От винта, господин дракон!

Глава 7

Отсутствие драконов поблизости еще не гарантирует отсутствие неприятностей.

— Ого, Джулс, классный шарф! Тебе идет, — сделал мне комплимент Сойер, — и цвет что надо.

Только тогда я спохватилась, что не вернула Экхарту его неожиданный подарок. Мы вместе с Сойем, Микки и еще несколькими ребятами из клуба прохлаждались на одной из небольших «площадей» перед учебными корпусами. Просто сидели, болтали и грелись на солнышке. Смотря в лазурное чистое небо и не верилось, что где-то там, за переходом — настоящий ураган.

— Носи его всегда — тебя сразу издалека видно будет, — добавила симпатичная веснушка Милли.

Я рассеянно улыбнулась и сильнее закуталась в шарф. Так мне было спокойнее.

— С Алирийским же все хорошо будет? — спросила вслух.

— Ну конечно, — со знанием дела сообщил Микки, — Он же дракон.

«Дракон… Можно подумать, раз дракон, то и не человек..»

— У него на счету знаешь сколько таких прорывов уже было? Не сосчитаешь.

Этот довод показался мне убедительным. И я позволила себе расслабиться, забыться и просто хорошо провести время с отличными ребятами. Почти позволила — голубое небо над нами все время напоминало раскинувшего крылья дракона, и даже в серых глазах Сойера виделось тревожная напоминание о прорыве.

— Ты сегодня какая-то напряженная, — отметил Сой, приобняв меня за плечи.

— Должно быть устала, — отговорилась я. — Не выспалась.

— Давай уложу в кроватку, — предложил этот нахаленок, откинув упавшую на лицо прядь золотистых волос.

Получил за свое предложение тычок в бок — и рассмеялся.

Вот почему с некоторыми подобные шутки-прибаутки забавляют, а с другими… крылатыми и взгляда достаточно, чтобы в краску вогнать?

К вечеру моя тревожность расцвела пышным цветом и я не выдержала — написала коротенькую записку: «Как вы? Все в порядке?» и села ждать ответа.

Его не было. Ни через пять минут, ни через час, ни через два. И когда я ложилась спать, предательский кристалл и не думал загораться. Я даже проверила — не сломался ли он. И ночью, ворочаясь с бока на бок я иногда поглядывала в сторону шкатулки — но ни единого проблеска так и не заметила.

Да и утром ситуация ничуть не улучшилась.

Кое-как отсидев одну пару одной из математических дисциплин, я решительно направилась в сторону ректората и успокоилась только тогда, когда удостоилась сухого кивка госпожи Шелл в ответ на свой вопрос: «Дагон ректор у себя?».

— Тебе назначено? — строго спросила она.

Я развела руками.

— Тогда садись и жди, ткнула она пальцем в кресло для посетителей.

Так я и сделала. А чтобы сидеть было интереснее, одолжила у секретарши один из выпусков ее любимого кулинарного журнала. В готовке я была не сильна, но лучше уж смотреть рецепты, чем разглядывать потолок. Тем более, что сидеть пришлось довольно долго, а отдельные блюда показались мне очень даже интересными. Но в конце концов дверь ректорского кабинета распахнулась, оттуда вышло несколько незнакомых мне, очень хорошо одетых мужчин и женщин, а еще через некоторое время и сам дагон.

— Оливия, золотая моя, запросите-ка финансовые отчеты по вот этим проектам за последнюю пару лет, — обратился он к секретарше — и только потом увидел меня и нахмурился.

— Ли? Что-то стряслось?

— Можно с вами поговорить? — спросила.

Дракон мельком взглянул на часы и кивнул головой в сторону кабинета.

— Только быстро. Сейчас сюда опять набьется хрущева куча зануд.

Выглядел Алирийский, пожалуй, уставшим. Теней под глазами не было, но лицо слегка помрачнело и глаза… не такие, как всегда. Вроде бы все того же прозрачно-голубого цвета. Только взгляд их был слегка расфокусированным. Если не приглядываться, и не заметишь.

