического шпиля, зубцов полуразрушенной крепостной стены, черепичные крыши уцелевших строений. Полная луна парила в брызгах звезд. Молочный свет заливал внутренний дворик нестерпимым блеском. Уродливые шрамы теней рвали его на части. Ночной ветерок доносил рокот горной реки и тишину альпийских лугов.

— Что там в рыцарском зале так загрохотало? — меня передернуло еще раз.

— Веревка оборвалась, и ловушка для кроликов упала.

— Для кроликов?

Я представила себе стаю порхающих кроликов-призраков, пухлых, хорошеньких, как в мультфильме «Бэмби», а сквозь шкурку у них просвечивали косточки скелета. Бр-р-р…

— Ну да. В замке собрана неплохая коллекция старинных капканов. Я их использовал для шумового эффекта. Да как-то не очень удачно… Сам испугался. Думал, там кто-то был…

— Лошадь? — спросила я и смутилась.

— Какая лошадь?

— Ну, белая… На которой всадник… — я с опаской оглянулась по сторонам.

— А… Из легенды? Возможно, возможно…

Он отвернулся, но мне почудилась улыбка на его губах. Чем я его насмешила? Непонятно… Если он охотник за призраками, то должен охотиться не только за человекообразными привидениями, но и за всякими парнокопытными, непарнокопытными… То есть за лошадиными фантомами, которые населяли замок. А в том, что призраки обитали в Грюнштайне, не было никаких сомнений. Я сама собственными глазами видела белую фигуру.

Мы столкнулись с привидением нос к носу, если так можно выразиться. Я налетела на него, когда свернула в темный закоулок, споткнулась и растянулась во весь рост. Собственно, закоулок не был темным, когда я туда попала. Белая фигура держала над головой свечу и шарила по полу, будто искала что-то. Падая, я успела заметить, как привидение шарахнулось и задуло пламя. В Грюнштайне водилось самое настоящее привидение! Почему-то это открытие не доставило мне радости.

Так вот почему месье Варкоч вызвал охотника… Так вот почему он уверял меня, что в Грюнштайне нет призраков, что все это выдумки и легенды… Теперь все понятно! Он воспользовался услугами Анри с тем, чтобы очистить замок от привидений до передачи его новому владельцу. Прежние хозяева, видимо, мирились с присутствием соседей, но кто знает этих «новых русских»?! Похоже, что охота Анри пока не дала желаемых результатов. Белый Всадник на белом коне оказался не такой уж легкой добычей. Все попытки заманить того в ловушку заканчивались неудачей.

Я приуныла. Сумочка на дне колодца, судя по всему, досталась Всаднику.

И опять мои мысли вернулись к той белой фигуре, которая шарила по полу при свече: призрак был один, без лошади. Где в это время она паслась? Почему-то вопрос лошади занимал меня до чрезвычайности. А еще мне было интересно, зачем привидению ювелирные украшения?

Я сняла с пальца кольцо и попыталась его рассмотреть при свете луны. На простеньком металлическом ободке поблескивал фиолетовыми и синими всполохами черный камень. Он был величиной с фалангу мизинца, продолговатый и тяжелый. Кольцо было чуть великовато, камень перевешивал и сползал набок.

— Что это? — Анри приподнял лампу и осветил мою находку. — Откуда у тебя это кольцо?!

Мне показалось, что оно ему знакомо. Он зажал его в кулаке, а на меня уставился с тем брезгливым и осуждающим выражением, с каким смотрят на мелкого воришку.

— Э-э-э… Нашла, — мне пришлось прокашляться, чтобы прочистить горло и избавиться от непрошенного чувства вины, зародившегося под его неприязненным взглядом.

— И где же ты его нашла?

— Там, в темном коридоре, когда упала… Я очки искала, а кольцо под руку попалось… Красивое, правда? На старинное похоже.

— Да, похоже.

