Первая академия. Том 1

Глава 10

Анастасия и её подруга стояли напротив и поедали меня глазами. Не знаю, что удивительного они обнаружили в моей технике. На мой взгляд, получалось довольно хлипко, как у любого школьника. Ну может, чуть-чуть получше. Наверняка внимание девушек привлекло необычное боевое искусство.

— Я бы не назвал это «хорошо», — ответил я. — Брахма-юддхи — индийское боевое искусство. У нас в стране оно не распространено, меня обучал тренер.

— Как необычно. Я тоже никогда о таком не слышала, — проговорила высокая светловолосая девушка и обратилась к Шереметевой. — А ты нас не представишь?

— Ах да, совсем забыла. Какая досада. Даша, это — дворянин Алексей Васильев; Алексей, это — графиня Дарья Шувалова.

Ещё одна звучная фамилия. Впрочем, в двадцатом веке данный род уже не имел большого влияния, и я мало что о нём слышал.

— Приятно познакомиться, — сказал я. — Признаться, не ожидал вас здесь увидеть. Мне казалось это место достаточно уединённым.

— Представь себе, я тоже не ожидала тебя встретить. Но, как видишь, мы с Дашей тоже иногда тренируемся в свободное время. А ты, смотрю, уже приступил к учёбе. И сразу же взялся за дополнительные тренировки? Программа настолько трудна?

— Программа? — хмыкнул я. — Да мне плевать на программу. У меня цели выше.

— У вас большие амбиции, Алексей, — заметила Дарья. — Однако сделать больше, чем требует программа, очень непросто. Скоро вы это поймёте.

— Первый семестр — это повторение гимназической программы, — добавила Настя. — Проблемы начнутся со второго. Но если первый год выдержишь, дальше пойдёт легче. Хотя… даже с третьего курса вылетают.

— Тебе-то с высоты твоего опыта виднее, — проговорил я, стараясь не выдать сарказм.

— Но «движения силы» ты выполняешь очень хорошо. Сколько, говоришь, тренировался? Два года?

— Если считаешь, что это хорошо, то ты плохо разбираешься в данной технике, — покачал я головой.

— О, да неужели? — Настя сделал демонстративно удивлённый вид. — Почему ты так уверен? Пусть у тебя и талант, но ты даже одного курса не отучился. Тебе не кажется, что несколько самонадеянно заявлять подобное?

Я чуть не рассмеялся. Третьекурсница кичилась передо мной своим опытом. Передо мной! И всё же надо было не забываться. В данной версии реальности я пока что ничего собой не представлял. Эта роль уже начинала меня тяготить.

— Что ж, пусть ты будешь права, — пожал я плечами. — Но меня всё равно не устраивает моя техника. Можно делать лучше.

— Я бы на твоём месте больше внимания уделила магии, — назидательно проговорила Настя, удовлетворившись моим ответом. — По магии гоняют гораздо больше, чем по эфиру или каким-нибудь там «движениям силы». Они не заменят искусство стихии. Провалишь магический экзамен — не поможет даже твой брахма…

— Брахма-юддха, — напомнил я. — Всему своё время. Движения — основы. Они укрепляют тело эфирное и тело физическое, улучшают концентрацию, ментальные реакции. Если не работать на этим всем, то от сильных заклинаний проку не будет. Ты просто не сможешь раскрыть их потенциал. Э… так мой учитель говорил, — добавил я для больше достоверности.

— Да это и так все знают. Только заниматься дома с тренером и здесь — это разные вещи. Кстати, мне не даёт покоя мысль, чем ты так удивил приёмную комиссию. Может быть, покажешь, раз уж мы встретились? Ты же всё равно тренируешься.

— Боюсь, ничего нового я не покажу. Ты знаешь больше заклинаний. Но если хочешь, можете торчать тут на холоде сколько вздумается и смотреть, только не отвлекай разговорами.

— Хм, а они что тут забыли? — Дарья обернулась на двух парней, которые в это время показались на площадке.

