От винта, господин дракон!

Глава 12

Не заключайте пари с драконами. Дурацкая затея

— Все, Джулс, я отчисляюсь и ухожу в отшельницы, — провозгласила Джинни. — К этим… как вы там говорите… драконьим хрущам, вот! А что? Мужчины меня теперь не интересуют, мозгов у меня нет…

— Так… стой-стой-стой, какие отшельницы? — потрясла я перед носом расстроенной подруги выставленными вперед ладонями. — Ты же смогла уже получить нужный результат! И даже с улучшенными характеристиками.

— Смогла. Один раз, в лабораторных условиях и то почти случайно, — продолжала казнить себя та. — А надо, чтобы состав воспроизводился «на раз» — она прищелкнула пальцами. — Что я должна писать в ходе работы? — «мешать исключительно против часовой стрелки, на рассвете, стоя на перекрестке семи дорог с конспектом по технологии под мышкой и шляпой волшебника на голове?». Это же антинаучный бред. А если снова ничего не получится и «Детка» от моего состава просто-напросто воспламенится во время полета? Нет-нет, только в отшельницы.

— Отставить панику! — донесся со стороны двери звонкий женский голос, заставивший нас подпрыгнуть.

Гвен мы в этот день в клубе не ждали, поэтому-то Джин и заглянула к нам вечером после очередного дня мучений в своей лаборатории и неравной схватки с магическим составом.

— «Если что-то выглядит как темное колдовство, значит, ты просто не поняла, как это работает», — кажется, так говорит один печально известный нам дракон, — продолжила рыжая, подходя к нам поближе и неожиданно, резким, немного мужским даже, жестом протянула Вирджинии руку. — Мир? Я решила, что нечего двум отличным девкам портить отношения из-за одного хвостатого придурка.

Джинни на миг задумалась — и решительно пожала небольшую, но сильную ладонь нашей рыжей коллеги.

— Только он не придурок, — неожиданно встала на защиту Фаррийского его невеста.

— Придурок-придурок… Не смей его выгораживать! — Гвен, как всегда, была категорична. — Он ведь мне тоже сделал предложение — да какое — закачаешься…

Мы, словно по команде, уставились на нее. Да и не только мы — все, кто был в это время в павильоне. Но рыжую это совершенно не смутило, она даже голос понижать не стала.

— У меня в предках где-то драконы пробегали. Наши с Дионой матери с детства были дружны, и их матери — тоже. А Ди сама — дракон на четверть. Я что-то подобное про себя подозревала, но не была до конца уверена, да и не проверяла никогда — зачем? Короче, понятия не имею, как Дартен пронюхал об этом, но вчера он осчастливил меня своим появлением, подписал часть проекта, которую отклонял уже больше месяца, а потом сделал свою… гы… оферту, — Гвен обвела нас всех загадочным взглядом. Да мы и так уже чуть не лопались от нетерпения. — Он мне — стопроцентную защиту от этого, хрущ бы его побрал, воздействия, до драконьего хруща денег и — какая неожиданность! — небольшое повышение уровня дара. А я ему — свою любовь и ласку в любое удобное для него время. Ну как вам? Правда, здорово?

В павильоне повисло неловкое молчание. Все взгляды потихоньку-полегоньку устремились на Вирджинию.

— И что ты ему ответила? — осторожно спросила я, поглядывая попеременно то на Гвен, то на Джинни. Последняя казалась удивленной, но большого неудовольствия при этом не выказывала: то ли аристократическая выдержка сказывалась, то ли она еще прибывала в шоке.

— Что «что»? Или пусть идет лесом, или, хотя бы, расторгает помолвку, раз уж я рожей не вышла, чтобы ему достойную пару составить, — по-разбойничьи ухмыльнулась рассказчица.

— А он?

— Ответил, что рожей я как раз вышла, а вот происхождением и характером — нет. И что жениться на такой неблагородной истеричке ему не след… Зато тискаться, надо думать, можно и так… Так что придурок он и есть. Извини, что я так прямо, но, мне кажется, ты имеешь право знать, — закончила она, обращаясь уже к драконьей невесте.

