От винта, господин дракон!

Глава 5

Драконы бывают весьма впечатлительны

— Жулька, не мели ерунды! Совсем со своими магиями с ума посходили. Ничего без них не могут!

Изобретатель Эйк, вовсе не просто так прозванный в народе Двинутым, укушенной блохой скакал вокруг чертежей.

— Я не Жулька, а Джулс, Джулия, ясно? — раз в десятый повторила я ему, но, естественно без толку. С именами этот чудик обращался крайне вольно. Гвен, мерзко хихикающая в сторонке над моей реакцией, была, например, у него «Венькой» — и хоть ты тресни.

Обитал изобретатель на окраине Эстина, в просторной мастерской, переделанной из старых конюшен. Внешне напоминал маленького суетливого кузнечика с огромными очками на носу. Одет был, вроде как в приличные вещи, но настолько плохо между собой сочетающиеся, что сразу становилось ясно — вся эта внешняя шелуха для него не важна совершенно.

Выслушав мои сбивчивые объяснения он торопливо заглянул в чертежи — просто нырнул в них, как утка в пруд и долго-долго в них возился.

— Так-так-так… Ох ты ж… Ну и крокодила! Эдакая драконюка! — восклицал он восхищенно. — А вот это фуфло! Чихня на постном масле… Эй, Жулька… Ты чего тут намалевала-то? У тебя с такой хлипкой конструкцией хвост сразу к хрущам и отвалится. А направлять ты эту механизьму как собралась? Магией? Ха, во балда! Короче, рано строиться, тут подумать надо.

Двинутый Эйк озадаченно почесал свисающий на бок чубчик, тот сразу ожил и встал дыбом, как антенна или громоотвод. Изобретатель тут же забегал вокруг заваленного всяких хламом стола

— Так, посмотрим… нет-нет-нет… О! Венька, что толчешься там без дела? Кофе нам сделай-ка! Так, ну-ка давай мозговать… Значит, нам нужно, чтобы дракоша наша весила как половина мобиля, а двигатель ее фурыкал раза в два сильнее…

Как и почему так решил Эйк, я не понимала, но если верить Гвен, у него с «механизьмами» своя какая-то связь и любовь, и прислушаться к нему стоило.

Через час я уже вполне на равных с ним шлепала ладонью по столу, восклицала «Фуфло!», тыкала пальцами в разные точки чертежей и ломала голову, как лучше сделать то или это. Магию этот странный тип недолюбливал и ужасно психовал, когда я предлагала навесить тут или там какой-нибудь дополнительный артефакт.

— Ха! Иди-ка ты… — Вот заклинит твоя магия-то и все — амба. Запомни, Жулька, нет ничего надежнее старых добрых металлических тросов.

Еще через полчаса он в приказном порядке выставил нас обеих за дверь.

— Приходи через недельку, — сказал только. — Подберем чего-нибудь для нашей драконюки.

Такой энтузиазм не мог не радовать. Вот бы еще другой драконюка, льдистый, дал добро на нашу разработку.

Время шло, я нервничала. И поэтому частенько писала вечерами письма Джейсону, чтобы помог мне понять, с чего вообще начинать. Я пыталась то хвататься за какие-то детали конструкции, то за вычисление мощности двигателя… и никак не могла сообразить, какие шаги нужно предпринимать дальше.

Братец обзывал меня паникершей — и тут же успокаивал и советовал браться за то, в чем я хоть что-то понимаю. А еще лучше — пока отвлечься.

И я пыталась отвлекаться: училась, гуляла с Сойером и его друзьями, забегала в летный клуб и даже снова заглянула в актерскую студию к Джинни, где с интересом смотрела за репетициями. Ставили ребята не спектакль, а отдельные уморительные сценки к Осеннему празднику.

