Парадокс жнеца. Книга 1

Глава 1

«Клуб 27» — так называют группу знаменитых музыкантов, которые погибли в свои двадцать семь при странных обстоятельствах. Я не музыкант и не знаменит, но в свои двадцать семь тоже погиб — и, если бы меня в этот клуб приняли официально, точно стал бы в нем безоговорочным чемпионом. Потому что погиб в свои двадцать семь я не один и даже не два раза, а мои странные обстоятельства с запасом кроют обстоятельства всех остальных вместе взятых.

Впрочем, обо всем по порядку.

Едва проснувшись субботним июньским утром, за окном увидел густой и непроглядный молочно-белый туман. Лениво потянулся за смартфоном на прикроватной тумбочке, попробовал разблокировать. Не удалось — черное зеркало, никакой реакции.

В квартире полумрак — окна панорамные, от пола до потолка, но белесый туман на улице уж очень густой. Во всем доме полная, абсолютная тишина. Кажется, что мне все еще снится утренний кошмар — вязкий и густой, как белесая мгла за окном. Еще и давит на грудь ощутимо, как будто на глубине с аквалангом — каждый вдох требует большего чем обычно усилия. Процесс дыхания хорошо ощущается, а не незаметен, как это обычно бывает.

Так. Это мне уже постепенно перестает нравиться.

— Алиса, свет!

Алиса не ответила, света не появилось. Приподнялся, щелкнул выключателем: да, похоже электричества нет. Пощелкал еще раз туда-сюда. Хм, совсем нет. Соскочил с кровати и невольно замер, услышав вдруг странный шум. Похоже, вне квартиры. Да, за входной дверью, из коридора у лифта. Очень странные звуки — как будто я все еще не проснулся, оставаясь в кошмарном сне и слушая инфернальные шорохи.

Надев шорты, наощупь — в прихожей и вовсе темно, прошел ко входной двери. В глазок не видно ничего, так что приоткрыл, выглянул. У нас в коридоре всего четыре квартиры, а в центре выход к лифтовой площадке — вот на ней тоже широкое окно от пола до потолка. Так что здесь не совсем темно, и я — не очень веря глазам, присмотрелся внимательно к тому, что вижу.

Разглядывая двух странных существ, с трудом различимых в полумраке коридора, я замер. Они, стоя у дверного проема, ведущего к лифту, тоже замерли, разглядывая меня.

— Ну здравствуй, белочка, — вслух произнес я, выходя из ступора.

Вопреки слабой надежде, вместе со звуком голоса галлюцинация не пропала. Сразу после моего комментария одно из существ подняло руку и попыталось что-то сказать — на звук прозвучало как человеческий лай.

Я резко захлопнул дверь и щелкнул замком. Отскочил назад, запнувшись о небрежно разбросанную в прихожей обувь и едва не упав. Подхватил кроссовки и торопливо вывалился из темного коридора в гостиную. Быстро обулся — если придется прямо сейчас куда-то бежать, лучше делать это не босиком, прошел дальше в кухню. Первым делом схватил нож со стола, крепко сжав округлую металлическую рукоять.

Мы — мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути. Не помню, откуда фраза, но даже четко осознавая, что стал объектом клинического случая характерного для пациента психиатрической больницы, все же думаю подступающее безумие лучше встречать с ножом в руке.

На кухне, как и в гостиной, не так темно, как в коридоре. Естественное освещение, неяркое — на улице так и стоит густая непроглядная взвесь молочно-белого тумана. В очередной раз щелкнул выключателем. Электричество так и не появилось. Смартфон — каким-то образом он у меня в левой руке обнаружился — похоже я его с собой с кровати так и забрал машинально, работать по-прежнему отказывался. Высокотехнологичный кирпич.

Крепко зажмурившись, глубоко вздохнул. Проснуться окончательно и вырваться из этого бредового видения не получалось. Я словно в фильм ужасов попал — за окном белесая мгла, света нет, ничего не работает и странные твари за дверью. Да не может этого быть — не бывает такого, просто потому что не бывает. Это галлюцинация.

— Доигрался, — снова вслух сказал я сам себе. Неделя за компьютером, почти не выходя из комнаты — не лучшая идея, без последствий похоже не прошло.