Они направлялись к нам. Один был высокий, широкоплечий. Бычья шея, короткая стрижка, массивные кулаки — на вид парень напоминал боксёра. Второй, светловолосый, имел весьма неприметную внешность. Оба студента были одеты в спортивные утеплённые костюмы с эмблемой деревца. Одежда изрядно запылилась. Похоже, ребята недавно тренировались.

Моё самообладание дало трещину. Что, на хрен, за проходной двор? Сговорились что ли?

— Чего смотришь? Занимайся, — кинул высокий одному из моих соседей, и подойдя к девушкам, слегка поклонился. — Дамы, добрый вечер. Становится прохладно. Охота вам тут бродить в сумерках?

— Добрый вечер, — небрежно кивнула им Настя без особой радости. — А вы что тут делаете?

— Да вот, тренировались и решили взглянуть, как у наших друзей успехи. А кто у нас тут? Твой новый знакомый? Не видел его прежде, — здоровый малый посмотрел на меня недобрым взглядом.

— Да, это мой знакомый, а что? — недовольно проговорила Настя. — Тебя всегда тянет совать нос в чужие дела?

Парень оскалился, но не разозлился. Было видно, что он знаком с девушками и они постоянно общаются в такой манере.

— Ну так представь нас, — попросил он.

— Разумеется. Это Алексей Васильев. Недавно поступил к нам в академию. Алексей, это — князья Евгений Огинский и Алексей Шаховской.

— Приятно познакомиться, — сказал я безразлично.

Здоровяка звали Евгений Огинский. Я напряг память. Огинский в начале двадцатого века, кажется, служил министром финансов, а Шаховской… слышал я где-то эту фамилию, да только где конкретно, не помню.

— С каких это пор ты, Настя с первокурсниками водишься? — спросил Огинский с нескрываемым презрением. — Васильев… Э… что-то не припоминаю такую фамилию. Неужели вы из пансионата к нам прибыли?

— Нет. Я — дворянин, — ответил я.

— Тогда приношу свои извинения. С такими фамилиями вас и с простолюдинами спутать нетрудно. Сейчас ведь все подряд дворянство получают. Ивановы, Петровы, Сидоровы. Каждая вошь скоро дворянским титулом будет кичиться.

— Точно, — добавил Шаховской, кивнув на ребят, что тренировались неподалёку. — Сейчас эти все выучатся, им тоже дворянство дадут. Вот и получается — дворянин без рода и племени.

Огинский продолжал говорить со мной с нарочито презрительным тоном и даже, как будто, пытался уязвить. Я не понимал, в чём дело. Чего он так взъелся? Может, какой-нибудь ухажёр Шереметевой? Если так, то паршиво. Не хватало только разборок из-за бабы, которую я видел третий раз в жизни.

— Точно. А ещё бывает, что и князья ведут себя, как чернь безродная, — парировал я. — Тоже спутать несложно.

Огинский изменился в лице.

— Вы на что намекаете, господин Васильев? — проговорил он с угрозой в голосе.

— Просто мысли вслух, — пожал я плечами.

— Алексей показывает нам очень интересные «движения силы», — вклинилась в разговор Настя, словно пытаясь сгладить ситуацию. — Он обучался брахма… в общем, какому-то индийскому боевому искусству. Лично мне показалось, очень интересно

— Да? — Огинский смерил меня скептическим взглядом. — А я тоже хочу посмотреть.

— Если Алексей будет не против, — безразлично произнесла Настя. — Но кажется, он уже собирается домой.

— Индийское, значит? — усмехнулся Огинский. — Спляшите нам что-нибудь, господин Васильев. Экзотика — всегда интересно. А мы поглядим.

Это был уже верх наглости. Молокососы совсем оборзели. Даже играть с ними в словесную перепалку пропало желание.