О последнем я узнала совсем недавно. Его устраивают в нашем университете каждый год в середине осени. Раньше он гордо именовался «балом», сейчас же это была по сути своей масштабная вечеринка, следующая за более-менее официальной частью. Готовились к празднику все: художники отвечали за декорации и оформление залов, актеры устраивали зрелищный концерт и игры со зрителями, музыканты вообще репетировали все свободное время — им предстояло играть весь вечер, потому что какая же вечеринка — да без танцев? По слухам, наши химики тоже были в деле и, не щадя собственного здоровья и нервов кафедры контроля качества, готовили новые, ранее никем не опробованные коктейли.

Бедолага Мэтт — симпатичный воздыхатель Джинни, кстати, разрывался между репетициями в музыкальном клубе и театральной студии. И в последнюю, готова зуб отдать, он ходил исключительно из-за моей вероломной соседки. Все свободное от прогонов время он крутился неподалеку от нее, несколько раз пытался с ней о чем-то поговорить, но Вирджиния все с той же вежливой и совершенно пустой улыбкой от него ускользала. Не отказывала, но и не позволяла приблизиться. А он ее, между прочим, даже на праздник приглашал.

И когда мы уже уходили, окликнул подругу.

— Джин, скажи, я тебя чем-то обидел? — теплые карамельные глаза его смотрели встревоженно. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, не знал, куда деть руки и потому совершенно по-мальчишески держал их в карманах.

— Нет, что ты, — завела свою светскую песню моя соседка. — Просто я вряд ли сама пойду на праздник, у меня немного другие планы. Удивимся.

И она пошла вперед, по дороге к общежитию даже не оглядываясь.

— Да, конечно.

Мэтт постоял немного, глядя ей вслед, в сердцах пнул камешек и растеряно взъерошил волосы. Смотреть на это было решительно невозможно.

— Слушай, — догнала я подругу. — Ты зачем мучаешь парня? Сердце ж кровью обливается. Рассказала бы все, как есть.

— Я не могу, — как-то совсем несчастно произнесла Джин. — Не могу заставить себя ему рассказать, должна бы, но..

И я выругалась про себя: стало ясно, как светлый день, что леди Вирджиния дель Норт, недавно обрученная молодая аристократка, по уши влюблена не в своего высокородного жениха, а в простого обаятельного парня с глазами цвета темного меда.

— Я думала, что смогу, — продолжала соседка и голос ее подрагивал. — Но вот так, глядя в глаза… это очень сложно..

— Ну тогда… не знаю… Сходи с ним на праздник. Просто по-дружески. Нельзя же вот так его игнорировать, не по-человечески это как-то. Просто потанцевать. Не зверь же твой жених, в конце концов, чтобы из-за нескольких танцев скандал учинять!

Джинни как-то странно, почти болезненно рассмеялась.

— Не зверь… Ой, не могу! — она резко повернулась ко мне и зашептала горячо: — Обещай, что никому не скажешь!

И, дождавшись моего кивка и заверений хранить ее тайну, продолжила:

— Это дракон, Джулс. Мой жених — дагон Дартен Фаррийский.

У меня отпала челюсть. Я несколько раз открывала и закрывала рот, пытаясь сказать хоть что-то членораздельное и наконец смогла выдать только: «Как это тебя угораздило?».

— Он сам предложил. Родители давно подыскивали мне партию — один другого кошмарнее — и тут явился Дартен со своим предложением. Ему нужна семья, нормальная… у драконов с этим сложно. Не могу всего рассказать, но им не каждая невеста подойдет. Я вот, как оказалось, подхожу.

— Он тебя хоть любит? — наверно, я наивная, но ведь это важно.

— Нет, конечно. Для драконов любовь как для нас болезнь. Но он уважает мое мнение. Я смогу заниматься тем, что мне нравится, да и договориться с ним проще, чем с родителями. Поэтому я согласилась. Ну и богатство, связи, конечно. Знаешь, как мои обрадовались такому союзу…

Да уж могу представить. Отличная перспектива. Если хочешь продать дочурку подороже, конечно.

— А Мэтт? — спросила после продолжительного молчания.

— Он хороший, теплый, как солнышко, — печально улыбнулась Джинни.

Я вздохнула: да уж, и если лишить себя единственного лучика, то совсем замерзнешь. Вспомнился невозмутимый, почти равнодушный взгляд Фаррийского и его вечная отстраненно-снисходительная манера общения. Чем-чем, а теплом там и не пахло.

