Отставник 4

Глава 9

— Вижу, вам непонятно происходящее на экране, — мы, не снимая гермокостюмов, расположились в соседней комнате и просматривали запись вскрытия.

— Почему же, проводится вскрытие с изъятием внутренних органов для химического или какого-то другого анализа, — ответил спокойно, продолжая смотреть на экран.

— Всё верно, но… Геннадий Николаевич, у вас достаточно времени дождаться результатов химического анализа внутренних органов, который, надеюсь, подтвердит мою гипотезу?

— К сожалению, временем я ограничен. У меня от силы пара часов, а потом мне придётся вас покинуть… и скорее всего надолго.

— М-да, жаль-жаль, — пробормотал академик, — но тогда перейду к делу. Как видели, исследуемый объект к нам поступил в одежде и лицевой защитной маске, а когда её убрали и передали техникам на проверку, то оказалось, что по ней к органам дыхания поступает смесь воздуха, схожая с нашей, но содержание кислорода в подаваемой смеси менее пятнадцати процентов. А основной газ — это азот, который составляет более восьмидесяти процентов… — тут академик выдержал паузу, видимо ожидая от меня реакции, но в защитном гермокостюме, да ещё и в маске, пусть и с открытым лицом, уловить мимику довольно трудно. Тем более, я пока не понимал к чему он клонит, пытаясь вспомнить состав воздуха, которым мы дышим. Но вместо этого, почему-то на ум пришли цифры, что процесс горения возможен при наличии не менее четырнадцати-пятнадцати процентов кислорода в воздухе.

«Вот значит, как! — едва сдержался, чтобы не вскочить с места. Шнахассы не используют оружие, основанное на расширении газов, то есть огнестрельное. Я думал, они прошли эту стадию и как анторсы достигли технического уровня, превосходящий наш, но оказывается дело в другом. Привычный для них ареал обитания не позволяет пользоваться процессом горения — открытым огнём. Он просто-напросто не будет гореть при таком низком содержании кислорода».

— Товарищ Самойлов, — перебил продолжавшего говорить академика.

— Да, слушаю, хотите что-то спросить?

— Нет, но я бы хотел вас попросить поручить проверить желудок объекта… — тут я запнулся, не зная, как точно высказать то, что хочу сказать.

— Желудок и другие внутренние органы изучат. Внешне они отличаются от привычных, человеческих, но… что вы этим хотите сказать, почему заострили вопрос именно на желудке?

— Понимаете, товарищ Самойлов, — я всё-таки не выдержал и встал со своего места, и начал прохаживаться по довольно просторному помещению где мы втроём расположились, — если ваша гипотеза верна, а она верна это я допускаю с большой долей вероятности, то выходит, что на их родной планете отсутствует процесс горения как физическое явление. И тогда возникает вопрос, чем они питаются. Ведь на огне приготовить пищу они не могут.

— Хотите сказать, что они травоядные? — вступил в разговор Михаил Степанович.

— Нет, коллега. Травоядные вряд ли бы выжили при катаклизмах, а если учесть, что эволюция происходила миллионы лет…

— Мне ашш Сошша Хааш — старший анторсов, — перебил академика, — говорил, что шнахассы очень молодая раса, моложе землян. И эволюционировали до разумного существа очень быстро.

— Но это… это…

— Хотите сказать невозможно, коллега? — на возглас Михаила Степановича отреагировал Самойлов.

— Я ничего не утверждаю, но одно из главных условий эволюции — это всеядность…

«М-да. Подкинул учёным умам идею, которая ставит под вопрос постулаты эволюции, по крайней мере с нашей точки зрения», — размышлял, краем уха наблюдая за развернувшейся дискуссией. Учёные выдвигали одну гипотезу за другой и мне стало неуютно, да и время поджимало. Пора возвращаться и готовиться к выходу.

Я подошёл ближе к экрану, на котором демонстрировалось вскрытие шнахасса.