— Просто хотела убедиться, что с вами все хорошо. Вы не ответили на мое сообщение, вот я и подумала… — произнесла скороговоркой, когда дверь за нами закрылась.

— Стоп, — он выставил ладони вперед и подошел ближе, странно на меня поглядывая. — А, понял, но ты напрасно переживаешь: случись что, твой проект просто …

— Я за вас волновалась, — прервала я его.

— За меня? — Экхарт выглядел озадаченным, будто такая простая мысль для него оказалась в новинку. — Кхм… да тоже зря, в общем-то. Вот он я — жив, здоров. Устал только как собака и домой заскочить не успел. Так что нечего тут прохлаждаться и занятия прогуливать по неуважительной причине, — попенял он мне ехидно.

И это меня сразу успокоило. Но я была бы не я, если бы ушла так просто.

— Вот смотрите, — передала я ему журнал. — Тут о вас написано.

И указала на заинтересовавший меня рецепт очень своеобразного блюда под названием «Горячее мороженое» — там предлагалось обложить мороженое печеньем и в таком виде его запечь.

Дагон изучил страницу — и неожиданно расхохотался — весело и совершенно по-мальчишески.

— Умеешь ты, Ли, одновременно и приласкать, и приложить, — высказался он чуть позже, потирая пальцами переносицу, а потом посмотрел, как он умеет, эдак с хитринкой.

— Я тебе потом покажу сравнение получше, — пообещал он многозначительно, вызвав своим хрипловатым баритоном и золотистыми бликами в глубине прозрачных глаз целое стадо дрейфующих по спине мурашек, — напомни только.

Я, как зачарованная, стояла еще какое-то время, вглядываясь в эту игру света, на мгновение мне даже почудились в радужках цвета нежного весеннего неба язычки странного, прозрачно-золотого пламени, и я подалась ближе, чтобы лучше их рассмотреть. Экхарт нахмурился, а потом и вовсе сжал переносицу пальцами, коротко, резко тряхнул головой, будто желая прогнать усталость или наваждение, и подошел к двери, намекая, на то, что мне уже пора.

Я спохватилась, попрощалась немного скомкано и поспешила в приемную и дальше, на выход. И когда уже почти вышла в коридор, вдруг услышала, как дагон шутливо поинтересовался у секретарши

— Как вы думаете, Оливия, что лучше: горячее мороженое или холодное жаркое?

Я не выдержала и рассмеялась в голос. Настроение скакнуло почти до самого неба. Стоило, наверное, подумать, почему… но думать не хотелось совершенно.

Эта неделя ознаменовалась тем, что мы с летным клубом знатно оскандалились и снова засветились на страницах «Вестника Халявы».

Поначалу подобный исход ничего не предвещало. Мы просто занимались своими делами. А дел этих было столько, что я кругом ничего не успевала.

Мы начали тесно работать с магистром Грантом. И если поначалу он, с тоской посматривая на чертежи разных двигателей, качал головой и в своей неповторимой манере объяснял нам, почему у нас ничего не получится, то после первого же дня совместного «ковыряния» в железе, поведение его кардинальным образом изменилось, а мы узнали, что пессимизм может быть очень даже воинствующим.

Работа наша заключалась в том, что мы разбирали имеющиеся у нас в наличии образцы двигателей, изучали на практике из устройство и пытались понемногу модифицировать их в нужную нам сторону. Участвовали в этом действе, помимо меня и Гранта Сойер, Микки, Гвен и еще несколько ребят из клуба. Дело это оказалось непростое, грязное, нервное, хотя и очень интересное. В конце дня выглядели мы как стайка сказочных злобных нечистых духов и вели себя примерно также. Быстро выяснилось, что когда наш меланхоличный куратор увлечен работой, когда в его печальных глазах начинает сверкать благородное безумие, характер его неожиданным образом меняется.

