Отрезанная ветвь

Старые мудрецы

Закат в Ба Синг Се. Явление в своем роде уникальное. В зависимости от того, откуда горожане наблюдали за ним, закат приобретал самые разные цвета. С главной городской стены закат казался оранжевым, окрашиваясь в цвета окружавших Ба Синг Се гор и степей. Со стены среднего кольца, закат приобретал бордово-коричневые тона, окрашиваясь в цвета крыш домов Нижнего Кольца. А со стен верхнего кольца, закат становился розово-оранжевым. Генералу Айро, что по вечерам любил сидеть на балконе и смотреть на опускающийся диск солнца, казалось, что закат в Ба Синг Се каждый день имеет разные цвета. Золотой, оранжевый, розовый, бордовый… их можно перечислять бесконечно, и столько же наблюдать за окрасившимся в них городом.

— Прекрасный закат, не так ли? — спросил он у сидящего рядом с ним юноши, что сегодня почтил его, старика, своим визитом. С последней их встречи он еще больше возмужал, а легкая щетина и серьезный взгляд на мир делали его лицо на редкость брутальным, несмотря на то, что парню было всего двадцать лет.

— Закат в Ба Синг Се всегда прекрасен, дядя, — ответил Чан Мин и глубоко вздохнул, не отрываясь от разворачивающегося зрелища. Они сидели вдвоем на балконе Жасминового Дракона, смотрели на закат и наслаждались покоем, выпивая вкуснейший жасминовый чай.

— Но сегодня, впервые за столько времени, я не один. Спасибо, что пришел. Для меня, старика, это многое значит. Хотя и пришел ты сюда не только ради меня, — не удержался Айро от шпильки в адрес племянника, на что тот усмехнулся.

— Я тоже скучал, дядя. Без тебя как-то все совсем не то. Как будто чего-то не хватает, — сказал Чан вполне искренне. Дядю Айро, несмотря на все противоречия, он любил. В чем-то он заменял ему и младшему брату родного отца, а в чем-то деда. Он возился с ними тогда, когда никому до них не было дела, беседовал и направлял, когда маленькие принцы не знали, что делать. Теперь же они выросли. И были способны сами сражаться, интриговать, убивать… короче, править. Но старый Айро всегда оставался для них незримым авторитетом. Тем, кто всегда даст добрый совет и направит, если они запутаются.

Вот и сейчас Чан Мин, вновь приняв имя Мина из Ю Дао, отправился в путешествие по континенту. Нужно было проверить работу агентов на местах, встретиться с кураторами разведывательной сети и привести в порядок дела Железного Дракона. Его помощники неплохо справлялись, однако начальственное внушение никогда не бывает лишним. За полтора года его отсутствия бизнес не только не погиб, но и весьма разросся. Во время боев за Ба Синг Се, Чу, начальник службы безопасности, оставленный за главного, сумел договориться с генералами Совета Пяти, и дружина Железного Дракона стала одной из тех сил, что усмиряли восставших крестьян. За это царь предоставил их торгово-ремесленному объединению права гильдии и, теперь уже официально, контроль над одной десятой частью Нижнего Кольца. Это была мера, на которую при других обстоятельствах никогда бы не пошли, но в условиях войны, гильдии оставались одними из немногих структур, на которые могла опереться царская власть. Чем они и пользовались. Да, много дел накопилось за те полтора года, что он отсутствовал в Ба Синг Се, но почему бы не навестить любимого дядюшку, раз уж так удачно оказался здесь?

— Отрадно слышать, что я для тебя что-то значу, племянник, — проворчал Айро, устраиваясь поудобнее на своем кресле.

— С чего такой скептицизм, дядя? Разве ты не получал моих писем? А подарки на дни рождения? — удивленно спросил Чан Мин, отвлекшись от заходящего солнца.

— Получал, все я получал. Вот только… — Айро вздохнул, — я стар, Чан, понимаешь? И не прерывай меня… — чуть повысил он голос, не давая принцу в очередной раз убеждать его, что тот «не старый», — я стар. Очень стар. Многое пережил, многое повидал. Но вот понянчиться с внуками мне пока так и не довелось, — сказал Айро, продолжая смотреть на заходящее солнце, а Чан лишь закатил глаза.

