Отравление в Уичфорде [The Wychford Poisoning Case]

Глава 12 Человеческий фактор

В конце прогулки Роджер до некоторой степени вернул себе более или менее рациональный образ мышления. Он, как правило, сурово отрицал все посягательства других на обладание артистическим темпераментом (и утверждал, что они лишь поза, например болтовня о творческом процессе как самоцели), но сам он, конечно, до некоторой степени обладал этим необычным качеством. Его редкие отступления от привычной фривольно-самоуверенной манеры вести себя сопровождались припадками ипохондрии.

Однако от природы он был жизнерадостен и предприимчив, и вскоре яростные упреки, которыми он осыпал себя из-за поведения Шейлы во время ленча, постепенно стали утихать. Его легкомысленная затея в шутку пофлиртовать с девушкой в конце концов привела лишь к недолгому кризису отношений, и хотя он все еще расстраивался при мысли, что юная девица могла хотя бы на мгновение вообразить, будто под этой шутливостью скрывается нечто серьезное, мало-помалу Роджер успокоился. Точно также, как ветреные девицы перед мировой войной считали своим долгом влюбляться в военных, воплощая тем самым свою потребность почитания героев, так и Шейле было свойственно создавать себе тайных кумиров, чтобы в тишине ночи было о ком мечтать, лежа в своей узкой, белоснежной, девичьей кроватке. Роджер был несколько смущен тем обстоятельством, что ее выбор пал именно на него. Дело в том, что Шейла ему нравилась своей прямотой и товарищеским стилем поведения, который он так быстро воспринял как нечто само собой разумеющееся. Поэтому он решил снова вести себя с ней как в первый день знакомства, чтобы в голове девушки не возникало ни малейшего подозрения, будто под внешней манерой обращения с ней скрывается нечто иное.

Тем не менее, когда Алек проводил его до ворот дома миссис Сондерсон, Роджер с явной неохотой приблизился к ее входной двери и нажал кнопку звонка. Разница между миссис Сондерсон и Шейлой была столь же неизмерима, как между черным шелковым надушенным бельем и грубыми башмаками, в которых бродят по вересковой пустоши. А надо сказать, Роджеру никогда не правилось черное шелковое белье.

Вернулся он на Хай-стрит почти в половине восьмого. Заглянув в пустую гостиную, Роджер взбежал по лестнице в комнату Алека, где сей джентльмен с большим старанием причесывался перед туалетным столиком.

— Привет, Алек, я кое-что узнал, — сказал он отрывисто, — не спрашивай, каким образом я этого достиг, или я сейчас разрыдаюсь. Тяжела ты, жизнь сыщицкая. Но я недаром подвергал себя хлопотам, я кое-что получил взамен.

— Да? Это хорошо! Что же именно?

Роджер упал в кресло рядом со столиком.

— У Бентли была интрижка с Мэри Блауэр!

— Неужели! Клянусь Юпитером, это скверно! — присвистнул Алек.

— Для нас, ты хочешь сказать? Но миссис Бентли об этом не знала — во всяком случае, Сондерсон не может сказать определенно, было ли ей об этом известно.

— Значит, не знала? Но как ты думаешь воспользоваться этой новостью?

— Понятия не имею, — признался Роджер, зажигая сигарету. — Но связь со служанкой — факт (и, насколько я успел уяснить, Бентли, хотя и был хиляком, но хиляком влюбчивым. Это отнюдь не первая его любовная интрижка, согласно всезнающей Сондерсон). Бентли поиграл девицей, а затем бросил ее. У миссис Бентли были однако сомнения на этот счет, и она предупредила служанку, что увольняет ее. Та потребовала от Бентли, чтобы он вмешался, но тот недвусмысленно послал ее к черту, и, как оно водится, ее любовь перешла в ненависть, однако сама к черту Мэри Блауэр не пошла. Она решила сделать все, чтобы отправить к нему миссис Бентли. А в результате получилась вся эта история. После того как миссис Бентли арестовали, Мэри призналась в содеянном на груди миссис Сондерсон, но кроме нее никто ничего об этом не знает.

— Гм! Это, наверное, все осложнит!