— Точно-точно! Оно же не могло просто так там по полу ползать. Это было его кольцо… Оно потеряло его…

— Оно? О чем ты говоришь? — Анри вскинул брови в удивлении, не верил.

— Ну да, оно, привидение! Честное слово! — для убедительности я даже прижала руки к груди. — Белое такое, скрюченное…

— Ты на привидение упала?

— Нет, я упала на пол. А оно уже там было.

— Так. Начнем сначала. Кто упал, кто уже там валялся… Зачем ты напала на привидение?

Охотник насмехался надо мной. А я насупилась и упрямо твердила:

— Не веришь, ну и не надо. А я точно тебе говорю: оно водило свечой и всматривалось в пол. Видимо, искало его. Я зацепилась ногой за выступающий камень и упала. Оно само испугалось и пискнуло. Оно, наверное, больное привидение… Ты видел когда-нибудь больных призраков?

— Та-а-ак, уже интересно…

Он посерьезнел, развернулся и направился обратно, в замок, оставив меня в сгустившихся тенях и ночных шорохах. Край полной луны надкусила лохматая туча, незаметно подкравшись из-за гор.

— Эй, ты куда? — кинулась я за ним. — А я?

— Ну, пошли вместе.

— Не-е-ет, там страшно.

— Ну, оставайся…

— Как — оставайся?

— Очень просто: сиди и жди меня.

— Возвращайся скорее… — попросила я, слабо веря, что дождусь в здравом уме и твердой памяти возвращение охотника.

Он пожал плечами и скрылся в дверном проеме. Я присела на камушек и обняла колени, чутко прислушиваясь к шепоту травинок. Над головой в нише чердачной отдушины завозилось что-то большое, крылатое…

Я догнала охотника в три прыжка и уцепилась за руку. Он только устало вздохнул. Ну и пусть считает меня глупой трусихой… Ему хорошо, он с привидениями привык иметь дело. А я? Да на моем месте любая женщина визжала бы резаным поросенком, доведись ей испытать такое!

Мы вернулись в тупик по лабиринту коридоров через рыцарский зал. Не могу сказать, чтобы путешествие далось мне легко. Скорее наоборот, к конце пути я чувствовала себя выжатым лимоном. А последние метры преодолела, еле волоча ноги. Сердце колотилось в грудной клетке, не хватало воздуха, а по спине катились капли холодного пота. Не было у меня никакого желания еще раз столкнуться нос к носу с привидением.

Из темноты таращились фантомные лошадиные морды. Господи, когда же наступит рассвет?! Я была готова уступить Грюнштайн бывшему владельцу за полцены.

В забытом ответвлении коридора было пусто. На одной стене болтались обрывки истлевшего гобелена, из другой торчало ржавое кольцо для факела. Анри водил лампой над самым полом, пристально вглядываясь в каменные плиты. Осколки стекол от очков вспыхивали бриллиантами, отражая свет. Лежала раздавленная пластмассовая оправа. Ржавые прутья решетки прикрывали небольшую отдушину, из которой тянуло сыростью и тленом. Больше ничего интересного не было.

— Ага, — сказал следопыт и ковырнул ногтем камень.

Я склонилась, разглядывая белую стеариновую кляксу, чистенькую и новенькую. Мы обменялись с охотником понимающим взглядом. Не знаю, как он, а я окончательно удостоверилась, что привидения — это не выдумки, а объективная реальность. Я была готова отдать Грюнштайн первому попавшемуся человеку даром. Господи, когда же наступит рассвет?!

— Господи, когда же наступит рассвет?

— Через пять часов сорок пять минут, — ответил Анри, взглянув на часы.