Вот кстати: я мыслю, следовательно, существую — и несмотря на стройность и невероятную четкость мыслей все же смог поймать реального глюка, как пел небезызвестный артист. Ведь кроме того, что я только что увидел в коридоре двух гоблинов с копьями в руках, ничего в восприятии окружающего мира больше не выдавало того, что у меня начала посвистывать фляга.

Если я сошел с ума частями — ну, допустим, кроме видения в коридоре в остальном адекватно воспринимаю реальность, значит в области что-то случилось. Допустим авария на подстанции, потому и свет выключили. В родном мегаполисе подобное было бы происшествием серьезного масштаба, но здесь, в провинции, скорее всего ничего из ряда вон выдающегося. Ну а туман… ну туман, бывает. Холодный фронт там пришел с севера, например. Только что ж дышать-то так тяжело и непривычно, как будто грудь эластичным бинтом обмотали?

Приоткрыв окно, выглянул на улицу. Полная тишина, а туман настолько густой, что соседнего дома в сотне метров не видно. Вижу лишь часть газона, немного тротуар и бампера нескольких припаркованных автомобилей. Метров тридцать видимость, не больше.

— Йо-ожик! –крикнул я в молочно-белую пелену, не удержавшись.

Если уж и заезжать в дурку, то громко и с музыкой, чтобы сразу на все деньги. Громко не получилось — мглистый туман как будто вобрал крик, приглушая звук. Неестественный какой-то туман, возможно часть программы слетевшего с катушек разума. Или же это…

— Дур-р-рак! — захлопывая окно, высказался я в свой адрес. Может туман за окном — следствие какой-то аварии на производстве, и надышавшись этой дрянью я сейчас и ловлю веселые и не очень картинки?

Отскочив от окна так же, как совсем недавно от двери, стал осматриваться в поисках тряпки и лихорадочно вспоминать уроки гражданской обороны. Надеть ватно-марлевую повязку (которой у меня нет), подняться на возвышенность если какой-то не помню газ, или наоборот спрятаться в подвале если какой-то не помню другой… Да, просто кладезь знаний остался, точно не пропаду.

В дверь квартиры вдруг постучались. От неожиданности я даже подпрыгнул, еще крепче сжимая нож. Главное — если сейчас начну сражаться с монстрами, не оказалось бы потом, что это медбратья. Но сдаваться не буду, не дождетесь. И к двери пока подходить не буду — для начала надо одеться, а потом…

В дверь снова задолбили, но стук оборвал громкий зычный голос. Похоже, из дальнего конца коридора из своей квартиры вышел сосед — пузатый массивный дядька с широкой бородой-лопатой и лысым черепом с татуированным затылком. Невысокий, но при этом широкий как танк. За полгода пока тут живу, мы с ним только здоровались изредка встречаясь, даже имени его не знаю. Но голос точно его — гулкий как из бочки.

Переборов вяжущий страх, я вышел в коридор и аккуратно подошел ко входной двери. Когда прислонился к дверному глазку, выглядывая в коридор, услышал, как сосед сообщил странным существам что будет стрелять. Слова с делом не разошлись — я почти сразу увидел яркую вспышку выстрела, ярко высветившую на мгновенье весь коридор.

Грохнуло так, что весь дом вздрогнул — двенадцатый калибр, не иначе. После вспышки в искаженном линзой глазка коридоре мелькнуло что-то темное, заслоняя обзор, в дверь с другой стороны что-то ударилось, совсем рядом со мной раздался испуганный человеческий лай. Я почти сразу догадался о причине: то существо, что недавно стучалось в мою дверь, в испуге сейчас прислонилось к ней спиной и пытается что-то пролаять в свое оправдание.

Мысль между тем прошла дальше — если сосед прямо сейчас выстрелит, то убьет и меня. Просто потому что дверь квартирная — металлический картон от застройщика.

«Элементарно же», — сказал я сам себе, когда все эти мысли мелькнули у меня за краткое мгновенье. Отпрянув от двери, понимая критичность ситуации, я вознамерился было убежать. На середине мысли изменил решение, понимая, что не успеваю и собрался рухнуть на пол уходя с линии огня.

Ничего сделать из задуманного не успел, потому что одновременно услышал грохот нового выстрела, увидел появившуюся в двери рваную дыру с вогнутыми внутрь краями и почувствовал тупой удар в грудь.

