Первый шаг Некроманта. Том 2

Глава 11 Сумеречный гем

Мы ехали верхом к месту назначения. От Бастиона это примерно десять километров. Брешь недавно запечатали, убив вожака, и нужно было срочно её закрывать. Я на себе то и дело ловил взгляды Ломоносова, скачущего через ряд справа.

«Странно. В моём мире Сумеречный гем считался чем-то очень редким, только доверенный архимаг Хессии мог им владеть, а здесь это простой расходник церковников».

Ну не такой уж простой, раз Клирикрос монополизировал его добычу и держали всë в секрете. Одно я могу сказать точно: при прикосновении я не ощутил ту мощь, что была у конкретно моего гема. Это будто слабая его версия.

Монстров по пути нам не встретилось, но все были начеку. За стенами погибнуть можно только так. Я пока выбросил из головы увиденное и сосредоточился на миссии. Трусцой мы уверенно продвинулись к конечной точке и, не делая перерыва на перекуры, тут же прошли к Бреши, где нас поджидала группа быстрого реагирования из пяти человек.

Видно, что они скучают и хотят поскорее отсюда смотаться. Везде были разбросаны части монстров — эти ребята поленились собрать трупы в кучу. Я не преминул им это заметить.

— А ты кто, дядя? — сплюнув, обратился ко мне некромант с бандитской рожей, испещрённой оспинами. — Новенький, что ли? Я за сегодня и так отпахал, будь здоров — пусть чистильщики сами разбираются, они за это деньги получают.

Остальные тоже не горели желанием наводить уборку, так что я махнул рукой и просто смотрел, как наши клирики окружают двухметровую Брешь и обкладывают её со всех сторон мешками. Я встал поближе, чтобы слышать, что они там бормочут. Память услужливо записывала эти словесные заклинания и откладывала в копию сознания.

Это, кстати, ещё один плюс клона. Так можно проделывать с любой информацией, даже на разных языках. Например, у меня уже «висела» на подкорке та французская книжечка по руническим кругам. Когда мои лингвистические знания расширялись, то сведения из учебника будто распечатывались и предоставлялись в общий доступ для осмысления.

Однако слишком сильно забивать этим голову я не хотел. Чем больше таких неоформленных кусочков знаний будет захламлять второй клон, тем медленней он работает при создании рунических кругов. Так что туда «закидывал» только что-то очень важное.

Молитва клириков представляла собой систему четверостиший на старорусском языке, немного отличавшимся от оригинала. Ломоносов сказал: на такую мелочь уйдёт минут десять, не больше.

Место, где мы находились, располагалось прямо в овраге, и я невольно поглядывал по сторонам. Группа наёмников заняла позиции сверху, и время от времени я видел их патрули, но в какой-то момент они исчезли.

— Артём, — позвал меня Ломоносов, тоже смотрящий наверх, но уже своим маназрением.

— Что там? — поинтересовался я.

— Семь некромантов. Оттянули наших. Ещё трое с другой стороны сейчас нападут. Нам надо продержаться… — он посмотрел на наручные механические часы, — … четыре минуты.

— Что за бред? Зачем некромантам нападать на своих? — пока я это говорил, правая рука достала из нагрудного кармана медный ножичек.

— Эти не из Ложи — отступники.

«Чёрт!»

— Мортикантов среди них нет? — больше всего я не хотел сейчас, чтобы церковь узнала о моём потенциале Девятого, и так вон косо смотрят.

Иван тоже уже был наготове и держал меч двумя руками. Спустя несколько секунд он ответил.

— Нет.

Вдруг один из трупов гигантских ящериц пошевелился и открыл глаза, а затем метров через тридцать и второй. Чёрт, сразу обоих не убьёшь, но это не самая большая проблема… Думать стало некогда — если некроморфы собьют концентрацию с клириков, то придётся начать всё заново. Конопатчики не лучшие воины и вся их мана уходила на закрытие Бреши.

Я скользнул по тени вбок и отвлёк внимание ближайшей ящерицы серией огненных шаров. К сожалению, мне приходилось танцевать с бубном, чтобы заклинания были убойными. Для этого и нужны все эти сцепки с другими стихиями — так эффект лучше, но по факту гораздо эффективней такую мелочь просто прошить каменной очередью через систему «человек-источник».

