Отставник 4

Глава 8

А вот дальше куда идти я попросту не знал и остановился на перекрёсте, логично рассудив, что лучше спросить у первого встречного, чем ходить по лабиринтам убежища. И долго стоять в одиночестве не пришлось. Буквально через несколько минут в коридоре показался один из адъютантов Шевцова.

— Товарищ полковник! — остановил офицера, а то он, коротко кивнув, хотел пройти мимо.

— Слушаю, товарищ Бес.

— Знаете где находится комната ожиданий? А то меня там ждут, чтобы проводить к академику.

— Вы на вскрытие тела шнахасса?

— Да, — ответил, хотя не думал, что приглашают меня именно на вскрытие.

— Давайте я провожу. Сам к научникам направляюсь, надо передать кое-какие распоряжения, — он потряс папкой, что находилась у него в руках. И это была именно папка для документов, а не планшет, который я неоднократно видел у офицеров. Сам-то я наотрез отказался от электронного девайся, сославшись, что полевому командиру лучше хорошее средство связи, а не электронная карта, что выдаёт местоположение при позиционировании на местности. И со мной нехотя, но согласились. Поперво́й именно группы, чьи командиры имели при себе электронные планшеты первыми обнаруживали и накрывали с воздуха. И ведь было невдомёк, что местоположение отслеживается не только своим командованием, но и противником, а когда орбитальная группировка спутников сошла на нет, то и смысла брать на боевое задание полевой планшет с кучей нужных, но неработающих без Интернет-соединения программ, само собой отпала. Вот я и отказался от ставшего бесполезного девайся, но надо сказать, что в убежище он мог пригодиться и это не только, как узнать маршрут, куда идти, но и постоянно находиться на связи. А с другой стороны, я, поразмыслив, пришёл к выводу, что тогда бы меня постоянно дёргали, то одно, то другое, а я к этому не привык.

— Буду рад, — ответил офицер, а я сдержал разочарование, всё-таки хотел пообщаться с противоположным полом, хоть вспомнить, как говорить и как себя вести при женщинах, а то за эти месяцы, считай, бобылём[3] заделался.

— Пойдёмте, тут недалеко, но поплутать придётся, — пояснил офицер и я пошёл за ним.

До восьмого сектора, подсектора «В» добирались действительно недолго. Вот только пришлось несколько раз переходить с одной лифтовой площадки на другую.

— В убежище лифты едут только до определённого этажа сектора и на одном лифте проехать все этажи не получится, — пояснил офицер.

— Безопасность? — задал очевидный вопрос. Мне сразу стало понятно, почему инженеры так спроектировали систему коммуникаций. И всё объясняется просто — чтобы у противника отсутствовала возможность при одной захваченной шахте лифта проникнуть во все секторы убежища, да и обороняющимся нужно время для организации обороны. Такие хитроумные лабиринты со сложной системой сообщений мне приходилось видеть и ничего нового для себя я не открыл, но мысленно согласился, что самостоятельно бы не нашёл нужный мне сектор. Ведь никаких указателей на стенах не было, а планшета со схемой убежища у меня нет.

— Всё правильно, — согласился офицер, — и мы практически пришли. На этом этаже начинается красная ветка. Здесь административные учреждения, а лаборатории и исследовательский центр на других ветках. Вам какая нужна?

— Синяя, — ответил, мысленно похвалив офицера. За всё время, что мы с ним блудили по длинным коридорам он не сказал ничего существенного, а только осторожно, словно опытный дознаватель наводящими, повторяющимися вопросами потихоньку выуживал у меня ответы, проверяя, действительно меня позвали в научный сектор или я по собственной инициативе туда направляюсь.

— Это несколько не по пути, но, если подождёте полчаса, я закончу свои дела и провожу вас.

Думал, что ответить. Вроде и отказываться от помощи не стоит. Всё равно один блудить буду долго, но и как-то неуютно я себя рядом с этим офицером чувствовал. Появилось такое ощущение, что он меня словно рентген просветил насквозь, взвесил каждый элемент моей тушки и по ведомому только ему критерию оценил, выдав известный только ему вердикт. Но окончательно принять решение и ответить не успел.