— Ничего, все нормально, — заверила ее Джинни. — Его личная жизнь меня не слишком интересует, — и немного помолчав, добавила: — Знаешь, то как Дартен себя с тобой ведет… он становится сам на себя не похож, мне его даже почему-то жалко.

— Жалко? Еще бы, — очень нехорошо улыбнулась Гвен. — Слушай, а давай ему скажем, что мы так крепко с тобой подружились, что друг без друга не можем, и будем с ним жить одной большой и дружной семьей. Представь, как ему чердак сорвет от счастья.

И девушки как-то нервно, но очень похоже расхохотались…

— И на приемы ходить будем под ручку втроем — ты с одной стороны дракона, я — с другой…

— А еще лучше — вообще без него..

— Правильно, пусть идет подальше… Эй, Джулс, ты чего?

Я смотрела на них и изо всех сил пыталась улыбаться. На душе вдруг стало тяжело и тоскливо. Те мысли, которых я так старательно избегала последние дни, от которых пряталась за бесконечными делами, все-таки настигли меня. И, как всегда, в самый неподходящий для этого момент.

— Хорошо вам, девочки… — вздохнула я, наконец, — у вас хотя бы есть выбор.

А вот у некоторых нет. Потому что развилка «быть с тем, с кем хочешь» и «не сойти с ума» — это ведь не выбор, а издевательство. Насмешка Создателей. Потому что рано или поздно — и скорее рано — мне придется идти дальше пусть и не в одиночку, но без того, кто стал так непростительно дорог. И лучше принять этот факт уже сейчас, чем…

— О-о, значит, мне не показалось, — фраза Джин выдернула меня из моих нерадостных мыслей, — что ты начала избегать Сойера.

— Не показалось. Я с ним потом поговорю, попозже, — ответила я и, встряхнув волосами, перевела тему: — Не будем больше об этом. Скажите лучше: вы ведь собираетесь послезавтра с нами в Эстин? Эйк обещал, что основа корпуса к этому времени будет готова.

Разумеется, они собирались. Потому что одно дело — ковыряться в своих разработках и совсем другое — видеть своими глазами, ради чего все этими мучения.

Поездка, к слову, оказалась богатой на впечатления. Когда гордый изобретатель продемонстрировал нам скелет «Детки», в мастерской повисла странная тишина.

— Э-э-э, Джулс, ты уверена, что собираешься лететь вот на этом? — нерешительно начал Микки, не сводя глаз с предъявленного объекта, — Пока это больше всего похоже на этажерку, которую пару раз уронили на пол.

— Конечно уверена! — отозвалась я решительно, от души стараясь не замечать, что мой голос звучит подозрительно тоненько. — Мы же еще обшивку ему сделаем… и тросы… и… в общем, все будет просто здорово!

— Но пути отступления тебе лучше обеспечить, — зачарованно заметил Сойер. — Так, на всякий случай. Техника безопасности и все такое…

— Мда, не повредит, — согласилась Гвен.

— Хорош дрейфить! — скакал вокруг двинутый Эйк. — Жулька, я полечу с тобой и буду следить, чтобы ты не натворила ерунды.

«А, ну вот теперь я совершенно спокойна», — пронеслось в голове и еще малодушное «Спасите, я слишком молода, чтобы умирать!». Но последний вопль я решительно затолкала подальше.

Неделька выдалась насыщенной на события и новости. И не только для отдельно взятой меня — всю Аларию да и соседние страны слегка лихорадило: стихии бушевали, драконий Совет собирался несколько раз. Не знаю уж, до чего они там договорились, но обнародовали следующую информацию: мы имеем дело с очередной перестройкой магического фона. Время от времени такое явление происходит, просто в этот раз оно отчего-то особенно сильно себя проявило: из-за постоянного роста использовании магии в мире накапливается остаточная напряженность и когда значение ее становится больше определенной величины, стихии, желая уравновесить друг друга и создать более подходящие для себя условия, начинают «гулять». На людей это особенно сильно не влияет — если не учитывать частые прорывы, конечно. А вот на драконов — еще как.

