Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЛЮБОВНЫЙ ОМУТ. Глава I. Древняя земля

Следующим утром молодой человек вместе со Славой находились в потайной библиотеке Лучезара и вместе изучали прозрачную каменную книгу Светлых. Владимир показывал девушке, как древняя скрижаль открывала свои тайны, благодаря нажатиям пальцев, энергии и отсветам. Слава, восхищенная и пораженная, с интересом пыталась открыть древние письмена, и ее энергетика так же позволяла ей сделать это. Они по очереди открывали строки, методично выписывая появившиеся слова и их оттенок, и пытались перевести на русский смыл фраз, предварительно сложив слова в нужном порядке. Несколько часов к ряду они увлеченно занимались в библиотеке с книгой, совершенно забыв про окружающую действительность.

— И что у тебя получилось, лапушка? — спросил в какой-то момент Владимир, оборачиваясь к Славе, сидящей рядом, и заглядывая в ее лист.

— Странно. Сказано, что Древние Врата откроются, когда растают льды вечной мерзлоты, — сказала она задумчиво. — Я только не поняла, как это? Ведь вода сковывается льдом только зимой. А тут слово «вечная».

— Северная земля, которая отделена от нашей страны ледяным океаном, — вымолвил Владимир. — Там все время льды.

— Но как же так? — удивилась Слава. — Разве наши предки могли построить Врата Междумирья во льдах?

— В одном из древних кельтских сказаний говорится, что некогда на далеком Севере была благодатная земля Гиперборея, где жили Великие люди. И было там тепло, как в раю, и пресноводные реки пронизывали ту землю. Но после некой страшной войны между Темными и Светлыми силами на ту землю обрушились огненные потоки и нарушили равновесие. И в том благодатном месте наступила вечная зима.

— И впрямь, я что-то слышала об этом. Отчим, Тихон Михайлович, рассказывал мне в детстве, что наши предки пришли на русскую землю с севера…

— Возможно, они спасались от ледяной стужи? Я знаю, что первые поселения русичей располагались на Рипейских горах, наши предки некогда пришли туда с севера.

— Как чудно, — вымолвила Слава удивленно. — Тогда Древние Врата могли быть построены нашими Светлыми родичами в те времена, когда на Северной земле еще не было холода и льдов?

— Да.

— А ты помнишь слова Лучезара? Наши потомки для спасения будут вынуждены открыть Древние Врата Междумирья. Но как? Ведь на Севере снег и льды, и добраться туда невозможно.

— Лапушка, но все-таки пройдет не одна сотня лет до того. И ты сама только что перевела, что льды растаяли. Возможно, в будущем тепло покроет Землю, и льды вновь растают. И люди смогут добраться до врат.

— Наверное, ты прав, — кивнула Слава. — А тебе что удалось понять?

— Вот смотри, — сказал Владимир, протягивая свой лист. — Сказано, что три части алмаза следует положить на некую карту миров, а посередине опустить Индиговую звезду, и луч, который осветит камни, укажет точное местонахождение врат.

— А что это за карта?

— Ни разу не слышал о ней. Наверное, это очередная загадка Светлых Богов…

Казанская губерния, Астрахань

(Великая Тартария, Астрахань)

1718 год ( 7226 лето С.М.З.Х), Август

усадьба Артемьева

Пустой винный кубок выпал из расслабленной руки Федора и звонко ударился об пол. Артемьев, медленно открыв заплывший от вина правый глаз, тупо посмотрел перед собой. Просторная горница с лавками по краю, застеленными белыми, вышитыми красной нитью половиками, образа в углу и дубовый, уставленный яствами стол, — ничто не вызвало удивления в пьяном разуме Федора. Вот уже более года он, унаследовав все имущество покойного отца, а этим летом и дом убитого в столице брата, жил праздной, разгульной жизнью.

