Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

Глава II. Вылазка

Село Доброе, близ реки Чёрная Натопа,

1708 год, Сентябрь, 9

В тот вечер Владимир подошел к костру в числе последних. Солдаты и офицеры, сидя на сваленных бревнах, курили трубки и оживленно обсуждали предстоящее сражение. Соколову не хотелось вновь сидеть одному в офицерской палатке, он решил немного побыть среди других людей и хоть на мгновение развеять свои гнетущие мысли.

Вот уже второй месяц он выдавал себя за поручика Александра Чигарева. Участвовал в еженедельных небольших вылазках, которые устраивали русские шведам. Но большую часть времени проводил в построениях и тренировках наравне с другими офицерами полка. За все это время корпус не участвовал ни в одном крупном сражении, и Владимир изнывал без дела. Каждый день он говорил с новыми незнакомыми солдатами и офицерами, надеясь найти Иллариония Потапова, но все было напрасно. И за эти два месяца он не нашел никого, кто бы даже слышал это имя.

И вот завтра впервые за долгое время намечалось крупное сражение со шведами. Русское командование решило воспользоваться тем, что враг был в тот момент разрознен, и часть армии Карла XII под командованием генерала Росса находилась в трех верстах от основного лагеря шведов, и именно это было на руку русским. Они намеревались напасть на отрезанную часть шведов и навести частичный удар по противнику. И теперь, накануне боя и построения, намеченного на десять вечера, солдаты и офицеры, предчувствуя опасную кровавую вылазку, обсуждали предстоящее сражение у костра.

— И что это командование придумало? По болотам за шведом бегать! — произнес один из офицеров.

— Да, чтобы врасплох их застать, пока они не ждут, — объяснил Сергей Климов, сидящий неподалеку от Владимира, который стоял у костра.

— Ну и глупо, — заметил кисло другой солдат.

— Отчего же? — ощетинился Сергей, обернувшись в сторону солдата.

— Завтра поляжем все или потопнем в этом болоте, чувствую это. Оттого что швед сильнее, и никакой хитростью его не взять, — добавил мрачно солдат.

— Точно! Уж швед задаст нам жару, как всегда. Лучше уж в окопе сидели бы да не высовывались, а то придумали тоже, — завторил ему другой светловолосый офицер.

— Отчего вы так говорите? — не удержавшись, спросил Владимир, обратив взор на солдата. — Это малодушие!

— А ты, брат, повоюй с мое, еще не так от шведа бегать будешь! — недовольно заметил светловолосый офицер и добавил, обращаясь к Владимиру: — Бешеный и бесстрашный он, швед-то, что уж сказать.

— Так и у нас храбрецы найдутся, — заметил громко Соколов, обводя взором солдат. — Если вы заранее боитесь его и сдаться сами готовы, никогда и не победите!

— Да уж сдаться, — не унимался светловолосый. — Командование грозит, кто сдастся — того под расстрел. Вот не знаем, что и делать.

— Сражаться, — вымолвил твердо Владимир. — Поверьте, мы сильны не меньше шведа этого. Этого Карла возвеличили до божества непобедимого какого-то, а он обычный полководец, и армия его не сильнее нашей. Просто мы в себя не верим. А вы поверьте, братцы! И сразу победа будет за нами!

— Ты прям так говоришь, словно думаешь, что мы можем этого дьявола Карла одолеть?! — вклинился в разговор Сергей Климов.

— Так и есть. Сможете. И предстоящее сражение выиграете! — выпалил Соколов. И тут же понял, что сказал лишнее. Прапорщик Сергей внимательно посмотрел на него и сказал:

— Ты говоришь как провидец. Откуда знаешь, что сможем победить?

— Знаю и все, — буркнул Владимир, уткнувшись взором в свои руки.

— Нет уж, брат, давай договаривай, коль начал! — потребовал светловолосый.

Видя, как все сидящие и стоящие у костра внимательно смотрят на него, Владимир прищурился и, прокрутив в голове безопасную фразу, ответил:

— Наши солдаты и офицеры нисколько не уступают по военному умению шведским. Мы только не верим в свои силы, а если поверим, тогда не одолеет нас швед!