В последний раз, когда подобное случалось — а с тех пор уже больше двухсот с лишним лет прошло — сила их значительно возросла, но при этом и случаи разрыва связи со второй ипостасью среди детей стали намного чаще. Чем дело закончится на этот раз, остается только гадать. Пока же драконам от этой перестройки выходил только убыток — мало того, что участки постоянно осматривать приходится, силы и время на это тратить, прорывы усмирять наряду с боевиками, так еще выяснилось, что самих чешуйчатых сейчас штормит не хуже фона — кому-то все нипочем, у кого-то сила уменьшилась, у кого-то неполадки с драконьей ипостасью — например, временно недоступен оборот. Был зафиксирован даже один трагический случай — полный разрыв двух сущностей — человеческой и драконьей — закончившийся летальным исходом. Учитывая все вышесказанное, не удивительно, что столица почти полностью обездраконила: все ящеры либо занимались прорывами, либо восстанавливали силы в своих заповедниках, либо заседали в Совете.

Каждая такая новость отзывалась внутри тревогой, дергающей внутри скрываемую от даже от себя струну. И очень скоро я задвинула подальше свою гордость, страх показаться навязчивой и отправила Экхарту сообщение: «Как ты? Про вас тут всякое рассказывают». Он ответил только через пару дней: «Нескучно, Огонек. А нам еще и показывают» и лукавая подмигивающая драконья рожица. Вот и понимай его, как хочешь. Однако тревожность на время поутихла.

Совсем ненадолго, надо отметить: новую порцию волнений принесла мне никто иная, как Анна дель Корт. Именно это время наша деканша выбрала для того, чтобы провести со мной разъяснительную работу.

— Ваш процент посещаемости занятий никуда не годится, студентка Хоуп, — отчитывала она меня, хмуря черные бровки и сжимая губы в пугающе тонкую линию. — Разумеется, оставить без внимания такое вопиющее нарушение дисциплины я не могу.

Ну конечно. И, кажется, мы обе знаем причину подобных придирок.

— Такое ощущение, что вы совершенно не заинтересованы в том, чтобы получить образование, — продолжала дель Корт, поблескивая темными глазами. Чем-то она напоминала сейчас кошку, загнавшую в угол глупую мышь.

— Это не так, — попробовала я до нее достучаться. — Я действительно пропустила некоторые занятия из-за нашего проекта, но…

— Ах да, проект! — воскликнула Анна так, будто лишь сейчас о нем вспомнила. — Я навела о нем некоторые справки… Признаться, он довольно любопытен. Я даже размышляла не присоединиться к вашей группе, но узнав подробнее, о… скажем так… некоторых подводных камнях, передумала. Но вернемся к теме: любым, я подчеркиваю — любым — проектом вы должны заниматься в свободное от учебы время.

— О каких подводных камнях? — навострила я уши.

Лицо деканши тут же просияло, будто рыбка наконец-то проглотила наживку, а тон ее голоса так и сочился снисхождением.

— Знаете, Хоуп, поначалу мне было совершенно не ясно, почему дагон Алирийский при всем его настороженном отношении к вопросу полетов, одобрил вашу затею да еще взялся ее опекать, но потом я узнала о некоторых условиях вашего с ним договора, о вашей фобии — и все стало на свои места.

— Я не понимаю, о чем речь.

— Дагон умен, Хоуп, и прекрасно понимает, что нет лучшего способа закрыть тему вашего изобретения, чем полный его провал на испытаниях, — она улыбнулась сочувствующе и тонко, но черные глаза так и лучились мстительной радостью. — Так что нет, участвовать в этом я не хочу. Но вернемся к вашим пропускам. Даю вам срок — неделю — чтобы закрыть долги. Иначе нам придется снова поговорить, и вряд ли я уже буду так любезна. Вы поняли меня, Хоуп?

— Поняла, — ответила, смотря перед собой.

Признаться, последнюю часть ее речи я слышала плохо. Провал на испытаниях? Она считает, что Экхарт разрешил их и настоял на моей кандидатуре, чтобы я их завалила?

