Первый БПЛА Второй Мировой

Глава 15 Не все так просто

Перед тем как допускать нового, так называемого — оператора, к управлению пусть детским, но дроном, провёл небольшую лекцию о БПЛА, в которой рассказал, об общих принципах полёта и управления. Сергей оказался трудолюбивым учеником, и все мои слова прилежно законспектировал. После теории, было решено перейти к практике.

Коридоры подземного объекта были относительно узкими, местами низкими, с выступающими трубами, коробами и висячими кронштейнами, поэтому тут тренироваться было сложно. Прошли в просторное помещение — комнату отдыха №1. Конечно, если бы не завалы, то тренировки лучше было бы проводить в гараже или на том же складе готовой продукции — там значительно больше свободного пространства. Но так как сейчас это было невозможно сделать, было решено оттачивать навыки тут.

После демонстрации, перешли к практическому обучению. Начал с самого простого — показал, как детский беспилотник поднимается в воздух и держит высоту.

— Смотри, Серёга, — сказал я, держа в руках пульт. — Вот этот рычаг отвечает за взлёт и посадку. Медленно тянешь вверх — он поднимается. Тянешь вниз — садится. Ничего сложного.

Дрон, тихо гудя винтами, плавно завис в воздухе. Я покрутил его над столом, загнал в коридор, потом вернул обратно и мягко посадил на ящик. А потом вновь стал демонстрировать основные маневры: облёт вокруг колонны, пролёт между стеллажами, заход по кругу над креслами и диваном, и аккуратный разворот на месте.

— Видишь? Всё просто, — я улыбнулся. — Даже ребёнок справится.

Разведчик нахмурился.

— Ты думаешь, я тупой? — спросил он с вызовом.

— Нет, — сказал я примирительно. — Но ты человек этого времени. У тебя нет ни малейшего опыта работы с подобной электроникой. Поэтому объясняю всё именно пошагово.

— Как ребёнку…

— Ну да… просто думаю, что так легче будет усвоить материал…

«И правда, — подумал я. — Мы в 2025-м уже привыкли к кнопкам, экранам, сенсорам. А для него любой оптоволоконный провод, или выключатель — загадка. В его мире техника — это винтовка, трактор, максимум радио. А тут микроэлектроника, блин».

Я протянул ему пульт.

— Давай, пробуй.

Тот взял его в руки осторожно, как будто это граната без чеки и надел очки.

Дрон стоял на ящике и ждал.

— Тяни рычаг вверх, — подсказал я.

Ученик кивнул и тут же совершил непростительную ошибку — дёрнул слишком резко, беспилотник взвыл, ударился о потолок.

— Эй! — я бросился к нему. — Аккуратнее!

Дрон, чудом уцелев, повис на винтах, мотаясь из стороны в сторону.

Сергей, бледный, держал пульт так, будто тот его кусал.

— Спокойно! Опусти его! — произнёс я как можно мягче.

Пилот дёрнул рычаг вниз — и летательный аппарат камнем рухнул на бетон. Один из винтов при этом, не выдержав таких манёвров с треском разлетелся на куски.

— Чёрт! — я подхватил машину и посмотрел на повреждения. — Ну, поздравляю, ас авиации…

Сергей стянул очки, и напряжённо выдохнул, разводя руками:

— Ты говорил, что это просто. А я аж весь вспотел…

Я хмыкнул.

— Ладно. Ничего сверхъестественного не произошло. Со всеми случается. Сейчас починим и пробуем ещё.

Замена винта заняла не более пяти минут, после чего перенесли испытания в коридор. Он был длинный и прямой, метров пятьдесят. Я снова поднял дрон, прогнал его вперёд-назад.

— Видишь? Летит. Управляй мягко, не дёргай. Представь, что это не механизм, а нечто живое, как например лошадь. А с ней надо ласково.

— С лошадью я справлюсь, — буркнул ученик и снова взял пульт.

На этот раз дрон взлетел более-менее ровно. Он дрожал в воздухе, но не падал. Сергей осторожно толкнул рычаг, аппарат полетел вперёд.

— Ура! Получается! — крикнул он радостно.

— Вот! Молодец! — подбодрил его я. — Ты главное плавно всё желай.

Однако радость длилась недолго. Сергей захотел опустить беспилотник ниже, чтобы можно было пролететь в дверной проём ведущий в столовую, но не рассчитал усилие. Дрон шарахнулся в стену и драгоценный аппарат, жалобно жужжа, вновь оказался на полу.

Я промолчал осматривая повреждения, а пилот сняв очки толи от напряжения толи от стыда весь аж покраснел.

На этот раз дрон не пострадал, и мы вернулись в комнату отдыха. Я снова объяснял Сергею основы:

— Вот смотри: левая рука — высота и разворот. Правая — движение вперёд-назад, вправо-влево. Главное — не путать. И касаться рычажков управления мягко.

Разведчик кивнул и вновь попытался.

Он потел, скрипел зубами, но толку от этих потуг было не много — у аппарат то скакал по полу, то уходил в потолок, а иногда ударялся об стены.

