Первая академия. Том 1

Глава 13

Наш тарантас катил по грунтовой дороге. Справа была фабрика, слева — деревянные дома. Я всё гадал, кто за нами следит: люди Шереметева или жандармы? Если бы точно знать, что первые, можно попытаться их уничтожить, но с третьим отделением враждовать — себе дороже.

— Я не знаю, кто это, — сказал я. — Могут быть, жандармы. Поэтому, в бой не вступать.

— Поняла, — сухо ответила Ника. — Что прикажешь делать?

— Сверни и остановись, посмотрим, как они отреагируют.

Наш драндулет свернул сразу за фабрикой. Место было безлюдное, за пустырём виднелись трубы ещё одного предприятия, исторгающего в небо серую массу дыма. Машина остановилась, я вышел.

Подозрительное такси не заставило себя ждать. Оно притормозило перед поворотом, но тут же рвануло вперёд. Шар огня появился в моих руках и полетел в машину. Я целился в колёса, чтобы остановить её, но при этом обойтись без жертв. Ведь если шпионы поджарятся, не получится узнать, кто их послал.

Шар попал рядом с авто, опалил колесо, однако резина не загорелась. Я торопился и слишком мало энергии сосредоточил в магическом снаряде. Огонь только пыль с дороги поднял. Второй шар полетел вслед за машиной, но та уже скрылась за домами.

— Вот срань! — воскликнул я в сердцах. — Ушли!

Я досадовал на свою криворукость. С такого расстояния у меня получалось попасть точно в цель только если была возможность хорошо сосредоточиться. В спешке бросок оказался слабеньким, да и пламя не имело достаточно мощи. Сильный маг мог создать струю огня, которая прожжёт каменную стену или превратить человека в горстку пепла, мне же в моём новом теле пока было далеко до такого.

— Попробуем догнать? — Ника подошла с револьвером в руках.

— На чём? На этом? — я презрительно посмотрел на нашу карету с капотом. — Ладно, отпугнули чертей — уже хорошо. Поехали дальше. Надеюсь, больше не увяжутся.

Мы сели в машину, и та снова затряслась по грунтовке, направляясь к главной улице. Меня начинал напрягать этот драндулет — слишком старый и медленный. Я уже давно подумывал купить Нике авто посовременнее, но пока с деньгами был напряг.

Появление слежки тоже ничего хорошего не предвещало. Если это были люди Шереметевых, значит Святослав уже знает, где я учусь, и скоро снова может попытаться меня убить. Для этого ему даже не обязательно лезть в академию. Гораздо проще отправить штук десять одарённых караулить меня у моста или где-нибудь на дороге в Москву.

Если же за мной следили жандармы, это, пожалуй, ещё хуже. Значит, под меня копает третье отделение. Возможно, Шереметев убедил главноуправляющего Орлова закрыть меня по какому-нибудь высосанному из пальцев обвинению. Откуда мне знать, что там у них происходит?

Часа полтора наш автомобиль полз по дорогам, лавируя среди бричек. Наконец добрались до нового шестиэтажного дома на одной из улочек северной части Москвы. Ника заехала в арку, и мы оказались во дворе, застроенном сараями и завешанным сохнущим бельём. Вдоль дома стояло несколько автомобилей. Ника припарковалась у одного из подъездов.

Близился вечер, небо на востоке потемнело, город погружался в сумерки.

— И где Колбасов живёт? — спросил я.

— Третий подъезд четвёртый этаж. Вот его машина, — Ника указала на стоящий неподалёку солидный чёрный автомобиль.

— Ага, машина тут. Значит, он дома?

— Полагаю, что да.

— Тогда пошли заглянем в гости. Попробую что-нибудь наплести, чтобы открыли. Если не получится, ломаем дверь.

— Скажи, что ты — дворник. Могут открыть.

— Да? А что дворнику понадобилось в квартире. Может быть, лучше сказать, что я — от Никитина?

— Боюсь, он не поверит. Мне думается, они общаются довольно тесно, и если Никитин что-то захочет сказать Колбасову, скажет лично. А дворник может зайти по любому поводу. Предупредить что воду завтра отключат или деньги собрать на ремонт… сарая, например.

— А, я понял. Тогда попробуем притвориться дворником. Ну что, идём?