— Дядя, я-то тут при чем? — огрызнулся он по привычке, хотя вопрос женитьбы можно было считать уже решенным. Несмотря ни на что, Тай Ли осталась благосклонна к нему, и теперь Урса вела активные переговоры по деталям предстоящего союза. Правда, то, что она, без его ведома, договорилась с матерью Тай Ли два месяца назад, сильно обидело принца. Но на радостях от того, что Тай Ли ответила положительно на его предложение, Чан Мин довольно легко простил ее, что так бесцеремонно вмешалась в его дела.

— При чем? Ты мой старший племянник, самый умный из всего выводка Озая и Урсы, и не понимаешь, причем здесь ты? — насмешливо спросил Айро и всмотрелся в лицо Чан Мина, выражавшее вселенскую скорбь. — Вижу, что понял.

— Дядя, даже если я женюсь прямо завтра, внуки у тебя появятся в лучшем случае года через два-три, — обреченно сказал Чан, отпивая чай из пиалы и вспоминая их с Тай Ли «свидание». Они просидели на пляже вплоть до заката, болтая обо всем и ни о чем, рассказывая о самых сокровенных и дерзких мыслях и мечтах, заново узнавая друг друга. А когда ему пришлось уходить, она долго не хотела его отпускать, пока в конце концов, он не смог сам оторваться от столь неожиданно обретенной любимой.

— Думаю, лет пять я еще протяну, — задумчиво пробормотал Айро, за что был удостоен прищуренного взгляда от Чан Мина.

— Дядя, только за дурака меня не держи. Ты слишком крепкий, чтобы так быстро уйти в Мир Духов, — сказал он, вновь посмотрев на окрасившееся в золотой цвет солнце, — к тому же, как мы без тебя, а? На кого ты нас оставишь? — спросил Чан тихим голосом, будто стыдясь своей мимолетной слабости, но Айро его услышал.

— А на кого ты брата оставил? Он ведь уже который месяц там один правит страной?

— Он должен научиться самостоятельно принимать государственные решения. А то будет как слепой щенок рогатого пса тыкаться по углам, заваливая все дела лишь из-за того, что вовремя не научился принимать самостоятельные решения, — сказал он раздраженно. К чему этот разговор? Так будет правильно, Зуко будет править страной, он сам будет контролировать созданные им тайные организации в Царстве Земли и колониях. Одного человека не хватит, чтобы править миром, но вот одна семья, четко разделившая зоны влияния, вполне может справиться.

— Вот и вы, со временем, научитесь без меня жить. Все мы смертны. Все когда-то уйдем, — отстраненно промолвил Айро, а затем со свойственной ему улыбкой посмотрел на племянника, — но сперва я посмотрю, как вырастут мои внуки, — он вновь обернулся на уже скрывшееся наполовину солнце. — Ко мне приходил Аанг, — внезапно поменял он тему разговора, словно вспомнил о чем-то важном.

— И что? Ну пришел он к Великому Лотосу Айро за советом, — сказал Чан Мин немного сварливым тоном, не желая в этот момент вспоминать об Аватаре.

— Он поделился своими сомнениями, Чан. Не знаю, кто его надоумил, но он начал понимать, что бардак в Царстве Земли возник не просто так, — Айро пристально всматривался в лицо племянника. Тот удивленно повернул голову к дяде, на что он ухмыльнулся. — Равновесие, это, конечно, прекрасно. Но если мне придется выбирать между ним и моими родными, я выберу второе, — сказал Айро, пробуждая в мозгу Чан Мина смутные догадки.

— И почему же мне кажется, что ты с самого начала не очень-то и верил во всю эту чушь про равновесие? — по наитию спросил Чан и наткнулся на хитрую ухмылку Айро.

— Почему не верил? Я и сейчас верю, что именно равновесие есть величайшее благо для всех нас, — сказал он, сделав глоток остывшего жасминового чая, — духовное равновесие, — уточнил он и заметил улыбку племянника.