— Какой криворукий тролль дергал этот узел? — гневно вопрошал магистр, указывая чумазым пальцем на очередной образец, — Хотите взлететь на воздух, весело хлопая ушами? Сейчас устроим..

— Эйр, а ну дайте мне этот бесполезный инструмент. Сейчас я вам наглядно продемонстрирую тщетность вашего предложения… О, видели, видели? Ну что я говорил? Ха-ха… все сломалось..

— Хоуп, кто вас так учил заряжать артефакты? Я? Хм… Нет, надо вот так. Я говорил иначе? Я учу вас критически мыслить…

А под конец, когда мы все уже едва не падали от усталости, Грант вдруг принимался философствовать.

— Ничего так не расстраивает, как неоправданные ожидания, друзья мои. Советую вам заранее смириться с полным провалом. Он совершенно неизбежен. Жалкая кучка бестолковых недоумков не способна родить ничего выдающегося.

Нам особенно нравилось, что к «бестолковым недоумкам» магистр легко причислял и себя. Поэтому мы ему всячески поддакивали и быстренько приходили к печальным выводам, что лучше нам всем сразу кому отчислиться, а кому уволиться из столь блестящего учебного заведения и со смирением заняться более подходящим для таких остолопов делом — чистить свинарники на отшибе самой глухой деревеньки, например. И то лучше делать это безлунной ночью, чтобы не смущать благородную скотину совершеннейшим незнанием самых основ магмеханики.

Поупражнявшись вволю в подобном самоуничижительном остроумии мы расходились по домам, вполне довольные собой, чтобы на следующий день с новыми силами взяться за учебу и разработку нашей Детки.

Ага, теперь именно это словечко с легкой руки Сойера закрепилась за бывшей «драконюкой». Уж не знаю, почему парням оно так приглянулось, но теперь они даже заходя в наш павильон здоровались отдельно с нашей будущей магтехнической сенсацией — «Привет, Детка!» — и довольно ухмылялись. Вот из-за этой «детки» мы и загремели в «Вестник».

В один из вечеров, когда мы все хотели было распрощаться, Сой предложил: «А почему бы нам не заглянуть ненадолго в «Крылья и хвосты»?» И народ радостно загудел, поддерживая эту идею.

Так назывался небольшой ресторанчик в Рейстале неподалеку от инженерки — недорогой и достаточно уютный. Поэтому студентов там всегда было много. Особенно в дни выплаты стипендии. Свою мы только день назад получили, поэтому могли себе позволить немного пошиковать. Тем более, что и повод был — впервые наши эксперименты с двигателями начали давать хоть какой-то результат. Небольшой — мы смогли встроить туда один из артефактов и даже получить рассчитанные характеристики, но нам на радостях показалось, что мы буквально на пороге нового открытия. Даже магистр Грант в тот день согласился, что, возможно, мы не так уж сильно опозоримся с нашим изобретением, как ему казалось поначалу, а в его устах это звучало настоящей похвалой.

В «Крыльях» было очень людно, но нам удалось отыскать себе небольшой столик, за которым мы и разместились в тесноте, зато с отличным настроением и предвкушением хорошего вечера.

— Ну что, за нашу «Детку»? — Микки первый поднял кружку и остальные с энтузиазмом последовали его примеру.

— Она еще встряхнет этот мир, попомните мои слова! — провозгласил Сойер, приобняв меня одной рукой, — Правда, Джулс?

— Гранта во всяком случае, она уже раскочегарила, — смеясь, воскликнула одна из девушек.

— Точно-точно, никогда не видел, чтобы он так заводился… Он ее, по-моему, вообще, гы-гы-гы, ревнует.

— О да, как он на меня сегодня взъелся: нечего, мол, к Детке соваться без мозгов и с кривым прибором. А я, между прочим, со всей нежностью… — фраза Сойера потонула в хохоте.

— Да ладно, там такой объем, на всех хватит, — заключила я.

Чуть позже к нам присоединилась еще пара знакомых ребят.

