Отравление в Уичфорде [The Wychford Poisoning Case]

Глава 23 Последние открытия

— Не тот человек? — дружно вскричали Алек и Шейла.

Роджер упал в кресло у камина.

— Нет! Ну разве это не обидно? Братец Уильям сыграл над нами скверную шутку.

— А продавец совершенно уверен, что это не он?

— Совершенно. Он сказал, что не забывает лица и абсолютно убежден, что никогда в жизни не встречался с братцем Уильямом.

— Но, может быть, он тогда замаскировался? — воскликнула Шейла.

— Да, я тоже об этом подумал.

— Неужели? — разочарованно протянула Шейла. — До чего вы меня раздражаете, Роджер, всегда-то вы обо всем подумаете раньше всех.

— Не обо всем, — скромно заметил Роджер. — Вот не подумал же я тогда о визитных карточках. А о маскировке мы с продавцом поговорили; я так и этак закрывал лицо, подбородок, лоб, все остальное. Но бесполезно. Этот коротышка совершенно уверен, что к нему приходил не братец Уильям.

— Да, это, пожалуй, удар ниже пояса, — пробормотал Алек. — Что ты собираешься теперь делать?

— Ну, попытаюсь показать ему фото братца Альфреда, Аллена и всех, кто еще придет на ум, хотя все это чертовски запутывает дело. Оказывается, визитная карточка не совсем тот чудодейственный ключик, каким мы ее считали. Ведь любой мог завладеть карточкой, на которой указано только название фирмы, что, по-моему, очень хитроумная и сбивающая с толку уловка. Если бы полицейские тоже пошли по этому следу, то решили бы, что сам Бентли купил мышьяк для каких-то нужд, связанных с производством, и принес его домой, а жена украла мышьяк и отравила его. Таким образом, подозрение в отношении нее только усилилось бы, а настоящий убийца остался бы в стороне.

— Значит, опять подозрение упало бы на миссис Бентли?

— Да, так бы оно и случилось. Не хочу сказать, что это входило в расчеты убийцы. Мне кажется, все так произошло помимо его воли, и, значит, вам, Шейла, придется провернуть еще одно, маленькое дельце. Вы не можете достать фотографии Альфреда и Аллена? Завтра мне их снова надо будет показать в Лондоне. Шейла наморщила лоб:

— Это немного затруднительно. Не знаю, где бы я могла... о да! Знаю! И вполне хорошие фотографии! У меня осталось несколько экземпляров "Дэйли пикториал", я сохранила их именно из-за фотографий по делу. Сейчас посмотрим.

Она вытащила из комода с полдюжины старых газет и начала лихорадочно их перелистывать.

— Вот они, голубчики! "Мистер Альфред Бентли, брат погибшего". "Мистер Р.У. Аллен, чье имя было упомянуто в связи с делом". Вот, смотрите! Эти вам подойдут?

— Отлично, — одобрил снимки Роджер, — хотя Аллен вышел не слишком удачно, да все равно, сойдет прекрасно!

— Давайте я их вырежу для вас, — и Шейла углубилась в дело.

Роджер вытащил трубку и стал медленно ее набивать.

— И еще одно, Алек, насчет покупки мышьяка, — сказал он раздумчиво.Мышьяк, то есть эти две унции, был куплен седьмого июля. Ну а если ты заглянешь в тот замечательный список дат и событий, который я передал тебе в самом начале наших разысканий, то убедишься, что седьмое июля, вторник, это следующий день после пикника, то есть после первого приступа болезни у Бентли. Так что независимо от того, чем приступ был вызван, можно утверждать, что мышьяк из белого пакетика тут ни при чем.

— Да, — кивнул Алек, — понял.

— Но тогда в чем причина смерти? Полицейские утверждают, что это мышьяк, потому что при вскрытии он был обнаружен в волосах, коже и так далее, и, должен признаться, это звучит очень убедительно. Но был ли это тот самый мышьяк, из пакетика?

— Да, но его нашли еще в косметическом снадобье, и в термосе, и в лимонаде, насколько мне известно, — уточнил Алек.

