Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

Глава III. Имя

Следующим вечером Слава проснулась от тихого стона Кристиана. Она осторожно приподнялась с его груди, отметив, что взгляд фиолетовых глаз молодого человека направлен на нее, заливая ласковым светом.

— Вы пришли в себя! Наконец-то! — воскликнула она, и на ее глазах выступили слезы облегчения.

Встав с постели, она склонилась над ним и положила на лоб ладонь. Ее душа вмиг наполнилась радостью, потому что его жар спал. Хоть Кристиан был очень бледен, но все же его взор показался ей наполненным жизнью.

Приподнявшись на руках, молодой человек осмотрелся и хрипло спросил:

— Где мы?

— На корабле. На «Немезиде».

— Это хорошо, — облегченно выдохнул он и улыбнулся.

Заметив в ее глазах слезы, он нахмурился, отметив, как Слава обеспокоена. Но он понимал, что она все верно сделала и отыскала нужный путь к спасению. Ведь с того момента, как взобрался в седло и вырубился, он стал совсем беспомощным и, видимо, только благодаря ей, оказался сейчас на плывущем корабле.

Владимир попытался поднять руку, чтобы прикоснуться к девушке, стоявшей у его постели, но тут же поморщился от жуткой боли, которая пронзила его тело в нескольких местах. На миг он окинул свое обнаженное тело взором, отметив многочисленные перевязанные раны, и вновь посмотрел на Славу. Ее прелестное лицо в обрамлении нескольких густых прядей, которые выбились из прически, было бледно. Сцепив зубы, он все же протянул руку к ней и, поласкав пальцами ее щеку, напряженно спросил:

— Ты, плачешь, моя радость?

— Я плачу все последние дни, — ответила она тихо, ласково проводя рукой по его густым темно-русым вихрам.

— Отчего же?

— Четверо суток вы не приходили в себя, я думала, вы умрете…

— Умру, лапушка? — он как-то кисло улыбнулся и, похлопав рукой рядом с собой, властно велел: — Присядь.

Она повиновалась, и Владимир, немедля обхватив ее руку своей широкой ладонью, начал целовать ее пальчики. Спустя некоторое время он поднял взгляд, но ее ладонь оставил в своих руках. Улыбнувшись ей белозубой улыбкой, он чуть откинулся на стену, ибо ощущал неимоверную усталость и боль по всему телу.

— Чтобы меня умертвить, надо приложить много усилий…

— И все же вы могли погибнуть, — горестно вымолвила она, гладя свободной ладонью его по руке.

— Прошу, не говори мне более это холодное «вы». Меня от него коробит, — велел он, нахмурившись.

— Конечно, — кивнула она. — Я не могла помочь тебе. И так обессилела, что даже не могла залечить твои раны. И так боялась за тебя. Я пыталась помочь, но едва я начинала исцелять тебя, как сама теряла последние силы и проваливалась в беспамятство.

После ее слов Владимир нахмурился, медленно провел рукой по ореолу ее головы и удрученно заметил:

— У тебя и сейчас на треть потеряна энергия, лапушка. И что же? Все эти дни ты лечила меня?

— Пыталась. А вчера ты едва не умер, я видела, как твоя душа уже покинула тело. И мне пришлось сотворить энергию жизни. Только она спасла тебя. Все-таки именно после этого теперь ты пришел в себя, и твой убивающий жар спал.

— Энергию жизни? — удивился он.

— Да. Матушка научила меня творить ее. Я могу создать ее ладонями, а затем влить в живое существо, когда оно погибает, — тихо сказала Слава.

— Зеленые полупрозрачные нити, скрученные в энергетический шар, которые чуть обжигают руки? — спросил он, напряженно глядя на нее. — Ты про них говоришь, Слава?

— Да. Именно эти зеленые энергии и спасли тебя прошлой ночью, когда ты горел, словно в огне.

Замерев, Владимир напрягся всем телом, ибо прекрасно вспомнил, как во второй книге Светлых описывалось, что Светлой Заре под силу воскрешать к жизни почти умерших, у которых нет надежды на спасение. Поскольку в своих целительных руках она сможет сотворить зеленые нити Света, обжигающие руки у простых смертных и дарящие жизнь. В этот миг Слава смотрела на него своими золотыми бездонными глазами, проникающими в самую душу, и Владимир ощутил, как сбывается очередное пророчество Светлых, потому что сейчас он вновь нашел подтверждение тому, кто она и кто он.

