Первая академия. Том 1

Глава 5

В квартире находилась женщина, угрожавшая мне расправой. Ну вообще отлично! Шереметев какую-то бабу послал меня убить. Она, кстати, была достаточно сильна, а её эфирное тело прорезалось серыми прожилками. Что-то связанное с миром духов.

Рядом с ней появилось тёмно-серое размытое пятно — видимо, призванный дух. Но я таких фокусов не боялся. Низкоуровневые духи опасны разве что для слабых эфирников, а высокоуровневого призвать под силу далеко не каждому.

— А ты знаешь, что нехорошо вламываться в чужие квартиры? — в одной руке я держал Браунинг, во второй создал огненный шар. — И убери эту серую массу. Дух тебе не поможет.

— Кто ты?

— Не-не, давай вначале ты себя назовёшь. Раз уж пришла в гости, так хотя бы представься.

— Алексей? Алексей Васильев?

— Дубровский, если быть точнее. Ты кто?

— Ника Белова. Я работаю на ваш род. Меня послал Валентин с поручением.

Ника Белова? Знакомое имя. Я его уже слышал. Так действительно звали одну из наших стражниц. Дед что-то писал о ней в мемуарах…

— Может быть, тогда я войду в собственную квартиру? Надеюсь, ты не имеешь ничего против?

— Заходите. Я не буду стрелять.

Я заглянул в дверной проём, а затем вошёл в переднюю, готовый в любой момент швырнуть огонь, если меня всё же попытаются убить.

Передо мной стояла невысокая светловолосая девушка с пронзительными голубыми глазами, одетая в тёмно-синий юбочный костюм и берет. Увидев меня, стражница опустила револьвер, но существо не исчезло.

Дух напоминал человека, однако его тело выглядело расплывчатым. Призыв духов — весьма редкое и смертоносное искусство. Слабый дух мог убить человека одним касанием, а сильный представлял серьёзную опасность даже для магов. Впрочем, я мало знал о техниках призыва, да и в живую духов никогда до настоящего момента не наблюдал.

Мой взгляд упал на ноги, торчащие в дверях комнаты. Кого-то тут уже оприходовали.

— Духа убери, — приказал я.

Девушка послушалась, расплывчатый человек исчез. Только после этого я опустил оружие и потушил огонь в руке. Заодно вспомнил, что дед писал про Нику Белову.

Это была одарённая простолюдинка, которая в раннем детстве вместо приюта попала в семью Василия Дубровского. Как так получилось, было непонятно. Одарённых детей государство не отдавало на попечение частным лицам без веской причины. Простолюдинов со способностями держали в специальных пансионатах, и жизнями их до определённого возраста распоряжалось министерство магии и надзора.

Тем не менее, Ника Белова выросла в нашем доме и по достижении определённого возраста поступила к нам же на службу. В начале тридцатых она работала на московскую ветвь Дубровских. Когда Валентин с супругой бежали из страны, Ника и ещё три стражника сопровождали их. Но сразу после отъезда она вернулась в Москву, поскольку глава рода перед смертью дал ей какое-то тайное указание. Больше Нику никто не видел.

Помнится, дед отмечал, что она была довольно красива и могла бы построить карьеру актрисы или модели, но предпочитала делать то, что делала. Теперь я мог собственнолично оценить внешность стражницы. Дед не соврал. Одни глаза чего стоили. Пожалуй, единственное, что портило облик девушки — это тонкие плотно сжатые губы, да и взгляд был какой-то колючий. Профессия наложила свой отпечаток.

— Я рада, что вы живы, — проговорила Ника учтиво. — Какие-то выродки залезли в вашу квартиру и перевернули тут всё вверх дном. Мне пришлось расправиться с ними.

— А я-то как рад, что жив. Даже не представляешь.

Я прошёл в гостиную, которая являлась так же спальней и кабинетом. Все книги с полок были выкинуты, ящики из стола вытащены, повсюду валялась одежда и прочие вещи. Трупа оказалось два. Судя по окоченевшим, искажённым от боли и ужаса лицам, смерть была не слишком приятной.

На кухне обнаружился третий труп — женщина средних лет с пулевыми ранениями.

— А её за что? — я вернулся в переднюю.