Почти ежедневно Артемьев устраивал празднества-попойки, приглашая на них своих знакомых и друзей и развлекая своих гостей скоморохами, ручными медведями и дворовыми музыкантами. Но вскоре друзья отвернулись от него, а знакомые перестали приходить в его дом. По Астрахани поползли слухи о том, что именно Федор виновен в смерти своего отца. Люди считали это страшным грехом, оттого и не хотели общаться с ним.

Молодой человек все так же продолжал дела отца, владея несколькими торговыми судами и занимаясь перевозками по рекам и морю. Половину дня он обычно проводил в порту, а по вечерам или пьянствовал, или навещал женский терем, который превратил в гарем.

Получив свободу от запретов и морали отца, Федор бросился во все тяжкие. Сначала для удовлетворения своей похоти он перебрал всех дворовых девок. Затем, когда последние наскучили ему, велел каждую пятницу привозить ему из близлежащих, подвластных деревень красивых девиц. Словно султан, он прохаживался среди испуганных красавиц и выбирал понравившуюся. Далее избранная девушка занимала свое место среди сожительниц Артемьева в женском тереме. Федор щедро платил отцам девиц за каждый день пребывания их у него в доме. Лица красавиц постоянно менялись, но количество оставалось почти всегда одинаковым. Около дюжины постоянных наложниц, которые безропотно терпели ласки полудикого, пьяного Федора по приказу своих отцов. Позже, когда та или иная девица надоедала Федору, он отправлял ее обратно в деревню. У слуг Артемьева появилась даже фраза про опостылевших зазноб хозяина — «отбыла службу».

Однако никто не догадывался, что в холодном, злом сердце Федора живет одна мечта, почти нереальная, но все же желанная. Иногда, когда Артемьев, немного протрезвев, вставал посреди глубокой ночи напиться, он вдруг вспоминал о девушке с чистыми янтарными глазами и длинной золотой косой. Девушке, ради которой он пошел на убийство собственного отца. Девушке, которая так ловко сбежала от него. Девушке, о которой он до сих пор ничего не знал.

В тот день, когда Слава убежала, Артемьев поставил на ноги всю чернь. Пытал Григория, желая выведать, где она. Люди Федора почти месяц рыскали по Астрахани и ее окрестностям, но так ничего и не нашли. Несколько раз он писал письма брату Семену, сначала в Москву, затем во Францию, пытаясь разузнать, не появлялась ли девушка у него. Но брат отвечал, что не ведает, где находится Светослава. Однако Федор не мог смириться с тем, что до боли желанная девица, уже находясь в его руках, так глупо была потеряна. Спустя несколько месяцев он, не в силах найти покоя, нанял специальных людей, которые уже искали девушку не только в Казанской губернии, но и за ее пределами. Но все было напрасно. Ближе к весне, отчаявшись найти Славу, Федор решил забыться в вине и с другими женщинами. Но почти ежедневно ее образ мучил его и жег сердце.

Сегодня была суббота. Как обычно, в такие дни в дом Артемьева привезли несколько молоденьких красавиц из деревень. Но Федору ни одна не приглянулась. С досады Артемьев прогнал всех приехавших и их отцов восвояси и направился в женский терем. Марфа, как всегда, была рада его видеть. Мишутку, сына Федора, она тут же отдала одной из дворовых девок и, оставшись с молодым человеком наедине, уже не отлипала от него ни на минуту. Федор, словно некий падишах, вальяжно принимал ласки влюбленной в него молодой бабы и провел у нее большую часть вечера. В какой-то момент Марфа, с любовью проведя пальчиками по плечу Артемьева, тихо заискивающе спросила:

— Федюшка, долго ли мне ждать?

— Чего ждать? — опешил он.

— Венчания... Я снова жду твоего ребеночка, соколик мой, — произнесла она нежно и начала целовать его лицо.

Артемьев наконец осознал смысл прозвучавших слов и, грубо оттолкнув ее от себя, вскочил на ноги.

— Ишь, что замыслила! Ты всего лишь девка дворовая! Неужто думаешь, что женюсь на тебе?! Никогда этого не будет!

