Отрезанная ветвь

Старые Тайны. Часть 1

По улицам города Хира’а шла высокая черноволосая девушка, одетая в черно-красный наряд и с прической, собранной в хвост. Она мило улыбалась прохожим и здоровалась со знакомыми. Мало кто знал, что эта улыбчивая и учтивая девушка, за благосклонность которой боролись все более-менее достойные молодые парни города, является принцессой Азулой, которая, официально, находилась на излечении в закрытой лечебнице. Для всех она была одной из племянниц «молодой госпожи», дочерью подруги, которая перед смертью попросила вырастить из молодой девицы настоящую леди. Азуле, которой вновь пришлось учиться быть девушкой, это пошло только на пользу.

Со временем, она перестала чувствовать собственную чуждость во время девичьих посиделок и научилась получать удовольствие от сплетен и болтовни. А внешний вид… она до сих пор не могла понять, как все эти годы могла жить без красивых платьев и драгоценностей, положенных ей по статусу. Зуко, по заказу матери, переслал немало украшений и самых лучших тканей на платья из королевской казны, с помощью которых Урса вместе с несколькими придворными дамами создавала самые настоящие шедевры. Правда, в Хира’а редко происходили мероприятия, на которых она могла предстать во всем своем великолепии, но даже в эти редкие моменты она ловила на себе восхищённые, удивлённые, обожающие и завидующие взгляды, от которых ее женское эго пело от удовольствия.

Общаться и набиваться к ней в друзья местным девушкам это никак не мешало, что давало ей огромное поле для практики социальных навыков. Постепенно Азула все больше осознавала, что в своем стремлении стать правительницей и идеальной кронпринцессой, упустила из виду целый пласт знаний и умений, которые могли бы ей очень сильно помочь. Мир женских сплетен и подковерных игр. Мир тайн и загадок, когда у каждого человека есть какой-нибудь секрет или тайное желание, известное лишь женщинам, с которыми он общался. И которые невзначай могут выболтать секрет, дав информацию тому, кто умеет слушать. А Азула слушать подобное не только умела, но и любила.

Впрочем, даже без всего этого у принцессы в последнее время было немало поводов для радости. Во-первых, это предстоящая свадьба подруги, на которой она будет присутствовать. С трудом, но ей удалось убедить членов семьи в том, что теперь ее мало кто узнает, ведь прошло уже почти два года и, она сильно изменилась. Можно сказать, выросла. Черты лица потеряли детскость и стали более женственны и нежны, сама она вытянулась, почти достигнув роста Урсы. Фигура, что даже в четырнадцать была весьма неплохой за счет тренировок, окончательно потеряла некоторую угловатость и теперь была различима даже под плотными слоями платья. Мало кто из придворных мог бы признать в ней, повзрослевшей принцессе, ту грозную воительницу, что была более привычна к доспехам и военной форме, нежели к платьям.

Другим немаловажным фактом, который безмерно ее радовал в последнее время, было возвращение брата из странствий по Царству Земли. Он должен был вернуться со дня на день, и ей не терпелось послушать новости о тамошних раскладах. Ну и поздравить брата с помолвкой с Тай Ли. Радость от того, что ее братья будут сочетаться браком на ее лучших подругах омрачалось лишь размышлениями о собственной судьбе. За кого же ей, принцессе, выйти замуж?

Занятая размышлениями, она не заметила, как добралась до поместья бывшего городского головы Жинзука, ее деда. Даже не удивилась тому, что дверь пришлось открывать ей самой, а не слуге. И последним, что она запомнила, стала боль в затылке и чьи-то грязные туфли.

center***/center

День для Урсы начался, как обычно, с утренней работы в саду, после которой последовал завтрак в компании Азулы. Отношения с нею уже давно наладились, и теперь мать и дочка могли часами болтать по самым разным темам. После завтрака каждая из них занималась своим делом. Урса обычно вновь отправлялась в сад, а Азула либо читала, либо тренировалась на одном излюбленном ею пустыре, недалеко от города. Конечно, Урса сильно беспокоилась за безопасность дочери, но той удалось переупрямить свою мать, и теперь ей оставалось лишь смириться. Впрочем, за те полтора года, что Азула там тренировалась, ничего серьезного с ней не происходило, так что Урса почти успокоилась. Вот и сегодня, завершив завтрак, Азула ушла на тренировку, а Урса осталась дома. Сегодня она планировала закончить вышивку шелковой рубахи для сына, который должен был вернуться со дня на день. Воспоминания о старшем сыне грели душу уже не очень молодой, но все еще не старой, и красивой женщины. Наконец-то она дождалась того, что и этот ее ребенок подберет себе достойную пару. Малышка Тай Ли всегда нравилась Урсе своей неуемной энергией и какой-то легкостью, с которой она относилась к разным вещам. Когда они поженятся, Тай Ли сможет уравновесить ее слишком серьезного старшего сына и сделать его немного мягче.