— У меня нет времени устраивать представления, — проговорил я грубее, чем подобает. — Пляски в другом месте посмотрите, господин Огинский. А я тренируюсь. Поэтому отойдите, пожалуйста, на безопасное расстояние и не мешайте. И вас это тоже касается, — обратился я к девушкам, подкрепив слова жестом. — Пожалуйста, на безопасное расстояние.

— Вы, сударь, кажется, забыли, с кем говорите, — нахмурился Огинский. — Не по рангу вам указывать, куда идти князю или графине. Хамство это, сударь. Как есть хамство.

— А у меня вообще нет никакого желания говорить с вами. Хотите — стойте здесь. Только если костюмчик подгорит, не расстраивайтесь. Хорошо?

Я не знал, как отделаться, от этих назойливых мух. Даже злости не было — лишь банальное раздражение.

— Нехорошо хамить. Хамство должно быть наказано, сударь, — Огинский приблизился ко мне, и мы уставились друг другу в глаза.

Я направил эфир в мышцы, сделав их крепче. Пользоваться магией было нельзя, и мой противник тоже знал правила. Но это не значит, что он не прибегнет к рукоприкладству. Степан Оболенский рассказал, какие тут порядки. Если не слишком родовитого первокурсника изобьют, никто даже не почешется. А что будет, если двух князей изобьёт первокурсник? Вряд ли они, конечно, побегут жаловаться, если не хотят позора на свою голову.

Я ощутил сильный удар в живот, но мой пресс оказался слишком прочным, чтобы такой сопляк, как этот Огинский, смог бы его пробить.

Короткие удары в грудь и в лицо дезориентировали парня, заставив отступить на шаг, затем — мощный хук в челюсть. Огинский — на четвереньках.

Подскочил Шаховской. Его сжатый кулак оказался слева от меня, но так и не достиг цели. Я перехватил его руку. Удар в лицо, захват, удар коленом в живот и в голову — парень распластался на песке.

Огинский поднялся на ноги. На его лице не было ни капли крови — он находился под эфиром, как и я.

— Ах так? Драться, да? — Огинский стал медленно двигаться вокруг меня, готовясь атаковать. — Думаешь, это тебе с рук сойдёт? Сейчас ты у меня попляшешь. Я-то хотел тебя вполсилы поколотить, но сам напросился.

Мой соперник сжал руки в кулаки и так напрягся, что даже мышцы на лице задрожали. Эфирное зрение показало, что тело его засияло ярче. Однако мне стало понятно, что Огинский не умеет ничего. Эфир надо концетрировать в спокойном состоянии, а не в конвульсивной тряске.

Огинский двинулся на меня. Прямой удар ногой оттолкнул его, боковой с разворота заставил припасть на колено. Шаховской попытался атаковать во второй раз. Я отклонил его кулак и хуком пробил в челюсть. Удар ногой с вертушки снова уложил парня отдыхать.

Перехватил руку Огинского, выкрутил назад и упёр ладонь в его плечевой сустав, тем самым заставив противника опуститься на колени. Мне не требовалось больших усилий, чтобы удержать его, хотя парень и пытался вырваться, концентрируя эфир в мышцах. Бесполезно. Стоило мне немного усилить мышцы, как Огинский застонал от боли.

— И это всё? — спросил я. — Я-то думал, ты приложишь хоть немного усилий.

— Ты ответишь за это, — процедил Огинский. — Тебе конец.

Его приятель поднялся, потирая ушибы, но продолжать драку не решался.

— Алексей, отпусти его! — Настя внезапно заступилась за Огинского и шагнула ко мне. — Тут нельзя драться.

— Ага, ему скажи, — кинул я ей, не оборачиваясь. — Отпустить, говоришь? Пусть извинится.

— Что?! — возмутился Огинский и тут же вскрикнул, поскольку я надавил ещё сильнее.

— Отпусти, ты ему руку сломаешь, — Настя стиснула моё плечо, а точнее попыталась, но силёнок не хватило.

Шереметева была права. Травмировать студентов — не в моих интересах. Ведь если Огинскому сломать руку, то я моментально окажусь виноват. А иначе кто мне что предъявит? Даже сам факт драки доказать не получится, если нет ни синяков, ни переломов.