— Служанка. Её застрелили эти выродки, — объяснила Ника. — Когда я пришла, она уже была мертва. Простите, но я должна задать вам один вопрос.

— Задавай.

— Фамильный артефакт при вас?

— В смысле? Какой фамильный артефакт?

— Мне достоверно известно, что Лидия Васильевна отдала вам один из артефактов. Медальон с защитными свойствами. Мне приказано найти его и все остальные.

— Возможно, и передавала, но я не помню. Меня сильно ударили по голове. Если он был со мной в тот день, скорее всего, его у меня уже нет.

— Вас ограбили?

— Бери выше. Похитили. Но, как видишь, уже всё в порядке. Кто тебе приказал забрать артефакт?

— Это распоряжение главы рода. Я должна найти все семейные реликвии, которые остались в Москве и Ярославле.

— Главы рода? Но он же погиб три дня назад.

— Василий Владимирович погиб. Теперь род возглавляет Валентин Михайлович. Он покинул страну и пожелал вернуть себе все артефакты Василия Владимировича.

Слова Ники прозвучали неожиданно. Дед ни о чём подобном не упоминал в своих мемуарах. Неужели соврал? Похоже, он что-то хотел скрыть от своих потомков.

— Ошибаешься. Как единственный сын Василия Михайловича, теперь я являюсь старшим в роду.

— Прошу прощения, но должна напомнить, что вы теперь носите другую фамилию, — максимально учтиво произнесла Ника.

— Да неужели? И почему же это так получилось? Потому что я магией не владею, да? А это что? — я поднял перед собой руку, и над ладонью появился огненный шар, который я тут же потушил. — Фамилия — это формальности. Я — наследник отца, наследник рода. Это главное. Поэтому отныне ты подчиняешься мне.

Ника нахмурилась, уставившись в точку на стене, и плотнее сжала губы. Кажется, она не понимала, как быть в данных обстоятельствах.

— Но я работаю на Валентина последние три года. Я подписала контракт, — проговорила она.

— Это формальности. Контракт всегда можно изменить. Теперь ты работаешь на меня. С Валентином я улажу данный вопрос.

— Но я выполняю поручение. Валентин Михайлович доверил мне важное дело.

— Найти родовые артефакты?

— Именно так.

— Где они?

— Один должен находиться у вас, остальные четырнадцать — в поместье Василия Владимировича в Ярославле. Валентин Михайлович опасается, что их могут украсть.

Становилось всё интереснее. Получается, не Василий отдал то загадочное распоряжение, а непосредственно Валентин. Вероятно, Ника погибла, пытаясь достать артефакты, и Валентина мучило чувство вины из-за смерти стражницы. Возможно, случилось что-то ещё. Например, девушка нашла реликвии и смылась с ними за границу. Тоже могло быть, но я уже не узнаю о этом.

Так или иначе, большая часть наших семейных реликвий в тридцать третьем году оказалась утеряна. Некоторые дед и отец смогли найти у коллекционеров и выкупить. Остальные пропали безвозвратно. Разумеется, я прекрасно понимал важность поиска фамильных артефактов. Для рода такие вещи имеют особую ценность, не измеряющуюся деньгами. К тому же их сила могла помочь мне, пока я находился на низших ступенях мастерства, хотя в большинстве случаев такие предметы не использовали по назначению, а хранили как память.

— Так. В Ярославль пока соваться не стоит, — сказал я. — Артефакты мы найдём позже. Сейчас ты должна следовать за мной. Сколько тебе платил Валентин?

— Двести семьдесят. Простите, ваше благородие, но…

— Так, — перебил я. — Во-первых, обращайся ко мне на «ты» и по имени. Во-вторых, ты идёшь со мной. Это не обсуждается. Мне нужен телохранитель. С Валентином буду разговаривать я. Всё. Некогда болтать. Помоги собрать вещи, и уходим отсюда.

В прошлой жизни я почти не вращался в среде аристократов, и эти устаревшие формальные обращения меня напрягали. Ну а телохранитель мне действительно требовался. Пока не овладею магией на приемлемом уровне, помощь не помешает. К тому же иногда нужен человек, которому можно поручить какое-либо дело. Страже Оболенских я не доверял. Всё-таки чужой род. Единственная проблема — деньги. Где мне брать каждый месяц такую сумму? Если только одолжить у кого-нибудь.