— Товарищ Бес!

Обернулся на звонкий голос. К нам торопливым шагом шла… нет не шла, а плыла словно яхта под парусами девушка.

— Цветок, — едва слышно пробормотал я.

— Товарищ Бес как хорошо, что вас заметила, а то что мне говорить академику. Я прождала вас в комнате ожиданий, но прошёл час. Звонил академик, интересовался, нашла я вас или нет. Но я же вас нашла, вот и сказала, что сейчас придём. Пошла вас искать, наткнулась на какого-то напыщенного анторса, хорошо хоть он говорить по-нашему научился, вот он и сказал, что вы, товарищ Бес, самостоятельно пошли в лабораторию, насилу нагнала. Могли бы и зайти за мной, а не самодеятельностью заниматься… — девушка говорила с неподдельной непосредственностью, очень быстро, я едва успевал переваривать её торопливую речь.

— Товарищ… — оборвал словесный поток офицер.

— Товарищ Цветкова, я работаю у академика в группе…

— Товарищ Цветкова, — вновь прервал офицер, — академик вам лично поручил сопровождать товарища Беса в лабораторию?

Вот тут Цветкова немного замешкалась, а я стоял, смотрел, переводил взгляд то на офицера, то на девушку и от моего взгляда не скрылось, что после последней произнесённой фразы она занервничала и опустила глаза в пол.

— Нет, — тихо произнесла Цветок и мне показалось, что она едва сдерживает слёзы. Её глаза предательски заблестели, и она резко отвернула голову, — мне сказали передать сообщение посыльному и возвращаться, но я…

— Понятно, — многозначительно произнёс офицер.

«Как же у них тут всё строго», — думал, следя за разворачивающимся действием. Была мысль вмешаться, но я почему-то не торопился этого делать.

— Ладно, — продолжал офицер, — товарищ Бес, подождите меня, и я вас провожу. А вы, товарищ Цветкова, отправляйтесь в лабораторию. О вашем проступке будет доложено командованию.

— Товарищ полковник, времени мало и даже эти полчаса могут оказаться нелишними для подготовки, сами знаете к чему. Меня сопроводит товарищ Цветкова. Так будет быстрее, — произнёс, смотря на офицера, а потом повернулся к девушке. — Товарищ Цветок, у меня не настолько много свободного времени, сопроводите меня к академику. Думаю, то, что он хочет сообщить важно и не требует отлагательств.

— Да-да, конечно, — косясь на офицера, быстро заговорила Цветок.

— Что ж, товарищи, — помялся полковник, но его суровый голос, которым он общался с девушкой смягчился, — время и вправду дорого. Не знаю, на сколько я там задержусь, — он кивнул в сторону массивной двери, — дела, знаете ли, но предложенный вами, товарищ Бес, вариант действительно лучший из возможных. Так что, товарищ Цветкова, передаю вам из рук в руки товарища Беса.

— Хорошо, я… я… — быстро, не скрывая эмоций было заговорила девушка, но полковник остановил её жестом.

— Всё равно о вашем проступке я обязан доложить и решение о дальнейшей судьбе будет принимать… ладно, доложу только академику. С вами не прощаюсь, — смотря на смущённую девушку, произнёс офицер, а после непродолжительной паузы обратился ко мне, — а вам товарищ Бес, желаю вернуться.

Отвечать на пожелание офицера я не стал, только коротко кивнул в знак благодарности…

Извилистые коридоры, нелогичные повороты и тупики — раздражали, но такова система безопасности, что при попытке захвата убежища должна помочь оборонявшимся сдержать натиск и усложнить противнику продвижение вперёд. Ветка «Метро-4000» где мы находимся — основная. Именно здесь на разных ярусах в разных секторах размещено практически всё уцелевшее руководство страны, резервные командные пункты, центры слежения и много чего расположено именно здесь, в ветке с единым кодовым названием «Ямантау-1». Говорят, есть ещё и сооружение «Ямантау-2», но на какой оно ветке, что там находится, покрыто такой тайной, что заданный мной вопрос о втором резервном пункте базирования просто проигнорировали.