— Угадайте, с кем мы столкнулись в дверях? — сразу спросили они. — С Анной дель Корт. Она выскочила отсюда с такой скоростью, будто за ней гонятся сразу все, кого она когда-либо завалила на экзаменах.

Эта новость нам не особенно понравилась, но тогда мы не придали ей значения.

А через день, с самого утра по дороге в столовую меня перехватил Сой.

— Слушай, Джулс, — сказал он мне беззаботно. — Да ну к хрущам этот завтрак. Пойдем лучше кофе с бутербродами заправимся, на свежем воздухе посидим.

Разумеется, это показалось мне подозрительным, и в столовую я ринулась как взявший след служебный пес.

— Ну ладно, — парень и не думал отставать. — Тогда газету брать не будем, просто приятно поболтаем, договорились?

Я насторожилась и за свежим номером «Вестника» забежала в первую очередь. И сразу поняла, в чем дело: здесь было опубликовано открытое письмо нашей деканши руководству университета и «всем неравнодушным». В письме магистр дель Корт призывала задуматься о нравственном воспитании молодых специалистов, которое очень важно, и о котором все (кроме самой дель Корт, надо полагать) позабыли. Например, серьезные опасения вызывает студенческий летный клуб, являющийся настоящим рассадником разврата. Члены его, попавшие под влияние заводилы всего этого безобразия — ст. первого курса Джулии Хоуп — ведут себя непозволительно, занимаются всякими ужасными вещами да еще хвастаются этим в общественных местах. А некоторые несознательные преподаватели все это покрывают и поддерживают. Настало время вывести всех подобных деятелей на чистую воду и бла-бла-бла и все такое прочее.

— Что это? — я обалдело хлопала глазами. — Сой! Это она что, взаправду?

— Ага, боюсь, она подслушала наш разговор в «Крыльях и хвостах» и неверно его истолковала.

— Ты же напишешь опровержение? А? Пожалуйста! — потрясла я его за куртку. — Это ж стыдобища-то какая..

— Э-э-э, да, Джулс, напишу… Но чуть позже, лады? Сама увидишь, что дальше будет. — Сойер подмигнул мне и, как ни в чем не бывало, двинулся пробивать нам дорогу к хлебу насущному.

Я же, подавив вздох, пошла за ним, морально готовясь к всенародной славе. Первые проявления которой мне пришлось вкусить не выходя из столовой. «Вон она» — «Да она» — «Эй, это ты Джулия Хоуп?» — раздавалось со всех сторон. И поначалу я не знала, куда деваться от дурацких шуточек и смущения. Но оказалось, все совсем не так страшно. Нет, разумеется, попадались и не совсем адекватные товарищи, но большинство ребят просто дурачились, а когда узнавали о наших посиделках в «Крыльях» и «Детке» — смеялись и обещали непременно заглянуть в «Попутный ветер».

Не знаю, какого эффекта добивалась деканша, но реклама нашему клубу вышла знатная: о нем узнали даже те, кто совершено не интересовался ни полетами, ни изобретениями. О себе уже и не говорю. Слава Создателям, в этот день у нас не было лекций Гранта, не знаю, как бы я вынесла его печальный, с укоризной, взгляд. Ему, должно быть, от начальницы тоже прилетело.

Список желающих принять участие в нашей разработке вырос в три раза. В клубе я в этот день появляться не планировала, а собиралась ехать к Эйку в мастерскую и, заскочив после обеда к себе в комнату переодеться и взять необходимые чертежи, заметила, что мне пришло сообщение от Экхарта:

Свежий номер «Вестника» с несколькими подчеркнутыми строчками и припиской на полях: «Рассадник разврата — и я не курсе?» и рядом явно обиженная драконья морда, такая потешная, что я рассмеялась вслух.

«Я и сама только что узнала», — дописала я и помчалась в Эстин, размышляя вовсе не о том, чем грозит мне сложившаяся ситуация, а совсем о другом: имеет ли обыкновение каш ректор заскакивать домой на обед или же он везде теперь таскает почтовую шкатулку с собой?