Пять часов, сорок пять минут! Нет, мне столько не протянуть…

Я опустилась на пол, свернулась клубочком, положив под щеку сложенные ладошки, и прикрыла глаза. Прощай, Грюнштайн, прощайте, Багамы, синий океан и мачо с гитарой. Я никогда не увижу своей мечты, умру здесь, а этом затхлом тупике, превращусь в призрак и буду пугать заблудившихся путников. Вместе с Белым Всадником мы будет гонять с озорным посвистом на белом коне по гулким коридорам, высекая на поворотах искры из камней. Прощай, белый свет, прощай, бесстрашный охотник за призраками. Возможно, когда-нибудь я и позволю поймать себя в ловушку, заманить в объятия и околдовать, а пока — прощай… Вот и свет уже стал меркнуть, обещая плавный переход в небытие. Желтое пламя керосиновой лампы подернулось красно-синими разводами, грозя оставить нас в полной тьме.

— Ольга, не спи, — позвал охотник. — Керосин кончается, а нам еще до библиотеки добраться надо.

Я не откликнулась, пребывая уже в потустороннем мире, где свет и тени поменялись местами.

— Ольга, твой призрак был живой. Поверь мне, старому охотнику, привидениям не нужен свет.

— Как — живой?! Что значит — живой?! — я представила себе восставшего Франкенштейна и содрогнулась.

Но он не ответил, а заставил подняться и потащил за собой во тьму замка.

— Скорее, скорее, там должен быть запас свечей.

Мы мчались, обгоняя лунный свет, мимо фамильных портретов, гобеленов и мутных зеркал. Хлипкий огонек вспыхнул в лампе чахоточным румянцем и умер, но мы уже были на пороге библиотеки. Я моментально ослепла. Анри чиркнул спичкой, и мы благополучно добрались до массивного подсвечника, который громоздился на столе. Пять живых лепестков украсили оплывшие свечи в рожках шандала. Охотник усадил меня почти насильно в жесткое кресло, а сам распахнул узкую створку окна, пристроился рядом и закурил. Он курил и молчал. Я ерзала на деревянном сиденье, прислушивалась к шорохам замка и томилась от его молчания. Что-то в нем было сердитое, неприязненное. Мне было плохо видно его в полумраке, будто и он уже превратился в фантом.

— Ольга, расскажи, как ты попала в Грюнштайн, — Анри спросил, не оборачиваясь, но я услышала в его голосе враждебные нотки. Что я такого сделала? В чем он меня подозревал?

— По тропинке, мимо дощатой станционной будки… — начала я чистосердечное признание.

— Нет, с самого начала. Как ты оказалась в Швейцарии, почему решила приехать в Грюнштайн? Давай-ка, подробно, — не добродушный охотник за призраками, а суровый полицейский допрашивал меня в полутемной комнате старинного замка.

— Э-э-э… — положение мое оказалось не из легких: врать надо осмотрительно. Главную причину, по которой оказалась в Швейцарии, я по благоразумным размышлениям решила опустить. — Ну… Прилетела на самолете, остановилась в гостинице. «Дрейк» называется. О Грюнштайне прочитала в книге, легенда очень красивая: о девушке, о любви, о смерти… Давно хотелось посмотреть собственными глазами… Билет на поезд купила в туристическом агентстве. Доехала до Цюриха, сделала пересадку на другой поезд до Сент-Галлена. Там все говорят на ретороманском, я ничего не могла понять. Мне помог папаша Бонифаций, мы с ним познакомились возле кассы и вместе ехали в вагоне… Он забавный такой, антиквариатом торгует, на пастора похож, болтун… Много интересного рассказал. Посоветовал остановиться у Гунды, сказал, что у нее можно снять циммер. Я сошла с поезда и пошла по тропинке, как он и велел, мимо дощатой станционной будки… Свернула где-то не там и заблудилась, к утру вышла возле Грюнштайна. Вот… Все.

— А сумочка как попала в колодец?

— Упала… Я наклонилась посмотреть, что там. Нечаянно толкнула локтем, и она… упала. А ты достанешь ее, а?