Боли не было, но душу словно выдернуло из тела — рывком. Далеко не улетел, почти сразу остановился; непривычная тяжесть исчезла, да и вообще все ощущения исчезли — я сейчас был бесплотным духом и смотрел на происходящее сверху-сбоку, наблюдая замершую картинку.

Все замерло, время как будто остановилось. Словно в компьютерной игре с изометрической проекцией, если на паузу действие поставить: видел я сейчас и себя, и дверь с дырой от пули, видел даже стоящего в коридоре соседа с ружьем, а также убитое им существо, ярко высвеченное сейчас вспышкой выстрела.

Ну точно гоблин, как есть — первое, что пришло мне в голову определением. Причем не какой-то гоблин с фантастических картинок, а самый настоящий. Невысокий рост, широкое лицо с приплюснутым носом, заметно согбенная спина и неестественно для обычного человека длинные руки. Наверное, похожим образом могли выглядеть наши предки миллион лет назад. И существо это можно было бы назвать гоминидом, человекообразной обезьяной, если бы не несколько «но».

Для начала, у этого гоблина была темно-серая, с заметным оттенком синего кожа; совершенно безволосое тело, как и лицо — даже бровей нет. При этом голова фигурно выбрита: на темени идеально ровным кругом растут жесткие черные волосы, собранные в длинный — ниже плеч, хвост. На лбу, заходя выше на выбритую до зеркального блеска часть головы, видна слабо светящаяся кислотно-зеленым татуировка в виде латинских букв VPR. Кроме того, в руках убитый гоблин держит короткое копье с длинным широким наконечником — по виду современное изделие, фабричное. А еще на этом существе кожаная юбка из ремней, я такие на картинках у римских легионеров видел.

Так внимательно и скрупулезно я рассматривал гоблина потому, что вместе с болью и ощущением тела у меня исчезли и эмоции, оставив только холодный разум наблюдателя. Который отметил, что меня сейчас — бесплотного, повлекло вокруг рассматриваемой картины. Замершее время уже незаметно сняли с паузы, постепенно разгоняя — вспышка выстрела погасла, оставив в густом полумраке у моей двери только зеленоватый отсвет букв татуировки на голове гоблина.

Постепенно я ощутил себя словно в невидимом водовороте. Первый оборот проходил довольно медленно — поднявшись и над гоблином, и над своим начавшим истончаться в прах телом (я без эмоций отметил этот удивительный факт), не замечая и не видя стен, мой дух нарезал круги, постепенно ускоряясь. Третий и четвертый оборот я уже видел все вокруг размыто, а потом меня втянуло обратно в рассыпающееся прахом собственное тело, словно в центр воронки.

Мгновенно вернулись обычные чувства и ощущения, яркие эмоции, вернулась и привычная тяжесть тела, сменившая бесплотную легкость. Громко заорав от запоздало пришедшего страха, я машинально продолжил движение — ведь последней мыслью в сознании, побуждающей к действию, так и оставалось желание рухнуть на пол, уходя от соседской пули. Нога в носке (почему в носке, я же в кроссовках?) проскользнула по полу, и я свалился вниз.

Падая, успел с удивлением понять, что нахожусь сейчас не в коридоре, а на лоджии. Отпустив декоративные перила, на которые только что опирался, я уже валился вниз. С удивлением понимая, что вместо нереального глюка кошмарного сна вижу приближающийся пол — жесткий, у меня кафель на балконе.

В последний миг перед падением попытался опереться на круглый журнальный столик. Он мой вес предсказуемо не выдержал, рука поехала в сторону вместе с белой скатертью, и я наконец приземлился. Очень неудачно — рука неуклюже подломилась, голова с размаху ударилась об пол.

Вот теперь стало больно.

Похоже, я потерял сознание, но совсем ненадолго — очнулся почти сразу, в неудобной позе, лежа на подогнувшейся под себя руке. От удара расшиб бровь и хорошо чувствую, что обильно льется кровь. В руке так и оставалась случайно снятая с журнального столика скатерть, поэтому недолго думая извернулся и приложил скомканную ткань ко лбу. Полежал немного, потом поднялся и сел, прислонившись к стене. Посмотрел сквозь панорамное остекление лоджии, с накатывающим недоумением наблюдая красно-зеленое, с вкраплением розового, зарево северного сияния.