Я оттолкнул Огинского. Тот упал на песок, но тут же вскочил и попятился.

— Ты у меня землю жрать будешь, — злобно проговорил он. — Я тебя закопаю, чернь безродная.

— Уводи своего неадекватного друга, — я вырвал руку из пальцев Насти. — И держитесь от меня подальше. А то… всякое может случиться.

— Ах так? — Настя гневно сверкнула глазами, развернулась и зашагала прочь, кинув Шуваловой: — Пошли. Не зачем общаться с грубиянами.

Высокая барышня пожала плечами и последовала за подругой. Я проводил их взглядом. Всё таки, фигура у Шереметевой была очень даже ничего и спереди, и сзади. Но что толку? Во-первых, после всего происшедшего у нас с Анастасией уже не получится дружеских отношений, а во-вторых, я и сам зарёкся иметь какие-либо дела с аристократками. Скандалов только не хватает мне на голову. И так проблем полно.

Огинский отряхнулся, кинул ещё пару угроз в мой адрес, и они с Шаховским, сделав оскорблённый вид, тоже удалились с площадки.

За событиями внимательно наблюдали два парня, что тренировались рядом. Низкорослый пацан, которому на вид было лет шестнадцать, подошёл ко мне.

— Разрешите представиться, Яков Березин, — проговорил он. — Я видел, как вы отделали наглецов.

— Отделал. И? — пожал я плечами.

— Просто ещё не было такого, чтобы Огинский получил по лицу.

— Всё бывает впервые. Такова жизнь.

— Обычно он лезет на первокурсников или тех, кто заведомо слабее. Зря он связался с вами.

— А ты его знаешь?

— Да все про него слышали. Он даже на дуэли дрался, говорят. Хотя мне кажется, это басни.

— А что он тут делал?

— Ой, лучше не спрашивайте, — Яков потупился. — Приходит иногда, надоедает, всем настроение портит.

— Зачем?

— Понимаете, тут такие устроено… Мы должны развлекать старшекурсников, показывая им всяческие трюки, и прочими способами. Всех ребят из пансионата заставляют.

— А, ну теперь понятно. Кстати, Алексей Васильев, — я протянул руку. — И давай на «ты», не люблю формальности.

— Очень приятно, — Яков улыбнулся и пожал протянутую руку. — Однако должен предупредить, что я не имею дворянского титула, хоть и надеюсь его получить в будущем.

— Неважно. Ты с какого курса?

— Второй. Группа А2-4

— У меня 1-4. Ну что ж, будем знакомы. Технику подтягиваешь? Видел мельком, что у тебя огненные шар не слишком насыщенный.

— Это ты верно подметил, — согласился Яков. — Мне мастер то же самое говорить. Однако сейчас я тренирую точность броска.

— А для этого нужна общая концентрация, в том числе дистанционный контроль. Поэтому я бы советовал вначале отработать формы на концентрацию. Ты сразу увереннее начнёшь себя чувствовать с огнём.

— Вижу, ты хорошо разбираешься в этом деле.

— Не, ерунда. Просто читал много, — соврал я. — Так-то я и сам… пока тренируюсь.

Я не собирался строить из себя спеца. Мало того, что странно выглядит, так ещё потом и приставать начнут, чтобы тренировал. А мне вначале самому себе надо вернуть былые навыки.

Тут ко мне подошёл второй парень. Звали его Кондрат. Он тоже был из приюта и тоже учился на втором курсе, но в параллельной с Андреем группе. Ребята давно знали друг друга и часто упражнялись на площадке.

Знакомство с ребятами из простонародья тоже могло оказаться полезным. Я уже не раз об этом задумывался. После окончания академии студенты обычно шли на государственную службу, кого-то Вяземские забирали себе или пристраивали другим родам. А мне нужна своя стража. Тридцатые годы — период непростой, каждый уважающий себя род, если средства позволяли, набирал себе частную армии. У меня пока была только Ника, но этого мало. Требовались ещё люди. А где их достать? Как вариант, обрести авторитет в глазах студентов из простонародья, чтобы они согласились потом на меня работать, если, конечно, Вяземские не воспротивится.