Он не ответил. Стоял, курил, думал о чем-то своем. За окном в непроглядной тьме шумела вода: то ли река перепрыгивала с камня на камень, то ли извергались с неба потоки дождя. Анри резко выстрелил окурок в ночь и с треском захлопнул окно.

— Ничего не понимаю, ничего… — пробормотал он, и звучал его голос устало и безнадежно.

Он подошел, присел на корточки и заглянул снизу в лицо.

— Ольга, посмотри мне в глаза.

Я посмотрела. Хорошие у него глаза: мечтателя и поэта, мудреца и волшебника. На женщин такие глаза действую завораживающе. Хочется поверить такому мужчине и идти по жизни с ним рядом, не отводя взгляда. Идти по дороге, идти, а вокруг ромашки беленькие, небо голубое, солнышко желтенькое, тишина и покой. И вокруг ни единой души. И он смотрит на тебя, глаз не сводя, а в них любовь, нежность и сила. И этот мужчина твой, на веки вечные. Аминь!

— Ольга, ты меня слышишь?

Я вздрогнула и вынырнула из грез. Встряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения, и скромно опустила глаза. И уставилась на рот. А губы у него такие, что так бы и целовалась с ним сутки напролет на сеновале. И только звезды бы светили, а луна стыдливо прикрылась бы дымкой. И только счастье до небес и сладкая истома.

— Ольга, ты уверена, что никогда раньше не видела этого кольца?

Пришлось зажмуриться, чтобы больше на него не смотреть.

— Уверена. А что это за кольцо?

— Это кольцо… — он повертел его в пальцах. — Это обручальное кольцо, оно принадлежало женщине по имени Оливия. Она была владелицей Грюнштайна. Эта женщина умерла при странных обстоятельствах. Продала замок и умерла… И я точно знаю, что, когда ее хоронили, кольцо было на пальце.

Хотелось крикнуть, но из горла рвался хриплый клекот. Не соврал папаша Бонифаций, не соврал. Оливия умерла от страха, и теперь ее дух бродит по замку белым привидением… Господи, я была готова приплатить тому благодетелю, который бы согласился взять Грюнштайн. Да пропади он пропадом! Да пусть горят синим пламенем Багамы, пальмы и мачо с гитарой! Не хочу я никаких миллионов! Господи, спаси меня от мертвой женщины, восставшей из могилы и разыскивающей обручальное кольцо в холодных коридорах!

Ледяным холодом сковало руки и ноги, сердце закоченело, а кожу на скулах стянуло посмертной маской. Страх — он белого цвета, он вибрирует в ушах стеклянным визгом, он стискивает грудь и не дает дышать, он хлещет по щекам шквальным ветром. И зачем я только приехала в Швейцарию? Зря я все это затеяла. Не надо мне было этого делать, не надо…

— Ольга, что с тобой? — голос был далекий, нездешний. — Ольга, тебе плохо?

Щеки горели, как после пробежки в морозный день, но шум в голове унялся, и белая пелена рассеялась.

Охотник с тревогой заглянул в лицо и принялся растирать мои заиндевевшие ладони.

— Ольга, что случилось? Чего ты испугалась? Ты знала Оливию?

Боже мой, и он еще спрашивает, чего я испугалась?! Мне было страшно. Страшно от той бездны неизвестности, в которую я только что заглянула. Что за странный подарок сделал мне Магнус? Какая сила заставила его втихаря набрать кредитов под уставной капитал компании и купить этот чертов замок? Что связывало его со старыми стенами, умершей женщиной и ее призраком?

Я тряслась в ознобе и проклинала тот день, когда вскрыла конверт из Швейцарии. Уж лучше бы я сидела дома на блокадном пайке безработной секретарши с высшим гуманитарным образованием, чем бродила по темным коридорам Грюнштайна. Все — к черту! Уеду, откажусь от земельной собственности в кантоне Аппензель. Не нужны мне миллионы, не нужны Багамы, ласковый ветер, соленый океан и мачо с гитарой.