— Светлоокая Заря… — вымолвил благоговейно он и тут же, чуть наклонившись, властно притянул девушку к своей груди, заключив ее в объятья. Она не сопротивлялась, а осторожно, чтобы не тревожить его раны, обхватила его торс руками и прижалась щекой к его шее. — Радость моя, не надо было так лечить меня, — добавил он срывающимся голосом. — Ты могла погибнуть сама. Ведь это действо забирает почти все жизненные силы, я прекрасно знаю о том.

— Матушка говорила, что у меня это легко выходит, не как у других целительниц. Да и не могла я иначе поступить, — она отстранилась и внимательно посмотрела ему в глаза. — Ты бы погиб, а я не смогу без тебя…

— Слава, я запрещаю тебе! — уже недовольно вымолвил он. — Ты слышишь меня?

Она несчастно поджала губы, глядя на него, и ее глаза опять наполнились слезами, но она все же кивнула.

— Ты обиделась? — спросил он. — Пойми, я очень благодарен тебе за спасение. Но все же мне не по себе от мысли, что ты могла навредить себе, исцеляя меня.

— Но как же? Твое тело все в ранах…

— Поверь, я не так слаб, как ты думаешь, — заметил он, сглотнув и наслаждаясь тем, что она рядом. — Хотя мне наверняка понравится, если твои ласковые ручки будут и дальше заботиться обо мне…

— Хитрый, — проворковала с любовью Слава, улыбаясь в ответ и вновь осторожно склоняясь к его груди. Он счастливо усмехнулся, приподняв уголки губ, прижимая ее светлую голову к себе и перебирая мягкие пряди. Она глухо добавила: — Я так рада, что тебе стало лучше, Кристиан…

Она ощутила, как молодой человек напрягся всем телом после ее слов.

— Не зови меня так, — попросил он. Она отстранилась, все же оставшись в его сильных объятиях, и внимательно посмотрела в глаза.

— Отчего же?

— Это не мое имя. Я должен рассказать тебе очень многое.

— Что же?

— О прошлом. Я вспомнил то, что многие годы было сокрыто от меня. И теперь я уверен, что не рожден Темным, как мне твердили многие годы мои наставники. Некогда я был на Светлой стороне, — глухо вымолвил молодой человек.

— Я не понимаю, — пролепетала она напряженно.

— Но ведь именно ты сорвала тот дьявольский браслет, который держал мою память в оковах.

— Да. Я давно видела, как от него разливается черная энергия, которая окутывает тебя. Я говорила тебе о том. И в тот миг мне подумалось, что, если я сорву с тебя этот браслет, ты не станешь творить зло и гипнотизировать меня.

— Ты верно все чувствовала, радость моя. Только благодаря тебе я вновь обрел свою память и понял, кто я на самом деле. И вспомнил многое из прошлой жизни, которая была до того, как я попал к Темным.

— Попал к Темным? Но разве ты… — начала она, и ее голос от волнения сорвался.

— Я не был рожден Темными. Они нагло украли меня еще мальчиком, убив моего отца.

— Что?

— Едва ты сорвала с меня браслет, память ворвалась в мое сознание. И я точно знаю, что родился в северном русском граде, но отчего-то не помню его название. Моего отца звали Светозар, и он был русским витязем. Он обучал меня древним навыкам наших предков, как владеть оружием и любить Светлых Богов, он постоянно твердил о моем предназначении — творить добро. Моя матушка Леля пела мне чудесные колыбельные и часто рассказывала древние сказки. Я все это вспомнил, Слава.

— В это просто невозможно поверить, милый, — проговорила девушка ошарашенно.

— Но это все было, — твердо произнес он, смотря в ее золотые глаза с темными бархатными ресницами, словно ожидая понимания. — Мне было шесть лет, когда на наш град напали Темные. Батюшка пытался защитить меня, но погиб в битве, а после Темные жрецы забрали меня с собой…— тихо, с горечью сказал молодой человек, чуть прикрывая глаза. Он судорожно сглотнул. — И отныне я точно знаю, что мое имя не Кристиан фон Ремберг. Моя память теперь наполняет сознание этими образами и картинами, и мне кажется, я схожу с ума…

— О Светлые Боги, разве это можно понять? — прошептала Слава, не спуская с него напряженного влюбленного взгляда.

