Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

Глава II. Измена

— Я поехал к царю, на аудиенцию, — произнес Владимир, целуя Славу в лоб. — Князь Меньшиков сказал, что государыня сможет принять тебя не ранее семи.

— Да, Росана передала мне, — кивнула девушка. — Ты, наверное, освободишься к тому времени.

— Я дождусь тебя на улице, лапушка.

— Хорошо, милый, — проворковала девушка, обвив шею молодого человека руками и сама целуя его в губы.

— Тот мужик вроде указал на этот дом, — кивнула Росана, когда они приблизились к неказистому особняку на окраине улицы, где остановился царь со своей супругой.

— Всегда знала, что государь Петр совсем не привередлив, — заметила Слава задумчиво, оглядывая неприметный двухэтажный деревянный домишко, — такой неприглядный дом все же.

Постучавшись, девушки вошли внутрь и ступили в темную переднюю. Слуга закрыл за ними дверь. Слава невольно взглянула на лысого лакея, который стоял позади. Она лишь успела отметить его жуткие белесые глаза, которые вызвали невольный испуг, как в следующий миг она без сил рухнула на пол, сраженная удушливой энергетической силой.

В приподнятом настроении Владимир вышел от государя. Разговор состоялся, и диалог с Петром Алексеевичем был весьма плодотворен, ибо самодержец с большим интересом выслушал доказательства Владимира о нелицеприятных действиях Ордена «Святого креста». И уже к концу беседы Петр Алексеевич заявил молодому человеку, что потребует от тайной канцелярии подробного разбирательства во всех происшествиях, о которых поведал ему Владимир, и, если все подтвердится, деятельность этого братства будет запрещена на территории Русского государства, а Орден и его жрецы — выдворены за пределы страны.

Довольный и успокоенный, молодой человек поспешил на улицу и по заходящему солнцу отметил, что уже почти семь и Слава с Росаной должны теперь находиться у государыни. Оттого он направился к соседнему дому, где остановилась Екатерина Алексеевна со своей свитой. Уточнив у дворецкого, что Светослава фон Ремберг и Росана Ледящева находятся у государыни, он стал терпеливо ожидать их на улице.

Прошел час, а Владимир все стоял на противоположной стороне дороги напротив дома, где обитала царица Екатерина. Почти стемнело, когда он вдруг отметил некое странное оживление. Как будто торговцы все враз начали перевозить товары с ближайшего рынка. Именно в этот момент он увидел, как из дома напротив выходит Росана, а за ней мелькнул серебристый плащ Славы. Он уже устремился к девушкам, но путь ему преградила телега, груженая рыбой. Он на минуту остановился и вдруг увидел, как на мостовую из-за поворота выехала дюжина всадников в темных одеждах.

Похолодев и предчувствуя неладное, Владимир стремглав обогнул проезжавшую мимо телегу и уперся в другую, которая загораживала ему путь. В следующий миг один из всадников мрачной неприглядной кавалькады резко осадил коня и, быстро вытянув пистолет, выстрелил. Росана упала навзничь, сраженная пулей в плечо. В тот же миг на мостовой началась паника. Многочисленные прохожие и торговцы истерично шарахались в стороны, создавая сумятицу и тем самым загораживая проход Владимиру.

Молодой человек молниеносно вытянул оружие и выстрелил в убийцу Темного, тот упал с лошади. Рядом с Владимиром дико заголосили две бабы с корзинами, а молодой человек ринулся в самую гущу толпы, желая как можно скорее пробраться к девушкам и продолжая стрелять по нападавшим Темным всадникам. Вновь раздались выстрелы Темных, и Слава, которая стояла спиной к нему, в серебристом плаще с капюшоном на голове, осела на землю, также раненая. Владимир издал угрожающий болезненный рык и выстрелил из другого пистолета, сразив пулей очередного Темного.

Он отчетливо увидел, как один из всадников, стремительно приблизившись к падающей Славе, кинул веревку на шею девушки и, затянув удавку, потянул пленницу за собой. Она тотчас упала, схватившись руками за удавку, которая душила ее, пытаясь оттянуть петлю от своей шеи, чтобы смертельный узел не затянулся сильнее.