Вот тут, рядом со мной, сидит на краешке стола охотник за привидениями, такой сильный и уверенный в себе, такой по-мужски привлекательный, и с подозрением заглядывает в лицо, будто я враг. А мне так хотелось, чтобы он смотрел на меня с нежностью. И чувство такое, будто знаю его всю жизнь или чуть-чуть дольше… Опять дежа вю, опять наваждение… Нервы это все, нервы.

Я шмыгнула носом и спросила:

— Когда же наступит рассвет?

— Через четыре часа и тридцать две минуты. А что случится на рассвете?

— Призраки уйдут, — сказала я, прислушиваясь, не рассмеется ли тень Оливии замогильным хохотом. Было тихо, только за окном шуршал дождь.

— На это счет можешь не беспокоиться. Призраки уже попрятались. Слышишь, дождь пошел. Давление упало. Для призраков сейчас нелетная погода. Можешь мне поверить, говорю как профессиональный охотник.

Мне почудилась улыбка в его голосе, и на душе стало теплее, внутренняя дрожь унялась. Нервы это все, нервы. Не было никаких привидений, все померещилось. Это старые стены замка заворожили меня. Бежать от них, бежать. Забыть все. Вот наступит рассвет, сяду я на поезд и вернусь в Женеву. Распрощаюсь с любезным адвокатом Варкочем и сообщу ему, что решение мое твердо: не хочу замок в горах, хочу анонимный счет в швейцарском банке. Вот получу миллионы, уеду на Багамы и забуду обо всем на свете. И о Грюнштайне, и о белом призраке Оливии, и о симпатичном охотнике за привидениями.

Но что-то гложило меня, что-то в словах Анри зацепилось крючком в подсознании.

Я внимала шуму дождя и боролась с любопытством. Оно разгоралось угольками кошачьих глаз, принюхивалось и поводило острыми ушками. Я грозила ему пальцем и загоняла в подкорку. Мне до изнеможения хотелось знать, при каких загадочных обстоятельствах умерла хозяйка замка. Стоило на минуту отвлечься, как любопытство победило, и я спросила:

— Отчего умерла Оливия?

— От яда.

— Она отравилась?

— Нет. Ее укусила змея.

— Она держала эту змею в качестве домашнего животного? — изумилась я: воистину эти богатые швейцарцы странные люди.

— Нет. Это была обычная лесная змея.

Я задумалась, перебирая в уме возможные варианты, при которых старушку — а я представляла себе Оливию чопорной аристократкой в седых буклях, с прямой спиной, с надменным взглядом и безукоризненными манерами — могла укусить змея. Вариантов было немного.

— Змея укусила ее в зоопарке?

— Нет, это произошло здесь, в Грюнштайне.

— А здесь водятся змеи? — по спине пробежал холодок, мне вспомнилось, как я беспечно ночевала в расщелине на охапке старой соломы.

— Да, встречаются.

— Ну надо же, как не повезло человеку! — опечалилась я. — Вот что значит судьба… Но что же тут странного, если живешь в месте, где водятся змеи?

— Оливия за всю свою жизнь наведалась в Грюнштайн всего один раз. И в тот раз ее укусила змея.

— Да, действительно поразительное совпадение… Но что же тут подозрительного?

Он пожал плечами:

— Для полиции все выглядело как несчастный случай. Но для тех, кто знал Оливию, само ее присутствие в Грюнштайне было подозрительным. А тут еще змея… Она жила всю жизнь в Париже, дальше бутиков никуда не выходила.

— Да, действительно, странно… Бедная старушка, и зачем ее только понесло в Грюнштайн? И куда смотрел ее супруг?

— Старушка?! Какая же она старушка?! — неожиданно рассмеялся охотник. — Ей было всего двадцать семь. А с мужем она к тому времени уже развелась. И в Грюнштайн приехала совершенно одна. Ее машина стояла возле ворот.