— То есть, если бы мы с Зуко и Азулой ничего не устроили, то… — начал он и удивленно уставился на дядю, — нет…

— Догадался, да? Хм-хм-хм, — тихо хихикнул дядя, встал со своего места и стал заваривать вторую порцию чая, — кстати, это я подкинул идею о «Движении за восстановление гармонии», еще до того, как твой протеже, как его там, Да Лю, кажется? — спросил он Чана, передавая ему пиалу с чаем, на что тот кивнул. — Ну так вот, еще перед тем, как тот начал разрушать Царство изнутри. Бедный, глупый Аанг. Он-то думает, что то, что он решил сотворить, это благо. Но понятия не имеет, что жители колоний просто-напросто откажутся возвращаться в состав Царства. И тогда все потуги Аанга в политике пойдут прахом, — сказал он, усаживаясь в свое кресло и наблюдая за почти скрывшимся за горизонтом солнцем.

— Но чего ты хотел добиться? Ты хоть знаешь, как сильно осложнил мне дела этим вбросом? Если ты тоже хотел вызвать нестабильность, то это… — возмущенно вскрикнул Чан Мин, но сразу же поутих, наткнувшись на насмешливый взгляд Айро.

— Нет, не хотел. Вернее, не таким образом, — сказал он, откинувшись на кресло, — мы бы все равно не смогли удержать колонии. Но мы могли сделать в итоге так, чтобы они были отданы на наших условиях. Ведь они бы не смогли силой отнять их у нас. Люди просто отказались бы уходить оттуда, где родились, выросли… где у них прошла вся жизнь. И им пришлось бы искать альтернативу. Аанг ни за что бы не позволил Куэю или Зуко возобновить войну, но и оставить за нами колонии он не смог бы. И, я уверен, они бы создали на месте колоний нечто новое. Колонии, что экономически привязаны к нам, стали бы чем-то вроде буферного государства между нашими странами. Да, официально ими правил бы какой-нибудь там совет или князь, не суть важно, но реально большинство производств и портов принадлежали бы людям огня. Они работали бы на Народ Огня, поставляли бы продукцию в Страну Огня и пересылали бы прибыль в столичные банки и гильдии, — Айро вновь отхлебнул из своей пиалы, — так было бы, не вмешайся ты. Но когда я понял, какую игру ты затеял, решил тебе не мешать, ведь выигрыш в этом случае будет гораздо больше того, на что я рассчитывал, — сказал Айро, наблюдая за розовой полоской света уже зашедшего солнца.

— Но ты говоришь, что у Аватара появились сомнения? Я не очень представляю, как мы с этим справимся. Нет, мои люди еще долго могут вести за нос этих детишек, но не бесконечно. На самом деле, это самое слабое место всего нашего плана. Ведь несмотря на то, что Аанг и его друзья дискредитированы в глазах очень многих, они не перестают быть очень сильными покорителями, — сказал Чан Айро, взбалтывая чай в своей пиале, не моргая наблюдая, как желтоватая жидкость накатывает к ее краям.

— Думаю, это заслуга Сокки. Он самый умный в этой компании, — высказал свое мнение Айро и вновь посмотрел на племянника. — Нужно что-то, что отвлечет их от нас. Новый враг. И лучше всего, чтобы именно этого врага воспринимали главным ответственным за гражданскую войну.

— Всего-то? — иронично поднял бровь Чан Мин, усмехаясь, но наткнувшись на серьезное выражение лица дяди, сразу стал серьезным. — И что ты предлагаешь?

— Я думал о новом ордене. Достаточно серьезном, чтобы создать проблемы, но слишком слабом, чтобы эти проблемы помешали нашим планам, — пробормотал Айро, задумчиво проводя рукою по своей бородке.

— Новый орден? А где же ты его возьмешь? Я по себе знаю, что для создания новой структуры нужны хотя бы пара лет, но их, в свете открывшихся обстоятельств, у нас может не быть, — сказал Чан, одним глотком выпил весь чай в пиале и положил ее на столик.