— Идём, — Ника открыла дверь и вышла из машины, я — следом.

Подъезд оказался чистым и опрятным, потолки — высокими. По лестнице с кованными перилами мы поднялись на четвёртый этаж и остановились перед двустворчатой дверью. Я мысленно прикинул, сколько понадобится сил, чтобы её выломать. Должно получиться.

Ника сказала, что Колбасов живёт один, что он эфирник, а магией не владеет. Казалось бы, ничего сложного, но… мы шли наугад, не зная, что нас ждёт внутри.

В режиме эфирного зрения я увидел свечение за дверью. Там находился эфирник. Расплывчатое серое пятно — человек, не имеющий способностей.

— Их двое, — шепнул я. — Эфирник и обычный.

— Вижу, — ответила Ника.

— Я возьму на себя Колбасова, ты — второго.

— Поняла.

— Поехали.

Я натянул на лицо платок и постучал в дверь.

— Кто там? — спросил молодой женский голос.

У Колбасова гостила какая-то баба — всё шло не по плану. Однако отступать было поздно.

— Это дворник. Могу я поговорить с владельцем квартиры?

— Секундочку! — прощебетал голосок.

Вскоре за дверью раздался грубый низкий баритон:

— Что надо?

— Дворник. Собираю деньги на ремонт сараев.

— Что? Каких сараев? Тихон ничего не говорил.

— Он меня попросил оповестить жильцов. Я… недавно устроился на работу.

Щёлкнул замок, дверь приоткрылась на цепочке.

— Это что, шутка? Что ещё что за маскарад?! — воскликнул мужчина. — Проваливай, пока не пристрелил.

Он хотел закрыть дверь, но я сунул в щель левую руку, а правой потянул створку на себя

— Ты что творишь, паскуда?! — взревел мужчина и стал бить меня по рукам. — Пошёл вон!

Я направлял в руки всё больше эфира, и звенья цепи начали разгибаться. Мужчина, громко ругаясь, куда-то убежал. Затем в квартире грохнули выстрелы, я ощутил попадание в кисть.

Ещё немного усилий, и цепочка порвалась.

В просторном коридоре стоял высокий мужчина с длинными усами на землистом лице и небритым подбородком. Его глаза сверкали яростью. Он отбросил опустевший пистолет и ринулся на меня с кулаками.

Когда Колбасов (кем, видимо, и являлся усач) оказался рядом, мои пальцы сжалась на его горле. Мужчина принялся колотить меня по лицу и руке, но лишь терял силы в этой неравной битве. Моё тело могло накапливать в разы больше эфира, чем две недели назад, когда я только оказался здесь. Даже драку с семерыми студентами выдержал запросто. Что мне мог сделать один слабенький эфирник?

Я двинулся вперёд, усач вынужденно попятился, продолжая сопротивляться, но сделать ничего не мог. Ника проскочила в прихожую следом за мной, закрыла дверь и с пистолетом в руках побежала осматривать комнаты. Из глубины квартиры раздался женский визг.

Колбасов тем временем прекратил сопротивляться. Силы оставили его, теперь он мог лишь хрипеть, тщетно пытаясь разжать мои пальцы.

— Отпусти! Что тебе надо? — прорычал он, задыхаясь.

— Ты — Колбасов?

— Да! Это я!

— Мне нужна информация. Где твой кабинет?

Мы прошли в дверь слева, и я швырнул усача на пол. Тот кашлял и тёр шею. К нам присоединилась Ника. Она держа на мушке дрожащую от страха светловолосую девушку. Та покорно села на стул, всхлипывая и опасливо глядя на нас. Я велел Нике проверить содержимое стола и шкафов. У нас было мало времени. Соседи, услышав шум, могли вызвать полицию, а с полицией я бодаться не собирался.

Ника, не глядя, сгребла какие-то тетради, записные книжки и бумаги. Я схватил Колбасова за шиворот, поднял с пола и толкнул к выходу:

— Пошёл!

— Куда?!

— Куда скажу. Быстро!

— Что с ней делать? — спросила Ника, указывая стволом револьвера на испуганную девушку.

— Оставь её, она нам не нужна. Пошли.

