Первый БПЛА Второй Мировой

Глава 5 Непростая дилемма

Вода продолжала сочиться из-под двери тонкой, но настойчивой струйкой, словно кто-то изнутри неустанно подливал её. Она журча по полу, целеустремлённо собираясь в мутную лужу.

Начал искать, чем бы мне это замазать, параллельно размышляя, откуда вообще она взялась.

«Уж точно не от водоснабжения — больно холодная. Да и вылилось уже много, давно бы радиаторы осушило. Тогда, что же это? Какие-то грунтовые воды или, например, родник? Как узнать? Да никак! Разобрать завал и посмотреть на месте, что происходит, я не могу, а значит, нужно как-то купировать протечку. И раз сам источник я перекрыть не в состоянии, то возможно имеет смысл каким-то образом загерметизировать дверь?».

Идея была здравая, а потому нужно было немедленно бежать в хозблок. Я помнил, что там видел мешки с какими-то смесями и другие строительные материалы.

После недолгих поисков нашёл монтажную пену, мешок цемента, несколько деревянных досок, пару кусков фанеры, ведро, шпатель, немного саморезов. Для надёжности прихватил рулон скотча, нож, рулетку, шуруповёрт и несколько клиньев — чтобы подпереть конструкцию, если придётся. Не теряя времени, всё это отнёс за несколько ходок к месту протечки.

Пока бегал, мысленно выстраивал план действий. Я конечно не был строителем, но кое-что в этом деле понимал, главное — надёжная герметизация.

Дверь встретила меня всё той же холодной упругой струйкой. Вода уже изрядно разлилась по полу и стекала в сток вентиляции.

«Если так пойдёт дальше, через сутки тут будет болото», — подумал я и, засучив рукава, принялся за дело.

Сначала тщательно зачистил место вокруг дверного проёма — убрал мусор, отвалившуюся штукатурку, протёр тряпкой стены. Потом достал пену и аккуратно заполнил ею все видимые щели и трещины по периметру. Пена зашипела, распухла и, словно живое существо, полезла наружу, заполняя пустоты. Затем замешал раствор. В цемент добавил немного песка из старого мешка и налил воды из той самой лужи, что натекала под ногами. Иронично, конечно, но особого смысла от чистой воды из под крана я в данном случае не видел. Получилась классическая вязкая масса, похожая на серую глину, которую толстым слоем я и нанёс на все стыки, тщательно вдавливая шпателем. Когда раствор немного схватился, приложил листы фанеры, обрезанные лобзиком под нужный размер, и закрепил их саморезами к стене. Для надёжности прикрутил поверх листов распорные доски, установив их под углом, чтобы равномерно распределить давление. На вид конструкция получилась прочная, хотя, конечно, инженер из меня был так себе.

Выпрямился, размял затёкшую спину и с удовлетворением отметил, что вода больше не сочится. Во всяком случае, пока. Только по нижнему краю фанеры пробивались крохотные капли, медленно собираясь в капельки побольше. Но поток, по крайней мере, мне всё же удалось остановить. Щели и края чуть попозже, когда подсохнет, нужно будет ещё раз пролить слоем пены, и потом уже вновь подмазать раствором, но пока — на данном этапе, со стройкой можно было заканчивать.

«Если выдержит — значит, день прожил не зря», — сказал я себе и тяжело опустился на ящик.

В груди приятно ныло чувство выполненного долга. Хоть что-то удалось не только предотвратить, но и довести до конца.