— Вот бы твои слова да Богу в уши! — воскликнул один из солдат.

— Дак, кто вам мешает воплотить эти слова в жизнь? — подхватил Соколов. — Встаньте строем завтра как один, да сплотитесь, а затем покажем этим шведам, где раки зимуют, — добавил он с воодушевлением. — И сможем одолеть шведов и бой выиграть! А затем и вовсе прогнать их с земли нашей, чтобы не покушались на наше добро!

— Так ладно говоришь, что аж мурашки по коже, — произнес Сергей Климов. — Так и хочется и впрямь показать этому Карлу, что мы русские не кисель, а настоящий кремень!

— Так давайте покажем, братцы, на что мы способны! — выпалил Владимир. — И с вами бок о бок биться завтра будем! И погоним этих шведов туда, откуда они пришли!

— Погоним их! Погоним! — начали браво подхватывать со всех сторон. — Дело говорит он! Мы сможем! Берегись, шведское отродье!

Эйфория завладела всем офицерами и солдатами, находившимися у костра. И началась всеобщее ликование. Владимир смотрел за этими мужиками и дворянами и чувствовал, что верно настроил их на нужный лад, ибо это играло важную роль в сражении. И если воины действительно поверят сейчас в свои силы, они смогут победить завтра. Слушая их боевые возгласы, он мрачно улыбнулся в короткую бороду и тихо вымолвил:

— Да, именно так и будет. И победим впервые завтра…

— Ты уверен в этом, сынок? — спросил вдруг его пожилой Сергей, который подошел ближе к Владимиру.

Повернувшись, Владимир молча кивнул.

— Ежели победим завтра, буду знать, что ты истинный провидец, — сказал тихо прапорщик Климов и похлопал мужчину по плечу.

Соколов мрачно улыбнулся в ответ и с отчаянием подумал о том, что прошло уже два месяца, а он ни на шаг не приблизился к местонахождению Иллаиония Потапова. Он отчетливо помнил, что должен был спасти его через месяц в сражении при Лесной. И Владимир до боли в сердце понимал, что время идет, а у него остается всего месяц до этой памятной даты…

Уже четвертый час подряд они следовали по непроглядной тьме через болота. Владимир был одним из офицеров и солдат, составляющих восемь батальонов. Генерал Голицын вознамерился провести свои войска под покровом ночи к шведскому лагерю войск генерала Росса. Пять тысяч солдат шведской армии за неимением нормального места для дислокации были вынуждены расположиться в трех верстах от основных сил армии короля Карла XII. Непосредственно этим и решили воспользоваться русские и, подойдя к шведам под покровом ночи через болота, напасть на врага неожиданно и молниеносно.

Держа оружие над головой, по пояс в холодной воде Владимир упорно следовал за своими собратьями из Семеновского полка, стараясь ступать ровно по дороге, проложенной проводником, который следовал впереди. Болота были коварны, и любое нечаянное отклонение от тропы грозило гибелью в трясине. Вода была ледяная, и Владимир, который создавал в своем теле тепло, чтобы согреться, все же постоянно зяб. Он не понимал, как выдерживают это испытание в ледяной мутной жиже его сослуживцы, но видел на их лицах упорное и яростное желание достичь лагеря шведов. Стараясь помочь, Владимир, насколько мог, пытался своими внутренними энергетическими силами согревать мерзлую воду на несколько десятков метров вокруг себя, чтобы хотя бы немногим солдатам и офицерам облегчить их перемещение.

Пройдя реку Черную Натопу, небольшой ее приток и ряд болот под покровом ночи, восемь русских батальонов с большими трудностями около шести утра бесшумно приблизились к шведскому лагерю. Словно молниеносный вихрь русские обрушились на первый сторожевой полк шведов, который явно не ожидали подобного удара от русских со стороны болот. Соколов сражался наравне с другими офицерами, стараясь применять в схватке только оружие, дабы не вызывать кривотолков.