— Да, осложнит, потому что ставит под сомнение все свидетельские показания Мэри Блауэр, понимаешь? Она ненавидит обоих супругов Бентли, как самую ядовитую отраву, и поэтому нельзя верить ни единому слову из того, что она о них говорит. И еще одно. Миссис Бентли знала, что муж ей изменяет, до того, как сама вступила в связь с Алленом. Так она рассказывала миссис Сондерсон. Ну разве не странно, что женщины совершенно не умеют хранить молчание о подобных вещах! Они выбалтывают подругам самые интимные подробности своей замужней жизни — доверяют такие сокровенные детали, которые мужчина ни за что не доверит даже лучшему другу, скорее он предпочтет сгореть заживо. Меня от таких женских привычек почти тошнит. Впрочем, для начинающих сыщиков. должен признаться, подробности не бесполезны.

— Нет, больше не углубляйся в рассуждения о женщинах, — предупредил его Алек, — не отклоняйся от главной темы. Что ты имеешь в виду? Что Мэри Блауэр сама отравила Бентли?

— Необязательно она, но мотив у нее был, не так ли? Господи, как осложняется ситуация. Из шести человек, которых мы держим на подозрении, не меньше четырех имели самые убедительные мотивы желать, чтобы друг Бентли накрылся травяным одеялом, и это кроме самой миссис Бентли.

— Целых четверо?

— Несомненно. Во-первых, Мэри Блауэр — из-за вышеупомянутых причин. Во-вторых — братец Уильям, чтобы полновластно завладеть семейным делом, а этого контроля он несправедливо, по его мнению, лишался из-за отцовского завещания — при этом надо помнить, что он ничего не знал о новом завещании старшего брата. В-третьих, это братец Альфред, а его мотив — чтобы новое завещание поскорее вступило в силу. И, наконец, — миссис Аллен.

— Миссис Аллен? А она тут при чем?

— Ну это же очевидно. Больше всего в жизни она ненавидит миссис Бентли. Какая месть может сравниться с той, если ее соперницу повесят как убийцу? Это же просто супермщение!

— Но, черт побери, неужели для этого она стала бы травить Бентли? — возразил Алек.

— А почему бы нет? — задумчиво возразил Роджер. — Я бы не слишком настаивал на том, что это невозможно. В подобных обстоятельствах женщина становится сущим дьяволом, ты же знаешь. И откуда нам знать, не имела ли она зуб и против самого Бентли тоже? О да, мы вполне можем считать, что у нее тоже был мотив для совершения убийства, и очень серьезный. Итак, включаем ее в список "подозреваемых вдвойне".

— "Подозреваемых вдвойне"?

— То есть имевших и возможность, и мотив к совершению убийства. Все шестеро подозреваемых имели для этого возможность и четверо из них подходят под рубрику "мотив".

Роджер откинулся на спинку стула и выдохнул облачко дыма.

— А что понимать под словом "мотив", Алек? Мотивы бывают разные: убийство с целью обогащения, из мести, убийство из "страсти к уничтожению", из ревности и по убеждению — вот какова классификация мотивов в одной очень интересной книжке, которую я недавно прочитал {Имеется в виду книга Ф. Теннисона Джесса "Убийство и его мотивы"}. Мне кажется, мы вполне можем исключить в данном случае убийство по убеждению. Никто в целом мире не мог бы в здравом уме решить, что в интересах человечества необходимо вычеркнуть мистера Джона Бентли из списка живущих и эффективно приступил бы к выполнению данной задачи. Поэтому у нас на руках остается только пять возможных мотивов убийства.

— Ну, мне кажется, можно исключить мотив "из страсти к уничтожению", — предложил Алек.

— А вот этого мы как раз и не должны делать, — решительно возразил Роджер, — вот эту возможность никогда нельзя исключать, и чем сложнее дело об убийстве, тем более надо все время помнить об этой возможности. Предположим, что сиделка — человеконенавистница и обуреваема страстью к убийству!

— Опомнись, Роджер, будь благоразумен.