Но расслаблялся я всего пару секунд, потому что вскоре мысли вернулись к оставленному мной разведчику. Впрочем, они и во время работы не уходили. Я надеялся, что лекарства подействуют, но всё же кое-какие сомнения точили изнутри. Слишком уж Сергей плохо выглядел, когда я его оставил. Потеря крови дала о себе знать. И в связи с этим в голове у меня возникали закономерные вопросы: что мне делать, если он не придёт в себя? А если даже и придёт, ходить-то он всё равно несколько дней не сможет, пока рана не заживёт. Тогда как как он дойдёт до объекта? Беспилотника, который мог бы поднять и доставить человека, у меня нет. Значит что, придётся идти самому? Идти через лес, полный неизвестности. Война — это не шутки. В любой момент можно наткнуться на патруль, на мину, на засаду. На военной кафедре нас учили стрелять, но учёба и реальность — две разные вещи. Да, пять раз мы ездили на стрельбище, но от этих крохотных знаний толку в реальной боевой обстановке совсем немного. Попасть с пятидесяти метров в неподвижную мишень — одно, а выжить, когда по тебе ведёт огонь противник — совсем другое.

Конечно, вооружён я по текущим меркам совсем не плохо, ведь у меня в наличии имеется два автомата, четыре рожка к ним, пистолет Макарова и его газовый аналог, три баллончика с перцовым газом. Однако для полноценных боевых действий — этого вряд ли достаточно. Тем более что я не Рэмбо, а обычный парень, студент технического университета. Всё, что у меня есть — это немного здравого смысла, отчаянная решимость и желание выжить.

«И всё же, как бы я не опасался подобную прогулку осуществлять, а идти придётся. Никто другой за меня разведчика до убежища не донесёт, ибо попросту некому».

Стал мысленно собирать снаряжение. Камуфлированная форма, оставшаяся от охранников, для гипотетического рейда, в общем-то вполне могла подойти по размеру. Рюкзак возьму один — положу туда нож, топорик, аптечку, сухпаёк, воду, запасной аккумулятор, скотч, верёвку, пульт управления от дрона и очки. Сам дрон оставлю наготове недалеко от входа — пусть будет заряжен и готов к взлёту, вдруг понадобится разведка с воздуха. Кстати говоря, если проведу перед выходом эту самую воздушную разведку и буду её данные по мере продвижения дополнять, то шансы дойти до места, где находится раненый, у меня, в общем-то, есть.

«Одним словом — доберусь как-нибудь. Вот только что будет потом? Как мне доставить бойца сюда? Тащить на себе? Возможно. Мы примерно одинаковой комплекции, я не хилый. Но всё же, нести взрослого мужчину с оружием, рюкзаком да ещё и экипировкой плюс-минус девять километров по пересечённой местности — это испытание не такое уж и простое. Да что там просто — сложное испытание! Ведь быстро двигаться не получится. Поэтому потребуется не меньше суток, а может и двух, с привалами и ночёвкой».

Вспомнил, что в медпункте видел носилки. Армейские, складные, с прорезиненным брезентом. Пришла мысль, что их можно тянуть за одну сторону, волоча по земле. Но и это был не выход, ведь одному будет это делать очень тяжело, особенно по корягам и буграм.

«Значит, для облегчения процесса, надо подыскать что-то с колёсами».

Посмотрел по сторонам — взгляд упал на стоящий в коридоре офисный стул. Подошёл, повертел его, двинул вперёд-назад, покачал на станине.

«Посадить Сергея на него и катить?» — мелькнула было мысль.

Но я тут же усмехнулся. Колёсики этого хлипкого изделия развалятся на первой же кочке. Да и толкать его по лесу — всё равно, что катить коляску по вспаханному полю. Бессмысленно, тяжело и крайне трудозатратно.

Значит, нужно придумать что-то более надёжное.

Стал размышлять и поймал себя на том, что мысленно уже проектирую чертёж. Техническое мышление, воспитанное четырьмя годами университета, включилось автоматически. Сначала прикинул центр тяжести, потом — нагрузку, упругость колёс, трение оси. Всё это всплывало в голове, будто я снова на защите курсовой. Только теперь речь шла не о лабораторной модели, а о реальном устройстве, от которого зависела жизнь человека.

Сразу же вспомнился квадроцикл, что я видел стоящим в гараже, и я с сожалением посмотрел на груду земли, под завалом которой он и находился.

«А жаль… На квадрике эвакуировать разведчика было бы куда проще. Особенно если бы двигатель у него оказался бы электрическим — тише, надёжнее, без выхлопа, без лишнего шума. Полчаса, максимум час и боец уже был бы здесь».