Я вышла из кабинета деканши, совершенно не думая, куда иду и чуть не врезалась в пробегающего мимо студента. Это немного привело меня в чувство.

«Так, Ли, соберись. Это всего лишь слова одной взятой, не слишком благожелательно настроенной к тебе, тетки. Когда тебя смущало подобное?»

Но как бы я ни хорохорилась, Анне дель Корт удалось заронить во мне целую горсть зерен сомнений.

«Нет, Эрх не мог бы так поступить. Он же знает, насколько это для меня важно!» — кричал внутренний голос. — «Да что ты? Неужели ты до сих пор столь наивна, чтобы думать, что дракон вдруг пошел на уступки исключительно ради твоих прекрасных глаз? — нашептывал другой, темный, страшный, — На одной чаше весов — ты, на другой — спокойная жизнь его близких. Как думаешь, что он выберет?».

Я не хотела поддаваться ему, но воображение вдруг перешло на сторону врага и принялось показывало мне жуткие картины: вот я, лечу на «Детке», вот впадаю в панику, не справляюсь с управлением — и падаю вниз, вот врезаюсь в толпу или чей-то дом. Взрыв, крики, жертвы… И тут же — заголовки из срочно напечатанных газетных новостей: «Новое изобретение обернулось катастрофой», " Людям — не место в небе»…

Закончилось все тем, что я снова отправила дагону послание: «Говорят, вы разрешили мне лететь, чтобы я провалила испытания и тема полетов для людей была закрыта. Это правда?» Отправила — и только потом поняла, что от волнения снова перешла на «вы». Ответ Алирийского пришел далеко не сразу — через сутки или даже больше.

«Вот как? И что ты сама думаешь по этому поводу? — никаких негодующих драконьих морд пририсовано не было и все же мне показалось, что он раздосадован моим вопросом. И будто наяву видела приподнятую ломаную бровь и холодноватый внимательный взгляд.

«Не хочу, чтобы это было правдой», — ответила как есть.

«Ясно. Поговорим об этом при встрече», — и ни привычных шуток, ни игривости. Как тогда, на Осеннем празднике. Стоит ли говорить, что эту самую встречу я ждала одновременно и с нетерпением, и с опаской.

Хорошие новости… они, разумеется, тоже были. Самая грандиозная снова была связана с Джинни — ей наконец-то удалось разгадать загадку своего заколдованного состава.

— Ааа! Магическая поляризация — нет, вы представляете? — танцевала она прямо посреди нашего павильона, весело дрыгая руками и ногами и совершенно не заботясь обо всяких приличиях, — я так компоненты соединила, что получился состав, чувствительный к направлению магпотоков — направляешь в одну сторону — у него одни свойства, в другую — другие… Это же… как там… хруща вам всем…в дышло, да?

— Ну ты же техник, поэтому тебе можно так: «в техническое отверстие», так даже страшнее выходит! — предложил Сойер: мы уже этот рассказ раз в десятый слушали и восхищались, и радовались за нашу подругу. — Как это тебе в голову такая идея пришла?

— Честно говоря, мне Мэтт очень помог, — неожиданно призналась Вирджиния. — Мы случайно встретились, разговорились. Я рассказала ему о своей проблеме. И оказалось, что он в прошлом году курсовую делал по достаточно редкой, но интересной теме, как раз про магполяризацию. Он предположил что у меня похожий случай. Мы проверили — и все подтвердилось. Так что это и его открытие.

— Тогда почему он еще не здесь? — ухмыльнулась Гвен. — Тащи его скорей сюда.

— Ага, действительно, давайте соберем в нашем клубе всех восторженных поклонников Фаррийского, — фыркнул Микки.

— Эй, вы там не отвлекайтесь, а помогайте, — подала я голос. — Если мы в очередной раз сейчас устроим «бумсик» и разнесем двигатель, Грант нам точно хвосты наскипедарит.

— И подожжет, — согласилась Иржи.

— И скажет: «Толку от вас никакого, я так и знал, что этим кончится», — вздохнул Сойер.

Мы тут же посерьезнели и взялись за работу. Кстати, могли бы так и не стараться — «бумсик» все равно случился и головомойку от Тоскливого Найджела мы все получили первосортнейшую.