Я, Ника и Колбасов, спустились по лестнице. На улице уже почти стемнело, однако на стене дома горели фонари, освещая ведущую вдоль подъездов дорожку. Я затолкал бандита на заднее сиденье нашего авто, сам сел рядом, уперев Браунинг ему в бок.

— Будешь дёргаться — придушу, — напомнил я.

Колбасов потёр шею и кашлянул, видимо, в знак согласия.

Вика завела мотор, сделала резкий разворот, чуть не сбив зазевавшегося прохожего, и мы выехали из арки на улицу.

Колбасов был крупным малым, мы с ним едва помещались на заднем кресле. Сидя рядом, я буквально чувствовал страх, исходящий от этого здоровенного усача.

— Что вам надо-то, хоть объясните? Вы кто такие? — Колбасов пытался говорить твёрдо, но срывающийся голос выдавал волнение.

— Заткнись, — бросил я ему. — Узнаешь, когда придёт время.

За город мы выбрались довольно быстро. Уже стемнело, окружающий мир погрузился во мрак, и только наш автомобильчик одиноко бежал по пустой гравийке, ощупывая перед собой дорогу тусклыми лучами фар. Машины попадались редко. Можно было подумать, что мы в какой-нибудь сельской местности, а не на подмосковной трассе.

Остановились. За чёрной стеной леса громыхал по рельсам поезд, но вскоре звук смолк, и только мотор нашей колымаги продолжал лениво покряхтывать в полной тишине. В салоне было так темно, что я даже не видел лица своего пленника.

— Приехали, — объявил я. — В общем, так. Мне нужна информация о господине Никитине. Где живёт, где бывает, какими заведениями владеет, с кем работает, под кем ходит. Рассказывай, и если я посчитаю информацию полезной, ты останешься жив.

Колбасов хмыкнул.

— Я что-то смешное сказал? — спросил я угрожающим тоном.

— Даже если ты меня оставишь в живых, меня найдут и убьют, если я тебе хоть слово скажу, — проговорил пленник без особого страха в голосе. Пока мы ехали, к нему вернулось самообладание. — Вы ничего не узнаете.

— Не верю, что такой человек, как ты, не найдёт способа скрыться. У тебя будет время. Ты вернёшься домой, соберёшь вещи, снимешь деньги в банке и завтра будешь в другом городе, а послезавтра — за границей. Тебе всего лишь надо рассказать мне о господине Никитине.

— Если бы дело было в Никитине. Он никто, такая же марионетка. Ты не знаешь, кто стоит за всем этим. Очень могущественные люди. Вас двоих тоже убьют, кто бы вы ни были.

— Так кто стоит у руля? Расскажи.

— Люди из правительства.

— Шереметев?

— Если знаешь, зачем я тебе?

— Где живёт Никитин? Рассказывай. Адреса, телефоны. Где бывает? У него есть охрана? Всё говори.

— Нет, я тебе ничего не скажу.

— Я могу тебе сломать руку или оторвать пальцы. Понимаешь? Я долго тебя могу мучить.

— Делай, что хочешь.

— Твоя преданность своему боссу так велика? Не глупи.

Я сдавил запястье Колбасова, вначале слабо, но потом мои пальцы стали сжиматься всё сильнее и сильнее, пока бандит не зарычал от боли. Я не остановился. Кость хрустнула.

— Иди в жопу, — процедил Колбасов. — Я тебе ничего не скажу.

Боль не развязала язык этому уроду. Конечно, можно было повезти его куда-нибудь и там продолжить ломать руки, ноги, пальцы и прочее, но этот момент мы с Никой не продумали. Слишком мало было времени, чтобы планировать такие вещи.

На ум приходило всего два варианта, куда можно отвезти, Колбасова: квартира Ники и дом Лизы. Но ни то, ни другое место не подходило для пыток. В квартире соседи услышат крики, а в особняке — куча охраны Оболенских. Я не хотел, чтобы они знали. Да и вообще, пленник, скорее всего, понимал, что живым ему не уйти. Дураком он не был.

Однако кое-что Колбасов всё-таки нам дал пусть и не по своей воле. На переднем сиденье лежала кипа бумаг и тетрадей, в том числе, две записные книжки с кучей адресов и телефонов. В них могло оказаться много чего полезного.