— Но Федюшка... — запричитала Марфа и, подбежав к нему, начала хватать за руки. — Ведь ребеночек, он...

— При чем тут чадо-то? Мишутка сыт да одет, да и ты живешь постоянно в женском тереме. Работу никакую не делаешь, только за сыном и пригляд. Чего тебе еще? Ты не наглей, а то я и осерчать могу! Враз выгоню тебя вон из своего дома!

Взбешенный Федор вышел с женской половины и направился в свои покои.

И вновь Артемьев вспомнил сегодняшние слова Марфы о венчании. Он думал об этом. Думал давно и постоянно последние три года. Но не зеленые глаза Марфы мерещились ему в возможном таинстве в церкви, а другие — глаза цвета солнца, прелестные и завораживающие. В очередной раз вспомнив о потерянной девице, Федор схватился за кувшин с вином. Он намеревался залить свои горестные воспоминания спиртным. Ему почти это удалось. И сейчас, полусонный и пьяный, он ощущал себя гораздо лучше, нежели когда вернулся из женского терема пару часов назад.

В пьяном мозгу Артемьева отчего-то выплыли картины давно минувшие.

Жаркое лето, духота. Юная девица, почти девочка, сидит на корточках на берегу небольшого ручья. Ее тонкие детские руки перебирают прозрачную воду. Длинная золотая коса падет на спину. На вид ей лет тринадцать. Он подходит ближе к ручью, раздвигая густые кусты можжевельника. Девица, заслышав шорох, испуганно поднимает голову. Увидев его, вскакивает на ноги. Федор же не в силах отвести завороженный взор от прелестного ребенка, девицы в длинном голубом сарафане, которая стоит по ту сторону ручья всего в нескольких шагах. Прекрасные глаза ее, большие и прозрачные, проникают взглядом в самое сердце.

— Как тебя зовут? — не удерживается от вопроса молодой человек. Девица, чуть отступая назад, тихо произносит:

— Светослава...

— А… так это ты моя сводная сестра, — говорит задумчиво Федор. Он только что приехал из-за границы, с военной службы, и по письмам отца знал, что у него появилась мачеха и сводная сестра. Сегодня, едва заявившись в дом отца, Федор поспешил к ручью, который располагался в роще неподалеку от усадьбы. В детстве, еще мальчиком, он тоже любил приходить сюда.

— Федор Тихонович? — произносит девочка.

— Да, милая, — отвечает он, ощущая, что никогда в жизни не встречал столь прелестного создания...

Сладостные воспоминания Федора прервал странный силуэт, который появился в темном пространстве двери. Молодой человек невольно напрягся и чуть приподнялся в кресле. Наконец очертания человека стали четче, и Федор увидел перед собой старика в пыльной серой рясе.

— Ты кто? — прохрипел осипшим от выпитого вина голосом Артемьев, нахмурившись.

— Я друг... — ответил старик.

— У меня нет друзей. Чего тебе надобно? — Федор резко сел в кресле, и его голова загудела от чрезмерно выпитого вина.

— Я пришел тебе помочь, Федор... Знаю, что мучает тебя...

Нахмурившись, молодой человек вдруг осознал, кто это мог быть, потому напрягся всем телом, понимая, что говорит с одним из тех жутких нелюдей, которые некогда подбили его на убийство отца. Ненавидя мутных Темных людишек, с которыми некогда вступил в преступный сговор, Артемьев все же решил говорить со стариком вежливо, опасаясь за свою жизнь.

— Вы говорите как тот человек, который некогда обещал мне в жены Светославу. И я все сделал, как он мне велел, а он потом отступился от своих слов, — зло произнес Федор. — И обманул меня! И я не собираюсь слушать вас вновь!

Артемьев бросил угрожающий взгляд в сторону неприятного старика с белесыми глазами.

— Ты потерял девицу только по своей глупости, — парировал тот ледяным тоном. — Не надо винить других...

— Может и так. Прошлого не вернуть, и она исчезла... — произнес грубо молодой человек, желая только одного, чтобы старик исчез.