Тут же не к месту вспомнился этот самый Дартен, с раздражением переругивающийся с Гвен. И очень нехорошие предчувствия зашевелились внутри. Я тут же прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего.

Ох, прав был папа, очень прав. Одни проблемы от этих чешуйчатых.

— И все-таки подумай по поводу Осеннего праздника, — предложила я, чтобы хоть как-то закончить этот нелегкий разговор. — Мы вот с Сойером идем вместе, тоже по-дружески.

И Джинни, как ни была взбудоражена, не отказала себе в удовольствии бросить на меня лукавый взгляд — и я тут же поправилась:

— Ну, почти по дружески.

Сойер с приглашением затягивать не стал. В один из дней, когда мы вместе возились в летном клубе, ремонтируя старенькое «драконье крыло», он, по обыкновению своему, лихо откинув со лба челку, спросил:

— Джулс, хочешь пойти на осенний праздник с классным парнем?

Я внутренне захихикала, но осадила себя и притворилась, будто раздумывая:

— С классным? Ну, не знаю даже… Я б, конечно, убогонького предпочла… а тут классный… А он блондин или брюнет? Брюнетов я как-то не очень…

— Исключительно блондин, — приподнял брови Сой, снова сдувая со лба упрямый вихор. — Причем, заметь, самого лучшего качества.

— Ладно, — смилостивилась я, — а танцевать он умеет?

— Э-м-м, не сказать, чтобы… — призадумался было «сводник».

— Не умеет, — безжалостно сдал приятеля Микки. — Ему по ушам дракон потоптался, поэтому чувство ритма у него отсутствует как факт.

— Мик, заглохни, — беззлобно хмыкнул Сойер. — Джулс, честное слово, он научится, он очень способный.

— Ну хорошо, — я улыбалась уже почти до ушей. — Тогда передай ему, что я согласна.

Как-то раз после одного из занятий меня подкараулила Гвен — случай небывалый. Поэтому я сразу поняла, что грядет что-то из ряда вон.

«Приходи вечером в клуб, — таинственно улыбнулась эта рыжая интриганка. — Есть важные новости».

И усвистала куда-то, должно быть обратно в свою лабораторию. Разумеется, я вся извелась догадками и в «Попутного ветра» не пошла — полетела, даже не успев толком пообедать.

Сойера сегодня там не было, зато наша замклуба там вовсю хлопотала.

— Ну же, жестокая, не тяни! — тут же кинулась я к ней.

Гвен скорчила невинную мечтательную рожицу, но тут же рассмеялась и весело застучала гаечным ключом по металлической трубе, привлекая внимание всех, кто находился в нашем «гараже».

— Новость первая! — звонко объявила она. — Сегодня я ходила в ректорат утверждать бюджет на год. Нам его не срезали, но и не повысили — так что будем крутиться так же, как и в прошлом году, — раздались не слишком довольные хмыки, ворчание и жиденькие хлопки. — Новость вторая. Разработку нашей «драконюки» Алирийский утвердил, правда с некоторыми оговорками, — на этом месте рыжая бросила на меня странный взгляд и замялась, словно подыскивая нужные слова..

— Какими? — я даже дыхание затаила.

— Ну… хм… Ответственной за проект назначаешься ты, и нужны еще двое научных консультантов, из магистров лучше всего, — она деловито оттянула и отпустила пружинистую кудряшку. — Деньги на этот проект будут выделяться отдельно, — снова этот странный взгляд, — после того, как предоставишь смету. Детали все будешь утрясать с Алирийским сама. И вот тебе от него… подарочек.

Она порылась в сумке и предъявила мне небольшой, размером с пенал, деревянный ящичек. Я сглотнула. Почтовые шкатулки большой редкостью, конечно, не назовешь, но стоят они… мама дорогая. С другой стороны, драконам изобразить подобный пространственный артефакт не так уж сложно. Да и не в цене тут дело, а в том, что теперь я в любой момент могу отправить письмо дракону, а он, соответственно — мне. А это как-то… чересчур.