После очередной аварии, я не выдержал.

— Да не так! Не так! Мягче!

Тот стянул очки, зло зыркнул на меня, а потом опустив глаза тяжело вздохнул:

— Прости, я всё испортил.

— Ты не испортил. Ты не научился. Это разница, — поправил я. — Опыт придёт с практикой. Давай ещё раз.

Ну, тот и дал…

Столько не понимания, что именно он делает, я за свою жизнь не видел ни у одного человека никогда. Сергей жал все кнопки подряд, судорожно поворачивая пульт в противоположную от вектора движения сторону. Громко ругался и топал от досады ногами.

Разумеется, при таком малоадекватном управлении бедный дрон собрал все углы в помещении даже которых не было, а также вытер собой не только все полы, но и потолки.

И самое интересное, что в теории горе-оператор всё более-менее понимал. Я ему растолковал значение тех или иных клавиш. И он, зарисовав чертёж пульта управления на бумаге, выучил их функции буквально наизусть. Он в совершенстве знал, какая кнопка что делает, куда жать при наборе высоты и остановке движение. Он всё это знал! Но только лишь в теории…

На практике же вырисовывалась совершенно другая картина. Как только младший лейтенант надевал очки, всё это сразу же забывалось. Он становился совершенно не понимающим и ничего невидящим оператором. Создавалось совершенно чёткое однозначное впечатление, что в момент пилотирования новоиспечённый пилот, абсолютно потерявшись во времени и пространстве, категорически не соображая, где в данный момент находится, просто творит невероятную дичайшую «дичь».

И это был тревожный звоночек…

После ещё нескольких десятков подобных пируэтов, я был вынужден не только сделать ограничение на мощность двигателей, тем самым уменьшив скорость, но и обвесить дрон дополнительными штырями, тем самым обеспечив защиту механизмов.

Но и с ней Сергей умудрился сломать ещё три винта. Было это конечно не так фатально, ибо в лаборатории они в наличие имелись, но, тем не менее, каждая поломка становилась очень неприятной. Особенно в нашей непростой автономной ситуации.

В конце концов, и я, и он поняли, что при надевании очков разведчик совершенно теряет связь с реальностью.

Решили попробовать обучить визави без оных, чтобы тот, как оператор, управлял беспилотником ориентируясь на экран.

Предполагалось, что это облегчит процесс обучения и пилотирования, но на деле всё оказалось не так. Сергей никак не мог связать движения пальцев на пульте управления с движениями дрона в пространстве. Он попросту не чувствовал эту интуитивную связь между моторикой и изображением на экране. То, что было легко и просто любому подростку в будущем, оказалось для младшего лейтенанта непосильной задачей.

Он жал рукой на стики или кнопки и тут же переводил свой взгляд на летящий дрон, разумеется, забывая при этом убрать палец с самого рычага и сенсора.

Беспилотник в это время как правило продолжал движение, и горе оператор, понимая, что тот сейчас вот-вот врежется в потолок, стены или пол, вместо того, чтобы отпустить кнопки, опускал глаза и уже в мониторе наблюдал за происходящей аварией.

Одним словом, после дня мытарств, мы поняли, что взять эту вершину с наскока у нас не получилось.

— Всё, хватит. Убьём аппарат раньше, чем научим тебя, — сказал я, заменяя очередной винт.

Сергей мрачно отодвинул от себя пульт.

— Прости, Коль. Видно, не моё это.

Я сел рядом, погладил корпус дрона как собаку и успокоил напарника.

— Ладно. Не переживай. Пока я жив — беспилотники будут за мной. Ну, а если уж со мной что-то случится, тебе придётся учиться самому. Хочешь ты того или нет. Основы туы уже понял и знаешь.

Тот кивнул и ничего не говоря, очень расстроившись, ушёл к себе в комнату. Ну а я поблагодарил всех богов, что они отвели меня от идеи — сразу же дать Сергею управлять «Семицветиком» на высоте.

«Вот не хватало ещё единственный рабочий образец в хлам ухайдакать»…

До вечера в лаборатории занимался сборкой второй модели. Сергей же таскал землю и ко мне не заходил.

Встретились мы за ужином.

— Знаешь, я долго думал, и пришёл к выводу, что практические занятия нужно на недельку отложить, — сказал мне он, присаживаясь за стол напротив. — У нас ведь действительно пока есть ты, и этого должно быть достаточно. Тем более что ни ты ни я умирать не собираемся. Пока же я буду плотнее заниматься разбором завалов, а заодно теорию зубрить. Тренироваться за выключенном пультом буду, чтобы пальцы привыкли жать на кнопки не задумываясь. А через недельку можно будет и ещё разочек попробовать. Ты как считаешь?

— Нормально. Я — за. Тут главное запомнить, что да как, а потом всё само придёт, — обнадёжил я боевого товарища протягивая ему порцию горячей гречневой каши с тушёнкой. — Ты главное сильно не расстраивайся. Это ж для тебя был первый опыт. К тому же, управлять беспилотником в закрытом пространстве это очень сложно. Но я в тебя верю — ты научишься и тогда на свежем воздухе будешь парить как птица.