— Черт бы побрал тебя, Александр, — воскликнул задетый за живое Роджер, — я как раз очень благоразумен и говорю это серьезно. Ты считаешь, что сиделка не может питать убийственные намерения по отношению к пациенту? Тогда позволь мне ткнуть тебя носом в дело Кэтрин Уилсон, которая убила не меньше семи своих подопечных и собиралась убить еще несколько и которую судья, судивший ее, как он заявил потом частным образом, считал самой ужасной преступницей из всех когда-либо существовавших на земле — это его собственные слова, с которыми я, впрочем, не вполне согласен.

— Уф!

— Это произошло в тысяча восемьсот шестьдесят втором году. Дело произвело довольно большое волнение в обществе. Могу подарить тебе в качестве вспомогательного аргумента, если захочешь поспорить на эту тему, что ее заставляла убивать не только страсть к уничтожению себе подобных. Она так умело воздействовала на них, что жертвы всегда завещали ей свои деньги или же она еще каким-нибудь образом выгадывала на их смерти, хотя, по-моему, это не отменяет ее маниакальной страсти убивать. Тем не менее мы отнесем ее к разряду убийц ради обогащения. Далее. Обратимся к делу дамы по фамилии Ван де Лейден, тоже сиделки, которая между шестьдесят пятым и восемьдесят пятым годами прошлого столетия отравила не меньше двадцати семи человек и делала все от нее зависящее, чтобы отравить еще семьдесят пять. Обрати внимание также на некую Мари Жаннере, у которой были такие же поползновения и которая стала профессиональной сиделкой, чтобы удовлетворять подобные импульсы, что она и осуществляла довольно успешно. Ты все еще считаешь, будто я ошибаюсь, утверждая, что профессиональная сиделка может быть маньячкой-человекоубийцей?

— Нет.

— Принимаю твое извинение, — сказал с чувством собственного достоинства Роджер. — Но на чем мы остановились, когда ты прервал нить моих доказательств своими нелепыми возражениями? Ах да. Итак, убийство ради обогащения — это братцы Уильям и Альфред; убийство из мести, хотя и не только по этой причине, — миссис Аллен и Мэри Блауэр. Убийство из ревности — на эту роль не подходит никто, насколько я могу судить, кроме Аллена, но, как нам известно, он не имел для этого возможности. Есть еще убийство ради освобождения — это миссис Бентли. Убийство из страсти к уничтожению — тут каждый мог оказаться способен на это. Вот так обстоят дела на данный момент.

— Значит, ты все-таки держишь миссис Бентли в числе подозреваемых?

— Ну, разумеется, неверно было бы упускать ее из виду.

— Послушай, — задумчиво сказал Алек, — в отношении ее на ум мне пришло еще одно обстоятельство, о котором ты не упомянул. Все говорят, что мотивом для убийства ее мужа послужила связь с Алленом, не так ли? С целью освободиться от него. Но, знаешь, мне кажется, что женщина ее типа, веселая и жизнерадостная, какой она выглядит на фотографии, не стала бы прибегать к таким крайним средствам, чтобы получить свободу. Она бы от него просто сбежала, и дело с концом.

— Но ведь это чисто психологический вывод, Алек, — восторженно заявил Роджер, — значит, ты, Александр, тоже в стане психологов? Да, пожалуй, ты прав, но на твое предположение есть ответ (и ты можешь быть совершенно уверен, что обвинение обязательно прибегнет к нему), что если бы она сбежала, то потеряла бы деньги мужа, а она хотела обрести не только свою свободу, но и его состояние.

— О, — протянул несколько обескураженный Алек, — об этом я и не подумал.

— И тем не менее думаю, что ты совершенно прав. Если мое мнение об этой леди справедливо, она гроша медного не дала бы за все его богатство, а просто упаковала бы свои вещички и бросила его. Ведь она дважды была на грани побега, правда? Просто несчастье, что братцу Уильяму и миссис Сондерсон удалось удержать ее. Бедная женщина!

— Да, миссис Сондерсон в этом деле, наверное, каждой бочке — затычка, — заметил философски Алек.

— Да, подобные женщины поспевают везде и всюду, — рассеянно подтвердил Роджер.