Углубившись в собственные мысли, на автомате перебирая шелковые нити, Урса не сразу осознала, что что-то в доме не так. Было слишком тихо. Не было слышно шагов привратника, на кухне, где постоянно что-то готовилось или делалось, тоже не было ни звука, а служанки не расхаживали по дому, проводя уборку. Обеспокоенная Урса встала со своего места и, подойдя к одному из шкафчиков, взяла в руки тонкий кинжал, припасенный именно на такой случай. Очень быстро ее подозрения подтвердились. И коридоры, и кухня, и другие комнаты были пусты. Осторожно Урса подошла к части поместья, где проживали немногочисленные слуги, как вдруг кто-то схватил ее сзади и прикрыл рот рукой.

— Ни звука, — услышала она тихий мужской голос рядом со своим ухом, — брось кинжал, — приказал он властно, и ей пришлось подчиниться, — умница. А теперь иди в гостиную, — сказал ей голос, и она почувствовала что-то острое, касающееся ее спины. Скованная страхом, она была вынуждена повиноваться смутно знакомому голосу и медленно брести в гостиную. В конце концов, когда они наконец-то дошли до гостиной, стоящий за ее спиной мужчина резко развернул ее и толкнул в одно из кресел. Больно ударившись о ручки кресла, Урса зашипела, но очень быстро заткнулась, когда незнакомец приставил нож ей к горлу. Сфокусировав взгляд, она наконец-то смогла рассмотреть этого человека.

— Икем? — в ужасе произнесла она, рассматривая того, кого когда-то могла назвать любимым.

— Да, милая, это я, — сказал он, прижимая кончик ножа к ее горлу. Она смотрела на него и понимала, что от милого, доброго Икэма ее молодости и надежного Норена в недавнем прошлом не осталось и следа. Именно он провожал ее к Матери Лиц, великому духу, живущему в Долине Забвения, способному даровать новое лицо и личность. Икем уже много лет как получил новое лицо и личность Норена взамен старой и знал, как к ней добраться. Урса помнила судьбоносное письмо ее старшего сына, она до сих пор хранила все его послания у себя в комнате, но именно его она берегла больше прочих. И она помнила несчастное лицо Норена в тот день, когда она отказалась идти с ним дальше и попросила вернуться в Хира’а. Он, пускай и опечаленный, но согласился вернуть ее. После этого они почти не виделись.

— Зачем ты здесь, Икем? Почему объявился только сейчас?! — кричала она когда-то любимому человеку. Ведь то, что стояло перед Урсой, лишь с большой натяжкой можно было назвать человеком. Безумная улыбка портила благородные черты лица, а такие же глаза с расширенными зрачками не оставляли сомнений в том, что перед ней находится псих.

— Я видел тебя. Я мечтал о тебе с того дня, как тебя у меня украли. Я поменял свою жизнь. А когда ты вернулась, я надеялся, что и ты поменяешь лицо, что проживешь со мной новую жизнь. Но ты ушла. Ушла из-за ублюдка Озая! — закричал он на нее, а его лицо исказилось в гримасу злобы. Затем, он достал из своей сумки веревку и стал привязывать ее к креслу. — Из-за ублюдков, нажитых от Озая, ты бросила меня, не вспоминала обо мне. Я один тебя любил. Я любил тебя больше себя, — бессвязно бормотал он, крепко связывая Урсу, не давая ей и тени шанса выбраться.

— Что ты сделал со слугами? — спросила она, когда Икем перестал бормотать.

— Пришлось прирезать привратника, он хотел кричать, остальных напоил тимьяновой настойкой и связал, чтобы не рыпались, — спокойно и с каким-то сумасшедшим азартом принялся говорить он, расхаживая по комнате неровной походкой, вгоняя Урсу в натуральный ужас, — они такие преданные, такие глупые. А привратник так забавно булькал кровью, — говорил он, то и дело поглядывая на Урсу с какой-то веселостью. Затем резко остановился, посмотрел в окно и пробормотал, — скоро.

— Что скоро? — с трудом сохраняя спокойствие, спросила она у него.

— Скоро младшая из выводка Озая будет здесь, и я с тобой больше не расстанусь, — пробормотал он, смотря кода-то в стену.

— Зачем тебе нужна моя дочь? — спросила она, сохраняя спокойствие.