Через три часа кровопролитного рукопашного боя шведы были выбиты со своих позиций. Русские заняли шведский лагерь и уже почти праздновали победу, воодушевленные своей удачной вылазкой. Но тут пришло донесение, что король Карл, узнав о коварстве русских, немедленно выслал многочисленную подмогу своим шведским полкам. Русские в этой схватке, потеряв двести человек убитыми и более тысячи ранеными, были вынуждены отступить. Опасаясь более многочисленных потерь, князь Голицын приказал прекратить преследование бегущих шведов и отошел со своими батальонами обратно за Черную Натопу.

Именно это сражение, первое в той войне, победа в котором осталась за русскими, подняло боевой дух армии Петра. Именно с этой битвы, которую позже назвали «Сражение при Добром», русские воины поверили в свои силы и в то, что они могут одолеть шведов, и победить в этой долгой кровопролитной войне…

Село Лесное, княжество Литовское,

1708 год, Октябрь

В тот вечер Владимира вызвали в палатку командующего с еще дюжиной офицеров.

— Две недели назад подчиненным вам подразделениям были переданы конфискованные шведские кони, — сказал важно генерал Голицын. — Вы, как вижу, хорошо объездили их. Вчера видел я, как люди ваши умелы: и рубят прямо на ходу, и стреляют отменно. Не зря вас лучших отобрали для этого дела. Я уже доложил царю Петру Алексеевичу, что готовы вы к сражению. Ну что ж, братцы мои, будете на конях отныне. С завтрашнего дня вы состоите в корволанте, который царь велел сформировать. Все ступайте.

— Благодарствуем! — в голос отчеканили офицеры.

Лишь один Владимир промолчал, совершенно равнодушно приняв слова командующего. Но во всеобщем гуле голосов его молчание осталось не замечено генералом. Когда все вышли из палатки Владимир чуть замешкался. Один из офицеров нагнал его, хлопнул дружески по плечу и спросил:

— Ну что приятель, рад?

— Чему? — удивился Соколов, чуть обернувшись.

— Да что теперь мы конница! А то уж надоело пешим бегать.

— Мне все равно, — пожал плечами тот.

— Не скажи! По мне так лучше на коне, — заметил офицер. — Хотя ты и в пешем строю словно бешеный. Видал я в прошлом сражении на болотах, как ты дрался с теми четырьмя шведами.

— Видел? — опешил Соколов и прищурился, опасаясь, что офицер видел, как он оглушил противников энергетическим ударом.

— Да пару минут. Потом самому жарко пришлось. Но, брат, ты силен да умел! Повоюем еще на конях-то!

— Надеюсь, — произнес кисло Владимир и отвернулся от офицера.

— Эй, Чигарев! Тебя Михаил Михайлович обратно требует, — громко окликнул его офицер, вышедший из палатки. Владимир обернулся и поспешно направился обратно. Уже через минуту, представ перед генералом Голицыным, он отчеканил:

— Звали, Михаил Михайлович?

— Да, Чигарев, проходи, — велел Голицын, едва мужчина появился на пороге. — Ты, наверное, слышал, что оплошали мы с подсчетами этих шведов теперича? И неприятеля более, чем мы думали. И сражаться нам в новом бою ох как нелегко будет, так как шведов больно уж много оказалось.

— Слышал, — кивнул Владимир.

— Так вот, друг мой. Надобно нам за подмогой ехать. Подкрепление генерала Баура звать. Необходимо Родиону Христиановичу донесение доставить. Надобен он нам...

— Но послезавтра сражение, — отметил Владимир. — Вы надеетесь, что генерал Баур успеет на помощь, ваше превосходительство?

— Да, надежды мало. Но другой подмоги нет…

— Слушаю…

— Ты, голубчик мой, послужи. Христом Богом прошу. Доставь депешу до Баура, иначе поляжем все безвинно без подмоги. Надобно триста с лишним верст отскакать, да чтобы швед тебя не поймал, вызвать корпус Родиона Христиановича на подмогу. Сможешь?

— Я готов, — не задумываясь, ответил Владимир. А в его голове закрутилась мысль о том, что он сможет добраться до других полков русской армии и именно там попытаться отыскать Иллариония.