Однако «земля» мне доступна лишь на десять процентилей — слишком мало для такой толстой кожи. Поэтому в ход снова пошли рунические круги, и я был приятно удивлён. Мой медный нож хоть и добавлял всего пять процентов к скорости созидания, но ощущалось это несколько иначе. В большую сторону.

Раскалённая полужидкая плеть вылетела из моей левой руки и попала в голову первой ящерицы, в то время как вторая уже ринулась на меня, управляемая издали некромантом. Я вынужден был отступить, уехав теневым скольжением назад, не добив дезориентированного монстра.

Тут я увидел, что на Ломоносова несётся третий некромант.

«Ваня не должен участвовать в драке. Не должен».

Но что ему оставалось делать? Ящеры резво прыгали, не давая по себе попасть, и мне пришлось развеять плеть. Враг Ломоносова исподтишка сколдовал каменный кол прямо под одним из священников и пробил тому икру и лучевую кость. К моему удивлению, это не остановило клирика, и он самоотверженно продолжал читать молитву. В ту же секунду вокруг всех пяти священнослужителей возникли барьеры-пузыри.

«Отлично», — подумал я, — «ранение там не слишком серьёзное, ещё минуты две-три точно продержится».

Иван тоже каким-то образом сумел уклониться от нескольких заклинаний и даже атаковать противника мечом. Однако ход драки переломился, когда «ящерки» прекратили меня гонять по оврагу и вдруг побежали к клирикам пробивать барьеры.

До этого Ломоносов ещё сражался на равных, но стоило двум пятидесятикилограммовым тушам влететь в конопатчиков, как Иван присел на колено, задыхаясь в кашле. Я переключился на некроманта.

«Надо убить кукловодов. Нет смысла тратить силы на ящериц — всё равно заново оживят следующих», — промелькнуло в мозгу. Теневым скольжением я быстро добрался до своего врага и позволил другу отползти, выхаркивая на снег кровь.

Это не был опытный маг, вроде Лазаревича, но тоже кое-что мог. Однако недостаточно сильный, чтобы меня одолеть. Без долгих предисловий я использовал гемофорсную технику, полосонув ножом по ладони.

У каждого некроманта, как правило, была ещё одна стихия, которую он параллельно развивал. У этого — атрибут земли. Я же мог использовать все четыре стандартных стихии и тень, что делало меня в битве против людей крайне гибким и манёвренным.

Я себя ощутил как те ящерицы, что прыгали на сверхрефлексах. Заострëнные булыжники и ядовито-зелёные брызги врага летели мимо. Собственно, этого противника я поймал в каменную руку и мгновенно расплющил, как если бы сделал это с помидором или другим овощем.

Развернувшись, я кинул мёртвые остатки некра в его приятелей. Они сейчас были поглощены приказами своим ящерицам и должны были сохранять зрительный контакт.

«Слабаки».

Одного из них опрокинуло, забрызгав кровищей. Ждать пока они очухаются, я не стал и в пять рывков добрался вплотную. Как это ни тривиально, но покончить с упавшим ублюдком мне помог обычный меч. Враг был дезориентирован попаданием трупом, потому я вогнал ему лезвие в грудь, уничтожив сердце, и развернулся к последнему.

Налётчик натравил оставшуюся ящерицу на меня — та уже стремительно карабкалась по своду оврага, чтобы выполнить приказ хозяина. Следующий порез активировал огненную сеть — сегодня я решил использовать проверенные заклинания, и они сработали на ура.

Как ни уклоняйся от магии, но если она покрывает площадь в пятьдесят метров, тебя по-любому заденет. Я поймал и ящерицу, и некроманта, связав их вместе, и спалил заживо.

«Небольшая поправочка: одного заживо, а второго… Замертво?»

— Ваня, выключай!

Разбираться с правильной семантикой я не стал и рванул к Ломоносову. Барьеры исчезли. Наши клирики продолжали бормотать молитвы.

— Держись, сейчас они закончат и помогут, — велел я сидевшему на коленях другу, он показал большим пальцем, что всё в порядке — потерпит.