— Ну, я взял на себя смелость провести кое-какую подготовительную работу, — как бы невзначай сказал Айро и вновь серьезно посмотрел на племянника. — Позволь мне заняться этим делом, племянник. Они не будут пересекаться с твоими людьми, но отвлекут на себя большую часть внимания Аватара. Пока ты будешь разрушать Царство, они будут гоняться за новым орденом по степям и пустыням, пока наконец-то не наступит момент мира. Нашего мира, — подчеркнул Айро свои слова, пристально вглядываясь в задумчивое лицо племянника.

— Ладно, если ты так хочешь тряхнуть стариной, то я не возражаю, — сказал Чан Мин и усмехнулся. — Значит, сам того не ведая, я создал новый план и нарушил твой?

— Нет, племянник. У тебя был свой план, у меня свой. И сейчас мы объединили эти два плана вместе. Соответственно, и выигрыш для нашей семьи и народа будет в два раза больше, — сказал Айро, встав со своего места, и подошел к перилам балкона. Чан Мин последовал за Айро и встал рядом с ним, заложив руки за спиной.

— Когда-то я думал, что завоевание мира возможно только лишь силой. Но я был не прав. Мне пришлось потерять сына, отца и брата, чтобы понять это, — сказал Айро, всматриваясь в последние лучи света, поднимающиеся из-за гор. — Сила лишь инструмент, Чан Мин. Грозный, могучий, но инструмент. Мир можно завоевать лишь умом, племянник, разумом. Запомни это, и никогда не совершишь тех ошибок, что сделал я, — сказал Айро и молча стал смотреть, как чернеют находящиеся вдали горы с уходом последних лучей солнца, и как зажигаются уличные огни великого города Ба Синг Се, возвещая о приходе ночи в этот мир.

center***/center

В заросшем саду сидел мальчик. Молодой парень четырнадцати лет сидел в позе лотоса, погруженный в глубокую медитацию. Он был одет в желто-оранжевую накидку монахов воздушных кочевников и кожаные штаны, а на его лбу можно было увидеть татуировку в виде стрелы. Сидящий в медитативном круге юноша был настолько погружен в процесс, что маленькие насекомые и зверьки, живущие в этом саду, спокойно гуляли рядом с ним, а некоторые из них, как одна белка, что сидела у него на коленях, безбоязненно взбирались на него. Но вот его дыхание, до этого ровное и плавное, участилось и он открыл глаза. Опустив голову, он заметил устроившуюся на его коленях белочку и улыбнулся.

— Прости, но я должен идти, — сказал он, подхватив ее одной рукой, прижал к груди и встал со своего места. Затем, спрыгнув с огромной каменной площадки, служащей в качестве медитативного круга, он подошел к ближайшему дереву и протянул руки с белочкой к ветвям. Лесной зверек, поняв, что от него требуется, спрыгнула с его рук и скрылась в листьях. Юноша лишь покачал головой и направился к основному зданию Восточного Храма Воздуха.

Аватар Аанг, вместилище духа мира и хранитель равновесия между четырьмя народами, уже долго искал пути решения проблем, которые свалились на людей после окончания Столетней Войны. Через год после того, как отгремели последние бои нескончаемой войны, дворяне Царства Земли вдруг вспомнили, что когда-то были настолько независимы, что даже дани царям в Ба Синг Се не платили. Подгоняемые кто собственной жадностью, а кто заблуждением о том, что без царя жить будет лучше, они подняли восстание против центральных властей и пошли войной вначале друг против друга, а затем и против царя Куэя. Попытки примирить враждующих военачальников и князей чуть не стоили Аангу жизни и веры в собственные силы. Аанг вместе с Катарой был вынужден удалиться в Южный Храм Воздуха, где долго приходил в себя от тяжелого удара. Не столько физического, сколько морального. Ведь он искренне верил, что все, предложенное им, приведет людей к благу, но никак не к еще большему насилию. Постепенно, взяв себя в руки, он стал искать приемлемое решение для того, чтобы наконец-то прекратить этот кошмар, который все никак не заканчивался.