«Зато не нужно сидеть в приемной полдня, ожидая, когда же господин ящер соизволит меня принять, — отозвался внутренний голос, — и общаться с ним лично не придется».

Последний аргумент мне особенно понравился, и я тут же приободрилась.

— Так, значит, дело номер раз — найти консультантов, — принялась размышлять я вслух. — Пожалуй, стоит попробовать уговорить магистра Гранта. Он, конечно, тот еще весельчак, но артефактор хороший, да еще и огневик к тому же. Сможет с двигателем помочь. Конструкцию мы с Двинутым Эйком обдумываем… охладитель бы нам еще. Кто у нас на таких вещах специализируется?

— Фаррийский, — почти выплюнула Гвен совершенно безо всякого почтения.

А, ну да, не удивительно: в присутствии этого водного змея даже температура в комнате на градус понижается, а как зыркнет — сразу на два. И вот что делать — с одной стороны, еще одного дракона в проект впутывать — себе дороже. А с другой — лучше специалиста нам и не найти…

— Гвен, — подняла я бровки домиком и просительно сложила ладони. — Я понимаю, что эта мысль тебе не понравится…

— Нет-нет-нет, даже не думай, — поняла она меня сразу. — Да чтоб я еще хоть раз!… Хватит с меня этого хвостатого манипулятора.

— Гвендолин, — почти пропела я, — Ну, пожалуйста. Просто поговори с ним, дальше я сама… Ты вообще его тут видеть не будешь, а? Ну хочешь, на колени встану?

Я картинно бухнулась на пол и воздела к нашей почти-самой-главной руки, как жрец к своему божеству. Но «божество» оказалось недобрым.

— Хорош кривляться, — разозлилось оно сначала. Но после еще нескольких моих жалобных мосек сменило гнев на милость. — Ладно-ладно, только один разговор — и работать с ним я не буду.

Я тут же вскочила на ноги и порывисто обняла все еще хмурящую каштановые брови девушку. А потом побежала к себе в общежитие — мне так не терпелось поделиться с Джейсоном радостной новостью, что я чуть не забыла забрать треклятую шкатулку.

Написав брату (и попросив очередную порцию советов), я в раздумьях разглядывала свой новый почтовый артефакт.

Немного посомневавшись, я накорябала на вырванной из тетради страничке следующий текст:

«Отличного дня! Спасибо, что утвердили исследования. Я составлю смету, как только пойму, как это делается».

И вложила его в отделение «отправить».

Джинни дома не было, и я решила взяться за домашнюю работу, чтобы потом, не отвлекаясь на всякие мелочи, поразмыслить над чертежами. О шкатулке я и думать забыла и только спустя час, складывая обратно учебники и справочники, заметила, что на крышке артефакта мерцает небольшой красный кристалл — пришло новое сообщение.

Я откинула крышку — и извлекла из шкатулки сложенный вдвое плотный белый лист.

«Жду в конце недели со всеми наработками» — и дальше дата, время и номер драконьего кабинета в главном корпусе, если вдруг запамятую.

Вот хрущ, я-то думала, мы теперь с ним общаться заочно будем…

Я посчитала оставшиеся дни и решила, что вот теперь пора паниковать и рвать на себе волосы — за такое ничтожное количество времени я совершенно ничего не успею.

Вдох-выдох, вдох-выдох…

— Надо верить в лучшее, Джулия!» — сказала я вслух. — Раз в драконах я уже как запечённый хрюндель в яблоках — по самый пятачок, — значит, остается брать напором и оптимизмом!

Первой жертвой моего оптимизма стал Тоскливый Найджел. После его занятия, когда все нормальные студенты хватали сумки, чтобы побыстрее слинять из аудитории, я с папкой наперевес подошла к нашему куратору, сверкая ослепительной акульей улыбкой. Тот посмотрел на меня с подозрением и некоторой опаской, должно быть, перестаралась.

— Магистр, у меня есть к вам уникальное предложение! — радостно начала я.

