Первый шаг Некроманта. Том 1

Глава 5 Как работает магия?

— Гришка!

— Да, барин! — проревел слуга и потратил огромный запас маны, чтобы пробиться в сознание медведя.

Разжавший было зубы хищник, уже успел отбежать, но атака застала его врасплох, и он заскулил. На правом боку мохнатого виднелся опалённый кусок мяса.

— Вали его! — крикнул Владимир Скаржинский, как раз проезжавший мимо и заставший момент нападения.

Тело пострадавшего Артёма Барятинского упало на траву. С руки кричавшего дворянина сорвался горячий поток воздуха в форме плети. Он стеганул по окровавленной морде хищника, и косолапый, ревя от досады и боли, припустил в кусты.

Достав рожок, Владимир подал всем знак, что случилась беда и нужна помощь некроманта.

— Артём! — Скаржинский спрыгнул с лошади и подбежал к парнишке.

Левое плечо обильно кровоточило, поэтому первое, что он сделал, это пережал повреждённую артерию и приказал Гришке дуть в рожок. Через пару минут к ним на всех порах выбежал Пётр Аничков.

Его венозные руки тут же сделали пасс и окрасились в тёмно-зелёное свечение.

— Рану освободи, — чуть сухим, но спокойным голосом велел некромант, Владимиру показалось, что он почувствовал запах водки, но промолчал и сделал, что сказали.

Вокруг уже собирались другие дворяне, охотники и слуги. Быстрым движением ножа Скаржинский разрезал рубашку Барятинского, чтобы некромант приступил к следующему этапу лечения.

Владимир слышал, что Аничков смог освоить пятый шаг некромантии. Серьёзное достижение, если учесть, что всего их девять. Однако последнего ранга двести лет как никто не брал, да и не было ни у кого желания становиться повелителем мёртвых. Иначе такого некроманта и не назовёшь.

Угловатого, мрачного мужчину все побаивались. Ещё эта его привычка пялиться и облизывать вечно потрескавшиеся губы… Жуть. В охотничьем отряде Аничков ни с кем не разговаривал, временами прикладываясь к фляге на поясе.

Но если некроманта Владимир знал уже давно, то вот младшего наследника увидел впервые. Разные ходили слухи об этом подающим большие надежды ребёнке. Только вот чем-то не угодил Артём Борисович высшим силам и так не вовремя лишился разума. Говорят, ему прочили место главы рода, как только священник объявил о количестве маны.

«Впрочем, манна — это ещё не всё», — подумал про себя Владимир и как завороженный следил за ветвящимися зелёными нитями заклинания. Они заползали в рану и, расталкивая кровеносное русло в сосудах, увеличивали просвет. Из-за этого казалось, что тоненькие ручонки наследника разбухли.

«Как будто в жилах ковыряется».

— Переверни, — приказал в очередной раз Аничков.

Кивнув Гришке, Владимир встал с колен и отряхнулся. Слуга послушно выполнил приказание, разрезав одежду по линии позвоночника, убрал всё лишнее и оголил спину.

Третье заклинание длилось больше пяти минут, поэтому Владимир отошёл к побледневшему брату Барятинского, организатору этой охоты.

— Жить будет, — вытерев руки, обрадовал он родственника.

— Слава Богу, слава Богу, — сглотнув, ответил юноша.

Они были ровесниками.

— Медведя-то добили, — бросил из-за плеча Илья Волынский, щёголь, каких поискать. На французский манер присобачил себе страусиное перо в шляпу. Владимир недолюбливал этого богатенького сыночка. — Николаич сетовал: шкуру попортили, кто ж огнём догадался пальнуть?

Скаржинский покачал головой.

— Я только воздухом, ну и Гришка пугнул слегка косолапого. У него двадцатка процентилей со зверьми. Отец друидом был, успел поводить по местам силы.

— Тогда странно — рана свежая, Ваше благородие, — добавил подслушавший разговор только что вернувшийся егерь. — Может, барчук шмальнул?

— Как вы вообще берлогу не заметили? — возмутился Сазонов.

Именно он бежал во главе всей процессии, отец молодца в ежовых рукавицах держал металлургические заводы в Петербурге и был вхож в императорский двор.