Ника подчинилась. Наверное, рассудила, что безопаснее мне не перечить. Валентин был в другой стране, а я — тут, да ещё и огненным шаром перед носом размахивал.

Пока Ника складывала мою одежду в чемодан, я набивал другой чемодан тетрадями, книгам и прочим барахлом. Здесь были учебники, несколько фоток, альбом с рисунками (видимо, Алексей увлекался на досуге), какие-то безделушки. Самое ценное, что я нашёл — стопка писем. Она могли дать важную информацию о личной жизни парня. Документы тоже оказались нетронутыми. Они валялись раскиданными возле шкафа, многие смяты, но, кажется, ничего не пропало, даже паспорт остался. Рядом с кроватью лежала открытая коробка от револьвера. Само оружие отсутствовало.

Фамильных артефактов тоже не обнаружилось. Скорее всего, медальон, о котором говорила Ника, действительно попал в руки бандитов. Вот только где он сейчас? В игорном доме? Да где угодно мог быть. Впрочем, похитители вряд ли успели продать его в столь короткий срок.

Хватило полчаса, чтобы сгрести в чемоданы все вещи. Мы вышли на улицу. Перед домом стоял старый двухдверный седан, похожий на карету с капотом. Узкие крылья, большие круглые фары, спицованные колёса. Такие недорогие авто часто встречались на дорогах Москвы. Два громоздких чемодана удобно разместились на заднем сиденье.

— Жильё в Москве есть? — спросил я.

— Я квартиру снимаю в Барашевском переулке недалеко от дома Валентина Михайловича, — ответила Ника.

— Понятно. Будь там осторожнее. Враг может знать, где ты живёшь.

— Разумеется, я соблюдаю осторожность. — ответила Ника таким тоном, словно мои сомнения в её компетентности задели её. — Я уже была там, пока слежки нет.

— Мы сейчас в другое место поедем. Я временно проживаю у Елизаветы, сестры Валентина. Ты знаешь, где это? Впрочем, неважно. Просто поедешь за мной. Моя машина тут недалеко.

Мы проехали сотню метров до улицы, где остался Лизин кабриолет. Перекинули в него вещи. Я на кабриолете поехал первым, Ника на своём тарантасе — следом.

Когда добрались до поместья, первое, что бросилось мне в глаза — чёрный лимузин Петра Оболенского, стоящий там же, где и вчера. Неужели глава опять с визитом прибыл? Зачастил он что-то.

Мы с Никой припарковались рядом. Я велел стражнице ждать в машине, а сам отправился в дом, чтобы обсудить с Лизой, где разместить Нику. Та должна была жить в усадьбе и сопровождать меня в поездках по городу. Я надеялся, во флигеле найдётся свободная комнатушка.

Лиза выбежала мне навстречу, едва я зашёл в дом.

— Наконец-то ты вернулся! А то я уж беспокоиться начала. Всё в порядке? — затараторила она.

— Да. Я забрал вещи. Со мной наша стражница Ника. Знаешь её?

— Нику? Конечно, знаю. А разве она не уехала со всеми?

— Валентин дал ей кое-какое поручение. Нике пришлось вернуться. Теперь она — моя телохранительница, и ей придётся жить где-то поблизости. У тебя не найдётся случайно ещё одной комнаты?

— Ой, конечно, придумаем что-нибудь, — махнула рукой Лиза. — Если что, слуги во флигеле потеснятся. А тебе сейчас надо торопиться. Прибыл человек от Петра Петровича, сказал, что отвезёт тебя в академию. Он уже час ждёт.

— Академию? — удивился я.

— Ну да! В Первую Московскую Академию. Тебя хотят там видеть. Ты же сам хотел туда поступать, разве нет? Ну вот. Там будут экзамены или что-то в этом роде… В общем, собирайся скорее.

Это прозвучало столь неожиданно, что я впал в ступор. Как, уже? Так быстро? А не кроется ли тут какой-нибудь подвох? Куда на самом деле меня повезут?