Хотелось еще посидеть, но не в силах противиться любопытству извернулся, достал из кармана телефон — черт, экран разбил. Но работает, на касания — оставившее кровавые отпечатки пальцев, смартфон среагировал, и я посмотрел время и дату.

Двадцать два сорок пять, суббота, первое июня.

— Них… Нихао, что по-китайски означает «здравствуйте», — исправился я.

Пару лет назад договорился сам с собой, что больше не использую грязные слова и выражения, вот стараюсь как-то заменять по случаю. И почти получается, вот даже сейчас смог удержаться.

«Креме́нь», — мысленно похвалил я себя.

— Ничего не понимаю, — добавил уже вслух, выразив теперь уже смысл изначально прерванного волевым усилием выражения. При этом, несмотря на заявленное непонимание, понимать происходящее я как раз начал: все элементарно и просто.

Я сейчас сижу на полу лоджии у себя дома. Телефон говорит, что сегодня суббота, первое июня. Еще несколько минут назад я стоял здесь и смотрел на заполнившее небосвод северное сияние, которое в принципе крайне редкий гость средней полосе России, тем более столь сочных и необычных цветов — кроме стандартного зеленого присутствует и весь спектр красного, от нежно-розового к алому и дальше к багряному. Смотрел-смотрел я на сияние, а потом, вот уже буквально только что, поскользнулся, упал, ударился головой и… и получается, что мне привиделась следующая неделя жизни?

Получается, так. Нет, можно конечно предположить, что я прожил целую неделю — уже как бред звучит, а потом и вовсе дичь начинается: через неделю, субботним утром проснулся среди мглистого тумана и почти сразу же меня случайно убил сосед, сражаясь в коридоре с гоблинами, а потом после смерти я вернулся на неделю назад во времени…

Предположить такое можно, конечно. Но быстро и мимолетно предположить, потому что этого не может быть. Так просто не бывает.

Прижимая ко лбу уже мокрую от крови скатерть, прошел в ванную. Наклонившись, сунул голову под душ, смывая кровь с лица, потом залил рану перекисью. Снова прижимая к левой стороне лица окровавленную скатерть, чтобы пол розовыми хлопьями перекиси не запачкать, пошел за аптечкой на кухню.

Вскрикнули от испуга мы одновременно. Грохнул падающий стул, вскочившая из-за стола сестра держалась за грудь.

— Ты чего так пугаешь⁈

Вика. Моя сестра-близнец. Я, если честно, даже забыл, что она в квартире, на кухне за столом сидит. В телефоне как обычно, переписывается с кем-то, на мое недавнее падение и суету в ванной даже внимания не обратила.

— Что у тебя… что с тобой?

— Поскользнулся, упал, — буркнул я, подставляя стул и доставая с полки кухонного гарнитура аптечку.

Вернулся в ванную, вытер лоб ватным тампоном, залепил рану кровоостанавливающей салфеткой. Как раз когда прилеплял темно-зеленый прямоугольник, послышался звонок в дверь. Вернее, три быстрых звонка — «три зеленых свистка», как называла этот способ звонить Оксана, чтобы я не перепутал ее приход ни с кем другим.

Все это уже было неделю назад — мелькнула было мысль. Быстро отогнанная: сегодня суббота вечер, ко мне на серьезный разговор зашла сестра, и еще я жду свою девушку в гости! Кто еще прийти может, позвонив быстро три раза⁉ А все, что я наблюдал недавно — туман, гоблины, сосед с ружьем, это все плоды удара головой о кафель пола.

Несостыковка, правда, есть — если брать хронологию воспоминаний, то сначала было вот это вот все: прожитая почти безвылазно дома неделя, странное пробуждение без электричества и погружение в туман, выстрел, и только потом удар головой.

Мысли отогнал — ну бред же? Хотя, если подумать… нет, не бред.

— Не бред, а лютая дичь, — прошептал я, открывая дверь.

Перед этим с большим трудом удержался от того, чтобы не посмотреть в глазок. Три коротких звонка, Оксана это, зачем в глазок смотреть? Вряд ли там сейчас один из гоблинов стоит. Но все равно, чтобы повернуть ручку замка, не глянув предварительно в глазок, пришлось приложить волевое усилие.