— Тут виноватых нет смысла искать, Николай, — вздохнул Александр. — С братцем всегда так — на ровном месте проблему найдёт. Не хочу, чтоб по его дурости кого-то судили. Зря я его с собой взял. Матушка бы не простила мне… Теперь в свет ему путь заказан. Всё-таки своя кровь — жалко, если погибнет по дурости.

— Да погоди ты хоронить его, Саш, — убрав локоны в сторону и поправив страусиное перо, звонким голосом сказал Илья. — Мой человек говорит, видел, как Артëм твой огнём орудовал, ведь так, Остап?

— Так, вашбродие, — прошамкал бородатый мужик, поправляя ружьё; шапку он держал в левой руке.

— Выходит, дар есть?

— Да какой там дар, Илья?

Владимиру показалось, что лицо Александра Барятинского гневно дёрнулось, но в этот момент на дворянина не смотрели: некромант Аничков как раз закончил лечение, и пострадавшего уносили на носилках. Вот все и повернулись в его сторону. Все кроме наблюдательного Владимира.

— Погоди, огонь, говорите… А ну-ка! — франт щёлкнул пальцами и велел поднести парня к себе, затем порылся во внутреннем кармане жилета и достал знакомый всем чёрный цилиндрик на цепочке размером с указательный палец.

Раненного приблизили к знатному охотнику, и тот прислонил ауроскоп к коже Артёма. На приборе отобразились две чёрточки в самом низу. Одна белая и не представляла интереса, а вторая — красная. На неё-то и устремили все взгляды, а Волынский, словно подзуживая Александра, поднял чёрный прибор вверх, чтобы всем было видно.

— У младшего наследника один процентиль огня! Как так, Александр? Вы же говорили, он бездарен?

— Но… Но этого не может быть! — ничего не понимал Барятинский. — Мы измеряли…

— В любом случае поздравляю.

— Поздравляем!

— Ура, новому магу Барятинских!

— Ура-а-а! Молоток парень, косолапому бока поджарил!

— Пха-ха! За это и выпить не грех!

Александр вяло пожимал всем руки и принимал поздравления, смотря в лицо умалишённого брата.

«Это неправда! Ведь мы ни разу не выпускали его дальше порога. Процентиль ещё ладно, но стихию нельзя получить без медитаций в местах силы. Они все далеко от поместья! Чёрт. Чёрт. Чёрт. Как он это сделал? Как⁈»

На секунду растерявшемуся Александру вдруг показалось, что один глаз младшего брата приоткрылся и зыркнул на него, но стоило моргнуть, как всё встало на свои места. Только уголки губ раненного чуть заметно приподнялись.

Итак, я выжил. Более того, навёл столько шороха, что по велению матушки из города ко мне приехал священник с безделушкой в виде чёрного цилиндрика и измерил мои показатели.

Как потом я выяснил, это был ауроскоп. Он узнавал магический потенциал. Почему-то все носились с этой красной чёрточкой, как с писаной торбой. Признаться, в учебнике по рунам ничего не было рассказано про азы магии. В смысле, вот про самые очевидные вещи.

Так вот. Одна грань показывала количество маны. Вместо числа у меня там была двойная тильда. Это ни у кого вопросов не вызывало почему-то. А другая грань отвечала за процентиль. Странное название, но позже я выяснил, что оно наиболее чётко отражает суть.

На охоте я успел подметить для себя несколько интересных вещей. В моём прошлом мире крестьяне по большей части не владели никакой магией. Однако здесь я успел увидеть, как обычные слуги используют её в бытовых нуждах. Она была почти незаметна, но это проливало свет на многие вещи!

Уговорами и угрозами из меня пытались выудить сведения, как я создал заклинание. Приглашали даже Петра Аничкова, но тот лишь хмыкнул и сказал звать, если будет что-то серьёзное.

Я, конечно же, ни в чём не признался, благо маска юродивого позволяла бесконечно переводить тему разговора и выбешивать родственников. В конце концов, они отстали, и я получил возможность расспросить обо всём Семёна. Почему раньше об этом не догадался! Святая простота.