Шли мы уверенно и как ни странно от размышлений, в которые незаметно для себя погрузился, Цветок не отвлекала, а сам я не хотел начинать разговор и задавать лишние вопросы, хотя понимал, что девушка почему-то не послушалась наказа и теперь её ждёт нагоняй от начальства. Вот только я так и не мог понять, она гражданский персонал или военнослужащая. От этого много чего зависело. В том числе и степень вины, и ожидающее её наказание.

— Мы пришли, — Цветкова остановилась возле массивной серой двери, — сейчас сообщу о прибытии и вас пропустят внутрь.

— А вы?

— Мне туда нельзя.

— Какое у тебя звание?

— Лейтенант медицинской службы.

— Сеченка[4]?

— Нет. Пироговка[5].

— Медико-биология?

— Педиатрия.

— Как тебя зовут? — вопросы задавал быстро и так же быстро девушка отвечала на них.

— Света… Светлана Павловна Цветкова, — смотря на меня удивлённым взглядом, чуть смущаясь, произнесла она, а я только улыбнулся в ответ. Вот так, знай наших, всего-то три-четыре вопроса и девушка сама называет своё имя, а не позывной как принято в кругу тех, кто носит погоны.

— Спасибо тебе Света, что проводила. Надеюсь тебя не сильно накажут за самовольство, но мне было очень приятно пообщаться с тобой и… — я не успел договорить, как через дверное переговорное устройство послышался голос.

— Кто?

— Цветкова и товарищ Бес, — быстро ответила девушка.

— Входите товарищ Бес, — раздалось из переговорного устройства, а девушка шагнула в сторону, и массивная дверь стала открываться.

Хотел договорить оборванную на полуслове фразу, даже набрал в лёгкие воздух, повернулся к ней, но девушка отошла на несколько метров от двери, что очень быстро для таких габаритов открывалась и не смотрела в мою сторону, нарочито вздёрнув носик кверху.

«Она что, плачет?», — первое что пришло на ум при виде такой композиции. Я не ожидал такого поворота событий и немного опешил, не зная, как поступить. Подойти к ней, попробовать утешить, вот только из-за чего она… Но я так и остался стоять на месте. Тем временем дверь открылась и меня встречали.

— Проходите товарищ Бес, — произнёс облачённый в герметичный костюм. Именно он встречал меня возле дверей. И неправильно оценив моё замешательство продолжил. — Не волнуйтесь, это шлюзовая камера. Обработку я прошёл, но снимать костюм не буду. Помогу вам облачиться. Я ассистент Самойлова. Он просил вас проводить в лабораторию, — голос не представившегося звучал словно из динамиков, а костюм тёмно-зелёного цвета выглядел как скафандр, но немного раздувшийся.

— Этот приготовили вам, — продолжил ассистент. Его движения выглядели неуклюже. — Снимайте всё металлическое и кладите сюда.

Не сдержался и обернулся назад, но дверь медленно с шипением закрылась.

«Значит не судьба», — подумал, выкладывая всё из карманов.

— Здесь клапан, а здесь регулятор давления. Внутрь нагнетается воздух для повышения давления, — объяснял ассистент.

— Чтобы при порыве внутрь ничего не попало?

— Верно. Откуда знаете? Работали в таком? — оживился ассистент.

— Нет, не довелось, но похожая система устанавливается на бронетехнику, в частности на танки, чтобы не только удалять отработанные газы от выстрела, но и при пересечении заражённой местности не получить отравления, — быстро ответил, надевая шлем.

— Понятно, извините, сразу не представился. Я — Сергей Станиславович Дроздов, ассистент академика Самойлова.

— Гражданский?

— Да. А почему спросили?