— Я могу рассказать тебе, где находится твоя Слава. И ты вновь заберешь ее к себе.

Федор напрягся и хмуро взглянул на старика. Злость на Темных, которые некогда использовали его в своих гнусных целях и не заплатили по счетам, пересилила его страх, и он процедил:

— И ты думаешь, старик, что я поверю в то, что ты мне поможешь завладеть ею? Не выйдет! Я не глупый тетерев, чтобы верить в одни и те же бредни!

— Ты должен верить мне... — увещевал старик. — На этот раз девица будет твоей, я знаю.

— Я даже не представляю, где она... — как будто сам себе заявил под нос Федор. — Может, она умерла...

— Она живет в Архангельске с неким Владимиром Соколовым...

— С соколом? — спьяну Федор не смог верно выговорить имя, произнесенное Темным.

— Соколовым, — поправил его старик. — Они для всех муж и жена. Но на самом деле таинства венчания не было совершено над ними. Потому ты можешь поехать за Славой и забрать ее. Позже вы сможете обвенчаться.

— Но я не понимаю... Она живет с неким мужчиной, невенчанная?

— Да. Ты правильно понял, Федор. Она еще не венчана с ним, и, если ты поспешишь, она станет вновь твоей, — внушал старик молодому человеку.

— Странно, — задумался Федор. — Такая пуританка и недотрога, как Светослава, живет невенчанная с неким господином?

— Твой брат Семен скрывал ее местонахождение от тебя, желая угодить этому господину.

— Но я много раз писал Семену, и брат отвечал мне, что не знает, где Слава.

— Он солгал, — произнес Лионель жестко. Он знал, что в то время неведение Федора было выгодно чтобы тот не смог помешать их планам. — Ты должен поехать в Архангельск и забрать ее. Девка принадлежит тебе по праву. Ты первый хотел жениться на ней и должен вновь завладеть ею! — внушал Темный жрец.

Федор несколько раз повторил, как заговоренный, последние слова старика и вдруг как будто очнулся. Вскочив на ноги, он прохрипел:

— Да! Девка моя! Я поеду за ней! Она вновь будет моей!

Студёное море, Анзерский остров

тайный скит Светлых

1718 год (7226 лето С.М.З.Х)

— Я хочу послужить, учитель, — произнес напряженно Владимир, обратив свой индиговый взор на старца. Они были одни в келье Лучезара. — Второй месяц я прошу у вас на это позволения. Дайте мне задание. Не могу я без дела сидеть на этом острове.

— Ну как же, сынок? Ты ведь вернул обратно вторую Светлую книгу. Этого никто бы не смог сделать, кроме тебя. А теперь ты каждодневно обучаешь искусству ведения невидимого энергетического боя наших юных витязей, это очень ценно. Да и древние книги в твоем распоряжении. Их изучай.

— Мне этого мало. Это лишь детские забавы по сравнению с тем, что я могу, поймите.

— Владимир, неужели ты вновь хочешь подвергать свою жизнь опасности, как жил раньше? Нет, сынок, это нехорошо. Твое предназначение — быть со Светославой…

— И зачать в ее чреве ребенка, — добавил Владимир глухо. — Вы уже не раз твердили мне об этом.

— Да, сынок, именно так…

— Прежде всего я витязь. Мой долг — творить то, что другие не в силах, если Светлые Боги даровали мне способности на это. И это не мешает мне общаться и со Славой. Она всегда в моем сердце, где бы я ни был. Не дело это мне сидеть при ее юбке. К тому же она уже ждет дитя.

— Я давно узрел это, — кивнул довольно Лучезар. — Тем более ты должен оберегать ее.

— Она под защитой этих стен, да и вашей.

— Это так. И в последнее время ты был увлечен чтением древних книг.

— Я продолжаю изучать их. Но чувствую, это лишь немногое, чем могу помочь Светлым.

— Вижу, ты не изменился. Как был в детстве упорным в желании добиться своего, так и остался.