Куэй принял Аанга хоть и радостно, но на все попытки отговорить его от похода отмахнулся, сказав, что готов простить повстанцев, если те лично прибудут в Ба Синг Се и покаются. Если же нет, то познают на своей шкуре всю мощь нефритового трона. Восставшие губернаторы и полевые командиры, в одночасье превратившиеся в удельных князей, и вовсе не стали слушать его, заявив, что умрут, но не сдадутся на милость царя. Последняя отчаянная попытка заручиться поддержкой Народа Огня натолкнулась на неуступчивость Великого Вана Чан Мина, не пожелавшего втягивать свой народ в новую войну просто так. Но запрошенная им цена была слишком высока, и Аанг, находящийся под влиянием прошлых Аватаров и почитавший равновесие между народами высшим благом, грубо отказал ему, на что тот лишь пожал плечами и сказал, что в таком случае ничем не может помочь.

После этого было велико желание прилететь в столицу Народа Огня и обратиться к Зуко лично. Но и к Хозяину Огня обращаться Аанг более не смел. Показательные дела и казни заговорщиков напрочь отбили у него желание видеть Зуко. Нет, умом-то он понимал, что его друг еще относительно мягок, ведь многие просто были заточены в тюрьму и еще больше было изгнано в колонии, да и Сокка с Тоф, что проводили с ним немало времени, с трудом, но втолковали ему ряд истин, которые были обычны для правителей и необычны для него. Сколько он спорил с ними, убеждал и доказывал, что творимое Зуко неправильно, бесчеловечно и жестоко, но каждый раз натыкался на все новые и новые аргументы двух более подкованных в вопросах государственного управления людей: Сокки, потому что тот был сыном вождя и не раз видел, как Хакода отправлял на смерть тех, кто провинился так сильно, что оставлять их в племени было бы просто опасно и Тоф, которая сыпала примерами из истории, что незаметно для нее превратилась в один из самых любимых изучаемых предметов. В конце концов им удалось убедить его в правоте их друга, но воспитанный в уважении к любой жизни молодой монах не мог пока преодолеть себя, чтобы окончательно принять то, что Зуко отныне Хозяин Огня, который не побрезгует казнить виновных в случае надобности. Последнее, что оставалось ему и его друзьям, лишь мотаться из одного края континента на другой, принося голодающим жителям еду и лекарства, охотиться на шайки мародеров и выводить из самых опасных мест тех, кто не желал оставаться в опасности.

Иногда Аанг садился на Аппу и один путешествовал по миру, встречая старых мастеров, которые могли бы помочь ему своей мудростью и указать выход из сложившегося положения. Он не раз виделся с Буми и Айро, летал к мастерам Пиандао и Паку, даже встречался с Мудрецами Огня, но ни один из них не мог подсказать ему выход. И вот, относительно недавно, он вспомнил о единственном Жителе Восточного Храма Воздуха. Гуру Патике. Старый гуру встретил его радушно, но на вопросы отвечать отказался, посоветовав Аангу пожить здесь, в храме, и подумать над мучившими его вещами.

— Ответ на твой вопрос может быть как прост, так и сложен, Аанг. И лишь ты можешь найти его в своем сердце, — сказал он тогда ему. Молодой и деятельный Аанг тогда лишь понял, что простых ответов он не добьется и решил последовать совету старого гуру.

Около месяца он провел здесь, проводя суточные циклы медитации и питаясь лишь той едой, что росла на деревьях заросшего сада. Он не раз прогуливался по миру духов, изучая живущих там и задавая вопросы тем, кто был способен дать ответ. Но никто не мог вразумительно ответить ему. Пока наконец-то он не смог дозваться духов своих старых мастеров. Он смог увидеть Гияцо и мастера Лио, настоятельницы Восточного Храма и поговорить с ними.

— В то время, когда не было нарушено равновесие, у каждой нации в мире было свое особое место. Наши храмы существуют не просто так, — говорил Гияцо Аангу, когда тот наконец-то выразил всю радость от их встречи, — они не только были средоточием знаний о духовных сферах, но и были домом главных посредников в решении как малых, так и крупных споров.

— То есть? Учитель, вы хотите сказать, что воздушные кочевники… — пробормотал Аанг, но замолчал под укоризненным взглядом его старого мастера.

— Благосостояние храмов, Аанг, зиждилось на оплате посреднических услуг, а монахи воздушных кочевников считались самыми неподкупными судьями, ибо взимали со спорщиков фиксированную плату, не беря ничего сверх запрошенного, — сказала мастер Лио, смотря на него своими все еще яркими глазами.