За дверью (вот удивительное дело!) стояла Оксана. В летнем платье — легком, белом и просвечивающем настолько, что видно белое же нижнее белье; в голубых легких кроссовках, маленькая сумочка на сгибе руки, ключи от машины на пальце; тот же самый наряд и та же самая поза, в которой я увидел ее на пороге неделю назад. И тот же приметный и броский макияж.

«Хватит!» — мысленно сказал я сам себе. Оксана знает, что мне нравится это белое платье и вот этот вот яркий макияж; а в этих кроссовках она чаще всего ходит, мы ей даже неделю еще такую же вторую пару, и еще такое же платье купили, чтобы вещи менять и не занашивать.

— Ой… — прикрыла рот ладошкой Оксана. — Сереж, а что случилось?

— Упал.

— Упал?

— Шел-шел, потом поскользнулся и упал, — объяснил я очевидное.

Оксана уже вошла и отставив сумочку, аккуратно осматривая мой лоб.

— Как, прямо на ровном месте умудрился?

— Да не знаю. Смотрел на сияние это, потом повернулся, упал, очнулся…

— Сияние, да! Даже на дороге остановилась посмотреть, первый раз такое вижу, очуметь просто! Давай тебе скорую вызовем, тут все в крови же…

— Да не переживай, все в порядке. Проходи.

Сняв кроссовки — не нагибаясь, цепляя носками за задники, Оксана прошла в гостиную, но замерла в проеме. Да, на столе свечи, вино, ужин, все как полагается.

— Вау! Вика, это ты организовала? Нет? Сереж, неужто сам приготовил? — повернулась Оксана так, что полы легкого платья взметнулись как у танцовщицы в пируэте.

— Угу, всю ночь клеил.

— Что?

— Весь день у плиты стоял, говорю.

— Что, серьезно, что ли? — вновь, в очередной раз серьезно отреагировала на мою шутку Оксана. Я как-то привык использовать юмор без поясняющей улыбки, а она очень часто принимает это за чистую монету.

«Твой сарказм часто бывает настолько тонок, что тебя все принимают за дебила», — как часто говорил один мой товарищ.

Ужин, кстати, доставка привезла с опозданием — едва успел стол накрыть перед назначенным временем появления Вики и Оксаны.

— Сереж, ты в порядке? — Оксана подошла почти вплотную и привстав на мысочках, принялась рассматривать мое лицо.

Она делала это прикусив губу — я вдруг сконцентрировался на этом моменте. Сразу необычайно четко и ярко почувствовал прикосновения рук, ощутил мимолетное касание ее упругой груди, когда Оксана на миг ко мне прислонилась. Внутри вдруг потянуло желанием близости, практически неконтролируемым. Буквально животный инстинкт спаривания накрыл с головой, никакой романтики — если поддаться, то сейчас схвачу Оксану и даже не думая о сидящей в комнате сестре, как животное подомну под себя. Причем не уверен, что обойдусь без звериного рычания.

Буквально титаническим усилием я отстранился от девушки, разворачивая ее обратно ко столу.

— Пойдем, поужинаем.

Голос прозвучал хрипло, слова с трудом произносил. Оксана легкой походной прошла за стол, присела. Наклонилась к одной из тарелок, так что в декольте платья я увидел приятные полушария — взгляд словно прилип. Снова меня накрыло — животные инстинкты просто заполнили голову, вытесняя остатки разума. Я реально сейчас, не обращая внимания на сестру, был готов наброситься на Оксану как безумный, срывая с нее одежду.

Вздохнув и сжав зубы — аж скрипнув, я справился с пиком накатывающего наваждения и присел, уткнувшись взглядом в пустую тарелку с разложенными рядом приборами. Может под столом вилку себе в ногу воткнуть?

Что со мной происходит, после удара головой нервные окончания замкнуло?

— Сереж, нам нужно очень серьезно поговорить.

Слова Оксаны сопроводил четкий стук — это Вика вернулась в реальность и отложила смартфон от себя далеко в сторону, что она делала очень редко, прямо вот в исключительных случаях.

Так. Так. Неделю назад наш «семейный» ужин тоже начался с заявления Оксаны, что нам нужно серьезно поговорить и Вика так же отложила смартфон на расстоянии вытянутой руки. Она реально о-о-очень редко так делает, поэтому мне сценка эта хорошо запомнилась.

Это я после удара головой провидцем стал, в кошмарных глюках будущее увидев?