— Вот и молодец, — кивнул Голицын. — Только времени у нас совсем нет. Всего полутора дня до начала сражения. Вы должны доставить депешу, чтобы Баур со своим корпусом к нам на помощь поспешил. Поедешь с подпоручиком Ивановым. Вам вдвоем легче будет, скачите без продыху, в бой со шведами не вступайте, чтобы целыми до Баура добраться. Ваше главное дело — донесение доставить и подмогу нам вызвать, а мы уж сколько сможем, удержим шведа сами. Но вы поспешайте. Проси Баура, чтобы сразу выступал. Если в день сражения хотя бы после полудня подкрепление придет, уже сможем выстоять. Уразумел?

— Да.

— Возьмите с Ивановым самых резвых коней и скачите прямо сейчас. Вот депеша. Да берегите себя, чтобы живыми до Баура добраться. Вы нам, голубчики, сейчас как воздух важны. От вас зависит, поляжем мы все или жить будем. Ну, все ступай, братец. Молиться за вас буду…

— Выполню все, что велено, — кивнул Владимир.

Темный непроглядный лес следовал за ними по пятам. Ночь окутала округу и скрывала их от посторонних глаз. Они стремительно следовали по дороге несколько часов к ряду, надеясь проскочить все посты шведов и остаться незамеченными. Владимир, сканируя пространство, направлял их путь, Иванов следовал за ним. Но подпоручик был слишком горяч и бесшабашен и где-то в середине пути вызвался сам указывать дорогу.

Соколов, хоть и понимал, что это опасно, ибо у Иванова не было такого умения видеть и чувствовать окружающее пространство, как у него, все же согласился следовать за ним, видя, что подпоручик лезет в занозу и, видимо завидуя, пытается показать себя более умелым, нежели Владимир. Ссора была ни к чему, потому что порученное дело являлось слишком ответственным и не терпело разногласий между ними. По ходу истории он знал, что войска Баура в предстоящем сражении у деревни Лесной должны прийти на подмогу, и оттого понимал, что во чтобы то ни стало надо доставить донесение.

Как и предчувствовал заранее Владимир, уже ближе к концу пути произошла трагедия. Иванов, не отметив явных признаков присутствия шведов, вылетел на своем жеребце прямо на сторожевой пост врага на окраине леса. Неприятели тут же открыли огонь и смертельно ранили подпоручика. Владимиру пришлось вмешаться, и он оглушил молниеносным энергетическим ударом сразу дюжину шведов. Подхватив под уздцы лошадь раненого Иванова, Соколов смог стремительно ускакать от преследования и скрыться в лесу. Затем, следуя заданному направлению, лишь на четверть часа остановившись, чтобы перевязать сослуживца, в угрюмом противоречивом настроении проскакал оставшиеся два часа до лагеря русских, так и ведя за собой жеребца, к седлу которого был привязан бессознательный Иванов.

Лишь рано утром они достигли лагеря русских войск. Оставив подпоручика в полевом лазарете, Владимир немедленно отправился в штаб, чтобы отдать важнее донесение, врученное ему генералом Голицыным. Выполнив свой долг и удостоверившись, что генерал Баур все верно понял, уже через четверть часа он увидел, как весь полевой лагерь русских, состоявший из нескольких полков, пришел в движение, намереваясь в скором времени выдвинуться на помощь. Владимир успокоился сердцем, понимая, что все же смог сохранить историческое равновесие, и случилось именно то, что и должно было случиться.

Едва напившись воды, Соколов вновь устремился на поиски, из-за которых и приехал в лагерь Баура. Но его рвение вновь не увенчалось успехом. В хаосе армейских сборов в лагере ему удалось незамеченным просмотреть все личные дела солдат и офицеров, хранимые в штабной палатке. Но снова он не нашел даже намека на имя искомого человека.

Чуть позже, совсем отчаявшись, Владимир несколько часов к ряду бродил по полевому лагерю, напряженно пытаясь считывать мысли окружающих его людей. Но также все было в пустую. Ни в документах, ни в мыслях солдат не было даже упоминания о Илларионии Потапове. Осознавая, что в этих полках русских войск, как и в предыдущих, ничего не знают о нужном человеке, Владимир окончательно скис и в отвратительном настроении отправился в обратный путь.