— Это плохо, учитель?

— Совсем нет. Ты рожден таким, и тебя не изменить.

— Тогда дайте мне поручение, — порывисто произнес Владимир. — К тому же я сам уже размышлял о том, чем мог бы быть полезен.

— Неужели?

— Орден «Святого креста». Я мог бы попытаться навсегда выдворить его из России. Нечего Темным вершить свои черные дала на нашей земле. Столько людей от них пострадали, да и я сам был долгие годы у них рабстве.

— Это было бы великим делом, сынок. Но это почти невозможно сделать. Темные этого Ордена имеют огромное влияние на нашего государя. И тридцать лет тому назад даже нам с братьями-волхвами не удалось остановить их проникновение в Русское царство.

— А если нам тоже действовать через самого государя?

— Может быть, ты прав, и это единственный возможный путь, — кивнул Лучезар. — Но государь очень заинтересован в этом Ордене. И мы все гадаем отчего? И изменить мнение Петра Алексеевича ох как непросто.

— Я слышал от волхва Милогора, что царь намерен на будущей неделе посетить Архангельск.

— Это так. Он едет инспектировать новые корабли, выстроенные по его указу за последние два года.

— И у меня будет повод поговорить с ним, — сказал Владимир. — Я попытаюсь убедить его встать на нашу сторону.

— Ты хочешь поехать в Архангельск, сынок?

— Хочу и постараюсь получить аудиенцию у государя. Он знает меня как фон Ремберга. Петр Алексеевич всегда с уважением относился ко мне. Теперь же я открою ему свое настоящее имя. И попытаюсь рассказать государю о самых жутких преступлениях Ордена «Святого креста». Я думаю, после моих откровений и доказательств он согласится выдворить эту Темную братию с наших земель. Поверьте, учитель, у меня есть навыки убеждения даже самых непреклонных людей, ведь мои доводы невозможно опровергнуть.

— Даже не знаю, что и сказать, сынок. Мне надо посоветоваться с братьями. Это очень опасно. А что, если Темные…

— Я не страшусь их, — сказал мрачно молодой человек, и его глаза угрожающе загорелись. — И не собираюсь сидеть, словно лис в норе, здесь, на острове, и не высовываться, только чтобы остаться в живых. По натуре я дикий волк. И считаю, что лучшая защита — это нападение! И мы должны нападать на тьму первыми, чтобы Темные боялись нас, а не мы их!

— Ох, как же ты говоришь, Владимир, — восхитился Лучезар. — Я верю, что будет так. Сегодня же я обсужу все с братьями и завтра сообщу тебе.

— Договорились, — довольно кивнул Владимир.

— Я так беспокоюсь за Светославу, — вздохнул Лучезар, обращая взор на Росану. — Она уж так любит Владимира, что даже на миг не хочет расстаться с ним. Вот и теперь заявила, что намерена с ним в Архангельск ехать.

— И что же беспокоит вас, дедушка? — спросила Росана.

— Подай, внученька, воды ключевой испить.

— Хорошо, — кивнула она, направившись к крынке.

— Дак как же? Темные только и ждут, чтобы вновь напасть на них. А если что случится?

— Так она же с Владимиром поедет. Он сможет защитить ее.

— Да, но когда он к государю пойдет. Она-то одна останется.

— И впрямь, — кивнула Росана, подавая прадеду крынку с водой. — А знаете что, дедушка, я могу поехать со Светославой, и она не останется в одиночестве, пока Владимир будет занят.

— Это было бы хорошо, внученька. А то я уж больно опасаюсь за них. Возьмите еще искрящуюся ведьму и Касьяна-волкодава. Они помогут вам.

— И чего вы опасаетесь, дедушка? Мы только на неделю в дорогу. Туда и обратно. Ведь когда еще государь будет в Архангельске? А сейчас самый момент, чтобы Владимир смог поговорить с ним, вдали от двора да тайно. Сами же только сказали о том. Если ему удастся убедить государя, это будет славная служба на благо Света.