— Ага, понял, — я не показал виду, что заподозрил неладное. — Как-то они слишком быстро всё устроили.

— Да я сама удивилась. Пётр Петрович вчера вечером позвонил директору, а сегодня утром тот уже сказала, чтобы ты приезжал. Переоденься во что-то поприличнее. Ты же забрал все вещи, да? Так вот, надень хороший костюм и быстрее поезжай. Ты и так сильно задержался.

Вот как. Позвонил, значит… Хотя сказать-то могли всё, что угодно, чтобы меня отсюда вытащить. Не верилось мне, что подобные дела решаются так просто.

— Ладно, уже бегу, — сказал я. — Ах, да, чуть не забыл. У меня в квартире три трупа. Там бандиты рылись в моих вещах, но Ника с ними разобралась. Надо бы всё почистить, чтоб лишних вопросов у полиции не возникло. Твои люди смогут это сделать?

— Какой ужас, а я тебя предупреждала. Что было бы, если б не Ника?

— То же самое. Так ты сделаешь, что я прошу?

— Да-да, я скажу своим. Ты беги, и так уже опаздываешь,

Я нашёл в своих вещах тёмно-серый костюм тройку из мягкой высококачественной шерсти, который стоил немалых денег, да ещё, наверное, и на заказ был пошит. Фетровая шляпа такого же тона прекрасно дополняла наряд. Переодевшись, я снова отправился в Москву, но на этот раз на машине Петра Оболенского.

Лимузин вёл шофёр, который, судя по эфирному сиянию и печати тёмно-красного цвета, был магом земли. Он сказал, что машина бронированная, и мне опасаться нечего. Но я всё равно боялся какого-нибудь подвоха, поэтому велел Нике ехать следом.

Всю дорогу я внимательно смотрел по сторонам, запоминая маршрут. Город я не знал, и где расположена академия, представлял плохо. Меня могли отвезти куда угодно. А потом что? Убить? Казалось странным, что Оболенский решил со мной расправиться. Зачем? Мы же на одной стороне. Его род точно так же пострадал от козней то ли Шереметева, то ли ещё кого-то из «круга власти».

Но если меня действительно везут на смотры в академию, то совсем другое дело. Надо было готовиться морально. Я просто обязан показать достойный уровень, иначе сгорю со стыда. Мастер второго ранга — и провалил экзамены для абитуриентов. Да и вообще, можно сказать, моя жизнь и моё будущее зависели от того, поступлю ли я в эту академию.

Вот только я чувствовал себя совершенно неготовым ни к каким экзаменам. Думал потренируюсь три-четыре дня, может, недельку, вытяну технику на какой-то приемлемый уровень, тогда уже и перед приёмной комиссией не ударю в грязь лицом. А сейчас что? Вчера кое-как воскресил в памяти основные заклинания начального уровня, а сегодня — уже экзамен.

Проехав по Садовому кольцу, мы свернули в западном направлении и вскоре выбрались из город. На окраине шла стройка. Москва продолжала расти, несмотря ни на что. А вот предприятия наоборот многие были закрыты. Заброшенные промышленные здания стояли вдоль дороги и смотрели пустыми окнами на проезжающие мимо авто. Я знал, что после войны в столице царила разруха, но даже не представлял её масштабов.

Затем был длинный мост через реку, и вскоре за деревьями показались башенки академии. Лишь теперь мои подозрения рассеялись. Меня везли именно туда, куда надо. Оболенский не обманул.

Высокие кованые ворота с позолоченными орлами были открыты. Над ними красовалась эмблема заведения: четырёхконечная звезда с солнцем в центре. За воротами виднелись учебные корпуса — три монументальных здания с колоннами и башнями. Вокруг них раскинулся настоящий парк.

На проходной сидел человек в синем кителе и фуражке, похожий на полицейского. На тулье его была всё та же эмблема Первой академии. Местная стража. Я слышал, что для охраны академии Вяземские держали целую роту.

Нам охранник выписал пропуск, мы могли проехать, а вот Нике пришлось остаться за воротами, где толклись такси и брички.