Минуту-две они молчали. Алек вымыл и вытер руки, но еще раз придирчиво осмотрел голову и решил, что пробор никуда не годится и начал причесываться заново, а Роджер продолжал с задумчивым видом курить.

— А ты не собираешься переодеваться к обеду? — спросил Алек.

— Еще минуту. Знаешь, в книге, которую я вчера читал, мне встретилась знаменательная фраза, что-то вроде: "Рядовые сыщики наводят на меня скуку, так как они озабочены лишь тем, чтобы узнать, кто совершил преступление. Меня же интересует — почему оно совершено". Понимаешь? Иначе говоря, подлинный интерес каждого преступления, тот самый интерес, который заставляет газеты все время публиковать новости на криминальную тему, а совершенно добропорядочных и уважаемых граждан забывать о том, что яичница с беконом остывает, в то время как они читают и перечитывают эти новости, объясняется не самой криминальной загадкой в тщательно сработанной детективной истории, но человеческим фактором, который привел к совершению преступления. В реальной жизни мало встречается по-настоящему загадочных преступлений, однако на подмостках Главного уголовного суда разыгрываются настоящие классические драмы, которые гораздо интереснее, чем сюжеты всех детективных рассказов на свете. Почему? А вследствие их психологических достоинств. Например, дело Гриппена. Не было ни тени сомнения в том, кто убил Белл Элмор, то есть что виноват Гриппен. Но назови мне хоть один детективный рассказ, который мог бы соперничать с этим делом с точки зрения настоящего, захватывающего интереса.

— И это само по себе — загадка.

— Возьми, к примеру, дело Стейни Моррисон или Оскара Слейтера. Или Седдона и миссис Томсон, как я уже говорил тебе в одном из предыдущих разговоров, но в другой связи. Эти преступления достаточно загадочны, хотя лично я сразу распознал истину, изучив последние два дела.

Роджер замолчал.

— И что же ты распознал? — как послушный ученик спросил Алек.

— А то, что Седдон был виновен, а миссис Томсон нет, то есть не виновна в том смысле, на котором строилось обвинение, я хочу сказать. Я совершенно уверен, что она и Байуотерс не подстраивали заранее ту роковую встречу, и она до последнего не знала, что убийство уже совершено. И еще я почти уверен, что Байуотерс в тот вечер вышел из дома без заранее принятого решения. Просто он разозлился, а потом и вовсе потерял голову и в ярости вытащил нож. Однако сейчас мы в эту историю углубляться не станем, потому что я способен говорить на эту тему до полуночи. Хочу лишь сказать следующее: давай не будем относиться к нашему делу так, словно это обыкновенная книжная детективная загадка. Мы обязаны постоянно помнить, что, во-первых и в-последних, главное здесь человеческий фактор. Это он лежит в основе преступления и он же должен направлять наши усилия по верному пути для установления истины.

— Ну, чего-чего, а человеческого фактора тут навалом, — заметил Алек.

— Да уж, — согласился Роджер оживившись, — сам подумай: веселая, жизнерадостная молодая жена и вечно недовольный, раздраженный, суетливый пожилой муж. Они постоянно действуют друг другу на нервы и доводят один другого чуть не до сумасшествия. Жена находит утешение на стороне, в компании разбитного, добросердечного мужа своей лучшей подруги с довольно кислым нравом. Муж ветреной дамы в свою очередь развлекается с одной из собственных служанок, девицы расчетливой, ловкой, насколько я понимаю, которая очень хорошо знает, с какой стороны хлеб намазан маслом и как обеспечить себя им, и вдруг узнающей, что масло-то вовсе не настоящее, а так, сплошной маргарин. А кроме того, есть еще уязвимая и злокозненная, с повадками тигрицы (кошки — это было бы слишком слабо сказано), маленькая лицемерка под видом еще одной лучшей подруги, все время снующей у тебя в доме, во все встревающая — "каждой бочке — затычка", как ты выразился, и внезапно превратившаяся в злобного, непримиримого врага при первом же проблеске подозрения и сейчас зажавшая в своих лапках ключик ко многому непонятному в этой истории, а может быть, к решению всей загадки. Вдобавок имеются еще два Бентли, один твердый, как железо, и в высшей степени безжалостный, а из другого можно веревки вить, при этом он так же упрям, сколько безволен, и обоих смерть брата, к которому они были вполне равнодушны, щедро облагодетельствовала. О, здесь человеческий фактор задействован очень и очень!