— Ты права. Владимира-то я благословил. И уж как я просил Светославу остаться, ибо чует мое сердце неладное. Но она твердит, что тоже должна поехать, чтобы поговорить с государыней, которая Петра Алексеевича сопровождает. Все же царица большое влияние на царя имеет. Возможно, государыне-матушке и удастся склонить Петра Алексеевича на нашу сторону. И мы хотя бы с русской земли выгоним этот зловонный Темный Орден. Сколько они уже крови пролили на нашей земле. Нигде от них спасу нет…

Слава едва не вскрикнула, когда в полутемном коридоре терема перед ней появился Ростислав.

— Светослава, остерегайся Росану, — вымолвил молодой человек, сверкая глазами на девушку.

— Отчего ты так говоришь?

— Я видел, как она тайком говорила с некой старухой, когда мы были на соседнем острове на прошлой неделе.

— Росана мне рассказывала, что купила у какой-то бабушки веретено заговоренное, которое при гаданиях использовать можно.

— Видел я, как она покупала его у бабки. А у той старухи глаза жуткие, злые. Вряд ли она может продать что-то хорошее. Явно не к добру это веретено Росане будет. И мне думается, что Росана ненавидит тебя.

— С чего ты это взял? — опешила Слава. — Она всегда по-доброму со мной говорит. И едет с нами в Архангельск, потому что хочет помочь.

— Ты слишком наивна и думаешь о людях только хорошее. А я видел ненависть к тебе в ее зеленых очах. Она не друг тебе, Светослава. Послушай меня.

— Нет. Ты неправ.

— Я предупредил тебя. Росана что-то задумала, я чувствую это, и это что-то против тебя.

— Благодарю тебя, Ростислав, но Росана моя подруга, и она внучка Лучезара. Она не может желать мне зла, она ведь одна их Светлых…

В Архангельск они отправились впятером, по настоянию Лучезара взяв еще Росану, ведающую матушку Людмилу и крепкого молодого витязя Касьяна. Ветер на море был недюжинный и лютый, и весь путь большую лодку сильно бросало по волнам. Оттого Владимир, стоя на корме, пытался энергетическими потоками сбалансировать судно и не дать ему начерпать воды. Но все же до берега они добрались благополучно и уже затемно. За неимением времени путники решили остановиться на ночлег в порту на постоялом дворе. А наутро уже найти более подходящее жилье и ожидать приезда государя Петра, который должен был прибыть в Архангельск со дня на день.

Войдя в одну из трех горниц, которые они отплатили, Слава помогла присесть старой ведьме Людмиле на широкую лавку, а затем устало опустила тяжелую котомку с продуктами на пол. Росана уже зажгла на столе свечи и распаковывала вещи. На звук она обернулась.

— Слава, будь добра, подсоби мне. Мужчины пока коней поят, поможешь мне ужин собрать, — сказала важно Росана.

— Да, хорошо, — кивнула Слава, походя к столу, на котором та выкладывала овощи. — Какая пахучая свеча, — заметила невольно Слава, бросив мимолетный взгляд на пузатую красную свечку, от который шел приторный сладкий аромат.

— Это целительная свеча. Дедушка дал. От нее дурман успокаивающий идет, и волнения все проходят.

— Странно она все же пахнет, — заметила Слава, ощущая, как запах свечи наполнил ее ноздри, и ее тело пронзил неприятный озноб.

— Сушеная земляника, — пояснила Росана.

— Светослава права, странная свечка, — заскрежетала вдруг искрящаяся ведьма Людмила, смотря на Росану и переводя подозрительный взор на свечу. — И запах плохой, чувствую. Ты уверена, девка, что дед твой ее дал?

Резко обернувшись к старухе, сидящей неподалеку, Росана едва успела убрать с лица недовольное выражение и, заставив себя улыбнуться ведьме, вежливо спросила:

— А вы, бабушка, с нами вечерять будете?