Шофёр остановил лимузин на стоянке недалеко от центрального корпуса. Это здание было самым высоким и имело восемь этажей, тогда как соседние — по шесть. Я сразу узнал бежевый фаэтом, рядом с которым мы припарковались. Он принадлежал Виктору Оболенскому — человеку, приходившему вчера к Лизе вместе с главой рода.

Виктор встретил меня дружеским приветствием.

— Вы задержались, — отметил он, подавая мне руку. — Мы договаривались на четыре часа, а сейчас — уже шестой. Надеюсь, мастер ещё на месте.

— Мне пришлось утром отъехать по делам. Меня никто не предупредил заранее о времени, когда надо тут быть, — объяснил я.

— Верно, вас не успели предупредить. Слишком быстро у Петра Петровича получилось решить данный вопрос. Подумали, что откладывать не стоит. Ладно, пойдёмте, не будем испытывать терпение проректора.

Мы зашагали к широкому крыльцу с колоннами.

— И кстати, я бы не советовал вам время покидать усадьбу, особенно одному, — добавил Оболенский. — Это может быть небезопасно.

Главный холл академии выглядел очень торжественно. Пол украшала мозаика, а стены — лепнина и позолота. Над головой нависала огромная люстра. Людей тут было мало. Видимо, шли занятия.

Тут я заметил парней в чёрных брюках и зелёных пиджаках. На лацканах их красовались эмблемы академии, а слева на груди — гербы родов. Девушки, которые попадались на пути, были одеты похожим образом, только вместо брюк — юбки, а пиджаки — покороче и более приталенные. Некоторые студенты носили на одежде не родовой герб, а государственный. Наверное, собственного не имели.

Миновав холл, мы оказались в длинном широком коридоре. Тот вёл в круглое четырёхэтажное сооружение огромных размеров — тренировочный комплекс Первой академии. Его я не раз видел на фотографиях. Он стал одним из знаковых памятников архитектуры Москвы. В двадцать первом веке подобных зданий понастроили много, но в тридцатые годы тренировочный комплекс на Воробьёвых горах был единственный в своём роде.

— Вначале вас оценит Морозов, проректор по магической практике, — объяснил Виктор Оболенский. — Если он одобрит вашу кандидатуру, вас будет смотреть комиссия. Покажите всё, на что вы способны, если хотите попасть сюда.

Ага, как будто я сам это не понимал. Вот только моё новое тело не позволяло мне показать все мои способности.

Мы поднялись на четвёртый этаж и прошли в кабинет в конце коридора. Широкие двери вели в приёмную, где нас встретил секретарь. Он доложил по телефону о нашем визите, после чего пригласил к проректору.

В просторном помещении за большим столом сидел угрюмый господин лет пятидесяти. Его зачёсанные назад волосы лоснились от помады, как лоснился и крупный мясистый нос. Облачён мужчина был в тёмно-фиолетовый костюм с широкими лацканами, украшенными золотым позументом.

Включив эфирное зрения, я понял, что передо мной очень сильный одарённый. У него оказалось две печати. Самой развитой была печать земли. Прожилки расползались по всему эфирному телу широкими, насыщенно-бордовыми венами. Оранжевые прожилки печати огня выглядели тоньше и мельче. Морозов находился примерно на четвёртом-третьем уровне. В прошлой жизни этот человек не стал бы для меня серьёзным соперником, а теперь я по сравнению с ним всё равно, что младенец.

Оболенский поздоровался с угрюмым господином, извинился за задержку и представил нас друг другу. Морозов Игорь Тимофеевич — так звали проректора по магической практике.

— А я уж вас заждался, — басовито произнёс Морозов довольно добродушным тоном. — Ещё б немного, и вам меня дома пришлось бы искать. Ну что, Алексей, вы же понимаете, зачем вы здесь? Покажете, что умеете?

— С превеликим удовольствием, ваше сиятельство, — ответил я, как того требовал этикет.

Хоть я и не любил официальный стиль общения, однако манерам был обучен, плюс кое-что знал об этикете Российской империи девятнадцатого-двадцатого веков. Сейчас требовалось показать себя с самой лучшей стороны даже в таких мелочах. Возможно, из-за разницы культур могли возникнуть некоторые неувязки, но пока я себя чувствовал вполне уверенно.

Морозов поднялся из-за стола.

— Тогда пройдёмте в зал.