— Просто меня провожала девушка — офицер медицинской службы. Она представилась по позывному, а вы по имени отчеству, — я думал, что Сергей хоть что-то расскажет о Цветковой, хотя бы то, где её найти, а если появится такая возможность, то…

— Военных медиков много в убежище. Насколько знаю, тут почти в полном составе какой-то медвуз, кто конечно занятия не прогуливал. Им повезло. Вход в убежище как раз под главным корпусом находился. Вот всех и спасли. Их кого распределили по частям, кого при́дали в помощь академику. Но вы правы, у нас не приняты в общении позывные. Обращаемся по имени отчеству, а к академику или по фамилии, или по званию. Так, поднимите руки вверх… хорошо. Присядьте… нормально. Теперь идёмте…

Третья гермодверь с шипением открылась. Я только удивлялся такой, как по мне излишней степени безопасности, но, когда после двух герметичных помещений, куда входили только после обработки сначала каким-то газом и, как понял потом несколько минут стояли под кварцевыми лампами, понял причину таких мер. Большое, светлое помещение вдоль стен которого стояли стеллажи, медицинские приборы, а в середине, прям по центру — операционный стол. В операционной, с разных ракурсов располагались штативы с камерами, направленными на хирургический стол, и возле него, и рядом находилось человек десять, и все не стояли без дела. Каждый делал свою работу: кто-то следил за приборами, кто-то подавал инструмент стоявшему спиной к нам хирургу, кто-то уносил что-то в герметичных контейнерах, ставя их в холодильник. Я в первые мгновения растерялся, зачем пригласили? Я ведь не медик и ничего не понимаю, что здесь происходит, и скорее буду только мешаться, чем помогать.

— Кто? — раздался приглушённый голос.

— Товарищ Самойлов, как вы и просили прибыл товарищ Бес, — быстро ответил провожатый.

— Поздно, я уже заканчиваю. Светочка, зашивай. Товарищ… Бес, подойдите, — голос показался мне уставшим. — Надеюсь вы не боитесь крови и в обморок не упадёте.

Я сделал несколько шагов к операционному столу, как раз стоявшие возле него немного расступились, давая мне возможность подойти.

Что сказать… то что лежало на хирургическом столе меня не удивило. Две руки, две ноги, туловище и голова… Вот только туловище было исполосовано множеством надрезов и казалось, что грудная клетка, да и живот немного осел, то есть втянулся и как-то неестественно выглядит. А вот голова, точнее черепная коробка была вскрыта и вместо мозга внутри ничего нет. Даже глазные яблоки удалены.

Я покосился на академика. Как мне показалось, он хотел произвести на меня впечатление, но ещё будучи курсантом на спецкурсе нас водили в мединститут на вскрытие. Так проверяли, кто как переносит вид мёртвых тел и процедуру аутопсии[6]. А уж там мы такого насмотрелись. Особенно нам, считай молодым ребятам, было интересно, как из трупа извлекают мозг… Так что, вид распотрошённого трупа и отдельно лежащие органы впечатления на меня не произвели. Даже ком к горлу не подкатил, как было в первый раз.

— Мария Степановна, принесите контейнер номер восемь, — произнёс Самойлов, отходя от операционного стола к другому, на котором располагались хирургические инструменты, но там ещё оставалось достаточно свободного места.

Помощница в таком же бесформенном комбинезоне поставила на стол контейнер, открыла его. Я заглянул. Никогда не был силён в анатомии, но определил, что в нём находятся лёгкие объекта.

— Это лёгкие? — спросил, переведя взгляд на академика.

— Да. Совершенно верно, но они несколько иначе устроены. Я, как только понял, что эти шнахассы несколько иначе дышат, то и послал за вами.

— Это может нам как-то помочь?

— Уверен, товарищ… как вас по имени отчеству, а то, знаете ли, от ваших игр в секретность меня несколько коробит. Будто обращаешься не к человеку, а…

— А к животному по кличке, — заметив замешательство, завершил фразу за академика.

— Зачем так грубо, — смутился Самойлов, — но, если не хотите представляться, ваше право.

— Геннадий Николаевич Провоторов, — едва выговорил своё имя. За эти месяцы так свыкся с позывным, что язык с трудом ворочался, произнося его.

— Вот и ладненько, товарищ Провоторов. Но, что мы тут стоим, пойдёмте, нам надо поговорить… Михаил Степанович пойдёмте с нами и захватите запись вскрытия, она нам понадобится…