Он достиг своего первоначального лагеря спустя семь часов, проскакав обратно более трехсот верст, и на рассвете девятого октября стремительно вошел в палатку главнокомандующего.

— Донесение доставил, ваше превосходительство, — отчеканил Владимир, в упор смотря на генерала Голицына.

— И как? — спросил Михаил Михайлович.

— Когда я уезжал, генерал Баур уже поставил войска в ружье. Вчера в полдень весь корпус с орудиями выдвинулся к нашим позициям. По моим подсчетам, теперь они преодолели уже половину пути.

— Молодец. А подпоручик Иванов где?

— Он смертельно ранен. Остался в полевом лазарете Баура.

— Ясно. Ты, мой голубчик, герой, — похлопал его по плечу Голицын, вставая. — Скоро сражение начнем. Будем ждать подмогу. Авось обойдется. А ты иди, поспи. Ведь в седле уже двое суток провел.

— Если позволите, я тоже в бой пойду, — вымолвил мужчина тоном, в котором слышалось невероятное упорство.

— Хочешь в бой? — опешил Голицын.

— Да.

— Ну, дело твое, — кивнул генерал. — Только ты устал, небось. Силы-то не те, чтоб воевать.

— Справлюсь.

— Как знаешь, ступай.

Село Лесное, княжество Литовское,

1708 год, Октябрь, 9

К полудню первые конные русские полки под командованием царя Петра и генерала Голицына достигли открытого места, откуда простирался великолепный вид на реку Леснянку. В это время шведские батальоны, заняв оборонительную позицию у реки, намеревались обеспечить переправу через реку своего огромного обоза, который должны были доставить в основной лагерь шведских войск. Король Карл XII нетерпеливо ожидал эти семь тысяч повозок с боеприпасами и провизией, но Петр I решил воспользоваться тем, что шведский двенадцатитысячный корпус Левенгаупта, сопровождавший обоз, находился еще на далеком расстоянии от основных шведских сил. Он вознамерился атаковать обоз неприятеля неожиданно и молниеносно. Именно для этого сражения был сформирован корволант, подвижный отряд конников, которым полагалось побеждать своей силой, быстротой и маневренностью.

Первым вклинился в шведские полки Левенгаупта Невский драгунский русский полк. А за ним и корпус генерала Голицына. Владимир, как и его сослуживцы-конники, ворвался в смертельный бой почти с ходу. Шведы начали отбиваться, пытаясь не пропустить русских, выигрывая время для того, чтобы их многотысячный обоз смог переправиться через реку. Русские атаковали несколько раз, переходя от рукопашного боя к стрельбе, от жестоких атак к более пассивному сражению. И бой продолжался несколько часов подряд.

Около четырех часов полудни пошел снег и сильно похолодало. Владимир, который бился наравне с солдатами и офицерами своего полка уже более четырех часов, ощущал неимоверную усталость. Он видел, что их полк уже наполовину обескровлен. Множество раненых и убитых сослуживцев навсегда запечатлелось в его памяти в этот страшный день. Невольно он осознавал, каких потерь и жертв эта предстоящая победа будет стоить русским. Ведь он прекрасно знал, что армия Петра победит в этом кровавом побоище, но все же неимоверная жестокость боя терзала его существо. Да, Владимир много раз видел смерть и сам бывал на волосок от гибели. И в те времена его сердце было спокойно. Но теперь, в этот жуткий кровавый миг времени, видя храбрость и неустрашимость русских воинов, которые, словно древние исполины, без устали, несмотря на кровавые раны, из последних сил продолжали атаковать шведов, Владимир ощущал, что просто не достоин этих сильных духом людей.

Сегодняшний бой был тем самым, во время которого он должен был спасти Иллариония Потапова, как велел ему волк, дух вселенной. Но Владимир так и не нашел этого человека. Оттого теперь в его душе творился жуткий, мрачный хаос, и отчаяние почти захватило его.