Второй момент, о котором я задумался после сегодняшнего инцидента — неплохо было бы найти девушку. Вроде бы и времени особо нет, а с другой стороны, становиться монахом на четыре года тоже не собирался. Пока молодой, надо жить полной жизнью.

Вот только в академии отношения запрещалось. Понять можно, если учесть, дети каких важных людей тут учатся. Никто в руководстве не желал лишних скандалов из-за того, что какая-нибудь юная княжна или графиня случайно забеременеет. Однако для меня такие нравы были слишком консервативными. Я вспоминал свою молодость — тогда такой фигни не было… точнее, не будет.

Тем не менее, я сильно сомневался, что парни и девушки из академии не встречаются. Конечно, всё это держится втайне, но чтобы совсем не было такого — крайне маловероятно.

А вот походы в бордели никто не скрывал, хотя студенту, вроде как, и неприлично считалось бывать в таких заведениях. От своих знакомых я узнал, что в ближайшем районе чисто «случайно» в последние годы открылось много публичных домов, куда парни, разумеется, заглядывают в свободное от учёбы время.

Всякие официантки и прочий низший персонал женского пола, как мне казалось, тоже используется для этих целей. Возможно, кто-то даже неплохо на этом зарабатывал. Я слышал о тайных борделях в закрытых учебных заведениях, но не знал точно, есть ли такое в Первой академии.

Но я всё же склонялся найти девушку за пределами учебного заведения. Желательно такую, чтобы мозг не сношала и проблем не создавала. Вот только когда, если всё время занимают учёба и тренировки?

Мне сразу подумалось, что стычка на тренировочной площадке могла быть провокацией. Вдруг Шереметева сама весь этот спектакль устроила по просьбе своего влиятельного родственника? Удивительно, конечно, что Святослав так быстро обо всём узнал, но исключать нельзя. Поэтому в тот же вечер я позвонил Степану Оболенскому. Надо было выяснить, что это за студенты такие — Огинский и Шаховской.

Степан быстро взял трубку.

— Добрый вечер, Алексей. Ну что, вы уже освоились на новом месте? — спросил он.

— О да, ещё как освоился, — усмехнулся я. — Всё хорошо. Знаете, мне тут кое-какая информация нужна. Вы узнали про надзирателя?

— Да, выяснил. С Комаровским порядок. Человек проверенный. Дайте ему десятку, и он не будет обращать внимания на мелкие нарушения. В пределах разумного, конечно же.

— Благодарю. Ещё нужна информация про двух студентов. Евгений Огинский и Алексей Шаховской. Они маги земли, учатся на третьем курсе.

— Что-то случилось? — догадался Степан.

— Повздорили немного. Синяков ни у кого нет, но возможно, провокация.

— Я же предупреждал, что надо быть осторожнее. Как так получилось?

— Ничего особенного. Я тренировался, они прицепились ни с того, ни с сего. Пришлось проучить.

— Травм нет?

— Не-не, всё чисто. Я же говорю, ни синяков, ни переломов.

— Ладно. Поспрашиваю, кто такие. Про Огинского я слышал. Были жалобы, он дрался пару рас с кем-то. Если это тот самый, не страшно. Какая-то побочная ветвь, кажется… Ещё раз назовите имена. Запишу.

Я продиктовал имена задир, и мы с Оболенским распрощались.

Меня беспокоило, что эти двое теперь постоянно будут до меня докапываться. Назойливых мух я не боялся, но отмахиваться устану. Они знают, где я тренируюсь, могут и друзей позвать на помощь.