В голове у меня образовалась хорошая каша. Все выглядело совсем не так, как я себе представляла. Чопорную аристократку с седыми буклями пришлось вычеркнуть. Владелицей Грюнштайна была молодая, беспечная женщина, которая развелась со своим престарелым мужем, продала замок, приехала напоследок посмотреть на собственность, с которой расставалась навсегда, но тут ее укусила змея. Ее похоронили вместе с фамильным обручальным кольцом. Однако что-то не дает ей покоя и после смерти. И вот теперь покойница бродит по темным коридорам замка, разыскивая обручальное кольцо. Ага! Все ясно! Тайна смерти Оливии связана с ее мужем, ее бывшим мужем.

— Труп Оливии нашел ее бывший муж? — озарило меня.

— Да, а как ты догадалась?

— Серые клеточки! Ими надо пользоваться, как говорил Эркюль Пуаро, — я постучала себя по лбу. — Обручальное кольцо — вот ключ к тайне! Если призрак Оливии разыскивает кольцо, значит, подозревает в причастности к собственной смерти бывшего мужа… Все ясно! Дело было так… — я напрягла серые клеточки. — Дело было так: молодая богатая аристократка выходит замуж за престарелого ловеласа. Тот изображает из себя любящего мужа. В порыве любовного угара Оливия пишет завещание в его пользу. И тут с ней начинают происходить странные вещи: то рушится потолок, то проваливается пол. У Оливии появляются подозрения: что-то тут не так. Она нанимает сыщика, и тот сообщает страшное известие, что ее супруг — брачный аферист. Она бросает ему в лицо обвинение и подает на развод. В горе она мечется по игорным домам и курортам, проматывая состояние. Наконец у нее кончаются деньги, и она решает продать Грюнштайн. Но и у ее бывшего мужа финансовый кризис, и он вспоминает о завещании. Престарелый ловелас вновь начинает ухаживать за Оливией и приглашает ее в Грюнштайн якобы для примирения. Она приезжает, такая молодая и красивая. Он просит простить его, но она непреклонна. Он настаивает, она гордо отворачивается. Тогда он достает из-за пазухи змею и набрасывает ей на шею… Оливия умирает от змеиного яда. И теперь ее призрак бродит по замку и взывает к возмездию… Ну, как?

Меня саму пробрала дрожь, такая получилась душераздирающая картина. Анри хмыкнул и тяжело вздохнул:

— Все замечательно, только бывший муж тут совсем ни при чем: Оливия сама назначила ему свидание в Грюнштайне, но у того полетело колесо, и ему пришлось проторчать уйму времени на бензоколонке, пока меняли шину. Он опоздал на встречу и нашел ее тело возле колодца уже закоченевшим. Было расследование, экспертизы, допрос свидетелей и все такое. Никаких улик против него не обнаружили… И никакой он не ловелас, и не престарелый…

— Х-м-м… Значит, бывший муж отпадает, — первая версия получилась комом, но я не расстроилась. — Тогда будем искать другой мотив… Молодая богатая свободная женщина… Ревность? У Оливии был любовник?

— Был, — нехотя отозвался Анри.

— Ага! — обрадовалась я. — Это меняет дело! У Оливии был любовник — молодой проходимец, который тянул с нее деньги. Она истратила на него все свое состояние, и у нее остался только Грюнштайн. Любовник требовал еще денег, она отказала ему. Тогда он стал шантажировать ее скандальными фотографиями или письмами. Оливии пришлось продать Грюнштайн. Он назначил ей встречу здесь. Оливия привезла целый чемодан денег, но, зная коварство любовника, попросила своего бывшего мужа присутствовать при обмене. Муж опоздал. В Грюнштайне встретились двое. Любовник, конечно, ее обманул. Они поссорились. Он был сильнее. Толкнул ее, она упала в прошлогодние листья. И тут ее укусила змея, которая только что проснулась после зимней спячки. Оливия умерла в мучениях. Любовник испугался и убежал… Его допрашивала полиция?