Тем же вечером состоялся мой разговор с Сойем. «Бумсик» нас порядком взбодрил: пока мы ликвидировали его последствия, пока убирались и приводили себя в порядок, прошло достаточно много времени, и к себе мы возвращались уже затемно. Сойер вызвался меня проводить, как обычно, приобнимая, будто невзначай. И я, наконец-то нашла в себе силы с ним объясниться.

— Давай останемся друзьями, — сказала я ему. — Не хочу, чтобы ты ощущал себя синицей в руке. Ты достоин большего.

— Пф! — сдул он со лба челку. — Кажется или у меня нарисовался более счастливый соперник?

Я задумалась, как бы ему лучше все объяснить.

— И да, и нет, — ответила наконец. — Это больше похоже на мечту, Сой. Не очень-то достижимую.

— Ясно, классика жанра: синица в руках и дракон в небе, — понял он правильно и улыбнулся слегка смущенно: — Тут ты права, Джулс, с драконом я соперничать не могу… Но если передумаешь — я пока рядом.

— Ты — чудо! — я, не удержавшись, легонько поцеловала его в щеку.

После этого разговора хотя бы один камень упал с мой души.

А на следующий день Экхарт прислал сообщение, краткое до неприличия: «Сегодня в 7 вечера у перехода». Разумеется, в указанное время я была там.

На этот раз дагон явился на встречу одетым по стандартной драконьей форме. Выглядел он уставшим, но оно и не удивительно, учитывая, общую ситуацию с магией и прорывами. Он снова стоял, прислонившись плечом к раме перехода. Может, по привычке, а может, потому что так стоять было легче — взгляд его, которым он меня окинул, хоть и был по-прежнему ясным, казался немного отстраненным, рассредоточенным, как тогда, в его кабинете, когда я еще сравнила его с горячим мороженым.

— Салют! — кивнул он мне. — Готова?

И, дождавшись утвердительного ответа, прошел через портал, приглашая проследовать за ним.

Этот горный пейзаж я узнала сразу — именно здесь проводили свои тренировки ребята из клуба. На этот раз к самому обрыву дракон не спешил — повернулся ко мне, небрежно держа руки карманах и смотря холодновато, немного исподлобья.

— Для начала, Ли, предлагаю тебе определиться вот с каким вопросом, — предложил он сдержано. — Или ты веришь мне и принимаешь мою помощь, или считаешь, что я негодяй и мерзавец — тогда мы останавливаемся на том, что есть. Совместить оба варианта вряд ли получится.

Я смотрела в его невозможные светлые глаза, слушала низкий, ровный, до безразличия спокойный голос, и, чем дальше, тем больше понимала, что умудрилась в очередной раз его задеть. И что предположения дель Корт — не больше, чем ее собственные фантазии. Облегчение, чувство вины и … радость заполнили меня. Да, именно радость. Ведь обидеть нас может только тот, кому мы сами даем такое право, кому верим и кто достаточно для нас важен.

— Прости, — я подошла совсем близко, обхватила руками драконий стан и смиренно прижалась лбом к его груди, вдыхая знакомый запах, по которому так, оказывается, успела соскучиться, — я совершенно запуталась, а тебя не было рядом.

Он усмехнулся, а потом его пальцы легко приподняли мой подбородок.

— Хотя, признаюсь по секрету, в моих действиях имеется и корыстный мотив, — заметил он вдруг. — Ух, Ли, не надо на меня так смотреть, я могу истолковать это превратно. Поверь, лавры злодея года меня не интересуют. Нет, в целом-то, идея с провалом испытаний вполне рабочая, — продолжил он так, словно мы обсуждали с ним тут новое устройство двигателей. — Только рассчитана на краткосрочный эффект. Все равно быстренько найдутся энтузиасты, желающие повторить подобное — и лови их потом по кустам.

— Тогда что ты имеешь ввиду под «корыстным мотивом»? — нахмурилась я.