Я даже на мгновение представил как пробиваюсь на четырёхколёснике среди деревьев, а потом тяжело вздохнул. Мечты быстро разбились о реальность — средство передвижения беспомощно лежало мёртвым грузом под тоннами обломков.

И так как этот вариант был сейчас совершенно неподходящий, я стал думать, где мне взять колёса. И не просто колёса, а такие, что выдержали бы вес человека, рюкзака и оружия — мощные, крупного диаметра, чтобы проходили через кочки, ветви, болотистые участки и при этом не отвалились бы.

И тут я вновь вспомнил о хозблоке.

'А ведь там вроде бы были устройства с колёсами… — подумал я и побежал туда.

Как только отодвинул валяющиеся горой в углу куски старого брезента и обрывки плёнки, сердце радостно кольнуло.

Передо мной предстали садово-строительные тачки. Причём две штуки. Одна — четырёхколёсная, с поворотной передней осью, а вторая двухколёсная!

И это было неплохо. Ведь сняв дверь одного из шкафов, можно будет сделать настил — импровизированную платформу. Соединить эти тачки, укрепить их осью, зафиксировать на дверной панели — получится вполне приличная длинная тележка. Не идеал, конечно, но для эвакуации сгодится.

Вытащил обе тележки в коридор и осмотрел. Колёса были на месте! Резина хоть и потрескалась, но ещё держала форму. Подшипники заржавели, но смазать их не проблема. А подходящих дверей, чтобы соединить эти телеги и соорудить лежак, на объекте было хоть отбавляй.

— Выдвинусь я, разумеется, не сегодня, — рассуждал я вслух, облокотившись на холодную стену. — Даже с хорошо сделанной телегой весь путь займёт много времени. Сейчас полдень, пока приготовлюсь, пока всё сделаю — вечер наступит. А в тёмное время суток идти по чаще — сродни самоубийству.

Перед глазами тут же всплыл образ ночного леса: густая тьма, чёрные стволы, блеск глаз между ветвей.

«Вот встречу я волка или, не дай Бог, медведя… И пусть даже у меня будет оружие — в темноте от страха и не выстрелишь толком. Да и не видно ведь ничего ночью-то. Хотя… — я вспомнил про тепловизор, который лежал в лаборатории, — его ведь можно сделать переносным. Тогда и ночью видно будет, как днём».

Я уже почти ухватился за идею, но тут же отмахнулся. Здравый смысл возобладал.

«Нет, ночью всё равно опасно, ведь это то время, когда хищники выходят на охоту. Лучше выйти утром — как только начнёт светать. Часа за три-четыре доберусь. А это значит, что у Сергея я буду к десяти. Сразу двинемся обратно, и даже если будем ползти по километру в час, к позднему вечеру вернёмся на базу».

Мысль о чётком плане сразу же успокоила. Радуясь, что решение найдено, вернулся к работе. А когда на душе спокойно — и работа спорится быстрее. Вскоре дверь в затапливаемое помещение была надёжно заблокирована: слой за слоем я укрепил конструкцию, добавил распорки и проверил швы. Всё выглядело вполне надёжно, и я очень надеялся, что это будет работать и защитит объект от затопления.

Убрав инструменты на свои места, выключил лишнее освещение и заглянул в лабораторию, где убедился, что один из аккумуляторов наполовину заряжен.

Переведя взгляд на розетку, устало хмыкнул.

«Н-да, мне действительно при катастрофе очень повезло. Я не просто сам выжил, но и полезные помещения на объекте не пострадали. В том числе электрощитовая и генераторная. Даже представить себе трудно, как бы было туго без них».