Перезаряжать пистолеты было некогда, и Владимир, бросившись вперед, стремительно выкинул руку, посылая убийственный индиговый луч в голову Темного всадника.

— Колдун! — истошно заверещала сбоку торговка, и Владимир, невольно закрыв руку и убрав луч, обернулся и увидел, как стоящая рядом баба указывает на него рукой, дико крича: — Это колдун! Я видела, как он посылает синий огонь! Свят! Свят! — завопила торговка и побежала прочь, громко крича. Ее возгласы тут же привлекли внимание, и окружающие прохожие начали шарахаться от Владимира.

Сцепив зубы, молодой человек понял, что совершил ошибку. В исступлении оттолкнув очередную телегу, стоявшую перед ним, он перепрыгнул через вывалившиеся мешки и, не церемонясь, отпихивая с пути прохожих, стремительно побежал в сторону удаляющегося всадника, у которого на веревке болталась Слава. Ее плащ был в дорожной грязи, а ноги в белых чулках волочились по дороге. Она неистово дергалась, упорно пытаясь оттянуть веревку от своей шеи. Холодея от ужаса, молодой человек пытался как можно быстрее преодолеть разделявшее их расстояние в несколько десятков шагов, отмечая, как легкое тело девушки уже почти не сопротивляется и тащится за конем. У Славы, видимо, кончились силы, а Темный быстрее поскакал прочь.

— Нет! — в бессильном бешенстве прохрипел Владимир.

Неожиданно он наткнулся на лежащую на земле Росану, почти запнувшись об нее. Лишь на миг Владимир окинул ошалевшим взором раненую девушку, которая, чуть приподнявшись с земли, протянула к нему руку и прошептала:

— Помоги ей, я сама!

От обуявшего его страха за Славу он не расслышал слов Росаны, лишь отметив, что она жива, и, словно бешеный, устремился вслед за Темными, которые уже почти скрылись за поворотом улицы, утягивая за собой девушку на веревке-удавке. Владимир налетел на ближайшего всадника-путника, который в испуге со своей лошадью прижался к стене дома, видя весь ужас происходящего. Мощным движением молодой человек скинул всадника на землю и стремительно вскочил в его седло, осознавая, что каждое мгновение приближает Славу к смерти. Бешеным галопом Владимир пустил жеребца вслед за Темными, которые уволокли девушку, но никак не мог приблизиться. Холодный пот струился по его вискам, и он лишь видел, как светлый грязный плащ обмотался вокруг тела Славы, полностью скрывая ее лицо.

Берег возник неожиданно. Не прошло и четверти часа, как Темные пленили Славу и теперь выехали на холм. Владимир издали увидел, как один из них, который волок девушку по земле, обрезал веревку и со всего размаха на ходу швырнул раненное тело в бурные воды реки. Вокруг разыгралась непогода, и темные тучи гонял сильный ветер. Галопом пришпоривая коня, Владимир еще издалека вытянул руку и сразил энергетическим ударом Темного, который кинул Славу в бушующую водную пучину. Темный упал замертво. Второй Темный уже был далеко от него, ускакав. Владимир стремительно доскакал до обрыва, откуда скинули Славу, и вмиг ощутил мощный энергетический удар в голову. Пошатнувшись от сильной боли, он невольно вывалился из седла, но, тут же вскочив на ноги, обернулся. Он увидел двух монахов, сидящих верхом, которые видимо, намеревались разделаться с ним.

— Девка сдохла! Теперь умрешь ты, предатель, — процедил один из Темных.

Не успел он договорить, как Владимир выкинул руку с фиолетовым убивающим лучом, ударив по Темному, но тот лишь пошатнулся, и удар рассыпался, не причинив ему вреда. У Темного оказалась энергетическая защита — определенное строение плаща, который создавал вокруг человека защитный кокон. Владимир знал, что стоит сорвать с Темного плащ, и он останется беззащитен, ибо только напичканные темной энергией вещички Верховного давали оберег основной братии Ордена. Не многие, как Владимир, могли создавать самим своим существом защитное поле. Таким был убитый им Генрих и еще пара братьев.