Владимир распахнул свои яркие глаза и, лихорадочным взором смотря на девушку, проникновенно вымолвил:

— Все это кажется страшной сказкой. Но это правда, Слава. Первые минуты после этого осознания я не мог прийти в себя и был словно в бреду. Я понимал, что не рожден Темным и когда-то давно был на стороне Света… Но они… Темные превратили меня в этого жуткого дьявола, который подвластен их воле… Но сначала они сломили мою… если бы ты знала, что они творили надо мной… Сейчас же я все помню, осознаю и понимаю… все свое прошлое от двух лет до настоящего момента… так явственно, как будто знал это всегда… И это имя, Кристиан фон Ремберг, выдумали для меня жрецы. Они заставили меня забыть, что я рожден русским. Внушили, что я Темный и всегда им был. И я верил им. Они думали, что я никогда не смогу вспомнить правду… Надели на меня этот браслет, который подавлял мое сознание и вызывал дикие боли… Но ведь еще осенью ты верно определила, что этот браслет опасен для меня. Смотри, за окном уже темно, — он бросил взгляд в узкое корабельное окно. — А жутких болей до сих пор нет, хотя они терзали меня долгие годы…

— Похоже на то, — кивнула она. — Твоя аура ни разу за эти дни не мерцала.

— Именно! Их не было и в тот вечер, когда ты освободила меня от оков. Ведь посредством этого браслета Темные подавляли мою волю, и через мои ежедневные терзания заглушали мою память и гипнозом подчиняли себе. И чем старше я становился, тем моя воля становилась крепче, и тем труднее им было подчинять меня себе, тем сильнее они насылали на меня муки…

— Господи, как ты страдал! — прошептала с любовью Слава и, вновь прижавшись к его твердой груди, обняла и вдруг удивленно сказала: — А знаешь, когда-то давно моя матушка рассказывала о своем странном видении — я была в подземелье среди Темных, а позади меня стоял один из них с мечом в руке. Тогда мы с ней подумали, что этот Темный хочет убить меня. Но теперь я понимаю, что это не так, и матушка видела тебя! Ты был тем Темным, который стоял за моей спиной с поднятым оружием, но ты не угрожал, а защищал меня! И спас…

— Это было предначертано… Ты знаешь, когда переехала в мой дом, как память обрывками начала возвращаться ко мне, — сказал он, перебирая пальцами ее шелковистые волосы и смотря вдаль.

— Правда?

— Некоторые фрагменты из прошлого неожиданно озаряли мое сознание, когда ты была рядом и я смотрел в твои глаза, а передо мной возникали образы. Правда, они были беззвучными, и долгое время я не мог понять, как это связано со мной. Но в ту ночь, когда ты сорвала с меня браслет, я вновь все увидел со звуками, да и остальные воспоминания о детстве вернулись ко мне. Но до того именно твой волшебный взор воскрешал мою память, когда я был под гнетом тьмы…

Она пораженно слушала его и, вдруг отстранившись от него она, глядя в его мужественное красивое лицо, лаково спросила:

— И как же твое имя? Ты помнишь?

— Да… — тихо ответил молодой человек. — Владимир… так звала меня матушка…

— Владимир…

— Соколов Владимир Светозарович, — прошептал он, протягивая каждый слог, как будто наслаждаясь напевностью своего имени.

Она несколько раз моргнула, пытаясь все осознать.

— Я просто в смятении, — сказала Слава. — Ты русский. Все, что ты рассказал, так чудно… и твое имя, Владимир… оно нравится мне, — вымолвила она и, чуть помолчав, добавила: — Мы должны отыскать твоих родных! Может, кто-то остался в живых?

— У меня не было братьев и сестер. Матушка умерла, когда мне было пять, а отец погиб.

— Но город, ты говорил, что жив в северном граде, — воодушевленно произнесла Слава.

— Я не помню его название, но если бы увидел его, то, наверное, узнал бы.

— Может быть, когда-нибудь ты вспомнишь и его…

— Возможно, — согласился он и вновь властно прижал девушку у своей обнаженной перебинтованной груди. — И теперь я не знаю, что мне делать? Я бы хотел вновь вернуться к Свету, но я так долго творил зло…и, наверное, уже никогда мне не искупить свою вину...

— Не говори так, Владимир, — подбодрила она его. — Ты все забыл по воле Темных. Твои кровавые дела — на их совести, хотя они не ведают, что это такое. Но если ты пожелаешь, то снова будешь на стороне Света.

— Так же сказал мне батюшка, — глухо вымолвил он. И когда она удивленно взглянула на него, тихо добавил: — Не думай, что я сошел с ума, но я видел души своих умерших родителей и говорил с ними, сразу же после того как обрел память.

— Я верю тебе, — тихо ответила девушка. — Моя матушка тоже иногда приходит ко мне из мира Светлых Богов и говорит со мной.