На всякий пожарный у меня уже была приготовлена следующая порция рунических кругов. Голова совсем не кружилась — я уверенно выдерживал два пореза. Это хорошо.

Кстати, заметил ещё одну вещь. Повторно использовать уже «изобретённые» мной заклинания намного легче — они, как по мышечной памяти, формировались быстрей, чётче и требовали меньшей концентрации. Так что имел смысл сконструировать шаблоны на все случаи жизни. Ну, или практиковать старый запас почаще.

Портал начало сжимать салатовым барьером, переливающимся как северное сияние. А вместе с этим случилось непредвиденное. Клирик, которого ранило, нечаянно пролил кровь на свой мешок. Его тело дёрнулось в судороге, и вскоре я увидел, как красные ручейки из его ноги и руки стремительно втекают в сумеречные гемы. Тело иссушалось на глазах.

— Ему уже не поможешь, бежим! — скомандовал протоиерей и подхватил вместе со мной Ломоносова под локти. Мы выбежали из оврага наверх как раз вовремя. Брешь закрылась, и прогремел взрыв.

На нас падали комья сухой земли, но высунувшись, я увидел, как слой травы стремительно захватывал территорию и озеленял природную впадину. Всё облагораживалось всплеском жизни.

— Ну что — какое тут место силы? — поинтересовался я у священника.

— Да какая разница? — махнул тот рукой. — Без нас разберутся. Если тебе нужно что-то конкретное — зайди в ратушу, там весь список. Для ликвидаторов они бесплатные.

— Ого, спасибо, не знал.

— Эй, вы там, живы? — задыхаясь, спросил голос уже нашего некроманта.

Мужик выглядел крайне потрёпанным и злым, следом за ним шли его спутники, я быстро всех сосчитал — одного не хватало.

— Нет, мы тоже одного потеряли, — ответил ему протоиерей. — Брешь закрыта, можем уходить.

— Слава небесам, — прокряхтел некр.

Я подошёл к нему и ударил кулаком в грудь.

— Ты чего, малой? Я не в настроении! — вспылил он.

— Да мне насрать в какой ты кондиции. Из-за вас все трупы ящериц были разбросаны по оврагу, и я не смог их разом сжечь, — теперь я понял, почему ребята Христа занимались «уборкой» на нашей первой вылазке. — Вы должны были учесть нападение отступников, и на что они способны! Это же потенциальные некроморфы — топливо, млять, тебе ли не знать? — я был взбешëн, что Ломоносову пришлось вывозить на себе оборону куполов, а у него здоровье и так не ахти. — Мой друг из-за тебя пострадал…

— Ладно, не кричи, я понял, — мрачно перебил некр. — От лица своего отряда приношу извинения. Давай осмотрю его, — устало проговорил он.

Я отошëл в сторону и воин помог Ломоносову оклематься. Кашель прекратился, и бедняга, прополоскав рот водой, смог даже самостоятельно дойти до лошадей.

На обратном пути транспорт уже не щадили и галопом добрались до Бастиона.

Некромант вместе со своей командой пожал нам руки и удалился поминать погибшего друга. Ивану стало гораздо легче, плюс новости о щедром вознаграждении привели его в чувство.

Нам выделили по две тысячи за форс-мажор. Обычно за рядовое сопровождение платят в четыре раза меньше, но тут мы отразили атаку отступников Ложи. За это глава клириков обещал упомянуть в отчёте начальству наш вклад и проявленную отвагу.

Убитые некроманты что-то вроде местных бандформирований. Ублюдки, мешавшие нормальному расширению границ. У них были свои главари и заинтересованность в подобных действиях.

Я не знал всей картины, но было подозрение, что так они набивали себе цену и выторговывали припасы, артефакты и прочие радости жизни. Особенно когда Бастиону нужно было закрыть крупную Брешь.

Кому в такой момент охота получить подлый удар в спину? Вот и договаривалось руководство с отступниками о временном нейтралитете. Ловить их по лесам, кишащими монстрами, такое себе удовольствие. Облавы при возможности устраивали, но скорее превентивные.

— Артём, — позвал знакомый голос, когда я выходил с денежками со склада.