Выражение лица куратора тут же стало испуганным. Примерно как у высокородной дамы, заметившей под носом мышь. Влажные глаза расширились, черные ресницы затрепетали. На долю мгновения даже показалось, что он сейчас завизжит и запрыгнет на стол. Пришлось срочно менять тактику.

Я вытащила из папки верхний чертеж и быстренько раскрыла его.

— Вот, смотрите: принципиально новый летательный аппарат. Ректор только что утвердил его разработку. Сам дагон Фаррийский будет принимать участие.

«Будет-будет, он, правда, еще об этом не в курсе…»

Грант, кажется, немного выдохнул и осторожно, двумя пальцами придвинул чертеж к себе поближе.

— Но в двигателях он вряд ли что-то смыслит. Поэтому нам жизненно необходима ваша помощь!

«И подпись на документах», — эту мысль озвучивать не стала, чтобы не спугнуть ненароком.

— Это очень, очень многообещающий проект! — вдохновенно разливалась я соловьем. — Вы точно не пожалеете!

— Что-то я в этом сомневаюсь, — недоверчиво произнес магистр и склонился над листом, слушая мои торопливые пояснения с видом великого мученика. Я же изо всех сил старалась донести до него масштаб и самой новаторской идеи Джея, и значимость ее для человечества, и объем грядущих работ.

— Ничего не выйдет, Хоуп, — покачал головой Тоскливый Найджел тоном, полностью оправдывающим свое прозвище. — Так это не делается, моя дорогая. С подобными характеристиками вы на одних артефактах не уедите. Топливо нужно. И комбинированный тип двигателя, да еще с нуля практически… — он драматично развел руками, не подозревая, что только что своими словами практически подписал себе приговор: чтобы додуматься до озвученной им мысли мне пришлось потратить целую прорву времени, и я до сих пор не была в этом уверена. А он вот так, с ходу… Нет, мне положительно нужен этот маг.

Пока я лихорадочно складывала чертеж и засовывала его обратно в папку, куратор, оказывается, успел втихую смыться из аудитории. Когда не нужно, он проявлял завидную расторопность. Разумеется, я бросилась вдогонку.

— Магистр, стойте! — я пронеслась по коридору со скоростью выпущенного из рогатки снаряда, догнала его на самом повороте, и чтобы вовремя затормозить, пришлось даже схватить Гранта за рукав. — Почему вы думаете, что у нас ничего не получится? Давайте попробуем с нуля, ну пожалуйста! Вы мне нужны!

Грант замер, глаза его стали похожи на две огромные плошки, наполненные замешательством и ужасом, а на щеках проступил румянец, как у девчонки. Со всех сторон раздались смешки и шепотки.

— Хоуп, отцепись, — зло, но очень тихо, почти не раскрывая рта, прошипел магистр и рукой задергал.

— Не могу, — я еще крепче схватилась за его рукав. — Скажите «да» — и я отстану!

В тишине ответ мой прозвучал очень даже звонко. Грант еще больше зарумянился и глазами отчаянно закосил куда-то в сторону.

Я проследила за его взглядом и сглотнула: там с папкой в руках стояла премилая брюнетка в строгом сером костюме. Темно-рубиновые губы ее были плотно сжаты, а слегка приподнятые к вискам глаза нехорошо поблескивали. Анна дель Корт — маг земли, артефактор, редкостная душнила (если верить Сойеру и его друзьям) и наш декан по совместительству.

— Да, да! Вот привязалась, — Грант, наконец-то высвободился из моего захвата, но было уже поздно.

— Найджел! — Тонкий возмущенный голос прорезал сгустившийся воздух. — Зайдите ко мне после этой пары, — и деканша, вскинув подбородок, прошествовала мимо, так отчаянно стуча каблучками, будто представляла под ними своих заклятых врагов.

— Ну все, — смущение в лице моего куратора уступило место печали и какому-то нечеловеческому смирению, — мне конец.

— Не расстраивайтесь, — попыталась я успокоить бедолагу. — Ничего ужасного не произошло. Хотите, я сама пойду к магистру дель Корт и расскажу ей все, как было?