— Я знаю о том, — кивнул он, уткнулся в ее волосы лицом и, тихо улыбаясь, проворковал: — И как же мы нашли друг друга… Мы так жутко похожи…

— Одна ведьма говорила мне, что мы встретились неслучайно…

Он немного помолчал и выдохнул:

— Это же написано в книге Светлых.

— В книге?

— Да. Когда-нибудь я покажу тебе ее, Слава, — пообещал он. — Мы спаслись из подземелья Верховного, но что дальше? Темные монахи наверняка идут по нашему следу.

— Я тоже чувствую это, — заметила она и чуть помолчала. — А если мы отправимся в Архангельск? — вдруг предложила воодушевленно девушка, поднимая на него лицо.

— В Архангельск? — переспросил он.

Она отстранилась от него и села прямо на его койке.

— Послушай меня, — начала она порывисто. — Все, что ты сейчас рассказал, доказывает, что ты желаешь служить Свету.

— Да, это так, — кивнул он.

— Моя матушка перед смертью благословила меня отправиться в Архангельск и найти там некоего Светлого волхва Лучезара. Она говорила, что он может научить меня неким тайным знаниям и открыть мое истинное предназначение. Я должна была привести с собой и древний алмаз, который ты расколол мечом. Но теперь этот камень, видимо, потерял свою силу… — она сглотнула ком в горле. — Но то завещание матери. Я думаю, что должна исполнить его. И поехать в Архангельск. И мне отчего-то кажется, что этот волхв Лучезар, если мы разыщем его, сможет укрыть нас от Темных.

Владимир долго молчал и внимательно смотрел на девушку. И Слава, не выдержав этого напряжения, нервно спросила:

— Ты молчишь, Владимир? Тебе не по нраву мои слова?

— Я этого не сказал, — задумчиво ответил молодой человек. — Это имя волхва… Лучезар. Мне кажется, я где-то уже слышал его. Но где его найти?

— В Архангельске живет некая ведунья, в доме с синими ставнями. Она знает, где найти этого Лучезара. Вдруг он поможет нам? Или хотя бы направит на путь, по которому мы должны идти? К тому же надо что-то сделать с самоцветами…

— В книге Светлых написано, что эти самоцветы некогда были в Древних вратах.

— В древних вратах?

— Да. Много лет я собирал эти камни по свету для Темных, и все они являются некими кристаллами Инглии, которые в древние далекие времена приводили в действие Врата Междумирья. Алмаз, принадлежащий твоему роду, имеет силу открыть древние врата. А Индиговая звезда, которая была завещана мне отцом, самая темная среди камней — закрывает их. Остальные кристаллы работают проводниками времени и энергии между мирами, насколько я понимаю. Именно эти Звездные врата ищут многие годы Темные, и именно я пытался с помощью древних книг определить их местонахождение.

— Но получается, эти врата построили Светлые?

— Светлые Боги.

— Значит, эти камни, самоцветы, что теперь у нас, также принадлежат Светлым?

— Да, — кивнул он.

— Тогда мы должны непременно отыскать волхва Лучезара и отдать ему эти кристаллы Инглии. Я думаю, он тоже знает про все это. И наверняка будет благодарен нам за эти каменные дары, хотя я и не сберегла древний алмаз в целости. Но он явно сможет помочь нам укрыться от преследования Темных.

— Возможно, ты и права, — кивнул Владимир. — Что ж, отправимся в Архангельск, как ты хочешь, Слава. Я отвезу тебя туда…

— Благодарю, — произнесла она нежно и улыбнулась ему, добавив: — Наверное, впервые с нашей встречи ты так быстро решил согласиться с моими доводами…

— Неужели? — улыбнулся он. — Все последние месяцы я только и исполнял все твои желания.

— Это не так.

— Так, лапушка. Вспомни, ты хотела покататься верхом и поехала, сбежав от меня. Ты намеревалась отправиться на ассамблею одна, так и поступила. Ты просила меня оставить тебя в покое, и я разрешил тебе уехать в дом Семена.

— Прекрасно, — ответила она, прищурившись. — Но, когда я решила позабыть о тебе, ты не захотел смиряться с этим.

— Тебе грозила опасность, глупая, — ласково пожурил он, приподнимая пальцами ее подбородок и заставляя посмотреть на себя снизу вверх. — И если бы ты послушала меня раньше, мы бы не попали в это жуткое кровавое месиво, откуда едва выбрались. Мы бы могли уехать раньше…

Он замолчал, и она поняла, что он прав. Она пару раз моргнула и сказала:

— Я не могла довериться тебе раньше, ты ведь был на стороне тьмы. Я боялась тебя…

— А теперь?