— Если разрешить людям на самом деле выйти в небо, — он легко, почти невесомо завел мне за ухо упавшую на щеку своевольную прядь, — то лучше, чтобы у самых истоков этого стоял человек, который не считает нас зарвавшимися бессмертными чудовищами и который способен понять нашу боль, — щеки мои вспыхнули от стыда, стоило только вспомнить все обвинения, которые я когда-то бросала ему в лицо. А его пальцы мягко, участливо скользили по ним, будто стараясь стереть из моей памяти чувство вины. — И я очень надеюсь, Огонек, что и позже — когда твое слово будет иметь достаточный вес — ты не забудешь об этом.

«Позже…» — слово отозвалось тревожным уколом под сердцем и внезапной сухостью в горле. Не хочу никакого «позже».

— Ты мне напомнишь, — упрямо ответила, задирая подбородок и с размаху окунаясь в приносящую успокоение прохладу светло-голубых глаз, расходясь прозрачно-золотыми волнами, становясь вольной птицей в этом бескрайнем сияющем небе.

— Ты мне кое-что обещала, — он взял мое лицо в свои ладони. — Не сходить с ума от счастья и что-то еще, Ли… Самое время вспомнить.

«Клянусь, что не влюблюсь в вас по уши…»

Вдох-Выдох, Джулия. Вдох и Выдох…

— Глупости какие, — улыбнулась через силу, заставляя себя разжать руки и отойти от него в сторону, — Так чем мы займемся сегодня?

Он молча указал рукой куда-то мне за спину. Я оглянулась — и почувствовала, как земля попыталась сбежать из-под ног… Уже подзабытое мной чувство, — там, неподалеку от перехода, лежало на камнях одноместное красно-белое «драконово крыло». Больше и ярче того, что было у нас с Джеем. От воспоминаний перехватило дыхание.

— Позаимствовал у друга, — весело пояснял Экхарт, внимательно за мной наблюдая. — Его жене эта штуковина пока все равно ни к чему, а нам пригодится. Ты, кстати, пропустила захватывающее зрелище… Н-да, не думал, что оно так мудрено собирается. Так что лучше проверь.

Он мягко подтолкнул меня в сторону «крыла». Ну, проверить — не лететь, правильно?

Я подошла к устройству и присела рядом. Страх никуда не делся, но хотя бы проверять нужные узлы и крепления не мешал. А стоило себе представить дагона Алирийского с гаечным ключом наперевес — и вовсе уступал место какой-то ненормальной веселости, смешанной пополам с умилением.

— Ну как? — полюбопытствовал дракон.

— Собрано отлично, — похвалила я. — А вот разберем мы его вряд ли. Гайки завинчены так, что хрущ открутишь.

— Что умею — то умею, — рассмеялся один чешуйчатый тиран и тут же явил свои диктаторские замашки: — На исходную, Ли!

Я встала, посмотрела в сторону обрыва, на «крыло», потом на стоящего рядом мужчину.

— Мне страшно, Эрх, — сказала честно. — Очень.

— Знаю, — отозвался он. — Поэтому в этот раз я полечу с тобой.

Дышать стало легче — и труднее одновременно. Легче потому, что страх поутих. Труднее — из-за нового комка в горле.

— Предлагаю заключить пари, — продолжил дракон как ни в чем ни бывало, — на желание. Если ты сегодня не испугаешься, я исполню любую твою просьбу. А если струсишь или заорешь — то ты — мою. Как тебе?

— Хм. А вдруг я выиграю и загадаю что-нибудь неприличное? — поинтересовалась я тут же.

— Тогда мы оба получим массу удовольствия, — заявил этот нахал, не сводя с меня глаз. — Но я уверен, что ты продуешь.

И ведь я прекрасно знала, что он специально меня раззадоривает. Но, хрущ его возьми, это работало, да еще как! Мне стало просто жизненно необходимо утереть ему нос и выиграть это пари, и мы ударили по рукам.

Я подтащила «драконово крыло» чуть ближе к обрыву и, подышав немного, принялась пристегиваться к нему страховочными тросами. Пальцы сами вспоминали последовательность движений так, будто и не было этого страшного перерыва длиною в год.