— Да, черт побери, что очень неприятно. Просто ужасно. Я вот все думаю, неужели она действительно все это время пыталась его отравить, но кто-то еще вступил в дело и закончил его в ее интересах? Честное слово, это очень похоже на правду.

— Но, Роджер, Бентли мог принять мышьяк случайно, — сказала Шейла, глядя в окно. — Предположим, он решил, например, что косметическое средство это просто неразбавленный лимонный сок или еще что-нибудь в этом роде, а ему хотелось пить, и он смешал его с водой. Такое могло случиться.

— Да, это, конечно, возможно, — согласился Роджер. — А все же... Не знаю. Лимонад в медицинском сосуде? И опять же — как она могла оставить его в доступном месте? Зачем обманывать самих себя? Такое очень трудно объяснить.

— А ты случайно не переменил мнения насчет миссис Бентли? Ты все-таки решил, что она виновата? — удивился Алек.

— О нет! У нас уже есть доказательства, что это исключено, однако мы не должны упускать из виду того, что некоторое время она могла лелеять преступное намерение, но потом отказалась от него, а может быть, кто-то вмешался прежде, чем она могла его осуществить. Не считаю это возможным, но... мне очень трудно ответить на вопрос, каким образом мышьяк оказался в коже и ногтях покойного.

— А не мог он там оказаться без преступных действий со стороны? Каким-нибудь естественным путем?

— А забавно, что и ты об этом подумал, — и Роджер поднес спичку к трубке. — Сегодня после обеда я хочу расспросить об этом доктора.

— А вот, кстати, звонит гонг, — сказала Шейла. — Черт возьми, все руки испачкала об эти газеты! Вот ваши фото, Роджер, а я должна бежать.

После обеда, когда доктор Пьюрфой хотел было проследовать в гостиную, Роджер его остановил.

— Извините, доктор, на минутку задержитесь, я хотел бы задать вам еще пару вопросов насчет мышьяка.

Доктор Пьюрфой улыбнулся:

— Надо будет мне поставить замок даже на дверь операционной в больнице, если вы будете так наседать на меня, Шерингэм.

— Да, у меня просто наваждение, правда? — рассмеялся Роджер. — Но вам, полагаю, уже известно, для чего я здесь и чем занимаюсь. Я ведь поведал об этом миссис Пьюрфой под условием строжайшей секретности.

— Для человека, умеющего воплощать свои мысли в художественную форму,— мягко заметил доктор, — вы могли бы выразиться поизящнее.

— Да, это не слишком деликатно выражено, — признался Роджер, — но ведь жена не может утаить от мужа какие-нибудь новости. И это понятно. Надеюсь, я выпутался из затруднительной ситуации вполне элегантно? И все-таки хочу вас спросить о следующем: есть ли разумные основания предполагать, что в ногтях, волосах и коже человека, умершего от естественных причин, может быть обнаружен мышьяк?

— Это зависит от некоторых обстоятельств, — осторожно заметил доктор, — и неизбежно в таком случае возник бы вопрос, какие лекарства принимал покойный и какими предметами пользовался.

— Тогда позвольте задать этот же вопрос, но в другой форме. Доказывает ли наличие мышьяка в экстремальных дозах о попытке отравить человека?

— О нет, конечно! Для такого содержания мышьяка достаточно употреблять лекарства, его содержащие. Он накапливается очень медленно, так сказать, проходит в организме очень длинный путь.

— Так, значит, мышьяк может попасть в организм из лекарств? — упорствовал Роджер.

— Но если Джон Бентли не употреблял лекарств, содержащих мышьяк, то каким же образом он проник в его организм? Ведь вы это хотите знать?

— Я для вас как открытая книга, так легко вы читаете мои мысли, — пробормотал Роджер, и собеседники рассмеялись. — Но в данном случае я спросил о крайних дозах мышьяка, которые могут быть найдены в теле безотносительно от того, что обнаружили в желудке Бентли.

Доктор Пьюрфой откинулся на спинку островерхого с гула и задумчиво погладил челюсть.

— Я бы сказал, что это невозможно, если мы имели бы дело с обычным человеком. Однако в случае с Бентли ничего определенного сказать нельзя. Понимаете, ведь неизвестно, принимал ли он те лекарства, что ему прописывали врачи, или еще какие-нибудь. Он мог, например, принимать тонизирующие средства, содержащие мышьяк. о которых нам ничего не известно.