Владимир выхватил шпагу и бросился на монахов, на ходу отбивая их невидимые энергетические удары, которые Темные посылали в него колдовскими перстнями. Он знал, что ему надо непременно разделаться с монахами, так как они могли начать атаку, когда он прыгнет в воду за девушкой. Кровь в висках отбивала холодными ударами каждый миг, который Слава находилась в ледяной воде, и Владимир считал смертоносные секунды. Уже через пару минут молодой человек яростно и безжалостно разделался с Темными и бешено побежал к обрыву, за которым простиралось бескрайная темная река.

Решительно он бросился с обрыва вниз в бурную пучину, нырнув в ледяную воду.

Темень покрывала округу, и ничего не было видно, волны бешено плескались. Владимир набрал воздуха и провел рукой по сторонам, пытаясь уловить энергетический золотистый отсвет Славы. Но его не было. Лишь какие-то неясные голубоватые и зеленоватые световые тени вокруг. Понимая, что это рыбы и обитатели реки, Владимир начал лихорадочно нырять, пытаясь найти светлый отсвет. Но никак не мог почувствовать его.

С дико стучащим холодеющим сердцем он осознавал, что или Славу отнесло рекой слишком далеко, или она мертва, и ее душа уже покинула тело. Но волны не могли за десять минут его боя с Темными отнести тело девушки так далеко от обрыва, и оттого последняя мысль о том, что ее уже нет в живых, болезненным мучительным набатом била в голове. Не желая верить в происходящее, Владимир задерживал на несколько минут дыхание и вновь нырял в бурлящую воду, пытаясь достать до дна и хоть что-то разглядеть вокруг под водой. Но здесь было глубоко, около трех или четырех метров, и молодой человек лишь натыкался на стаи голодных рыб и вязкие куски тины, которые цеплялись за его руки.

Через жуткие, невозможно страшнее полчаса он в очередной раз вынырнул на поверхность, чтобы набрать воздуха, не желая останавливаться и боясь принять мысль о том, что Слава мертва. Он уже сильно замерз в ледяной воде, а ноги то и дело сковывала судорога, но он энергетическими ударами разогревал немеющие конечности, чтобы продолжать поиски.

— Эй, там! Вам нужна помощь?! — раздался с берега громкий голос.

Владимир затравлено обернулся наверх и увидел некоего бородатого мужика, который стоял на обрыве и махал ему руками. Молодой человек не ответил ему и вновь нырнул. Когда спустя пять минут он вновь появился на поверхности, мужик стоял все там же и настойчиво кричал:

— Эй ты! Утопнешь, окаянный! — И, неистово размахивая руками, громче гаркнул: — Хватай веревку! А то насмерть замерзнешь!

Владимир хотел отвернуться, но почувствовал, что у него нет сил, а ноги его словно каменные и вообще не двигаются. Лишь руками, усилием воли, сплевывая мутную ледяную воду, он еще держался на поверхности. Энергетические всплески уже не давали согрева, и молодой человек чувствовал, что все сильнее слабеет — еще немного, и он потеряет последние силы. Он понимал, что надо выбираться из реки, но мысль о том, что Слава здесь, в бурлящей пучине, и, возможно, он еще может ее спасти, билась неистовой болезненной надеждой. Нырнув еще раз, вновь ничего не увидев в мутной воде и совсем не ощущая золотую ауру девушки, он появился на поверхности. Страшные, безумные мысли вихрем проносились в его голове, твердя о том, что любимая погибла и он ничего не может сделать. Владимиру казалось, что он находится в нескончаемом, жутком кошмаре, где Темные прямо на его глазах убили ту, без которой жить далее было невозможно…

Мужик вновь закричал ему что-то, но в ушах Владимира дико шумело, и он не разобрал его слов. Однако осознал, что еще немного — и он тоже пойдет ко дну. Дикая мысль вклинилась в сознание молодого человека: перестать сопротивляться и также опуститься на смертельное дно навсегда, остаться здесь же, где погибла девушка.