Вот это удивление от повторения событий меня удержало на месте, как якорь — притушило животные инстинкты, и я не бросился на Оксану, сметая все стола.

— Сереж?

Голос у Оксаны напряженный, волнуется. Губа нижняя заметно прикушена, на щеках румянец. Едва стоило на нее взглянуть, как вернулась всепоглощающая похоть, поэтому я снова опустил взгляд. Накатило на меня прямо по-взрослому, практически до отсечки — там, где заканчивается разум и начинается самое настоящее безумие.

— Да, брат. Нам надо серьезно поговорить, — произнесла Вика очень серьезным голосом, тоже вступая в беседу.

Она меня братом называла всего один раз в жизни. Как раз во время событий прошлой… или будущей недели?

— Да-да, пять сек, дайте в себя приду.

Обхватив голову руками, я поставил локти на стол. Что-то странное происходит, слишком уж реалистичная галлюцинации. Если разные совпадающие мелочи можно объяснить, то слово «брат» из воспоминаний меня прямо перестегнуло, как тумблер перещелкнуло.

Надо собраться с мыслями — ведь за исключением разбитой головы на балконе, я реально все это уже видел. И даже предстоящий разговор помню почти дословно — и то, что я помню, мне очень не нравится.

А если допустить, что увиденное недавно мне не привиделось и я попал в петлю времени, и после гибели от соседского ружья переместился на неделю назад? Подобное предположение — уже серьезное, с допуском в реальности, оказалось настолько ярко для эмоций, что животная похоть отступила совсем. И я — опасаясь ее возвращения, чтобы закрепить результат, начал анализировать происходящее с самого начала.

Итак, ровно через неделю — восьмого июня, мне исполнится двадцать семь лет. Вот уже полгода из них живу в небольшом городке Княжев Рязанской области, постоянно-временно переехав сюда из Москвы.

Зовут меня совсем не Сережей. Нет, я не агент вражеской разведки, просто настоящее имя свое категорически не люблю, поэтому разным людям представляюсь всегда по-разному. Оксане, когда мы с ней познакомились на пляже чуть больше года назад — было время, увлекся пляжным волейболом, я как представился Сергеем, так до сих пор меня и называет. Хотя паспорт видела, настоящее имя знает.

С Оксаной я начал встречаться сразу после того, как прямо перед самой свадьбой расстался с невестой, вот об этом пока даже вспоминать не хочу. Из Москвы после этого приехал сюда и здесь прожил совсем неплохие полгода.

Для меня неплохие — для Оксаны вот, по ее мнению, как и по мнению солидарной с ней Вики, не очень, отчего и готовится сейчас состояться этот разговор. Дело в том, что с самой юности я очень много работал, и заработал себе на вполне достойную, пусть и без шика богатства, безбедную жизнь. Спасибо государству за стартовый взнос в виде комнаты — полученной, когда я попал под расселение аварийного жилья.

Приватизированные метры я продал и идя от меньшего к большему постепенно превратил в небольшой капитал из нескольких квартир, апартаментов и пары коммерческих помещений, что приносят мне неплохой доход. Не обошлось на этом пути, правда, без доли удачи — вспоминая юные годы, только теперь отчетливо понимаю, что очень легко мог остаться и у разбитого корыта с голым торсом, сняв последнюю рубашку.

После того как решил вопросы с постоянным и приличным доходом, приостановил свой забег — все же с момента первой продажи недвижимости пятилетка мелькнула не просто без отпуска, а практически без выходных. Уволился с «основной» работы, совсем прекратил брать подработки, до этого занимавшее все свободное время и решил наконец отдохнуть.

Больше года только отдыхом и занимался, по большей части осваивая активные виды спорта, зимние и летние. В процессе познакомился с, как тогда думал, будущей женой, ну а после крайне неприятного расставания приехал сюда, в небольшой городок на границу Московской и Рязанской областей. Городок понравился, ну я и купил квартиру в новом жилом комплексе, который только построили и готовили к сдаче.

Купил пусть по акции, но осознанно — Княжев стремительно разрастался из городка в город. В числе прочего потому, что здесь построили завод «Титан-РТМ» — федералы немалых денег дали, чтобы титановую монополию в стране немного разбавить. Ну а в начале зимы оказалось, что я еще вовремя квартиру купить успел, потому что моя уже почти в два раза больше стоит, а со всей страны варягов сюда съехалось столько, что теперь даже в частном секторе в Княжеве домик с туалетом на улице за снять проблематично, не говоря уже о ценах на это удовольствие…

— Сереж, милый…

Протянула Оксана эти слова своим фирменным томным голосом. Приятный, но никакой необычной реакции: приступ животной похоти прошел как не было. И это хорошо.