Прекрасно зная, что старая ведьма ест только раз в день, Росана заранее предугадала ее ответ.

— Нет, дочка. Я еще сыта.

— Вы поди устали, бабушка? Может, отдыхать пойдете? Путь-то нелегкий был, — спросила Росана, намекая на то, что всю дорогу море штормило.

— Пожалуй, милая, — кивнула старуха.

— Я провожу, — вызвалась Слава и, подойдя к ведьме, помогла ей подняться и направилась с ней к двери.

Слава вернулась спустя некоторое время, уложив старую ведьму на узкую кровать в соседней горнице. Росана уже начала резать овощи, и Слава, поспешно сполоснув руки в умывальнике, приблизилась к столу.

— Поруби, пожалуйста, свеклу и репу для похлебки, пока я с огурцами вожусь, — велела Росана.

Понятливо кивнув, Слава взяла репу и начала очищать ее от кожуры. Спустя некоторое время она сложила порезанные овощи в большую деревянную миску, чтобы потом заправить все квасом, как вдруг ощутила головокружение. На секунду ей подумалось, что запах красной свечи, стоящей прямо перед ней на столе, все же невозможно сладок, и в следующий миг она упала на пол без сознания.

Росана резко обернулась на звук и прищурилась. Она поспешно приблизилась к лежащей на полу Славе, недовольная тем, что свеча подействовала не сразу, а потребовалось почти четверть часа, чтобы аромат подействовал. Торопливо достав из кармана небольшой острый ножик, Росана обрезала небольшой локон с конца косы Славы и быстро сложила ее волосы в закрывающийся медальон, висевший на своей шее. Затем, присев на корточки перед неподвижной девушкой, Росана вперила взор в лицо бессознательной Славы и стремительно сделала ножом на ее брови мизерный надрез. Она знала, что бровь очень богата кровеносными сосудами. Оттого кровь Славы обагрила висок, и уже через мгновение Росана, достав из кармана еще один плотно закрывающийся медальон, подставила его к ранке и набрала немного крови девушки. Мгновенно закрыв, Росана убрала его.

Именно в этот миг послышались шаги в коридоре. Росана проворно сунула нож в карман и провела по брови Славы рукой, размазав кровь, после чего повернула голову девушки разрезанной бровью к полу.

— Что случилось? — выпалил Владимир, едва вошел и увидел на полу Славу, а над ней Росану. Он быстро приблизился к ним, а Росана уже чуть приподняла девушку.

— Упала в обморок, еще и головой о стол ударилась, — сказала взволнованно темноволосая красавица, играя роль.

Владимир стремительно поднял Славу на руки. Та пришла в себя, открыв глаза.

— Лапушка, как ты? — обеспокоенно спросил он.

Росана немедленно задула свечу, чтобы никто более не почувствовал запаха. Слава, приходя в себя, несколько раз моргнула.

— Ты на кровать ее положи, — велела Росана и, достав полотенце из сумы, намочила его в умывальнике. — Я лицо ей оботру.

Она уже приблизилась, когда Владимир, осторожно положив девушку на кровать, отошел в сторону и нахмурился.

— Притомилась она, видно, — произнесла она, присаживаясь на кровать и обтирая рану Славы полотенцем. В этот миг в ушах Росаны звенели слова старухи с темно-гранатовой аурой: «Ты должна бороться за свою любовь, Росана… Я научу тебя, как отвести в сторону соперницу и завоевать своего сокола…» Росана судорожно сглотнула, вновь вспомнив эти слова. Обратив сумрачный прищуренный взор на Славу, которая пыталась глубоко дышать, чтобы вновь не потерять сознание, она заметила: — Вроде лучше тебе, Слава?

— Да, — кивнула та и улыбнулась поочередно Владимиру и Росане.

— Ты полежи. Я сама ужин соберу, — велела Росана и быстро встала на ноги.

— Я помогу, — предложил Владимир. И, бросив обеспокоенный взор на Славу, заметил: — Ты отдохни пока, лапушка…