Справедливости ради и старик не заморачивался разъяснениями банальностей. Он-то думал, я умный и так всё знаю. Короче, я получил базовую информацию от своего престарелого шпиона и крутил теперь эти сведения в голове, выискивая для себя новые возможности.

В здешнем мире у всех с рождения процентиль равен единице. Это то самое Эго мага, которое нельзя ничем занять. Дальше в течение жизни человек увеличивал свой процентиль до ста. Это максимальное значение. И вот тут начиналось самое интересное.

Пустой процентиль не давал никаких способностей к магии. Он скорее как абстрактная возможность получить магические силы. Дальше маг мог заполнить этот процентиль чем угодно. Например, огнём, как это вышло со мной.

Можно иметь двадцать процентилей огня и семьдесят девять воды. Таким образом, ты являлся довольно сильным водником, но посредственным огневиком. Некоторые, особо талантливые, становились чистыми стихийниками. Например, заполучив девяносто девять процентилей огня.

Однако, по словам Семёна, сделать такое крайне сложно — после восьмидесяти прогресс шёл настолько медленно, что люди тратили десятилетия ради лишних полосочек. Поэтому проще было на остатки свободных процентилей взять из других областей магии что-то вспомогательное.

Ну как взять… Оказывается, чтобы получить специализацию, нужны занятия в неких местах силы. Причём каждое было ответственно за свой вид магии, и просто так туда не попасть. Аристократы и император контролировали их почти все. Общественности оставили совсем уж бесполезные и малоопасные виды стихий.

— Артём Борисович, ну вы как дитя, ей-богу, — причитал Семён и продолжал сбивчиво объяснять принципы работы магии.

— Не бухти, лучше скажи, какими местами силы владеют Барятинские?

Старик кхекнул в кулак.

— Почти все места у вашего батюшки были отняты Его Величеством Павлом VI.

— Ага, прошлым императором? — я потёр подбородок и спросил. — В чём же отец провинился?

— Не того спрашиваете, ваше благородие, моё дело малое… — вздохнул Семён.

— Не верю, — усмехнулся я, зная, как любит чернь обсасывать подробности дворянской жизни. — Слухи какие ходят? Говори, не тая — ты поклялся служить мне, старик.

— Ох, — дед мял панамку в руках и вытирал пот со лба, на улице и в доме было жарко. — Говорят козни это Шуйских, не понравилось им возвеличивание Бориса Олеговича. Дюже высоко сокол взлетел, — дед вытер подступившую скупую слезу. — Как раз перед вашим рождением, вашбродие…

— Ну-ну, Семён, — мне стало жалко плачущего деда, удивительно, как он воспринимал, казалось бы, чужую беду, беду своего хозяина, будто это у него всё отняли, его несправедливо лишили могущества, обрезав крылья.

Я поделился платком из нагрудного кармана.

— Бери, бери, — махнул я рукой, — в подарок.

Дед ещё больше расплакался и, упав в ноги, вместо того, чтобы вытираться богато расшитым куском ткани, сделал это панамкой.

— В-внучке отдам, — ответил он на немой вопрос.

— Хорошо, ну а сколько же мест силы было до… Этого несправедливого случая?

— Десятка два, не меньше, — что-то подсчитывая в уме, сказал он. — С местами такмо и усадьбы поотнимали. Все основные значится стихии: молнии, свет, — загибал дед пальцы, — звук и тени.

— Я так понял, некоторые повторяются?

— Так точно, повторяются.

— Ясно, — я скрестил руки на груди и крепко задумался.

Всё больше и больше мне начинало нравиться устройство и вариативность этого уникального магоценоза. В прошлом мире я истово коллекционировал знания и даже изобретал новые техники с заклинаниями, потому что упёрся в порог, где ещё никто не бывал.

Теперь же я чувствовал давно забытый азарт. Жажда познания переполняла меня — хотелось побыстрее окунуться в книги, найти учителей, применить свои способности и померяться силами с достойными противниками.

Я более чем уверен, что таких тут достаточно. Чего только стоят пресловутые некроманты. Кто бы мог знать, что они займут место лекарей? Что за недоразумение… А эти их ступени или как там? Шаги! Да, шаги. Весьма интересная градация способностей.