На следующий день мне удалось познакомиться с тремя ребятами из группы с нашего факультета. Они тоже происходили из не титулованных дворянских семей. Герб носил только один, но при этом родители его были столь бедны, что парню приходилось жить в общежитии, как, впрочем, и двоим его приятелям. А вот мои друзья, Фролов и Петровский, поселились в квартирах.

Таким образом у нас сколотилась компания из шести человек, включая меня, а я теперь знал, что делается в группе А1-2, из которой были мои новые приятели.

Тем временем близилось воскресенье. В воскресенье занятий не было, а значит, мы могли провести время, как нам вздумается. Разумеется, ребята рвались в город. Все они недавно учились в гимназиях, а там порядки были строже, ученикам даже театры и кафе не разрешалось посещать. Студенты же имели больше свободы. Я предложил отправиться в центр Москвы и по ходу дела определиться, где провести время.

Ехать собирались все вшестером, однако прежде надо было встретиться с Никой. Я дал ей поручение выяснить всё о господине Никитине и его делах в Москве, и стражница за неделю добыла кое-какую информацию.

После окончания занятий, я, Павел и Даня выходили из третьего корпуса. Возле крыльца толпились пятеро парней. Двоих я узнал сразу — вчерашние задиры. Едва мы спустились по ступеням, как компания двинулась нам наперерез. Неужели опять драться хотят? Вряд ли конечно. Не у главного же крыльца.

— Добрый день, господа студенты, — поздоровался с нами Огинский.

— О, знакомые лица, — ответил я. — Ну привет, чем обязан?

Лицо Огинского стало мрачнее тучи. Кажется, мой тон его бесил.

— Не имеете вы уважение, господин Васильев. Придётся вас всё же научить уму разуму.

— Ты уже пытался.

Огинский рассмеялся:

— Ты имеешь ввиду ту возню? На этот раз я с тобой играться в игрушки не собираюсь. По серьёзному поговорим, «за забором». Что скажешь?

В глазах моего недруга мелькнул злорадный огонёк. Неужели думал, что я испугаюсь? Или это провокация? Точно! Малолетний ушлёпок хочет выманить меня туда, где устроят засаду люди Шереметева. Вот же скотина! Целый спектакль разыграли. Или всё же нет? Откуда Огинскому было знать, что я наваляю ему вчера? Почему он сразу меня не вызвал вместо того, чтобы устраивать бессмысленную потасовку?

В любом случае, отказываться было нельзя. Кодекс чести, мать его.

— Хорошо. За забором, так за забором. Когда? Где?

— Предлагаю завтра. В шесть вечера. Сосновая поляна.

— Я свободен в это время. Приду.

— Отлично. Приводи с собой свидетелей, чтобы всё, как положено, — предупредил Огинский и добавил с тихой злость. — Посмотрим, как ты запоёшь, когда я раздроблю твои кости. Будешь о пощаде молить.

— Ага, обязательно, — кивнул я. — Только после вас.

— И смотри, не разболтай. А то знаем мы, как обычно делается.

— На этом всё?

— Всё. Вопросов больше не имею. До встречи.

Что именно обычно так делается, Огинский не сказал. Зато потом этот момент мне объяснил Павел. Если кто-то из дуэлянтов не желал драться, он мог «случайно» сделать так, чтобы узнал кто-то из руководства, и тогда поединок могли запретить. Вроде бы и не трусость (никто же не докажет, что ты сам себя сдал), и рисков никаких, поскольку магические сражения часто приводят к тяжёлыми травмами.

Даня мне тоже советовал так поступить, но я понимал, что это — не вариант. Таким путём конфликт не разрешить, лишь кривотолки пойдут, а там глядишь, появятся и новые задиры, которые решат проверить меня на прочность. Я должен был успокоить Огинского и покончить с этим делом раз и навсегда, чтобы ни один сопляк ко мне больше не посмел цепляться.

Но Степана Оболенского я всё равно решил поставить в известность, понимая, что Огинский мог меня провоцировать по велению Святослава Шереметева.

Позвонил Степану вечером.