Но тут раздался громкий окрик мужика:

— Эй, бешеный! Вылазь, говорю! А не то за тобой прыгну! Уж пожалей меня, у меня деток полдюжины! Если утопну, кто их кормить будет?! Вылазь сам, будь добр! — уже взмолился мужик.

Владимир сплюнул воду и нехотя медленно поплыл к обрыву. Его онемевшие неподвижные ноги тянули камнем вниз, он хлебал мутную воду. Подплыл к веревке и, схватившись за нее, начал на одних руках подтягиваться вверх. Уже через несколько минут он тяжело выбрался на обрыв, и мужик оттащил молодого человека от края. Владимир устало уселся на землю, пытаясь отдышаться.

— Вот и хорошо, что вылез, — заметил довольно мужик и похлопал его по спине.

Смертельно бледный, опустошенный и измученный Владимир сидел, не двигаясь, и невидящим взором смотрел в одну точку, на кромку бурлящей реки, все еще не в силах осознать, что Слава погибла. Мужик накинул на него свой кафтан.

— Не надо, — буркнул глухо Владимир, скинув кафтан с плеч.

Мужик подобрал кафтан и совсем не обидевшись на неприветливость молодого человека, сказал:

— Думал, окоченеешь там. Вы искали, что ли, кого? — поправился мужик, переходя на вежливое обращение.

— Да… — выдохнул молодой человек, подняв руку и пытаясь энергетическими ударами согреть закоченевшие ноги. Ему это удалось весьма скоро, через пару минут он поднялся и, вытянув руки вперед, начал прощупывать водную бурлящую поверхность. Но вокруг чувствовал только лишь обитателей реки. — Девушка... ее бросили в воду…

— Девушка? — опешил мужик, стоя рядом с Владимиром и внимательно глядя на него. — Да она уж через десять минут утопла, скорее всего! Вода-то ледяная. Я вообще не понимаю, как вы полчаса в такой воде барахтались да ко дну не пошли? Если завтра шторм утихнет, ее тело, может, выкинет на берег волной.

— Она ранена была, — пролепетал Владимир себе под нос, все прощупывая энергетическим видением глубокую реку.

— Дак ее, небось, рыбы съели. Они, как кровь учуют, сразу же накидываются. Наверное, ее на дно утащили.

Тяжело бухнувшись на колени на мерзлую землю Владимир начал упорно создавать в своем теле тепло, пытаясь согреться. Он чувствовал, что жизненные силы на исходе, и оттого никак не мог поднять температуру тела до нормального состояния.

Начал накрапывать дождь, и ветер усилился.

— Вам в тепло надо, сударь, — сказал озабоченно мужик. — Домой…

— Отстань... — глухо процедил Владимир, не переставая пробивать энергетическими ударами свое озябшее тело. У него вновь возникла шальная навязчивая мысль о том, чтобы броситься обратно в бурлящую воду и навсегда остаться тут же, на смертельном дне. Ибо тогда он сможет уйти со Славой вместе на тот свет. И уже не будет той дикой боли, которая теперь разрывала его сердце. Уже через миг молодой человек ощутил, что ноги окрепли, и, быстро поднявшись, попытался сделать пару шагов.

— Ох, дурень, — покачал головой мужик совсем не обидевшись. — Замерзнешь ведь насмерть, мокрый ты весь…

Но Владимир уже не слушал мужика и медленно, чуть пошатываясь, поплелся вниз к берегу. Мужик махнул на него рукой и пошел прочь. Дойдя до берега, молодой человек тяжело уселся на камень неподалеку и неспокойным взором уставился на кромку воды, собираясь ждать здесь. Он жаждал увидеть тело Славы хотя бы в последний раз, обнять ее и поцеловать ее ледяные губы. Но ее не было видно. Обреченно вздыхая, он болезненным взглядом взирал на прибивающие к берегу волны, ощущая, что ноги опять закоченели и не могли двигаться, а тело дрожит от ледяного озноба. Он пытался согреваться изнутри, но его ослабевшее существо уже почти не вырабатывало энергию. Холодный дождь стал сильнее и начал заливать лицо, но Владимир не обращал на это внимания и, сидя на камне, безумным взором пытался разглядеть сквозь спускающийся вечерний мрак хотя бы очертания человеческого тела в волнах.