— Что-то заметили, товарищ Глен? — от такого обращения я вздрогнул. Словосочетание «Товарищ Глен» резануло по уху. — Я, если честно, не думал, что вы представитесь именем земного тела, — продолжал академик, — тем более, в разговоре вы себя не отождествляете с уроженцами планеты Земля… Эх, нам бы времени побольше. Вы очень интересный с научной точки зрения…

— Объект исследования? — жестом показав на экран, пришёл на помощь Самойлову, который никак не мог подобрать нужного слова.

— Нет, что вы. Вскрывать вашу черепную коробку нам никто не позволит, тем более вы всё же человек. Да и психология не моя родная стихия, — замялся академик, — но вы что-то заметили, что вас заинтересовало?

— Я подумал, выходит, что наш воздух для шнахассов ядовит?

— Трудно сказать, но если они носят маски, то да. Для человека содержание кислорода более шестидесяти процентов и при длительном вдыхании вызывает гипероксию — человеку становится трудно дышать, появляются головные боли, наступает покраснение кожи. Если вовремя не вмешаться, то наступят судороги и потеря сознания. В таком ритме организм начинает работать в непривычном режиме, происходят сбои по всей цепочке. Нарушается вентиляция лёгких, появляются отёки и кровоизлияния во внутренних органах и слизистых оболочках, могут наблюдаться резкие сокращения мышц. В сложных случаях отравление приводит к остановке сердца и клинической смерти, — как по учебнику процитировал Самойлов.

— Скорее всего при длительном вдыхании они впадают в эйфорию, но точно утверждать нельзя, — предположил Михаил Степанович, — слишком небольшая разница в концентрации кислорода.

— Возможно-возможно, но такого рода эксперименты нам пока не удалось провести и это всё на уровне гипотезы, но, если… — засомневался академик.

— Понимаю товарищи учёные, что дискуссия надолго, но мне необходимо покинуть вас. Рад был встрече, — видя, что вновь разгорается научный диспут, предпринял попытку удалиться, ведь время действительно поджимало, а надо ещё хоть пару часов отдохнуть перед выходом, проверить снаряжение и мало ли что ещё вскроется в самый последний момент.

— Очень жаль, что не сможете дождаться результатов исследования, но понимаю, у каждого свои дела. Надеюсь, в ближайшее время встретимся, — произнёс академик и я уже засобирался уходить, но он меня остановил. — Товарищ Глен, минутку. Самое важное-то я вам забыл сказать. Нами проведены эксперименты и разработано противодействие оружию волнового действия, которым пользуются шнахассы. Его в операционной нет, но мой помощник вам всё расскажет и покажет, — академик быстрым шагом вышел и, не выходя из помещения, дал знак одному из своих помощников. Тот подошёл.

— Это Сергей Станиславович, мой ассистент. Именно он занимался финальным испытанием того, что нам удалось придумать.

— Мы знакомы, — ответил, недовольно покачав головой. Столько времени потерять, пусть и дав научным умам пищу для размышлений — новые гипотезы, но главное-то сейчас как уберечь союзников от губительного излучения противника, а не чем дышат шнахассы и какой эволюционный путь они прошли. Может это потомки каких-то травоядных животных — тех, что вроде динозавров, но сейчас-то это неважно.

— Да и ещё, извините, что отвлекли вас от важных дел, — видя мой хмурый вид, прощаясь, добавил академик…

Пройдя шлюзовые камеры, снимал с себя гермокостюм, а настроение почему-то совсем испортилось. Ругал себя зазря потраченное время. Надо было позвонить, даже просто сначала поинтересоваться у той же Цветковой, с какой целью меня просит прибыть академик, а не сломя голову бежать неизвестно куда, теряя драгоценные часы.

— Товарищ Бес, — привычное обращение, к которому привык немного привело в чувство.

— Слушаю.

— Вы чем-то озабочены, может могу помочь?

«И что ответить? Сказать, что недоволен бесцельно проведёнными часами, которые мог направить на подготовку к выходу? Так сам виноват, не удосужился расставить приоритеты, ну ладно», — думал, стягивая с себя гермокостюм, а ведь ответить что-то надо и не просто ответить, но и не показать, что раздражён в большей степени на себя, чем на окружающих.

— Гермокостюм какого класса защиты? — спросил первое, что пришло на ум.

— Комбинезон «А» класса защиты. Герметичный с автономным источником дыхания на три часа, — быстро ответил ассистент академика.