— Кроме всего прочего, мы никогда не были заинтересованы в победе той или иной стороны, а старались решить дело обоюдовыгодным миром, — продолжил Гиацо, в упор рассматривая своего воспитанника.

Аанг знал о том, что монахи частo покидали храмы, чтобы решать споры жителей ближайших земель, но в силу малоопытности и возраста никогда не придавал этому значения. Ведь далеко не все монахи были судьями и посредниками в торговле. Тот же Гияцо был именно мастером в освоении духовных дисциплин и его самого тот готовил в первую очередь к созерцательной жизни, а не к карьере посредника и дипломата. Настоятельница Лио же была в большей степени воспитателем для юных покорителей воздуха, нежели практикующей «мирские» специальности и тоже не была посвящена в тонкости профессии.

— Наш архив в твоем распоряжении, Аанг. Главным образом посредничеством занимались монахи Северного Храма, но и у нас есть немало документов, которые могут тебе помочь, — сказала настоятельница Лио во время последней встречи, рассказав место одного из тайников с документами.

Так и проходило его время здесь, в Восточном Храме Воздуха. Чтение архивных документов и отчетов монахов прошлого сменялось часовыми медитациями, визитами в мир духов и беседами с давно почившими людьми. Ведь то, что видел он в этих ветхих свитках, совершенно не соответствовало его мировоззрению и памяти. Он помнил храмы воздуха средоточием мудрости и счастья, где любой нуждающийся мог найти помощь, а не местом, где решались судьбы людей. Аватар Янгчен лишь грустно улыбнулась, когда Аанг поведал ей о находке, и посоветовала принять эти знания как нечто неизбежное.

— В каждом знании есть мудрость. Не важно, найдешь ли ты мешок или ее крупицу, важно лишь то, что в необходимый момент это знание, содержащее мудрость, поможет принять правильное решение, — сказала она тогда, и он продолжил читать.

В основном в ветхих свитках были описаны бытовые споры по поводу кражи, мошенничества или какого-то другого неблаговидного поступка между отдельными жителями ближайших деревень. Но случались и отчеты по судам над убийцами и насильниками. С удивлением Аанг читал о том, что монахи не брезговали выносить и смертные приговоры. Это удручало его все сильнее, заставляя вспоминать Зуко и судилище над заговорщиками. Ведь если даже монахи прошлого готовы были отправить преступников на плаху, то Зуко тем более имел на это право. Конечно, подобного рода преступления должны были расследоваться в основном царскими чиновниками, но в связи со спецификой устройства Царства Земли, они не всегда могли или хотели участвовать в местных дрязгах, передавая эту «почетную» обязанность монахам.

Аанг читал древние свитки, неосознанно перенося написанную там информацию на свой скудный опыт странствований по миру, и понимал, что много из того, что для него было неприемлемым, для обычных людей было в порядке вещей. И что мир не делится лишь на хороших и плохих. Нет, есть всегда такие как Озай или Лонг Фенг, но и они редкость. Осознание того, от чего Аанг открещивался как можно дольше и когда путешествовал со своей командой, и когда пытался прекратить гражданскую войну, все-таки настигло его после одной из медитаций и вызвало острую душевную боль. Он сидел в медитационном круге и из его глаз текли непрошенные слезы горя. Мир и живущих в нем не изменить, именно это он понял, когда во время очередной медитации прокручивал самые неприятные эпизоды из своей жизни. И от этого хотелось выть, кричать и плакать.

Следующим утром он обнаружил себя лежащим на своей циновке, прикрытый теплым одеялом, и посапывающего Момо рядом с ним. Он не помнил, что произошло с ним прошлой ночью, но подспудно понимал, что ничего хорошего.