Стало жутко холодно, а пронизывающий ветер нещадно рвал одежду. Уже сильно стемнело, когда он услышал приближающиеся шаги.

— Владимир! Насилу отыскал тебя! — воскликнул Касьян-волкодав. — Что случилось? Росана едва пришла. Она ранена. Она сказала, что Темные напали на вас!

— Слава… — прохрипел Владимир одними губами, даже не обернувшись на подходящего. — Они убили ее и скинули в реку…

— Светлые Боги! — испугался волкодав. — Но как же так? Да ты весь мокрый! Ты что, искал ее в ледяной воде?

Владимир не ответил, но Касьян понял все сам. Он проворно скинул свой плащ и набросил его на Владимира. Молодой человек же повернул к волкодаву смертельно бледное лицо, и Касьян увидел в его глазах боль и страдание.

— Прошу, пройди по берегу, найди ее, — с горячностью выпалил молодой человек, говоря так, словно Слава была жива. — Я не чувствую ног и не могу сам. Мужик сказал, что ее тело могут выкинуть волны…

— Хорошо, сейчас, — кивнул волкодав и немедля устремился к воде.

Владимир напряженным взглядом следил за волкодавом, как тот быстро шел по берегу, осматривая кромку воды, и ощущал, что сердце вот-вот разорвется жуткой боли. Когда Касьян дошел до следующего утеса и берег оборвался, Владимир вновь ощутил в себе силы и поднялся. Ковыляя на окоченевших ногах и дрожа от ледяного озноба, он сам приблизился к реке и начал лихорадочно осматривать берег. Но в темных волнах ничего не было видно. Почти четверть часа он тяжело следовал вдоль берега, диким взором осматривая воду, но не заметил очертаний человека.

В какой-то момент по его щеке скатилась скупая мужская слеза, и он прохрипел в сторону воды:

— Слава! Слава!

Но река ответила ему лишь сильным порывистым ветром с брызгами. Дождь усилился, заливая все вокруг. Именно в этот момент к нему приблизился волкодав.

— Никого нет, — траурно произнес он. — Владимир, ты весь промок. Тебе надо в тепло, а не то сгинешь. Давай поутру еще придем сюда?

— Нет, — процедил Владимир. — Я останусь. А вдруг лапушка выплывет, а меня нет? — ответил он, как будто говорил о живой девушке. — Ты иди… А я подожду еще…

— Владимир, ты не в себе, — произнес наставительно волкодав. — Она погибла… ее не вернуть. Говорю, пойдем в тепло…

В отчаянии Владимир кинулся на Касьяна и, схватив его за камзол на груди, процедил:

— Убирайся! — он отпустил его и оттолкнул от себя. Отвернувшись к воде, он глухо произнес: — Я буду ждать ее… здесь…

Волкодав, немного обидевшись, тихо сказал:

— Что ж, оставайся. Я приду через пару часов… Хотя бы в плащ мой укутайся, а то окоченеешь…

Не обратив на слова Касьяна внимания, Владимир поковылял далее по берегу, высматривая в темных волнах тело. Плащ, который на его плечи накинул ему волкодав, развевался по ветру, но молодой человек, казалось, не замечал этого, видимо, не собираясь укрываться от непогоды и пронизывающего ледяного ветра. Он шел медленно, из последних сил, покачиваясь на немощных ногах, и всматривался в бурлящую воду, надеясь заметить хоть какой-то признак живого существа. Он дошел до мыса и повернул назад, направившись обратно. Касьяна уже не было на берегу.

В какой-то момент, когда ветер немного стих, и молодой человек трижды прошел по берегу туда и обратно, он остановился и, вперив отчаянный взор в темную воду, в исступлении прохрипел:

— Река, отдай мне ее!

Он не успел договорить фразу, ощущая, как его тело перестало бороться с ледяным ознобом, и пошатнулся. Понимая, что опасная вода слишком близко, он отошел от берега и уже через секунду тяжело рухнул на мерзлый песок, потеряв последние силы.