— Ах вот что! В тонизирующих средствах есть мышьяк?

— И очень часто. Почти все тонизирующие содержат или мышьяк, или стрихнин, а часто и то, и другое.

— Очень интересно! Мне кажется, вы подали мне мысль...

И через несколько минут в гостиной Роджер подошел к Шейле и, нагнувшись, тихо сказал:

— А вы не можете вырезать мне из ваших газет фотографию самого Бентли? Наверное, завтра она мне тоже понадобится.

И во весь остаток вечера дело об отравлении в Уичфорде мирно почивало на лаврах.

На следующее утро, сразу же после завтрака Шейла отвезла Роджера на станцию. Полагая, что день будет скучный, он поехал один, оставив Алека на попечение Шейлы и ее матушки. В половине седьмого вечера Роджер вернулся, усталый, но нисколько не разочарованный, и увидел, что Алек сидит в гостиной у камина с книгой в руке.

— Привет, Александр. В полном одиночестве? А где недостающий участник трио?

— А бог ее знает! Не видел ее с самого ленча. Какой-то парень в красном автомобиле решил предложить ей партию в гольф, и они уехали.

— Серьезная служебная провинность, — шутливо заметил Роджер. — Значит, она предоставила тебя твоему собственному обществу.

— Ну, — усмехнулся Алек, — она, конечно, предлагала мне тоже с ними поехать, но не очень на этом настаивала. А кроме того, ненавижу вытаскивать мячи из колючего кустарника. Ну как, есть новости?

— И да и нет. — И Роджер протянул ладони к огню. — Сегодня день располагает к прогулкам, правда? Твой компатриот-коротышка решительно отверг предположение, что в роли покупателя выступили братец Альфред или Аллен.

— Вот значит как! — присвистнул Алек. — И мы знаем, что то была не женщина. Но ведь на этом исчерпывается наш список подозреваемых?

— Да, и это очень неприятно, тем более что мы считали, будто находимся на верном пути. Но все же у меня есть и хорошая маленькая новость. Я узнал, почему в волосах Бентли был найден мышьяк, и виной тому не криминальное вмешательство.

— Но ведь это же замечательно! Таким образом, снимается вина с миссис Бентли. А как ты это узнал?

Роджер пододвинул к огню стул.

— Вчера вечером я получил от нашего хозяина-доктора ответы на кое-какие вопросы. Он упомянул о тонизирующих средствах, и я задумался. Бентли был хилого здоровья, да? Но, с другой стороны, любил поволочиться, и, естественно, в подобных обстоятельствах он прибегал время от времени к тонизирующим снадобьям, в частности и к таким, которые могли содержать мышьяк. Поэтому большую часть дня я потратил на то, чтобы побывать во всех аптеках по соседству с его конторой и всюду показывал его фотографию и спрашивал, не продавал ли кто вот этому человеку тоники, содержащие мышьяк. И, разумеется, в конце концов я такого нашел, в крошечной аптеке на грязной боковой улочке. Владелец, посмотрев на фотографию, сказал, что хорошо знает этого человека в лицо, хотя имя его ему неизвестно. (А я заранее позаботился отрезать подпись под фотографией.) Он рассказал далее, что этот человек довольно часто заглядывал в его аптеку, по крайней мере три-четыре раза в неделю, а иногда дважды в день, и всегда спрашивал укрепляющее средство, приготовленное по собственному, владельца аптеки, рецепту. И разумеется, этот тоник содержал, кроме всего прочего, и мышьяк. Таким образом, количество мышьяка, накопившееся в организме Бентли, вполне объясняет наличие яда в ногтях на больших пальцах ног и в бровях. Вот так-то!

— Но это замечательно! — воскликнул Алек. — А не мог тот накопившийся мышьяк стать причиной его смерти, как ты думаешь? Смерть как результат воздействия всех этих тоников?

— О нет, конечно! Ведь в каждом флаконе мышьяк содержался в крошечных дозах. Я это проверил, и это совершенно обычная вещь. Нет, тут никаких вопросов не возникает. Надо выпить сразу полсотни флаконов, чтобы заполучить смертельную дозу. Все это интересно лишь потому. что проясняет вопрос, каким образом мышьяк попадал в организм Бентли.