Двинутый Эйк торжественно предъявил мне скелет нашей увеличенной модели и следующие несколько часов мы с ним увлеченно занимались ей, попутно споря, а в некоторых местах и откровенно переругиваясь.

— Жулька, ты, вроде, умная девица, а все же редкостная балда. Куда ты здесь-то все закрепила, ты что, не видишь, что тут трос будет? Дракоша наша будет хвостиком вилять… И вот тут, на крыльях части подвижные… Кому объяснял? А от них тросы — и прямо к летуну на педаль. Ты ее вниз — вжух! — и лапуля на вираж — раз! Ну, догнала наконец?

Догнать-то я догнала давно. Но полностью довериться этому «вжух» не могла. И отчаянно думала, как бы так по-хитрому провести испытания. Скорее всего придется найти нескольких магов-воздушников, а потом убедить изобретателя подпустить их к нашей «лапуле». Та еще задачка. Но к концу нашей работы на сегодня Эйк притих, озадаченно покрякивая — призадумался, значит, счел мою идею недурной.

Возвращалась в инженерку я в приподнятом настроении и, признаться, уже успела подзабыть об утренних переживаниях.

— Ну наконец-то! — налетела на меня с порога Джинни. — Мы уже заждались!

«Мы?», — едва успела подумать я — и тут же высмотрела в глубине комнаты Сойера. Нехорошие предчувствия зашевелились у меня в груди.

— Скажите, что у нас все хорошо! — попросила тут же.

— Э-э-э, — замялся Сой, — Ну в целом… И уж точно не так ужасно, как могло бы быть… В общем… К нам в клуб приходила Анна

— Хрущ! — вырвалось у меня. — И как все прошло?

— Нуу… — парень взлохматил и без того взъерошенные волосы, — она не очень удачно выбрала время. Как раз незадолго перед этим мы с Микки и Кейтом неудачно поставили на один из образцов изоляцию — и случился небольшой бумсик — ничего страшного, никто не пострадал, но нам пришлось в срочном порядке менять кому комбезы, кому рубашку, а Гранту… хм… как бы ни звучало — штаны. Ты не представляешь, как он орал… — на этом месте Сойер совершенно не логично прыснул со смеху. — Гвен пришлось перерыть все наши запасы, чтобы найти нам всем что-то подходящее.

— Так, подожди, — остановила я разошедшегося рассказчика. — Ты же не хочешь сказать, что дель Корт…

— Заявилась к нам в тот самый момент, когда мы переодевались… точнее ждали, когда же Гвен выдаст нам, что-нибудь, чтобы прикрыться. Грант при этом угрожает нам показать, как «поршни в цилиндры вставляются, так, чтобы навсегда запомнили», Мик от таких угроз и от смеха путается в штанах и валится на пол… Гвенни из своего закутка зубоскалит, что «Детка у нас — огонь, раз при одном взгляде на нее у трех мужиков штаны полыхнули» и кидается в нас, не глядя, всяким старьем… В общем, Анна еще больше убедилась, что у нас тут разные непотребства творятся. А самое забавное, знаешь что?

— Что? — спросила, едва не хватаясь за голову.

— Куратор твой аж просиял сначала, только тряпочкой стыдливо прикрылся. «Вот видите, Анна, — говорит, — Теперь вы сами можете убедиться, что мы тут не ерундой занимается, а нормальной научной деятельностью. Хотите присоединиться?» Она почему-то не захотела, а он опять принялся вздыхать: так, мол, и знал — с этими теоретиками каши не сваришь.

Сойер рассказывал так потешно, в лицах, что мы с Джинни не выдержали и засмеялись.

— Все, мне крышка, — решила я в конце. — Теперь она меня съест. Надо ей при случае все нормально объяснить.

Сой посидел еще немного у нас и убежал. А я побежала проверять шкатулку. Но та была совершенно пуста.