В первый раз со мной такое, просто как не в себе был. Аж плечами передернул — из всего произошедшего за неделю — с кульминацией в тумане, меня это помутнение разума почему-то больше всего пугает. Но надо, наверное, закрепить результат для страховки, еще выждать немного.

— Еще пять сек пожалуйста, — даже не поднял я взгляда.

Осев в Княжеве и обустроив квартиру, пошел на второй круг отдыха — отойдя от активного спорта и путешествий, решил полежать на диване. Посмотреть все пропущенные за годы работы сериалы и поиграть во все игры, а таких накопилось ох как немало. Тем более что основной период новой части отдыха пришелся на позднюю осень и зиму, когда я из дома почти не вылезал. Весна еще получилась неожиданно промозгло-дождливой, и только недавно начались наконец солнечные деньки.

За зиму постепенно начали портиться отношения с Оксаной — все чаще она или заводила речь о свадьбе, или начала попрекать меня ничегонеделанием. Не прямо, а осторожно и исподволь, используя тактику распределенного давления. Ни одного скандала или явной претензии, но постоянные ненавязчивые сравнения с кем-то, примеры друзей-знакомых с фотками из соцсетей с показом покупок-путешествий и прочее подобное, по типу отправленных ссылок на гребной тренажер, например: «Смотри, прямо как в сериале Карточный домик!»

Гребной тренажер, кстати, купил. Не совсем такой как в «Карточном домике» — аналогичный дороже крыла Боинга стоит, попроще нашел. Оксана, продавив покупку тренажера, продолжала наступление, а я в ответ периодически пытался объяснять и аргументировать, что еще не все запланированные игры прошел, а впадение в зимнюю спячку мы с ней обсуждали и согласовывали. Но постепенно как-то на мягкое давление Оксаны внимание обращать перестал, и вот уже около месяца у нас в отношениях некоторое охлаждение.

Понятно, что на фоне столько резкой перемены в жизни я изменился. Потяжелел, даже с тренажером десяток лишних килограмм набрал, но в целом ничего критичного — от дивана уже устал и в принципе собрался с него вставать. Вот реально собрался — прямо послезавтра. С понедельника, всегда так делаю.

Но не дожидаясь понедельника, Оксана, очень похоже, подтянула на помощь тяжелую артиллерию — мою сестру Вику, которая в субботу вечером «случайно оказалась в Княжеве», приехав из Москвы без предупреждения. И сейчас, если принять как реальность случившееся со мной в петле времени, должна последовать кульминация.

По моим воспоминаниям, в ходе довольно долгой беседы Оксана — при деятельной поддержке Вики, сообщила мне о том, что ей крайне не нравится мое превращение в Обломова. После чего мне был поставлен ультиматум: или я встаю с дивана, или она делает кардинальные выводы по поводу наших отношений.

Очень не люблю подобного тона, поэтому — изначально благостно настроенный по теме беседы и реально согласный с понедельника вернуть все как раньше, я передумал. В итоге довольно холодно сообщил обеим о том, что на ближайшую неделю у меня в плане по второму разу прохождение третьего Ведьмака, и даже объяснил почему: потому что первый раз выбрал Трисс, а недавно прочитал книги и решил сделать приятное Йеннифер.

После, глядя в вытянувшиеся лица девушек, пригласил обеих на день рождения, сообщил, что к следующей субботе буду совершенно свободен и мы можем снова вернуться к этому разговору.

Тогда — в воспоминании недельной давности, Оксана вместе с Викой уехали на такси в расстроенных чувствах даже не поужинав толком, не говоря уже о вине-кине и обо всем остальном предполагавшемся. А через три дня сразу от двух подруг Оксаны, одну из которых я еще по Москве помнил, а вторую и знать раньше не знал, получил в сообщениях ее фото на отдыхе в компании импозантного мужчины.

Оказалось — подруги Оксаны не могли не доложить, что это один из управленцев завода «Титан-РТМ». Когда мы приехали в Княжев, на этот завод — еще не начавший деятельность, Оксана устроилась офис-менеджером — мол, без работы жить не может. И вот оно как вышло.