— Здравствуйте, Александр Христофорович, как отдыхается? — спросил я вежливо и спрятал ассигнации в карман.

— Я хотел тебе вот что сказать, — взял он меня под локоть и повёл в сторону. — Ты, бесспорно, парень лихой и себе на уме, но прошу — подумай в следующий раз кто тебе враг, а кто друг. Разве я чем-то тебя обделил или обидел?

— Не люблю, когда меня ограничивают, — подумав, сказал я.

— У меня и в мыслях не было этого делать.

— Полноте, Александр Христофорович, мы ведь оба знаем, к чему всë это приведёт. Вас же не с ложечки меня кормить приставили, а выполнять боевую задачу. У вас свой интерес, а у меня — свой.

— И в чëм же твой интерес? — проникновенно спросил Христ.

Я мягко высвободил руку и остановился.

— Этого я вам не скажу, но в знак дружеского жеста раскрою, какие у меня цели в Бастионе: заработать как можно больше денег и в кратчайшие сроки взять сто процентилей, — я понимал, что если доведу Бенкендорфа до белого каления, то только выстрелю сам себе в ногу.

Я в состоянии «победить» и переиграть его, но что толку? Адекватного агента заменят каким-нибудь закостенелым прагматиком-исполнителем, который и слушать меня не станет. Можно дать Христу сохранить лицо перед начальством и поддерживать какой-никакой дружеский контакт.

Вопрос: почему я не лобзаюсь с Тайной канцелярией в дëсны? Ответ прост: в прошлой жизни это ничем хорошим не заканчивалось. Иллюзия свободы, что давали мне государства, на которые я работал, всегда превращалась в фарс.

Цель любой спецслужбы из сильного мага получить послушного и покладистого пëсика. Никому не нужны независимые могущественные личности.

Поэтому, если ты слабее такого «союзника» хоть на йоту, если доверишь ему свои секреты — жди беды. Тобой нещадно вытрут ноги и будут манипулировать до конца жизни. И тогда бывший друг превратится в заклятого друга. Мне часто приходилось менять резиденции, увы. В конце концов, мои преследователи просто состарились и умерли, а я вздохнул свободно.

В общем, это слишком тонкая игра и я пока не готов в неë лезть с головой, но вот стричь со шпиков шерсть или просто меняться услугами — это, пожалуйста.

— Благодарю за откровенность, — кивнул Бенкендорф. — Полагаю, бегать за тобой бесполезно, так что предложу помощь со своей стороны — к тебе вечером заглянет мой человек.

— Надеюсь, не для того, чтобы усыпить и вывезти отсюда?

— Шутить изволите, Артëм Борисович, нет, он занесëт вам небольшой презент, но впредь, если не затруднит — предупреждайте хотя бы о самых опасных вылазках, чтобы мы смогли среагировать.

— Хорошо, без проблем, это всë?

— Честь имею, — взявшись за кончик шляпы, попрощался Бенкендорф, сегодня он явно хотел насладиться прелестями гражданской жизни.

Мы разошлись, и я вспомнил о Софи. Чего в Бастионе не хватало, так это женского тепла. И хоть в Громовце я не сказать чтобы часто навещал свою подругу, но я знал: чуть что — могу к ней зайти.

— О чëм задумался? — спросил меня Ломоносов, когда возвращались домой.

— О женщинах, Ваня, о женщинах.

— Хм, вот чего-чего, а подобного не ожидал от тебя услышать, — засмеялся Иван.

— У всех свои слабости: у кого-то вино, у других табак или азартные игры, а у меня — самое пагубное и вредное для здоровья.

Через секунду мы заржали как кони, да так, что на нас оглядываться начали.

— Эх, ну ладно, — вытирая слëзы, сказал я, — не бери в голову. Что скажешь в целом по этим ребятам? — он понял, что я имею в виду конопатчиков.

— Пока рано делать выводы, но думаю, мы сработаемся. С одним как раз сегодня договорились пересечься вечером, пригласил познакомиться с остальной компанией.

— Отлично, — всё же Ломоносов спас их шкуры своими барьерами, значит, не зря страдал. — Найди там самого продажного или проблемного, возможно, закредитованного, чтоб в долгах как в шелках был, понял? На нём и сосредоточься.