— Теперь нет… — тихо ответила она. — Сейчас мне кажется, что еще ни один человек не был так близок мне, как ты сейчас.

Ему явно пришлись по душе ее слова, и он проникновенно вымолвил:

— Никто, кроме тебя, не был добр ко мне… ты одна чувствуешь мою душу…

Он неумолимо склонился над нею, и его губы с неистовством впились в ее рот, нетерпеливо, трепетно и властно. Слава обвила его руками, прижавшись к молодому человеку, и его страстный нежный поцелуй заставил ее забыть обо всем. Спустя некоторое время Владимир глухо прошептал над ее губами:

— Я думаю, надо прерваться, иначе еще немного, и я не смогу контролировать свои порывы.

Слава тут же высвободилась из его объятий и предложила:

— Здесь есть немного чечевичной похлебки и лепешка с луком. Тебе надо поесть.

Молодой человек кивнул и чуть придвинулся к столу.

— Мне надо одеться и подняться на палубу. Я должен договориться с капитаном корабля, чтобы он доставил нас в Архангельск.

— Я сама схожу и все устрою.

— Он не будет слушать тебя, Слава. Я прекрасно помню его суровый, неприветливый нрав.

— Однако я смогла убедить его плыть в туман среди подводных скал, чтобы корабль скорее отчалил от берега.

— Неужели?

— Именно так. Поверь, милый, я смогу убедить его. А ты пока поешь. Доверься мне, Владимир. Ты болен и должен лежать.

— Ну хорошо, будь по-твоему. Сходи сама. Но если у тебя не получиться, то...

— У меня все получится, — улыбнулась она, устремившись к двери. — Поешь.

— Капитан, вы могли бы нас доставить в Архангельск?

— Куда? — Васильев обернулся к ней, чуть приподняв бровь.

— В Архангельск. Нам с мужем надобно добраться туда.

— Тогда вы сели не на тот корабль, сударыня, — раздраженно сказал капитан. — Да и с чего это я должен туда плыть? Моя «Немезида» держит курс в Английское королевство, я везу туда товар. Через день мы причаливаем в Бристоле.

— А если вы выгрузите товар в порту Бристоля, а затем поплывете в Архангельск?

— Мне нет надобности плыть в этот ваш Архангельск, в самом деле, — уже зло заметил Васильев. — Ваш муж заплатил мне, чтобы я доставил вас в Англию. Но если вам угодно, я могу высадить вас в ближайшем порту, и плывите, куда вам заблагорассудится, только на другом судне.

Слава опустила руку в карман платья и вытащила небольшой сапфир лазоревого цвета. Это был самый небольшой камень из тех, которые Владимир забрал с Темной мессы. И она видела, что этот камень дает наименьшее свечение, оттого, хоть он хоть и был ценным кристаллом, но все же не таким сильным, как остальные. Она протянула его на ладошке Васильеву и сказала:

— Я могу подарить вам этот лазоревый яхонт, но вы должны доставить нас в Архангельск.

Глаза капитана округлились от удивления, и он, не сводя дикого взора с камня, выдохнул:

— Это настоящий камень?

— Сапфир…

— За этот камень можно выручить огромные деньги! Целый корабль можно купить с целехонькими парусами, и еще с лихвой останется! — воскликнул он пораженно. — Откуда он у вас, госпожа?

Слава знала, что этот кристалл стоил целое состояние, но за путь в Архангельск была готова отдать его капитану.

— Наследство моей тетки, — вымолвила она тихо. — Так вы доставите нас в Архангельск?

Васильев, так и не спуская взора с чудесного камня величиной с половину ладони девушки, выдохнул:

— Ваша взяла. Отвезу вас в Архангельск. Но хотя бы на сутки мы должны пришвартоваться в Бристоле, чтобы я мог выгрузить товар.

— Договорились, камень ваш, — кивнула Слава и вложила самоцвет в руку капитана. Васильев осторожно взял самоцвет и, внимательно рассматривая, начал вертеть его в руках. В какой-то момент он поднял глаза на Славу и поражено сказал:

— Вы и впрямь необычная девушка. И как вам постоянно удается так ловко и умело убедить меня? И заставить делать то, что вам нужно? Может, вы ведьма?

Слава печально улыбнулась ему и быстро направилась на нижнюю палубу, через плечо с улыбкой бросив Васильеву:

— Нет, я всего лишь девушка, у который есть лазоревый яхонт…