— Да, очень интересно. Ты, Роджер, просто маг и волшебник, как ты ухитрился все это разузнать?

— Да ничего особенного, — небрежно отмахнулся Роджер. — Немного здравого смысла, немного упорства и очень большое везенье. Однако мне не удалось выяснить личность прохвоста, который также покупал мышьяк, то есть настоящего отравителя, и теперь, когда всех наших подозреваемых приходится вычеркивать из списка, возникает необозримое поле для поисков. Ведь преступником может оказаться любой, с кем Бентли был знаком! Надо заставить Шейлу вырезать все фотографии, которые были напечатаны в газетах, и показать их продавцу из "Уортона" для опознания — всех до одного! Фотографии врачей, слуг, женщин...

— Но ведь он же сказал, что ни одна женщина не покупала у него мышьяк!

— А откуда нам знать, может, это была переодетая женщина? Миссис Аллен, например? Из миссис Аллен вышел бы замечательный молодой мужчина, если наклеить усики и нахлобучить котелок на стрижку...

— Эй вы, болтуны! — крикнула Шейла, врываясь без стука в комнату.

Роджер обернулся. Шейла сорвала шляпку, перчатки и бросила их на свободный стул. От холода она порозовела, и глаза у нее сияли.

— Где вы пропадали, скверная девчонка? — сурово осведомился Роджер.

— Играла в гольф, — последовал невинный ответ.

— С кем?

Мисс Пьюрфой порозовела еще больше.

— А вам какое дело? — последовал агрессивный вопрос.

— Имя джентльмена — Чарли Брэйтуэйт, — подсказал Алек.

— Почему вы оставили своего бедного гостя в тоске и печали, а сами развлекались с Чарли Брэйтуэйтом? — продолжал допрос Роджер, видимо получая от этого немалое удовольствие.

— Но я вовсе не оставляла его в одиночестве! Он мог беседовать с матерью. А кроме того, мы его звали с собой, но он не захотел.

Однако Роджер продолжал сверлить Шейлу притворно сердитым взглядом.

— А почему он отказался? А потому, что не любит доставать мячи из колючих кустарников. И правильно делает, что не любит. Ой, Шейла, я даже представить такого не мог. Я считал, что вы хорошая маленькая девочка!

— Роджер, не будьте дураком, я понятия не имею, о чем речь, — ответствовала мисс Пьюрфой с величайшим чувством собственного достоинства, но при этом щеки у нее совсем уж предательски вспыхнули.

— О Шейла, — зловеще ухмыльнулся Роджер. — О Шейла! А ведь я-то считал...

Но тут мисс Пьюрфой и след простыл.

В тот вечер разговор за обеденным столом то и дело переходил на личность отсутствующего мистера Чарльза Брэйтуэйта. В результате была разбита тарелка для пудинга, на платье Шейлы опрокинулся стакан сока, но когда на голову дотошного Алека был вылит целый графин воды, миссис Пьюрфой пришлось запретить дальнейшее упоминание роковою имени. Однако удивительно, сколько существует способов напомнить о нем, ни разу его больше не назвав.

На следующее утро, снабженный пачкой фотографий, Роджер снова отбыл в Лондон, однако на этот раз отсутствовал недолго. Через два часа он вошел в комнату Шейлы, где они с Алеком ожидали его возвращения: Алек — за чтением романа, Шейла — в трудах за гладильной доской.

Роджер закрыл плотно дверь и хмуро взглянул на помощников. Еще никогда Алек не видел своего беззаботного друга столь серьезным. Наконец, Шейла нарушила молчание.

— Вы не узнали, кто купил мышьяк? — воскликнула она, поставив утюг и глядя на Роджера сквозь тонкую кисею пара, поднимавшегося с доски.

— Совсем напротив, — сказал Роджер, — я узнал, и это черт-те что!

— Ты узнал, кто купил мышьяк? — и Алек резко повернулся на стуле. — Кто же это?

Роджер с минуту, молча, смотрел на него.

— Это сам Бентли, — ответил он торжественно и мрачно.