Тоскливый Найджел в ужасе замахал на меня руками.

— Не смейте, Хоуп. Вы и так уже отличились. Впрочем, чего еще от вас ожидать, — он посмотрел на меня с таким укором, что мне стало вдвойне неловко.

А уж когда я заметила среди свидетелей этой неудобной сцены Тайру Ройс — знакомую Сойера по «Вестнику Халявы», с довольным видом прячущую в карман блокнот, то уловила в воздухе отчетливые керосиновые нотки.

«Может, пронесет еще — с тоской подумала я, глядя ей вослед, — Хотя шансы на это невелики..»

Разумеется, не пронесло, и на следующий день мы с магистром Грантом оказались в разделе «Сплетни и светский треп» любимой всеми студенческой газеты.

«Любовь не ведает преград» — называлась заметка

«Вчера многие из нас стали свидетелями трогательной сцены. Студентка первого курса факультета Прикладной артефакторики Дж. Х-п, не смогла сдержать своих чувств и едва не стоя на коленях призналась в них своему куратору, милашке Найджелу Гранту. Сраженный таким напором, он не смог отказать влюбленной студентке. Особую пикантность сцене придает тот факт, что ее наблюдала и Зануда Анна, которую, по слухам, связывают с Грантом весьма интересные отношения. Следим за продолжением»…

«Я убью Тайру, я убью всю редакцию «Вестника», может быть, исключая Сойера, но тоже не факт, и себя я убью тоже», — мрачно думала я, топая на занятие.

Поддержки у так называемых друзей я никакой не нашла — и Джинни, и мои однокурсники не преминули лишний раз тыкнуть меня носом в заметку. А Сой, добрая душа, даже лично заявился ко мне на пару, чтобы все объяснить.

— Слушай, Джулс, у нас новостей не хватало, а тут такая сенсация. Тай еле успела новость втиснуть, — начал он со своей вечной улыбкой, и я подумала, что все-таки его убью. — Но ты не расстраивайся. В «Сплетнях» всегда ерунда какая-то печатается. А в следующем номере я лично дам опровержение и заодно большое объявление о твоем проекте. — На этом месте убивать его расхотелось. По крайней мере пока. — Зато знаешь, сколько ты внимания к нему привлечешь?

Ага, знаю. Я и так уже мечтала куда-нибудь забиться и там сидеть. Но на лекцию к Тоскливому Найджелу пришла из чистого упрямства. Правда, забилась в самый дальний угол. И то издевок наслушалась по уши. Куратор же наш в этот день встал явно не с той ноги — ехидничал и лютовал, успел впихнуть в лекцию сразу две темы и домашки задал тоже в двойном объеме. На меня он старался не смотреть вообще, и я была этому очень даже рада.

В клуб я в этот день не пошла, а поехала в Эстин к Двинутому Эйку, чтобы поделиться радостной новостью и вместе с ним подумать, что нам понадобится для нашей «драконюки». Там мы разумеется, снова начали спорить о разных вариантах, но хотя бы положили начало этому делу.

А когда я вернулась, меня ждал сюрприз: кристалл на почтовой шкатулке мигал тревожным красным огоньком. Я слегка заинтригованная, открыла ее — и снова прочувствовала всю непередаваемую гамму злости и смущения — внутри оказался листок «Вестника» с обведенной кружком злосчастной заметкой и приписанным сбоку весьма лаконичным комментарием: «Впечатлен».

Только не говорите, что драконы верят всему, что пишут в студенческих газетах. Уж за столько-то лет могли бы и разобраться. Хотя я скорее поставила бы на то, что отдельно взятый ящер просто решил надо мной посмеяться. Вспомнились хитрющие светлые глаза.

Я поразмыслила немного, а потом приписала внизу: «Он не хотел помогать мне с проектом» и отправила это в высшей степени замечательной пояснение, совершенно не ожидая ответа.

Но он пришел. Почти сразу.

«И снова впечатлен».

Какой, однако, впечатлительный. Я закрыла лицо руками и совершенно нелогично рассмеялась.