Еще в начале боя, ощущая дикую тоску в сердце по потерянной Славе, след которой так и не удалось найти, отмечая неистовую усталость во всем теле и чувствуя гнетущую обреченность от испытаний, которые уготовила ему судьба, Соколов решил более не применять свои тайные навыки. Именно благодаря энергетической защите он в предыдущих сражениях Северной войны не получил ни единого ранения. Сегодня же, пребывая в яростном мрачном запале от безысходности своего бытия, Владимир не стал генерить в своем существе защитное поле. Ибо хотел быть равным по силе русским солдатам и так же, как они, биться с неприятелем только с помощью своих военных навыков, без энергетической защиты.

Сегодня же Владимир ощущал в глубине своей истерзанной души непреодолимое желание покончить со своей жизнью раз и навсегда. Он жаждал умереть. Но жаждал погибнуть непременно за русскую землю, за своих собратьев. За то, чтобы у его любимой страны появилась вера в то, что когда-нибудь она вновь станет великой державой, с непобедимой армией, огромным флотом и сильными духом народом, который верит в свое уникальное предназначение на этой Земле.

Спустя пару часов яростного боя Соколов, несмотря на свое виртуозное владение оружием, все же получил легкое ранение в руку, когда его окружило несколько шведов. Но, сумев отбиться, он продолжал биться, лишь быстро перетянув место ранения кушаком, чтобы не лилась кровь.

В какой-то момент, отбив атаку очередного шведа, Владимир молниеносно повернулся к другому противнику, увидев его боковым зрением. Но тут рядом с ним раздался знакомый голос Сергея Климова, прокричавший:

— Да это полки Баура! Пришли наши-то!

Владимир резко развернулся, на ходу нанеся шведу смертельный удар саблей, и увидел, как в их ряды врывается новая конница, которая, словно вихрь, наполнила русские силы. Он понял, что не ошибся, и генерал Баур, с которым он говорил накануне, действительно шел быстрым маршем, сумев прийти на помощь в то время, когда силы русских были уже на исходе.

Климов вновь что-то приветливо закричал двум всадникам, которые пронеслись мимо них, и с саблей наперевес побежал вперед. Через минуту Владимир увидел, как на Климова налетел шведский офицер на коне и со всего размаху саданул Сергея по руке, в которой была сабля, отрубив ему кисть. Швед проскакал дальше, а Климов, получив жуткое ранение, упал на колени и замер. Раздались сильные залпы, и шведские ядра посыпались на русских. Владимир, видя, что Климов замер в каком-то безумном оцепенении среди бушующих воинов, бросился к нему, понимая, что надо увести его в укрытие и перевязать, а также чуть переждать град из летящих чугунных шаров. Мужчина бросился к Климову и, схватив его в охапку, потащил в сторону кустарников.

В следующий миг за ними упало ядро, оставив смертельную воронку именно в том месте, где еще минуту назад стоял Климов. Владимир с Сергеем смогли отбежать только на несколько десятков шагов, как новый залп смертоносных ядер полетел в их сторону. Почти швырнув Сергея под куст, Соколов резко развернулся, отбивая стремительную атаку несущегося на них шведского конника. Вновь раздался сильный залп, и ядро разорвалось в опасной близости от Владимира и шведа. Силовой волной шведа выбило из седла, отбросив далеко в сторону, а его лошадь замертво упала в лужу собственной крови. Соколов лишь осознал, как смертоносное ядро разорвалось совсем рядом, и через секунду ощутил, как в его колено врезался острый убивающий осколок, а правый глаз наполнился жуткой болью. Через мгновение он потерял сознание.

Ближе к полуночи шведы, понимая, что не смогут удержать свои позиции, бросили половину своего обоза, пушки и тяжело раненых и отступили за реку. На следующий день, преследуемые русской конницей, они отошли к Пропойску и не в силах избежать преследования русских оставили и вторую половину своего обоза. Остатки крупнейшего шведского корпуса Левенгаупта, бросив весь провиант и пушки, в составе не более пяти тысяч человек быстрым маршем бежали к основным силам шведской армии Карла XII, захватив только личное оружие…