Дождавшись, пока мимо проскочит очередное светящееся пятно, которое вблизи оказалось грузовиком, я вытолкал пленника из машины. Мы пошли в лес. Я двигался сзади, держа Колбасова за воротник пиджака. Было темно, мы то и дело спотыкались о какие-то сучья.

Запнувшись, Колбасов упал, но тут же поднялся и рванул вперёд. Я — за ним. И пяти метров не пробежали, как он снова споткнулся. Я схватил его, он попытался меня ударить. Я сдавил его шею. Колбасов хотел закричать, но из глотки вырвался только хрип. Стальные тиски моих пальцев немилосердно сжимались на горле бандита. Пяти секунд хватило, чтобы бандит перестал дышать.

Достав из кармана платок, я обтёр шею, запястье и воротник покойника. Кажется, в тридцатые годы отпечатки пальцев уже умели снимать.

Бездыханное тело осталась лежать среди сосен, а я вернулся к машине. Мы с Никой поехали в город. На сегодня было запланировано ещё одно дело.

— Усадьба Шереметева находится тут недалеко, — сказала Ника. — В Останкино, это за железной дорогой.

— Эх, наведаться бы, — проговорил я. — Поквитаться бы за смерть родителей.

— Да, он заслуживает наказания, — согласилась Ника. — Шереметев сделал много дурного.

— А сколько ещё сделает… — проговорил я задумчиво. — Очень жадный, властолюбивый тип. Всё пытается под себя подмять.

— Да, я слышала. Многим не нравится, что он сидит во власти. Некоторые хотели бы от него избавиться.

— Так значит, заговор — это не выдумка? Мой отец и остальные действительно строили планы убить его?

— Я бы рассказала, если бы что-то знала об этом. Василий Владимирович хранил такие вещи втайне, а я — простая стражница и не входила в круг приближённых лиц.

Однако отрицать заговор Ника не стала. Вероятно, он действительно имел место быть, что не удивительно. Между родами шла такая грызня, что все друг друга поубивать хотели, а особенно того, кому удалось по трупам и головам забраться почти на самую верхушку.

Шереметева следовало остановить. До сорок третьего года, когда он тихо и мирно скончается в собственном особняке, человек этот причинит окружающим много зла, много жизней отнимет. Моя семья — это только начало. А его сын, встав во главе государства, продолжит дело отца, что в конечном итоге приведёт к развалу страны.

Но что если убрать этих двух ублюдков? Придут ли к власти более достойные люди, которые будут заботиться не только о собственном кармане? Кто бы знал… Мне была известна лишь одна версия истории, другую предстояло сотворить самому.

Пока же я сидел в машине, что мчала в Москву, а моё будущее было столь же тёмным, как и дорога, по которой мы ехали.

Очередной игорный дом Никитина находился в паре кварталов от квартиры Колбасова. Это место было примечательно тем, что там банда организовала один из своих складов. Первой такой базой являлась заброшенная обувная фабрика, которую я недавно спалил, второе — дом во Втором Паровом переулке. Именно туда мы и направлялись.

Угловое двухэтажное здание игорного дома находилось на перекрёстке двух небольших улиц, а рядом стояло ещё одно с заложенным кирпичами окнами на первом этаже. Оба дома соединялись оградой с деревянными воротами.

Ника припарковала своё авто недалеко от перекрёстка так, чтобы мы могли видеть и ворота, и сам игорный дом. Минут через десять подъехал грузовик с тентованным кузовом. Его пропустили на территорию. А вскоре посетители стали расходиться. Был уже поздний вечер, заведение закрывалось.

Дождавшись, когда улица опустеет, мы с Никой вышли из машины и направились к игорному дому. В его окнах было темно, а вот в соседнем здании свет на втором этаже ещё горел.

Ника призвала двух духов. Два высоких, расплывчатых человекообразных существа выглядели тусклыми призраками в свете фонарей. Мне было не по себе в их присутствии, хоть я и знал, что они для меня не опасны.

Слабые духи могут убить только обычного человека. Раньше считалось, что они высасывают душу, но современная наука давала иное объяснение оказываемому ими воздействию. Однако чтобы уничтожить даже тусклое эфирное тело, требовался дух более высокого уровня. Слабые не выдерживали соприкосновения с эфиром.