— Осознание и принятие мира всегда трудный процесс, — услышал он тихий и немного печальный голос и, посмотрев в сторону входа своей комнаты, увидел гуру Патика, державшего в руке дымящуюся миску. — Кто-то воспринимает это просто тяжело, а у кого-то это вызывает слишком сильные муки, — он подошел к нему и поставил ее рядом с Аватаром. — Это похлебка из риса и кукурузы, с добавлением фруктов манго. Тебе нужно набраться сил, — сказал Патик и ушел из комнаты. Почувствовав зверский голод, Аанг с удовольствием позавтракал принесенной гуру похлебкой, а затем направился в сад.

— Что со мной было, гуру Патик? — спросил он, когда подошел к сидящему под вишневым деревом Патику.

— Каждый по-своему переживает то, что с тобой случилось. Нет какого-то конкретного названия этому. Кто-то говорит об озарении, кто-то о взрослении. Я же называю это принятием мира, — сказал он своим обычным, немного усталым голосом, продолжая держать глаза закрытыми. Затем, открыл их, посмотрел на Аанга и жестом пригласил его присесть. — Обычные люди часто не осознают этого момента. Они просто продолжают жить, не замечая маленьких изменений в своей жизни, меняющих их восприятие реальности. Покорители, восприимчивые к ци и те, кто близок к Миру Духов же переживают этот момент гораздо ярче. А самые сильные из нас в такие моменты способны на все, покоряя неосознанно, выплескивая всю свою боль и горе в мир, — сказал гуру, пристально рассматривая Аватара.

— То есть я…

— Ты Аватар, Аанг. И твое принятие мира было таким же ярким, как и та сила, которой ты обладаешь. Неудивительно, что ты полностью обессилел, — он потрепал голову Момо, который за время разговора подошел к ним и с любопытством наблюдал, как его друг и гуру беседуют, — видимо, ты видел слишком много горя, — предположил Патик, прикрыв глаза. Аанг же прислушался к себе и попытался проанализировать собственные ощущения. Создавалось такое впечатление, как будто тугой узел, перекрывший сразу несколько его чакр, был разрублен и теперь ничего не мучило его так, как мучило раньше. Словно проблемы, которыми он себя нагрузил… нет, не исчезли, а стали решаемыми. Вот уж действительно, принятие мира со всеми своими плюсами и минусами.

— Ты ведь так и не открыл свою седьмую чакру, Аанг? — спросил Патик, вновь открыв глаза, на что Аанг лишь покачал головой. Гуру же лишь вздохнул и пристально посмотрел на него. — Каждый сам выбирает путь, по которому идти, — философски изрек он и, встав со своего места, ушел. Эту манеру поведения Патика Аанг так и не смог понять. Впрочем, Патик всегда казался ему не от мира сего гораздо больше, чем тот же Гиацо или другие монахи.

Встав со своего места, Аанг направился туда, где оставил ветхие свитки из архива храма. Проблемы пускай и стали казаться решаемыми, но никуда не исчезли. И именно ему, Аватару Аангу, наследнику народа посредников и дипломатов, предстояло найти тот выход, который остановил бы кровопролитие и установил бы шаткий, но мир хотя бы для его поколения.

Именно в тот день, приняв это тяжелое для него решение, Аанг стал понимать многие из тех процессов, что текли вне зависимости от его желаний. И в конце концов, изучив сотни свитков и поговорив с многими духами, он нашел приемлемое решение если не для всех, то для многих. И сегодня, помедитировав в последний раз, он решил возвращаться на континент.

Собрав свои невеликие пожитки в дорожную сумку, он вышел из храма и подошел к Гуру Патику.

— Мое время пришло, гуру, — сказал Аанг, поклонившись длиннобородому старцу, — я благодарен за все, что вы сделали для меня.

Гуру же, открыв глаза, посмотрел на Аватара своим пронзительным и умудренным жизнью взглядом и, склонив голову в поклоне, произнес:

— Храни тебя великое небо, Аватар Аанг.

— Храни и вас великое небо, Гуру Патик, — сказал Аанг, развернулся и пошел к уже оседланному Аппе. Почесав его загривок, Аанг прижался к нему лбом. — Летим домой, дружище? — на что тот одобрительно зарычал. Взобравшись в седло, Аанг привычно сказал: — Хип-хип, — и огромный летающий зубр словно птица взмыл в небеса, унося Аватара Аанга и Момо подальше от Восточного Храма, на встречу судьбе.