— Не называй ее так! — закричал Икем, одним резким движением переместившись к Урсе, навис над ней, ухватившись за ручки кресла и посмотрев в глаза. — Это должна была быть наша дочь! Слышишь?! Наша дочь, а не ублюдок Озая! — крикнул он и резко отстранился, вновь уставившись куда-то в стену.

— Но зачем она тебе? — не унималась Урса, преодолевая сковывающий ее страх.

— Она нужна не мне. Она нужна ему, — многозначительно сказал Икем, подойдя к окну и рассматривая улицу.

— Кому — ему? — спросила Урса, окончательно беря себя под контроль.

— Тому, кто дал мне силы делать то, что я посчитаю нужным. Огромную силу, — сказал он и демонстративно поднял в воздух одно из кресел и, не прилагая никаких усилий, сломал его. — Мой покровитель требует тело. Молодое тело сильного покорителя королевской крови. Мне позволено оставить тебя, но твоя дочь… о, он будет доволен. Очень доволен.

— Ты с ума сошел? Икем, какому духу ты продал свою душу? — в ужасе спросила она его. Икем с искаженным от безумной улыбки лицом пробормотал.

— Я всегда был его слугой. Все омницу служат ему, — сказал тот, рассматривая Урсу своими безумными глазами. Услышав это, Урса побледнела. Омницу были тайной организацией убийц, почти легендарной. О них много говорили, но мало кто знал, что они собой представляли и какое из приписанных им убийств действительно совершили они.

— Ты омницу?

— Больше нет. Я гораздо больше. Но я им был. Я хотел отомстить. И я отомстил, — сказал тот и, подойдя к столу, взял выполненный тушью портрет Чан Мина. — Подумать только. У этого ублюдка твое лицо. А ведь он должен был давно гнить в земле, — как бы невзначай проговорил он, а Урсе стало тяжело дышать. Она пыталась ухватить идею, что казалась бредовой, но слишком навязчивой, чтобы просто от нее отмахнуться.

— Так это ты был там? Ты хотел убить моего сына? — в ужасе прокричала Урса, неверяще смотря на него. Икем же впервые за все время успокоился, а его лицо приобрело отстраненное выражение, словно не было истерики пару минут назад.

— Я и убил его. Он не дышал. Но по какой-то прихоти духов этот ублюдок выжил, — сказал он, вновь подойдя к окну, и, всмотревшись, впервые улыбнулся. — Она здесь. Скоро он получит тело, а я получу тебя. Нам будет хорошо вместе. Да, очень хорошо. Без ублюдков Озая нам будет очень хорошо, — стал бессвязно бормотать Икем, выйдя из комнаты и держа в руках одну из ножек сломанного им кресла. Через несколько минут он вернулся, таща на себе бессознательную Азулу.

— Азула?! Нет! Отпусти ее, Икем! Отпусти! — кричала Урса, пытаясь вырваться со своего места.

— Не думай о ней больше. Ее судьба предрешена, — сказал тот замогильным голосом и резко обернулся в сторону Урсы, после того, как уложил девушку на диван. — Ночь — время моего господина. Ночью все закончится, — сказал тот и искренне улыбнулся, рассматривая Урсу, — и ты станешь моей.

center***/center

По горной тропе ехала небольшая группа всадников на комодоносорогах, сопровождающая повозку, запряженную лосельвом. Всадники были одеты в форму и броню кавалеристов Армии Народа Огня, и об их принадлежности к свите сопровождаемого, говорил лишь знаменосец, что нес древко со знаменем, на котором был изображен дракон с красной головой, а само полотнище было украшено золотой бахромой. Кавалеристы из личной охраны Великого Вана принца Чан Мина зорко осматривали окрестности, освещенные закатным солнцем.

Сам же принц, несмотря на тряску, крепко спал, потому что сильно устал с дороги и решил отдохнуть. Только сон, который ему снился, был очень странный. Он видел себя в прекрасном саду персиковых деревьев, с раскрывшимися цветками персика, словно на дворе в самом разгаре была весна. Он шел по этому саду, вдыхая аромат раскрывшихся бутонов и мечтая, что обязательно отведает персиков, что растут здесь. В этот момент на краю сада он замечает, как одно из деревьев вздрагивает и покачивается, нежные цветки падают вниз, а те, что остались, увядают в мгновение ока. Любопытство взяло верх, и он подошел к тому дереву и обомлел. В его корнях копошился огромный червь-многоножка размером с его ногу и пытался свалить дерево, перегрызая корень за корнем. Но плоды этого дерева, что появились на месте цветущих секунду назад цветков, вдруг начинают с большой скоростью падать на червя, словно дерево, осознавая всю опасность, ожило и стало кидать их, чтобы спастись. Попавшие в него персики оставляли на шкуре червя уродливые вмятины и следы, из которых текла противная зеленая слизь. Червь выгибается от боли, но вновь и вновь вгрызается в корни, с еще большей яростью пытаясь убить красивое дерево.