Сейчас электричество поступало от запасной аккумуляторной электростанции — автономного блока. Он был рассчитан на случай аварии: если отключится внешняя сеть, всё освещение, вентиляция и даже часть оборудования могли работать автономно. Станция представляла собой металлический шкаф размером с небольшой сейф, внутри которого располагались блоки литий-ионных батарей промышленного типа. Подключались они к топливному генератору, стоявшему в отдельном отсеке, где в бетон было вмонтировано трёхтонное хранилище бензина. Всё досконально продумано инженерами — безопасно, герметично, с вентиляцией и аварийным клапаном. Мало того, генераторная изначально была не одна, её близнец находился на противоположной стороне станции. И пока, там всё было наглухо завалено землёй, оставшийся генератор нужно будет беречь как зеницу ока.

Коммутация выглядела просто, но надёжно: генератор заряжал батареи, а те в свою очередь питали весь комплекс. При нынешней нагрузке — а сейчас работала только часть освещения и пара приборов — автономной работы хватит на две недели, если не тратить энергию впустую.

Закрыв хозблок, решил что перед сборкой передвижных носилок неплохо бы проведать раненого и сообщить ему, что прибуду завтра утром.

Не дожидаясь, пока батарея полностью зарядится, приготовил беспилотник к пуску, и уже через несколько минут дрон подлетал к заданной точке.

Сразу к лёжке приближаться не стал, зависнув на высоте. Нужно было проверить, безопасна ли местность. Расстояние до места, где находился разведчик было приличное — и Сергей не мог видеть меня. А вот я, напротив, видел его отлично через видеоканал.

Он сидел рядом с елью, раздетый до пояса, и… разминался. Делал круговые движения руками, тянулся, крутил шею и даже приседал.

Не веря своим глазам, я прищурился.

«Это он, что, выздоровел, что ли? — удивился я, чувствуя, как в груди поднимается волна подозрения. — Или, быть может, он вовсе и не был так ранен, как говорил? Неужели притворялся⁈»

Мысль была ошеломляющая — почти шокирующая. Я смотрел, как парень легко поднимает ноги, вращает плечами, словно и не было ранения вовсе.

«Он что, к бою готовится? Но с кем?»

Я облетел вокруг стоянки и никого поблизости не заметил. Ни следов, ни движения.

«С кем он собрался драться?» — всё время крутилось в голове.

В это время Сергей поднял голову и, заметив дрон, тут же стал одеваться — спокойно, без паники, будто просто не хотел показаться раздетым.

Понимая, что скрываться бессмысленно, я подлетел ближе.

— Вернулся? Давно тебя не было, — сказал он, застёгивая ворот гимнастёрки.

— Так я это… заряжался, — ответил я, стараясь говорить ровно. — Я же если помнишь, говорил, что аккумуляторы у аппарата садятся.

— Плохо помню, что было. Меня в жар бросило, а потом сразу вырубило, — сказал он пожав плечами, и посмотрел на прячущееся за облаками Солнце. — Судя по всему, я часов пять проспал?

— Ага… Семь, — сказал я и спросил, стараясь скрыть растерянность: — А сейчас ты… как себя чувствуешь?

— К удивлению, очень хорошо. Помогли мне твои мази.

— Э-э, отлично. Я этому очень рад.

— А уж я-то как рад, — усмехнулся тот, поднял ППШ и добавил: — Ну, так это, куда мне идти-то? В какой стороне ты находишься?

— Э-э, а ты что, сразу ко мне собрался? — опешил я.

— Конечно. А куда ещё? — хмыкнул внезапно выздоровевший разведчик-диверсант. — Хочу своего спасителя вживую увидеть. Или ты против?

— Да нет, просто это… далеко до меня…

— А, — махнул он рукой, — какая разница? Всё равно тут делать нечего. Веди, когда-нибудь дойду.

— Погоди, — остановил я его, пытаясь сообразить как лучше повести дальнейший разговор явно путаясь в нём. — Погоди. Ты не спеши. Ты ж это… ещё слаб. А там болото, причём не одно. Рану замочишь, и вновь воспалится. У тебя ж рана на ноге — обязательно замочишь… Тем более за сегодня до меня дойти точно не получится. Ты ж раненый, а скоро темнеть начнёт. Ночью передвигаться совсем не вариант. Поэтому давай лучше не сегодня… давай-ка лучше завтра утречком пойдём.