— Я же сказал, будьте осторожнее, — раздражённо произнёс он. — Первая неделя — и уже дуэль. Когда меня попросили приглядеть за вами, я не думал, что возникнет столько проблем. Как так получилось?

— Я уже вам рассказывал, как, — ответил я. — Мне нужны сопровождающие, чтобы исключить покушение.

— Лучше просто не ходите. С Огинским мы уладим дело.

— Нет. Я не хочу, чтобы дуэль прервали. Иначе с меня не слезут. Сам разберусь.

— Такое случается. Ничего страшного. Евгений Огинский — обычный задира. Побесится и перестанет.

— Я его проучу, другим будет неповадно. Я не позволю никому запятнать репутацию моего рода.

— Но вы понимаете, что собираетесь драться со студентом третьего курса? Силы неравны.

Действительно, перспектива драки с третьекурсником должна была меня напугать, однако в данном случае бояться следовало Огинскому. Возможно, в технике я и уступал ему, но сила моя росла день ото дня, заклинания становились мощнее.

— Бегство позорнее, чем поражение, — сказал я. — Обещайте, что никто из руководства не узнает.

— Это вовсе ни к чему, я бы мог сам урезонить Огинского.

— Меня не надо защищать. Если это банальная студенческая драка, я сам справлюсь.

— И всё равно вы поступаете довольно опрометчиво. Лучше послушайте меня: найдите способ избежать поединка. Я помогу.

— Помогите сделать так, чтобы исключить покушение. И обещайте, что никто не узнает, — повторил я.

В трубке послышался вздох досады. Степан помолчал немного, а потом произнёс:

— Ладно, в конечном итоге, это ваш выбор. В деканате не узнают — обещаю. Во сколько и где дуэль?

— Шесть часов на каком-то Белом поле.

— Это недалеко отсюда. Там часто устраивают поединки. Давайте встретимся завтра в пять часов в сквере у вас под окнами. Я постараюсь найти ребят, которые согласятся присутствовать в качестве свидетелей. Но вы и сами кого-нибудь приведите. Чем больше студентов придёт, тем меньше шанс, что с вами попытаются расправиться бесчестным путём.

— Благодарю. Ещё один вопрос: меня могут за это исключить?

— Если станет известно о дуэли, ректор не обрадуется. Исключить? Лично я такие случаи не помню. Но наказание будет, имейте в виду.

Да я это и так понимал. Но что мне какие-то наказания? Пустяки. Главное, иметь возможность тренироваться, остальное — мелочи жизни.

Павел и Даниил уже выразили решимость присутствовать на дуэли. Яков и Кондрат, которых я встретил на вечерней тренировке, так же обещали придти. Итого четыре человека. Ещё Степан кого-нибудь приведёт. Этого должно было хватить.

В субботу после занятий я вернулся в квартиру, перекусил и принялся готовиться к поединку. Остался всего час, и единственное, что я мог сделать — это встать посреди комнаты, привести сознание в состояние покоя и разогнать эфирные потоки.

Было без пяти пять, я уже собирался спускаться вниз, как вдруг раздался стук. Оказалось, явился Комаровский.

— Алексей, пройдёмте со мной, пожалуйста, на кафедру. К вам есть несколько вопросов, — сказал он, когда я открыл дверь.

— Что-то не так с документами?

— Возможно. Я не уточнял. Мне сказали, что вам нужно зайти лично.

Я сразу же подумал, что руководство узнал о моей дуэли с Огинским. Неужели Стёпка всё-таки доложил куда надо? Вот же сволочь. А ещё обещание давал…

Комаровский привёл меня на седьмой этаж главного корпуса, где находилась кафедра огненной магии, мы зашли в один из кабинетов. За столом сидели два мужчины в расстёгнутых плащах, под которыми виднелись строгие костюмы с двубортными пиджаками.

— Алексей Васильев? Здравствуйте, — проговорил лысый мужчина с усами, доставая из внутреннего кармана удостоверение в синей обложке. — Старший следователь Докукин, третье отделение.