Я вытерла вспотевшие ладони о куртку и, нелепо встав на четвереньки, снова сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.

«Я смогу. Я должна. Ради Джея. Ради наших ребят. Ради себя самой в конце концов».

— Ли! — окликнул меня Эрх и, когда я подняла на него глаза, негромко, но уверенно произнес: — Все. Будет. Хорошо. Обещаю.

В этот самый момент я поняла, что у меня проблемы… очень большие проблемы. Иначе почему я верю этому дракону намного больше, чем себе? Страх унялся ровно настолько, чтобы я смогла занять нужное положение, посмотреть вперед — туда, где шагов через пятнадцать зияла пропасть — и включить стартовый артефакт.

Паника накрыла меня с головой за те мгновения, пока «крыло», мягко набирая скорость, неслось к обрыву. Отрыв — сердце мое стремительно ухнуло вниз, куда-то в бездну, на самое ее дно. Я уже готова была завизжать, когда с изумлением поняла, что руки мои, до боли в пальцах сжимающие раму управления, будто сами собой направляют купол так, чтобы горный поток легче подхватил его. Я лечу! Вот уже несколько секунд парю легкой красно-белой птицей среди гор и бесконечного неба. Справа мелькнуло сверкающее в лучах заходящего солнца голубое крыло, я повернула голову — и увидела дракона. Он летел на одном со мной уровне, немного в отдалении — тоже парил, расправив крылья. Потом подмигнул мне, морда его стала ужасно хитрой — и ушел вниз, так, что я какое-то видела прямо под собой сильную светло-лазоревую спину и красивый белоснежный узор, сбегающий с хребта на бока и крылья — и вбок, чтобы через какое-то время пролететь надо мной сверху — и снова в сторону.

Я смеялась — сначала немного нервно, скидывая напряжение, которое превратило мои руки в две деревяшки, а плечи и шею — в камень, а потом уже легко, искренне: с таким сопровождением мне, и в правду, нечего было бояться. Я расслабилась — пусть и не до конца — и позволила увлечь себя полету — ловила потоки и следовала за ними, вспоминая каково это: ощущать себя ветром и мечтать о том, что когда-нибудь смогу летать сама, там, где хочу, и так, как хочу.

И когда я уже окончательно выдохнула и решила, что самое сложное позади, это коварное создание, претворяющееся моим наставником, выкинуло хитрый фортель — поднырнуло под меня, так, что я почти улеглась ему нас спину — и потащило за собой так быстро, да еще петляя и лавируя из стороны у сторону, что я не вынесла и завизжала, сама не понимая, от страха или восторга: «Эрх, перестань сейчас же! Ты с ума сошел?» Дракон тут же что-то довольно курлыкнул и исправился — сбавил скорость, прокатил меня еще немного — и осторожно ушел вниз, позволяя последнюю часть пути проделать самостоятельно и приземлиться на тот же уступ, с которого мы и стартовали.

Пока я слегка трясущимися руками освобождалась из страховочных пут, Экхарт обернулся и неспешным шагом подошел ко мне.

«Я выиграл» — «Я выиграла!» — сказали мы одновременно.

— Хм… ситуация, — заметил дракон лукаво. — Ты не струсила, но орала так, что у меня чуть не заложило уши.

— Последнее ты подстроил, — уличила я его, но Алирийский только пожал плечами. — Тогда каждый исполняет по одному желанию, — решила я, принимая его руку. Он помог мне подняться и пробежался быстрым взглядом, убеждаясь, что я в порядке, — Это будет честно.

— Хорошо, согласен, — его неожиданная покладистость лучше любых доводов убедила меня в том, что именно на подобный исход он и рассчитывал. — Тогда у меня есть к тебе одно поручение, Ли. Очень ответственное. Даже не знаю, справишься ли ты, — c некоторым сомнением протянул он. А в глазах его золотые искры только что в чехарду не играли.

Плавным, почти незаметным движением он достал что-то из кармана своего сюртука.