— Гм, да чего ждать-то у моря погоды?

— Ну, говорю ж — темно.

— И что, что темно? Тебе ж ночь нипочём! У тебя же прибор, видящий в темноте, есть. Сам говорил, — напомнил Сергей.

— Есть, — признал я, стараясь не выдать раздражения. — Только он энергию жрёт как зверь. Аккумулятор я не успел зарядить — спешил тебя проведать. Так что точно тебе говорю: сегодня не получится. Я ночью всё подзаряжу, а завтра с рассветом двинем. У тебя еда и вода на сегодня есть, так что отдыхай и набирайся сил.

— Гм, — задумчиво произнёс тот, немного помолчал, а потом, пожав плечами, хмыкнул: — Ну хорошо, ладно, завтра так завтра. Тогда я опять спать лягу, а то я действительно себя ещё неважно чувствую.

— Ага… и это правильно, — согласился с ним я.

Пожелал скорейшего выздоровления, напомнил про таблетки и мазь, и сославшись на то, что заряд батарей заканчивается, сделал ложный крюк (пролетев в сторону, противоположную места где я нахожусь), вытирая ладонью выступившую испарину на лбу, направил беспилотник к объекту.

Пускать к себе в дом столь резвого и хитрого осназовца, да ещё и с боевым оружием в руках, мне резко расхотелось.

Когда затащил дрон внутрь и поставил аккумулятор на зарядку, налил себе кофе и, сев за стол, глубоко задумался. А ведь подумать было над чем. Точнее — над кем.

Мускулистая фигура военного профессионала, разминающегося возле ели, до сих пор стояла перед глазами. Каждое движение Сергея — точное, выверенное, полное скрытой силы — напоминало о том, что этот человек создан не просто для войны, а для выживания и уничтожения. И от одной мысли, что именно он может оказаться моим соседом по убежищу, внутри неприятно сжалось.

Испугался ли я в тот момент, когда решил не приглашать Сергея на объект? Пожалуй, что да. Хотя слово «испугался» тут не совсем точное. Я не паниковал — просто рассчитал. Как инженер, как человек, привыкший взвешивать варианты, я трезво оценил все «за», «против» и понял: такое соседство попросту опасно. И опасно оно прежде всего для меня.

И тут нужно сказать, что в этих своих опасениях я ничуть не перебарщивал.

«Ну кто я для этого диверсанта? — думал я, глядя на кружку в руке, — Никто и звать никак. Неизвестно откуда взялся и что собой представляю. Он сейчас на взводе: самолёт подбили, товарищи погибли, сам чудом остался жив, ранен, приказ командования не выполнен, вокруг враги, положение безвыходное. Шансов выжить — почти ноль. А значит, терять ему нечего. Жизнь висит у него буквально на волоске. А вот моя — пока ещё нет. Но очень быстро может повиснуть, если я впущу в свой маленький, относительно безопасный мир незнакомого, хитрого и отчаянного профессионала по ликвидации людей».

А в том, что Сергей именно такой специалист, я не сомневался ни секунды. Других, менее подготовленных, за линию фронта не посылали. Туда направлялись те, кто действовал хладнокровно, точно, по уставу и без сантиментов. И как человек с такими навыками поведёт себя здесь — внутри объекта из будущего — это одному Богу было известно.

Я покачал головой и вновь себе напомнил прописную истину:

«Я для выжившего никто. А значит, миндальничать со мной он точно не будет».

Да, по сути, я спас ему жизнь. Формально — он мне теперь «должен». Но в реальности всё не так просто. В мирной жизни при иных обстоятельствах это был бы повод для благодарности, дружбы, возможно, уважения. Но не здесь, не сейчас.