Меня несло по волнам детективов Агаты Кристи и Конан Дойла.

— Допрашивала, — пожал плечами охотник. — Только у него было стопроцентное алиби… И вид у него самого на редкость простой, до шантажа ему не додуматься. Культурист со смешным именем: месье Блум.

— Блум?! — вытаращила я глаза.

— Ты его знаешь? — насторожился охотник, а я отругала себя последними словами за несдержанность.

Ого, какими тесными, оказывается, были отношения юридической фирмы «Варкоч и сын» с клиентами, которые носили фамилию Грюнштайн. Кто бы мог подумать, что Блум был любовником не только женщины, годившейся ему в матери, но и Оливии!

Что-то мешало признаться, что и я была клиенткой юриста.

— Нет, не припоминаю такого, — я постаралась ответить как можно более равнодушно. — Действительно, очень смешное имя. Блум — на цветок похоже. Ха. Ха-ха.

Смешок получился жалким. Требовалось срочно сменить тему разговора. Я напрягла серые клеточки и посмотрела на охотника с подозрением:

— А ты откуда знаешь подробности смерти Оливии? Ты что, полицейский?

— Нет, — усмехнулся он. — Не полицейский. Я частным порядком расследую это дело.

— Так ты — сыщик?!

Он не ответил, но многозначительно улыбнулся. Так вот в чем дело! Никакой он не охотник за призраками, а частный детектив… Эркюль Пуаро, а рядом верный помощник — полковник Гастингс, Шерлок Холмс и доктор Ватсон. Вот это приключение! Да Вовка просто лопнет от зависти, когда я расскажу ему о свои похождениях в замке, о том, как мы ловко раскрыли тайну убийства несчастной Оливии, как нашли преступника, как швейцарские власти жали мне руку и вручали орден, как журналисты дрались за право взять у меня интервью, как… Эге…

Мой бурный восторг как рукой сняло. Причиной тому стали две мысли. Одна всплыла медузой из глубин подсознания и заполнило собой все серое вещество: хозяйкой Грюнштайна была Оливия! Это она продала недвижимость «новой русской» Ольге Мещерской через фирму «Варкоч и сын» и умерла от укуса змеи! Бывшая хозяйка Грюнштайна мертва! Это означало, что месье Варкоч водил меня за нос, обещая связаться с прежним владельцем и договориться о расторжении сделки! Так вот что он называл «путешествием на Тибет, поближе к богам»! При всем желании месье Варкоч не сможет связаться с Оливией на том свете. Нет там телефонной связи! Он просто тянул время, чтобы содрать с меня кругленькую сумму за услуги и развести руками, мол, извините, мы старались, но ничего не получилось… Прощайте, Багамы, ласковый океан и мачо с гитарой…

Другая мысль пульсировала на краю подкорки огоньком далекого маяка: как только сыщик доберется до сумочки и обнаружит «Титул» на Грюнштайн, я стану подозреваемым номер один. Сделка оформлена на подставное лицо. Стоит полиции копнуть поглубже, и сразу станет ясно, что на мою секретарскую зарплату замок в Швейцарии ни за что в жизни не купить… И никакое алиби не поможет! Ах, Магнус, что же ты наделал?! Ой, мама дорогая…

Меня затрясло в ознобе. Я обняла себя за плечи и постаралась сцепить зубы, чтобы не было слышно клацанья.

— Ольга, ты замерзла? — Анри дотронулся до моей руки, а я дернулась, как от электрического заряда. — Замерзла. Давай растоплю камин. Под утро в замке всегда зябко.

Он присел перед камином, сложил поленья и чиркнул спичкой. Я незаметно отерла со лба холодный пот. Мне было жарко.