— Сколько он весит? Килограмма два без баллона и маски?

— Общий вес шесть, — быстро ответил Сергей, — вам нужен?

— Да. Может пригодиться, — многозначительно произнёс, найдя выход соскочить со скользкой темы.

— Так есть новые, в упаковке. Вот здесь, — он отрыл шкаф и достал оттуда цилиндрический мешок тёмно-синего цвета, — здесь полный комплект. Баллон заряжен, проверяли.

— Хорошо, я с собой один возьму. Он от радиации защищает?

— Нет. Только биологическое воздействие и средней степени агрессивные среды, ну то есть щёлочи и кислоты.

— Сойдёт, — ответил, а сам мысленно прикинул, куда его у себя в кабинете положить, — ладно, с этим разобрались. Далеко идти?

— Нет. В соседнюю лабораторию. Образцы и инструкции по применению передали, но академик настоял, чтобы провели инструктаж с демонстрацией.

— На демонстрацию времени нет, — я многозначительно взглянул на часы, — у меня примерно полчаса осталось.

— Понимаю. Тогда пока будем идти, — в это время мы оба уже разоблачились и гермодверь медленно пошла в сторону, — могу рассказать о нашем изобретении.

— Полевые испытания не проводились?

— Нет. Только лабораторные, но показатели хорошие. Структура материала, что сумели подобрать за такое короткое время, поглощает до девяносто процентов излучения диапазона, которое используется в оружии шнахассов, оно…

— Испытывали только ручное оружие? — говорили мы на ходу, идя по извилистому коридору.

— Да, другого у нас в наличии не было. Думаете, что частота отличается?

— Утверждать не могу, но нельзя исключать такую возможность, — диалог с ассистентом академика оказался плодотворным.

Сергей Станиславович чётко и без лишних подробностей отвечал на поставленные вопросы, а когда в ходе разговора выяснилось, что он военный инженер, неоднократно, в составе комиссии принимал участие в приёмке военной техники, то стало понятно, почему именно его назначили ответственным за эту разработку. И это не только из-за соответствующего военно-технического образования, но и основная причина крылась в сроках. А они, как известно, поджимали. Вот и получилось, как не тому, кто способен в короткий срок выдать результат поручить важную разработку, а что эта разработка являлась важнейшей на данный момент было, бесспорно. Даже разработка носимого рельсотрона отошло на второй план, хотя и эту разработку не забросили. Всё упиралось в элементы питания, способные аккумулировать в себе большой объём энергии и выдавать его в короткий промежуток времени и желательно не единожды, а многократно, чтобы это самое оружие не стало одноразовым…

— С другой стороны, — продолжал Сергей Станиславович, мы как раз проходили мимо лаборатории, где разрабатывался носимый рельсотрон под кодовым наименованием «НР-12» и разговор плавно перешёл именно на эту разработку, — даже одного выстрела из НР хватит, чтобы пробить броневую пластину толщиной в полтора метра.

— И потом его выбрасывать, как одноразовый гранатомёт?

— К сожалению, вы правы, но пробивная способность гранаты «Мухи» и НР-12 несопоставима. Если хотите, можем пару образцов выдать…

— Для полевых испытаний? — ухмыльнулся я. Хотя идея хорошая. Если НР-12 действительно так хорош, то против бронемашин шнахассов он будет эффективен. Вот только вес этой явно сырой разработки был слишком велик.

— И для них тоже.

— Анторсов не привлекали для усовершенствования элементов питания?

— Привлекали, но узких специалистов у них не оказалось, только техники и то низкой квалификации. У них же сами знаете, что всю работу по обслуживанию выполняют клоны, а инженеры и конструкторы остались на их главном корабле. В бой их не посылают, слишком ценные кадры.

— Как и у нас, — согласился, остановившись возле входа в лабораторию. После идентификации дверь открылась, и мы вошли внутрь.

Что сказать, она разительно отличалась от той, что мне приходилось видеть, но это и понятно. Та была скорее хирургическая палата, а эта именно лаборатория, где в просторном помещении, разделённом перегородками, на столах стояли приборы, что-то пищало, что-то мигало, а занятые работой лаборанты на нас, вошедших, не обратили внимания.