— Да, но публике удалось скормить эту историю, и она не поперхнулась.

— Точно. Потому что и обстоятельства, в которых эта история возникла, необычны тоже, не только характеры всех действующих лиц. Во-первых, Бентли семья состоятельная, а убийства в среде подобных людей случаются далеко не так часто, как это происходит в романах. Сейчас я могу вспомнить лишь Констанс Кент, дело Ардлемонта и еще несколько, где замешаны вполне состоятельные врачи. В верхних слоях общества тоже мало подобных преступлений, аристократы или слишком для этого цивилизованы, или слишком хитры, чтобы их поймали за руку. Но в нашей истории присутствуют два главных лица, которых можно встретить в любой двухпенсовой повестушке — хорошенькая молодая жена и чересчур старый для нее муж — вот главная причина всей истории.

— Но миссис Бентли никто не сочувствует, наоборот, все против нее.

— Да, и это очень интересно. И, думаю, причина этой неприязни не в том, что люди считают ее преступницей, во всяком случае — не только поэтому. Частично это происходит еще потому, что она иностранка, но, главное, эта неприязнь коренится, в огромном большинстве случаев, в странной жестокости, таящейся в глубинах души практически каждого человека, жестокости, в которой никто не осмеливается признаться, но которая так явственно и властно заявляет о себе в массах. Они черпают какое-то наслаждение в жестокости, если можно так выразиться, она выплескивается наружу в невероятно бесчеловечных акциях толпы, в линчевании, в том, что беззащитных людей забивают насмерть, в страшных насилиях над женщинами во времена революции. Что касается миссис Бентли, то тут вся нация превратилась в толпу, настроенную против нее. Миссис Бентли словно была отдана толпе на поношение, и, ни о чем не задумываясь, толпа требует, чтобы её линчевали законным образом. Тот факт, что она женщина, и молодая, хорошенькая женщина, только обостряет жажду крови. Господи, я очень плохо сейчас выражаю свои мысли, но ты поймешь... Эй, звонит гонг к обеду! Я должен спешить. После обеда мне снова нужно будет уйти.

— Уйти? — удивился Алек.

— Да, черт побери, — простонал Роджер, — опять к этой проклятой женщине. Она хотела, чтобы я остался у нее обедать, но я едва отговорился. Должен сказать, я питаю кое-какие надежды на этот вечер, и надежды основательные. Однако это все дьявольски трудная работа — и надо соблюдать дьявольскую осторожность. Один неверный шаг — и ты отброшен на сто шагов назад. Послушай, отведи Шейлу в сторонку и спроси, не может ли она раздобыть мне ключ от входной двери? Боюсь, что я вернусь довольно поздно. И попытайся дождаться меня, если сможешь.

Алеку удалось раздобыть ключ, и Роджер употребил все свое красноречие, чтобы испросить у хозяина и хозяйки прощения за не очень вежливое отсутствие вечером. Он с облегчением заметил, что Шейла за обедом вела себя почти как обычно. Она приветствовала его весело и без смущения, и лишь зловредная интонация, с которой она поддразнивала Роджера в связи с его якобы безумным увлечением "этой самой Сондерсон" давала понять, что она еще не в своей тарелке. На этот раз, пожалуй, Роджер был почти рад ускользнуть от ее колких шуточек в мирное уединение дамского будуара.

Его предчувствие оправдалось. Он вернулся поздно и устало вошел в гостиную на Хай-стрит, где Алек ожидал его около почти погасшего камина.

Входя, Роджер сразу же объявил:

— Александр, мне повезло! Я заставил змею заговорить, и, ура, теперь вся её мудрость у меня в кармане. Роджер Шерингэм — победоносный заклинатель змей! Но, увы, как же пришлось мне для этого потрудиться! Ради бога, дай мне выпить!