— Заставляешь меня копаться в… — сказал он с отвращением и так и не подобрал подходящего слова — духу не хватило обозвать носителя сана. Всё же они в некотором роде все братья.

— Ну, я же не обещал, что всё будет легко, помнишь? Это очень нам нужно и поручить могу только тебе.

— Сделаем, чего уж там, всё равно здесь бесполезен…

— Эй, а ну хватит — сегодня ты спас пять жизней, это тебе не хрен собачий.

— Четыре, — поправил он меня.

— Нет, Ваня — пять. Последний помер по своей неосторожности. Из купола он вышел живым, всё прекращай, — я хлопнул его по плечу и подозвал к себе одного из важных мальчуганов, расхаживавших в поисках клиентов на «принеси-подай». — Погоди, я сейчас, — мы отошли от Ломоносова к ближайшему месту, где можно было присесть.

Стоило заикнуться о записке, как юный коммерсант, к моему удивлению, вытащил из поясного подсумка нужную канцелярию.

— С вас рупь пятьдесят.

— Ну, ты орёл, конечно, — за обычную записку дороговато так-то.

В Громовце пацанва брала копеек десять не больше, но тут цены на всё на порядок выше, так что я не роптал. За удобства надо платить.

Я написал несколько строк и, свернув жёлтый лист бумаги в квадратик, объяснил, куда его доставить.

— Знаешь маршрут?

— Пфф, дядь, занимайся своими делами, а я всё сделаю — комар носа не подточит.

— Лети давай, комар, — я, улыбаясь, покачал головой.

Наглые дети стали до жути, я в их возрасте пикнуть лишний раз не смел — прилетала батина затрещина, а если бил дед… Лучше не вспоминать.

С Ломоносовым мы отобедали и разошлись — он не мог долго сидеть дома, а мне в самый раз. Я сходил в баньку, хорошенько отхлестался берёзовым веничком, смыл с себя всю грязь и потом гонял чаи за книжкой, одолженной у трактирщика. Так, ерунда всякая: местный фольклор.

В дверь постучались. На пороге стоял посыльный «комар» и протянул мне ответку, нетерпеливо потопывая ногой. Он был весь в пыли и уставший. Прочитанное вызвало у меня улыбку, и я протянул ему пять рублей.

— Молодец, держи на чай.

— Ух ты, дядь, благодарствую.

— Не дядь, а барон Артём Борисович Барятинский, — поправил я его.

— Ой… — он прижал руками рот и выпучил глаза, за такое неуважение могли высечь розгами.

— На первый раз прощаю. Чего встал? Иди.

Он быстро поклонился, и только пятки сверкали. А я натянул брюки, свежую рубашку, жилетку и туфли. С оружием не расставался никогда, потому ножны с мечом и медный нож тоже прихватил. В целом в зеркале я смотрелся как обеспеченный житель провинциального городка.

«Пойдёт».

Насвистывая легкомысленную мелодию, я добрался до самого красивого квартала, где была куча всяких магазинчиков. Ночные фонари, одетые в холодный чугун, словно пешки выстроились в длинный ряд и освещали дорогу прохожим. Здесь было много зелёных насаждений, а также аллей.

Даже в таком суровом городе должен быть свой ангельский уголок. Я купил у цветочницы белую лилию как раз перед тем, как войти в ночной сад. Возле одной из скамеек, скрытых от посторонних глаз высокой живой изгородью, я увидел знакомое лицо.

— Рад, что пришла. Это тебе, — я протянул девушке цветок.

— Ты совершенно откровенно всё написал, прямо и без вранья, — кивнула Ривка и повертела в руках подарок. — Мне это понравилось.

— Я подумал, что к тебе нужен другой подход.

«Потому что она совершенно не понимала намёков!»

После этого я без лишних объяснений приподнял её подбородок и поцеловал в губы. Самые жаркие в постели — те девушки, которые никогда не кричат откровенными нарядами о своей сексуальности. Она в них сквозит сама: в каждом взгляде, жесте, позе. Ривка придвинулась поближе и обвила мою шею руками.