— Ваше высочество. Ваше высочество, — услышал Чан словно через вату и с трудом разлепил глаза. На него с обеспокоенным лицом смотрел капитан Лианг, начальник его охраны.

— Что случилось, капитан? — спросил Чан, потирая лицо рукой, словно снимая с себя сон.

— В городе неспокойно. Толпа осаждает поместье вашей матушки, — доложил Лианг.

— Они с ума сошли?! — воскликнул Чан Мин, вперившись взглядом в его лицо.

— Не могу знать, Ваше высочество. Но ехать туда опасно…

— Лианг, в опасности моя мать и кузина, так что забудь об опасности! — приказал ему Чан Мин и, задумавшись, сказал: — Вот что. Бери этот свиток. Передай одному из бойцов, пусть скачет в ближайшую военную часть и приведет подмогу. Все ясно? — спросил он, передавая капитану запечатанный свиток с заранее заготовленным приказом.

— Так точно, Ваше высочество!

— А мы поскачем туда! И это не обсуждается, — приказал Чан Мин в ультимативной форме и вернулся в повозку, доставая из поклажи мечи и кинжалы. Занятый подготовкой, он забыл о странном сне, полностью сосредоточившись на медитации по введению организма в боевой транс с помощью энергии ци. Тем временем, небольшой отряд кавалеристов и его повозка галопом помчались в город.

center***/center

— Сюда, сюда! Все сюда! — кричал молодой черноволосый парень в рясе жреца храма Агни.

— Что случилось?! Что за шум?! Кто кричит?! — слышалось со всех сторон, а жители Хира’а бежали к источнику шума. На одной из площадей стоял Ю Ли, сын жреца Агни и призывал к себе горожан, крича об опасности, что нависла над городом.

— Горожане! В город проник сильный дух! Нужно выбить его отсюда! — закричал он, когда вокруг собралась достаточная толпа. Услышав это, жители Хира’а впали в ступор. Многие не понаслышке знали о существовании духов, и если сын жреца идет на такие меры, надо что-то делать.

— Кто из духов смог обойти нашего хранителя? — закричал Хуатонг, сын трактирщика, довольно полный парень и известный весельчак, показывая в сторону холма, на котором стояла статуя тигра-хранителя долины Хира’а.

— Не знаю точно, кто, но кто-то из самых старых, — сказал Ю Ли, — вы все, бегите по домам, берите оттуда все, что звенит и издает похожие звуки: чугунные сковородки и железные кастрюли, колокольчики и хлопушки, если есть. Тащите барабаны и трубы. Все духи боятся резкого шума. Все вместе мы изгоним его из деревни.

— Да! — закричали крестьяне и побежали за утварью. А сын жреца посмотрел в сторону храма и со вздохом подумал: «О Агни, пусть отец достучится до нашего хранителя! Иначе этот дух наворотит здесь дел!». С высшими духами ни ему, ни его отцу иметь дел еще не приходилось, а всякую мелочь легко было отпугивать, регулярно проводя службы в храме. «Интересно, куда подевался дух-хранитель? — подумал он, заметив, как жители Хира’а медленно собираются на площади. — Надеюсь, этот высший дух не разорвал нашего тигра. Вот до чего доводит жизнь рядом с местом с тонкой гранью между мирами».

Еще с утра его отец, старый жрец местного храма Агни и один из Мудрецов Огня, не находил себе места. Он провел службу как всегда, стараясь не выдавать своего беспокойства, но сам Ю Ли очень быстро понял, что что-то не так. Через несколько часов, уже когда солнце стало клониться к закату, отец прибежал к его комнате и сбивчиво объяснил опасность, что нависла над ними. Что это за дух и почему он решил наведаться сюда, отец не знал, но был уверен, что он здесь и прячется в одном из домов. И пока жрец пытался дозваться хранителя, он отправил своего сына поднимать жителей, чтобы защититься от нападок зловредного духа.

— Ю Ли, что нам делать? — спросил Пинг, сын заводчика лоседраконовов, с которым он дружил с детства. Ю Ли вынырнул из размышлений и обвел взглядом собравшуюся толпу.

— Как только я скажу, вы все начинаете бить в то, что принесли. Хлопушки и фейерверки зажжем, когда станет понятно, где притаился этот дух. Мы не знаем, который из высших духов решил прийти сюда, так что ради всего святого, не отходите от толпы ни на шаг, — потребовал он у собравшихся, краем глаза заметив, что солнце почти уже скрылось за холмами.