— Проходите, на третьем столе как раз опытные образцы, прошедшие испытание, — пригласил за собой провожатый.

— Всего три? — удивился я, рассматривая пластину двадцать на двадцать сантиметров с одной стороны гладкая с металлическим блеском, а другая сторона волнистая и на ощупь оказалась упругая.

— Это образцы для исследований, так скажем проверка качества. Нам удалось наладить производство изделия номер один и номер два, правда малыми партиями, но всё же.

— А сами изделия можно посмотреть?

— Конечно, именно для этого академик и пригласил вас. Партия в количестве восьмидесяти штук по сорок каждой модификации передана по инстанции, и вы их получите, но хотелось бы выслушать ваше первичное мнение и пожелания.

В это время один из лаборантов мне передал «портфель». Я сначала не понял, зачем он мне, но взял в руки, повертел, осмотрел и сам догадался, что это и есть одно из изделий, о которых мы только что говорили. Серебристый отблеск «портфеля» был схож с пластиной, что лежала на столе.

— Изделие номер один сейчас в походном состоянии. Для развёртывания, необходимо нажать на рукоятку, — пояснил лаборант.

Нажал на рукоятку и «портфель» развернулся: сначала вниз раскрылись шесть составных частей и потом от них ещё по две, но не вниз, а по бокам. Получилось что-то вроде покрывала с рост чуть больше человеческого. Едва успел поднять «портфель» вверх, чтобы при развёртывании он не задел пол.

— Как понимаю, этим предстоит укрываться, сидя в засаде?

— Вы правильно заметили. Изделие номер один предназначено для использования в засаде или, так скажем, в статическом положении. Оно имеет увеличенную толщину защитного слоя и соответственно улучшенную защиту.

— Вот только расцветка внутреннего слоя не способствует маскировке, да и внешний слой…

— На окончательный вариант изделия номер один и два нанесена маскирующая расцветка, — пояснил Сергей Станиславович. Он куда-то отходил пока я разбирался с «портфелем».

Другой лаборант протянул мне жилет. Он оказался тяжёлый.

— Это кевларовый бронежилет, — тут же пояснил лаборант, — на который с внешней стороны наклеено поглощающее покрытие.

— Сверху разгрузку можно надеть? — этот мой вопрос поставил в тупик учёных мужей, — не проверяли, как поведёт себя изделие, если активный слой будет прикрыт?

— Нет, таких испытаний не проводили, — согласился Сергей Станиславович, — и дело вот в чём. Активный слой, что поглощает излучение имеет волнистую структуру и это сделано специально, именно такая форма с определёнными углами даёт такой эффект и закрывать его не рекомендуется.

— Ясно. Выходит, придётся по старинке: или на пояс всё вешать, или вещмешок с собой брать. А защита головы предусмотрена? — только сейчас обратил внимание, что бронежилет полностью не закрывает тело. Только туловище и паховую область.

— Да. С этим проще. Обклеили каски-шлемы. Вот только с защитой лица так и не разобрались. В ходе испытаний выяснилось, что при прямом излучении первыми страдают глаза.

— То есть, лицо незащищено? — задал риторический вопрос, ответ на который итак был известен, а сам вспоминал те ощущения, когда попал под губительное излучение. Выходило, что я упал лицом вниз и в неглубокую, но ложбину, что меня и ашш Сошша Хааш и спасло — губительное излучение прошло поверх по касательной, а вот прямое воздействие я бы мог и не выдержать.

— Работаем над этим, — всё-таки получил ответ ассистента академика.

— Ладно, товарищи, мне пора возвращаться, — завершал разговор, — пожелания я в принципе озвучил, так что есть над чем работать.

— Спасибо за консультацию, товарищ Бес, будем работать. И… — говорил Сергей Станиславович, — я договорился, что выдадут два опытных образца НР-12.

— Они громоздкие? — подумал, как донесу всё это богатство, но отказываться от носимого рельсотрона под индексом двенадцать не стал, а со мной ещё и гермокостюм.

— Вам помогут, я договорился.

— Хорошо, тогда мне пора…