Когда военный профи окажется внутри объекта, то сразу поймёт, где очутился и что перед ним. Эти стены хранят знания и технологии, о которых в сорок втором году даже мечтать никто не может. Летательные аппараты, компьютеры, материалы, электроника, оружие, способное поражать на дистанциях и с точностью, о которых современный ему военный не имел ни малейшего представления. Всё это для него будет как сокровище из другого мира. И когда он увидит всё это — когда осознает, что попал в нечто вроде пещеры Аладдина с техникой из сказки, — что он сделает? В лучшем случае просто свяжет меня и закроет в одной из комнат, «до разбирательства». А в худшем… в худшем я стану для него помехой. Препятствием, которое нужно устранить, чтобы не мешало распоряжаться новой силой. И тут я не имею в виду, что он захочет всем этим владеть самолично. Нет. Просто он, устранив меня, как и положено советскому военному, захочет всё это передать своему командованию. Как конкретно будет это происходить, в данный момент совершенно не важно, ибо для меня всё уже станет предрешено — в лучшем случае я стану объектом для изучения, а в худшем — меня попросту не будет.

И не нужно себя обманывать: я не был «ценным специалистом», без которого тут всё остановится. Конечно, в случае моего устранения, часть технологий без моих комментариев и объяснений останется загадкой, но всё же не всё и очень многое догадливые инженеры в тылу сумеют понять и сами. Схемы, принципы работы, общую концепцию — всё это для них будет лишь вопросом времени. И если разведчик-диверсант в конце концов как-то сумеет связаться с нашими и организует доставку всего этого добра на «большую» землю — они, без сомнения, справятся. А вот я окажусь лишним. И в этом как раз сомнений у меня нет.

Поднял взгляд на металлические стены, за которыми гудела вентиляция. Звук был ровный, почти успокаивающий, но внутри не было покоя. Я ясно осознавал: если допущу малейшую ошибку, если позволю Сергею войти сюда — моё уединение закончится, а вместе с ним закончится и мой контроль над ситуацией.

Ведь в открытом столкновении с бойцом уровня спецназа у меня не было ни единого шанса.

Два года бокса в студенческой секции — ничто по сравнению с армейской подготовкой. Они ломали руками кирпичи, бегали по лесам сутками, стреляли на слух. Что же касается применения оружия, то тут вообще весовые категории у нас разные. Я — теоретик. Да, я держал в руках автомат и пистолет, но знал: пока прицелюсь, он уже будет рядом или давно выстрелит.

Единственное, что могло бы дать мне преимущество, — это первый выстрел. Но тогда что? Жить, постоянно держа палец на спуске? Смотреть на дверь с мыслью, что за ней может быть враг? Нет, такая жизнь превратилась бы в бесконечную нервную пытку.

Мне нужно было время. Время, чтобы понять, кто он. Чтобы убедиться, что он не опасен и готов работать сообща. Следовательно, пока, разведчика-диверсанта необходимо было держать на существенной дистанции от объекта.

Посмотрел на лопасти вращающегося вентилятора, и в этот момент решение родилось само собой. И оно было настолько простым и в какой-то степени гениальным, что я даже на миг растерялся.

Дело в том, что я придумал, как организовать общение с Сергеем не напрямую, а иначе — без личного контакта, а, значит и без риска. Плюсом этого решения было то, что на сюда Сергей больше не попадал на базу, а сообщение с ним мне предстояло держать всё через тот же дрон.

Но не всё так просто и перед тем как осуществить задуманное, мне предстояло хорошенько потрудиться. Ведь перевезти на «Семицветике» все вещи, которые помогут человеку выжить в лесу в одиночку, будет делом непростым.

Да, я собирался поселить спецназовца на достаточном удалении от своего бункера, сделав ему базу под открытым небом. Что же потом? А потом предстояло ждать и работать. Предстояло напрячься и, полетав по окрестностям, найти воину то, что он и хотел, куда он стремился — проходящий партизанский отряд, ведь, нет сомнения, что именно к ним он ранее и направлялся.

Конечно, вполне возможно, что придуманный мной план не был каким-то сверхгениальным, но для сложившейся ситуации являлся вполне себе нормальным выходом из сложной ситуации. Во всяком случае, сделав так как задумал, я и человека в беде не бросал, и сам оставался в живых.