Вроде бы всего девять шагов, и все знания получаются только у учителя… Скверна противна мне, а уж тем более компромиссы с ней, но я не мог не заниматься целительством. Это уже часть моей жизни. Мысль оставить её за бортом, злила меня.

«Я обязательно что-нибудь придумаю, иначе какой из меня архимаг?»

— Семён, а ты можешь достать мне ауроскоп?

— У меня нет таких денег, барин, — покачал головой дед.

— Цена вопроса?

— Сто рублей. На эти деньги… — он мечтательно поднял глаза. — Да на эти деньги безбедно три месяца жить можно. Я бы платьице своей Ульяне справил…

— Справишь ещё. Значит так, слушай моё повеление. Обмолвись словечком с кем-то из дворовых, да так, чтобы моя мать услышала, понял?

— Агась.

— Посетуй, мол, барин странный стал.

— В смысле? Так вы ж и так…

— Нет, не про это, — с раздражением перебил я его. — Скажи, так мол и так, помнит он дословно, что ни говори ему. Сказки все наизусть выучил. Странности с ним творятся.

Семён поднял бровь.

— Что, правда?

— Кривда. Слушай дальше. Говори, мол, барин просил книжки ему принести — так он молитвослов сначала выучил, потом Глашка, любопытства ради, пихнула ему учебник с этими самыми… ну, рунами…

Семён ударил себя по колену и весело раззявил рот с остатками зубов.

— Как это вы точно, барин, манеру говорить мою передали, ха-ха. Ох, не соскучишься с вами.

— Смысл уловил? — пригрозил я ему пальцем.

— Как же не уловить-то? Будет в сей же миг сделано.

— Да погоди ты. Только не переиграй смотри, чтоб натурально всё, понял?

— Натуральней не сыщете, — заверил он меня и быстренько спрятал в карман платок, а измазанную в соплях шляпу нахлобучил на голову с жиденькими волосёнками. — Разрешите идти?

Я махнул ему рукой и развалился в кровати. Вторая стадия освобождения Артёмки запущена. Я уже заставил всю местную общественность обсуждать свою персону.

Причём братец теперь не сможет открыто строить мне подлянки — слишком уж много любопытных взглядов я к себе привлёк. Просто так задушить в закутке или подстроить «несчастный» случай не получится. К тому же скоро должен вернуться отец…

Оставалась только одна заковырка — надо бы как-то выбраться из этого положения юродивого, но чтобы обоснованно… Сложная задачка, но многолетний опыт подсказывал мне, что неразрешимых ситуаций не бывает. Потому надо заняться полезным делом.

Я встал и покрутил корпусом вправо-влево. Удивительно, как точно Пётр Аничков восстановил все переломы и закрыл кровотечения. Я хоть и потерял сознание, но вскоре очнулся и старался запомнить воздействие некромантии на себя. Классическое лечение так не работает.

Смешнее всего было смотреть на перекошенное лицо братца. Пусть понервничает. Будет знать, как в следующий раз натравливать на меня друидов. Медведь не просто так сидел там до последнего. Сейчас я прогонял в памяти всех проскакавших мимо во время погони за кабаном, и среди дворян было несколько егерей.

Один из них и приказал порвать неугодного наследника. Знать бы кто точно… С исполнителями я, конечно, разберусь — главное, что заказчик временно устранён.

Мышцы послушно сжимались и разжимались. Я сделал двадцать отжиманий за раз, поприседал, провёл растяжку — в общем, ускорил кровоток. Эта разминка обязательна перед медитацией и после.

Скрестив ноги, я погрузился в себя и упрямо посмотрел на высившуюся перед мысленным взором гору застывшей маны. Работы у нас, Артёмка, непочатый край. Что ж, начнём.

С каждым разом эффективность моих ментальных действий повышалась, и то, что я раньше делал за час, теперь с лёгкостью получалось за двадцать минут. Скорость увеличилась, но я не обольщался. Барятинский действительно мог стать гением. Ведь у него какой-то запредельный запас маны. Слишком большой для столь юного организма.

Это и благословение, и проклятие одновременно. Для меня же — подарок судьбы. Ведь я тот кузнец, что сможет выковать из этой оболочки смертоносное оружие. Сильное и изящное.

«Дайте только время».