— Сереж? — снова отвлекая от глубоких раздумий спросила Оксана, постучав вилкой по столу. — Ты уснул?

— Нет, я думаю.

— А ничего, что мы здесь сидим? Можно попробуем чуть-чуть отвлечь твое величество? — это уже Вика. И в голосе у нее как обычно, сарказм прямо жирно сочится. Ну да это у нас семейное.

— Важный разговор, да? — поднял я взгляд.

— Да, важный разговор, — кивнула Вика.

— Очень важный, — кивнула Оксана.

— Важный разговор о том, что директор завода пригласил тебя на море и ты сейчас раздумываешь, принимать ли его приглашение?

Тогда — несколько дней назад (или вперед?), сброшенные мне фото я не воспринял близко к сердцу. Потому во время серьезного разговора — в котором Оксана и Вика в два голоса рассказывали мне, что я превращаюсь в Обломова, я вдруг понял, что наши отношения рассматриваются только как взаимовыгодное товарное сотрудничество. Ни одного эмоционального аргумента, апелляция происходила только к шкале параметров меня как жениха, который постепенно теряет возможность быть достойным такой невесты.

Когда Оксана неделю назад ушла из квартиры я уже решил, что «умерла так умерла», даже не переживая по этому поводу. Как-то накопилось это все ненавязчивое давление «а вот смотри все люди как люди, а мы на море в последний раз только в сентябре были». Расставание воспринял совершенно спокойно и даже с долей облегчения, что вовремя и так легко развязался.

Сейчас же, когда уже состоявший в моей памяти разговор еще не начался, как-то внутри поднялось раздражение и резкие слова импульсивно вырвались. Тоже раньше за мной не наблюдалось, тоже следствие подтекающей фляги — в голове все смешалось как в шейкере, реальность накладывалась на воспоминания о галлюцинациях в мглистом тумане и недавнем приступе животной похоти.

Собеседницы же после моих слов удивились обе. Вика даже рот приоткрыла, а в глазах Оксаны мелькнуло изумление. Но сразу исчезло, а уже через секунду верхняя губа чуть приподнялась, словно оскалившейся у рыси. Подруга была заметно ошарашена услышанным, мои слова определенно стали для нее сюрпризом. Лицо она, в общем, совсем не сохранила, не хватило выдержки — побледнела, покраснела, потом и вовсе покрылась красными пятнами. Да, на море давно не были, загар сошел, скрывать эмоции не помогает.

Далеко не сразу Оксана смогла справиться с собой — потребовалось около десяти секунд. Наконец, вскочив из-за стола роняя стул, она отошла на пару шагов.

— Ты дурак или идиот?

— По существу есть что сказать?

— Ты что такое несешь? — спросила уже Вика, которая тоже заметно разволновалась и сейчас схватила со стола телефон, сжимая его словно в тщетной попытке успокоиться.

— Ты меня что сейчас, шлюхой назвал⁈ — переходя на крик, заглушила Оксана слова моей сестры.

Все больше распаляясь — скрывая раздражением и злостью потерю самообладания, Оксана выбежала из гостиной, продолжая крайне критически высказываться обо мне и о моем предположении. В прихожей она — судя по звукам, быстро обулась, бросила еще пару фраз о моих умственных способностях, после чего звучно хлопнула дверью.

Не психолог, но мне кажется, что в ее глазах я увидел подтверждение своим словам — слишком уж она разволновалась, поставленная в тупик. С другой стороны, — проснулся вдруг спящий до этого момента голос разума, — если девушка приходит в гости к своему кавалеру, услышать подобное само по себе шок. Так что может быть я действительно словил реального глюка после удара головой об пол?

Но, что сделано, то сделано.

— Поужинаем, сестра? — повернулся я к Вике.

Тоже в первый раз в жизни ее так назвав: «сестра».

Не говоря ни слова, Вика отрицательно покачала головой, поднялась и вышла, аккуратно прикрыв за собой входную дверь.

Ужинал я в одиночестве. Размышляя о том, что теперь вариант проверить достоверность странного видения у меня только один — просто подождать неделю и убедиться, будет ли впереди мгла белесого тумана в тихое субботнее утро, или все это мне привиделось.