Ника сильных тоже умела призывать, но пока решила обойтись этими. Их задача состояла в том, чтобы очистить территорию от обычных бандитов. Если попадутся эфирники, это уже наша забота.

Призраки длинными тенями побрели к воротам, Ника достала револьвер и двинулась за ними. Я же стал швырять шары огня в окна игорного дома.

Зазвенело разбитое стекло, в помещении вспыхнул пожар, а во дворе тем временем раздавались стрельба и крики. Духи пробрались сквозь ворота и стали наводить панику. Убедившись, что первый этаж охвачен огнём, я тоже побежал к воротам. Возле них меня ждала Ника.

— Там эфирники, — сказала она. — Один дух уничтожен.

Посредством эфирного зрения я попытался рассмотреть, что происходит на территории. Обнаружил два еле заметных светящихся пятна. На таком расстоянии мне не удавалось добиться больше чёткости взгляда, дальше пяти-шести метров всё сливалось в сплошную серую массу.

— Два, — сказал я. — Один — напротив. Другой — в здании слева. Ты бери первого, я — второго.

— Принято, — кивнула Ника.

Мне не составило труда вышибить деревянную калитку. За ней была небольшая огороженная территория, загромождённая пристройками и сараями и освещённая парой настенных фонарей. Возле открытых ворот складского помещения стоял грузовик, на земле лежали ящики и три трупа. Один из духов торчал посреди двора, не понимая, что делать.

Захлопали выстрелы. По нам начали стрелять из ворот склада. Там прятались двое.

Что-то больно ткнуло меня в бок. Возможно, даже винтовочная пуля. Я направил ещё больше эфира в ткани собственного тела. Следом за мной вошла Ника, и мы двинулись к складу, стреляя по тем, кто засел внутри.

Здание, где находился игорный дом, пылало. Соседнее — ещё нет. Оттуда тоже стреляли. В окне второго этажа засел человек с автоматом и бил по нам короткими очередями.

Ника спряталась за углом одной из пристроек и направила к складу оставшегося призрака, я же побежал к соседнему дому. Под автоматным огнём заскочил в дверь и по лестнице двинулся на второй этаж.

Я почти поднялся, когда сверху раздались пистолетные хлопки. Меня уже встречали. Я прижался к стене и парой ответных выстрелов уложил противника. Следом выскочил эфирник. В руках у него был пистолет небольшой пулемёт с боковым расположением магазина. Я сделал рывок и оказался рядом, отклонил направленный на меня ствол. Очередь ушла в сторону.

Удар в лицо чуть не сбил бандита с ног. Приставив к его лбу ствол, я опустошил магазин Браунинга, после чего схватил эфирника за шею и сжал пальцы. Тот секунд десять сопротивлялся, но его сила очень быстро иссякла.

Ника же в это время перестреливалась с эфирником, засевшим на складе. Мне пришлось потратить некоторое время на восполнение собственного эфирного баланса, после чего я спустился вниз, чтобы помочь стражнице. Не успел. Ника вызвала духа посильнее, и тот быстро справился с засевшим на складе бандитом.

— Готов! — крикнула Ника. — Оба мертвы.

— Хорошо. Иди, подгони машину к воротам. Мне надо ещё кое-что сделать.

В окнах игорного дома, что находился слева, плясало пламя. Я не хотел, чтобы пожар перекинулся на жилые дома неподалёку, поэтом не стал поджигать склад, хотя и мог тем самым уничтожить имущество банды. Вместо этого побежал на второй этаж соседнего здания, желая обшарить комнаты.

На полу лежали два трупа, я перешагнул их и зашагал по коридору, заглядывая во все двери. Отворив третью, обнаружил стол, заваленный деньгами. Рядом с кучей наличности расположились саквояж, наполовину заполненный пачками купюр, счёты и открытая амбарная книга. Кажется, мы прервали подсчёт дневной выручки. Я принялся сгребать в саквояж лежащие на столе банкноты. Набил сумку так, что их еле удалось застегнуть.

Однако вдали уже звучали сирены, надо было уходить.

Я выбежал из дома, запрыгнув в наш тарантас, который Ника подогнала к самым воротам, саквояж кинул на заднее кресло. Машина неспешно покатила прочь.