— Я хочу, чтобы они хранились у тебя, — на широкой ладони Экрарта, играя множеством бликов на строгих гранях, лежали камни в виде крупных тяжелых капель — светло-голубые, прозрачные до кристальности, так похожие по цвету на его глаза. Я смотрела на эту красоту не дыша и даже не сразу обратила внимание на то, что капли были собраны в единое украшение цепочкой из белого металла. — На память. Буду рад, если ты будешь их иногда надевать.

Я подняла глаза на его него — и у меня защемило сердце от нежности в в его взгляде и светлой ласковой печали.

«На память?»

Все камни и подарки на свете тут вылетели у меня из головы

— Мы же увидимся еще? — спросила тревожно.

Он ответил не сразу: зашел за спину, помогая застегнуть замочек украшения и легко, украдкой — будто не удержавшись — коснулся пальцами ставшей невероятно чувствительной кожи.

— В наших занятиях больше нет необходимости, Ли. Следующий шаг ты должна сделать сама, — его тихий глубокий голос обволакивал, а смысл сказанного терзал, обрывал что-то живое и теплое внутри. Я резко повернулась и прижалась к нему так, будто от этого зависела моя жизнь. Будто он был единственной моей опорой над глубокой черной пропастью. Он мягко, бережно, словно извиняясь, заключил меня в объятия, гладил по спине, по плечам, пропускал мои волосы через пальцы. А я так и стояла: кусая губу до крови и пытаясь понять, как же я буду жить без этих рук, глаз, без этого чувства защищенности и надежности, которое испытываю рядом с ним.

— Скажи, — спустя какое-то время произнесла шепотом, обвивая руками его шею и заглядывая в глаза, — может ли женщина с весьма средним уровнем устойчивости к вашему влиянию быть по-настоящему близка с драконом? Так, чтобы не произошло ничего необратимого?

Да дне его глаз взметнулись было — и тут же погасли нежные язычки сводящего меня с ума пламени.

— Нет, Ли, — ровно ответил он. Но этот тон нисколько меня не обманул.

— Ты врешь, — я уткнулась носом в его шею, вдыхая полюбившийся мне свеже-сладкий, с горчинкой, аромат. — Ответь правду, пожалуйста.

— Может, Огонек, — пламя в его глазах показалось снова, затапливая меня щемящей нежностью и тихим благоговением, — но очень недолго.

— Тогда ты знаешь, каким будет мое желание, — выдохнула в его губы, почти касаясь их своими.

— Не хочу, чтобы потом тебе было больно, — его лоб прижался к моему, его ладони гладили мое лицо, и я закусила губу, не в силах выдержать эту сладкую муку.

«Не смей растекаться лужей, Джулия! Потом порыдаешь где-нибудь в уголочке», — прикрикнула я мысленно. Это немного помогло. Во всяком случае я нашла в себе силы отстраниться и растянуть губы в кривоватой, но улыбке.

— Больно? С чего бы это? Зато потом, когда мое слово будет иметь достаточный вес, а я стану знаменитой, ты будешь себе локти кусать, что проморгал такую девушку! — я так старалась говорить весело… А то, что голос подрагивает и картинка немного расплывается — это просто нервы… и ветер, от него глаза иногда слезятся, бывает…

— Определенно, — губы его улыбались, а глаза… Мне пришлось сделать усилие, чтобы протолкнуть воздух в легкие — столько в них было тепла, восхищения и … болезненной, рвущей душу на части жалости.

— И, в конце концов, должна же я узнать, чему ты там научился за все триста лет, — выпалила я, отводя взгляд, — и услышала его хрипловатый заразительный смех.

— Аргумент, — признал он и снова привлек меня к себя. — Ты все узнаешь, даю слово. Только не сегодня.

— Не сегодня, — отозвалась я эхом.

Так ведь легче — знать, что у нас впереди есть хоть что-то. Даже если это что-то — последняя встреча, за которой — пустота.

— Кстати, ты можешь не переживать, — небрежно сказала я на прощание, когда мы снова вышли к полигону, — я вовсе не собираюсь влюбляться в тебя по уши.

И быстрым шагом, не оглядываясь, отправилась к общежитию.

Все верно. Очень сложно влюбиться в того, от кого ты и так без ума. Безнадежная в своей абсурдности задача.