На самом деле я не был в этом уверен. И тут дело в том, что к подобным вещам в будущем привыкают с самого детства — чуть ли не с рождения. Вначале это просто смартфоны для просмотра мультиков, потом планшеты, пульты управления телевизором или кондиционером: вправо — влево, вниз — вверх. Погромче потише, поярче и потусклее… Это всё моторика и пальцы привыкают к этим движениям интуитивно и бессознательно фактически с пелёнок.

Именно поэтому, в моём времени, основной массе старшего поколения так трудно даются все нововведения — новые мессенджеры, новые устройства, я уж не говорю об играх и программах.

Другое дело молодёжь. Они, даже не зная и не изучая новой игры, или новомодного девайса, на уровне подсознания и интуиции в первые же секунды знакомства с новым продуктом сразу же могут разобраться, что да как. А когда прочитают инструкцию найдя её на каком-нибудь тематическом форуме, так и вообще через пар часов шустрить будут по клавиатуре так, что пальцы словно летают. А всё потому, что у старшего поколения изначально, в детстве ничего подобного либо вообще не было, либо в то время это было не доступно и этим не пользовались. Пользоваться же стали, когда уже стали взрослыми. А в зрелом возрасте, как правило, все науки даются с большим трудом. Неспроста же мы именно в детстве начинаем ходить в школу и учиться.

Вот и Сергею, как человеку безкомпьютерной эпохи, было тяжело приспособится к тому, что при обычном течение времени в его мире появилось бы только через полвека.

После принятия пищи, взялись за работу — разбор завала в гараже.

Работали в тишине, почти не разговаривая. Я несколько раз пытался заговорить с разведчиком, но тот лишь отмахивался, отвечая, что у него нет настроения.

В конце концов, мне это надоело и я, догрузив тачку и воткнув лопату в почти не уменьшавшуюся кучу земли, спросил:

— Ну, так и не скажешь, что с тобой происходит? Мы ж договорились, что обучать тебя будем — я ж не отказываюсь.

— Да я не про это, — вздохнул тот.

— Тогда скажи, что тебя гнетёт? Чего такой кислый⁈

Сергей тоже воткнул свою лопату, вздохнул и, показав рукой на землю, сказал:

— Вот это меня расстраивает.

— Что? Копать надоело?

— Не в этом дело, — помотал он головой. — А в том, что пока мы тут копаем — ничего не происходит. И враг чувствует себя как дома. А мы не должны давать ему эту возможность!

— Но у нас же нечем воевать. Мы, собственно, для этого и гараж раскапываем, чтобы посмотреть, что там в машинах привезли. Доберемся, в том числе и до квадрика. И уже тогда…

— На это может уйти не одна неделя. Мы ещё пару дней покопаем, и землю складывать будет негде. Придётся её как-то по ночам из того коридора к болоту отвозить и там в болотной жиже топить. А на это ещё уйма времени уйдёт. А потом опять копать и опять возить. И всё это время мы будем оставаться вне игры.

— Гм, согласен, — немного растерялся я. — Но что ты предлагаешь? Камни на немцев кидать? Мы ж уже обсуждали, что это детский сад какой-то получится…

— Обсуждали, но я хочу предложить, пока остановить раскопки, взять грузовик, и разжиться боезапасом.

— А как мы груз сюда доставить сможем? Транспорта-то нет. Мы ж это тоже обсуждали! Именно для этого гараж и раскапываем! — напомнил я.

— Есть транспорт! Вот, — он показал рукой на строительный инвентарь. — Одна двухколёсная возможность, а другая четырёхколёсная.

— Тачки? Ты хочешь возить гранаты или мины на тачках? — удивился я.

— А почему бы и нет? — огорошил меня тот. — Захватим боезапас, сделаем пару-тройку ходок с этими самыми тачками, а затем отгоним грузовик куда подальше или вообще в болоте утопим. Подумай сам, сколь в тачку влезет тех же гранат? Они по полкило каждая? А сколько тачка сможет увезти?

— Килограмм пятьдесят любая из них по идее выдержит — они ж строительные, а не садовые. Только, вот такую массу везти будет неудобно по лесу.

— Хорошо, пусть тогда эти пятьдесят килограмм будут разделены на две тачки, — легко согласился мамлей. — Это уже сто гранат. И если даже мы по две ходки сделаем, то это все двести! Понимаешь⁈ Это уже кое-что! Мы сможем спокойно работать, раскапывая завал, а в перерывах, между зарядками аккумуляторов, понемногу закапывать гитлеровцев. И это именно то, что нам нужно! Мы вновь вернёмся в строй и станем полезны нашей стране!

Предложение было конечно не столь блестяще, как могло бы быть, но я видел, что Сергей переживает, что мы не ведёт прямую борьбу с захватчиками. И чтобы успокоить его душу, а заодно и свою, я решил, что время пришло — нам пора было выйти из тени и показать «фрицу», что безнаказанно в нашем доме ему хозяйничать никто не позволит.