Пинок азарта

Глава 13 Повелитель невероятностей

Вообще, размышлял я, в хорошей истории все эти танцы с Управлением должны были бы остаться за портьерами театра. Куда лучше было бы сформировать образ твердого и принципиального детектива, имеющего темное и запутанное прошлое. Шел бы я сейчас такой красивый, в шляпе, под дождём, и с темным прошлым. Так нет же, настоящее. И как вот, скажите на милость, конкурировать в таких условиях с вымышленным персонажем? Причем, что унизительно, Анчар Крой обычный человек, ну маг… немножко, но какие из человеков маги? Смех один.

А я вампир. Бессмертный властелин ночи, создание тьмы и ужаса.

Абыдна, да. Может, перестать зацикливаться на этой проклятой книжке?

Дождь, повинуясь моей мерзопакостной карме, кончился ровно в тот момент, когда я пришёл по нужному адресу. Наверное, это был настоящий заговор, потому что на балкон этого старенького двухэтажного дома тут же выперся мужик в майке, c заранее уставленной в небеса сморщенной желчной рожей. Кажется, он тоже с кармой был не в ладах, да и со всем остальным тоже. Ну так-то понятно, в Омниполисе расистов нет, но иметь фиолетовую кожу всё-таки не рекомендуется. Зашибут просто на всякий случай.

— Виктор Гоун? — спросил я у худого противного мужика в майке, стоящего на балконе надо мной. Таунхаусы, они же дома с отдельным входом на одного-двух хозяев, были довольно популярны в Омниполисе лет сорок назад.

— … а кто спрашивает? — проскрипел тот в ответ на редкость противным тоном, смерив меня долгим бесящим взглядом.

— Конрад Арвистер, — представился я, — Частн…

— Не знаю таких, — бросил этот гад и, развернувшись, ушел с балкона. Кажется, я ему не понравился еще с тех пор, как пялился на него и его друга-тролля после стрельбы в таверне, где чуть не расстался с жизнью отважный омниполисский гей Финнеас Гладстоун.

Лааадно. Меня предупреждали.

В принципе, я мог бы без особых усилий запрыгнуть на балкон и зайти в хату прямо вслед за невежливым хозяином, но это противоречило моему воспитанию. Вместо этого, выдавив из пальца каплю крови, я превратил её в пятёрку неистово машущих крылышками крипов… и отправил их по тому же маршруту. С заданием бестолково метаться под потолком и скрипуче орать. Это они умели в совершенстве.

Как звонок это сработало достаточно быстро. Через пять минут фиолетовый хрен уже стоял внизу, распахнув дверь, и мерил меня отнюдь не ласковым взглядом. Сняв свои клевые очки, я чарующе улыбнулся.

— Вампир! — с ни разу не затаенной нелюбовью выплюнул вредный старикан.

— Душный Акос, — хмыкнул я, глядя, как темнеет всей поверхностью кожи стоящий передо мной мутант, — Поговорим?

— То есть ты не от этого дрыги, Гладстоуна? — бровей у Виктора Гоуна не было, но место, где они должны были расти, поднялось в удивлении.

— Нет, я от Оргара, — мотнул я головой, — К тебе ведет много дорог, Акос.

— Сам ты акос, зови Виктором, — буркнул, морщась, он, — Заходи.

Душный Акос был именно тем, чем казался. Склочным, вредным и желчным типом, грубияном и выжигой. Такие обычно работают на заводах, сторожат кладбища, живут смотрителями маяков в тишине и безвестности, но Гоуну слегка повезло. Под его фиолетовой кожей в нужных местах росли большие металлические яйца, что позволило этому лысому пню в свое время зарекомендовать себя одним из лучших посредников в городе. Ему верили на слово все. Бандиты, рэтчеды, жулики, коммерсанты, банкиры, связанные с темными делишками. Верили гномы, полуэльфы, минотавры, орки и гоблины. Сложно не верить тому, у кого фиолетовая кожа. Ну где, в конце концов, он может спрятаться? В стране Фиолетовых Мужиков?

Гоун оправдывал доверие годами, от чего и оброс кучей связей, начиная от начальника Управления и заканчивая нетрадиционным угонщиком автомобилей.

— Крови нет, чай не предлагаю, выкладывай, чего хотел мудень, — коротко пояснил политику партии Гоун, приведя меня в относительно неплохую комнату, напоминающую кабинет. Книжные шкафы, стол, печатная машинка, лампа… всё как положено, но вот стоящий в углу продавленный диван предательски намекал, что на нем не снимают самое бюджетное в городе порно, а попросту спят.

Загадочно. Дом, судя по отсутствию каких-либо серьезных дверей кроме входной, целиком принадлежал Гоуну, но оставлял впечатление, что свои внушительные гонорары фиолетовый явно тратит не на собственный комфорт. Жилище было в меру скромным и в меру обветшалым.

— Что, прости? — переключился я на услышанное, но не воспринятое с начала, — Мудень?

— Ну да, — моргнул этот лысый кадр, — Мудень. Муу-день. Только не говори мне, что вы его в Управе прямо Оргаром кличите, не поверю.

— Я чувствую, что ваши уличные прозвища связывает какая-то душещипательная история…

— Если ты такой чувствительный, то почему до сих пор не почувствовал, что я готов тебя послать? — вновь поднял лысую бровь этот склочный тип, — Вампир, будь добр, разевай щебеталище только по делу. Коротко, ясно, звучно. Не я к тебе пришёл.

Вот же сучонок вредный.

— Мне нужно поговорить с рэтчедами, — выложил я карты на стол, — Не с нашими, обычными, а с другими. С глубинными. Знаешь о таки…

— Нет, — мрачно уронил Гоун.

— Нет? — переспросил я.

— Есть такое слово, — пояснил он, — В данном случае оно обозначает немедленный и категоричный отказ, решение не пересматривается. Что-нибудь еще? Или же одаришь меня радостью тебя больше не видеть?

Голова лихорадочно соображала, но как-то плохо. Полторы мысли бегали по кругу, кусая себя за хвост.

— Ладно, мой тугой и душный друг, — выдавил из себя я, — Тогда что насчет волчеров, чуть не убивших Гладстоуна?

— Они бы и меня мочканули, случись это на пять минут позже, — проворчал фиолетовый полугоблин, — Я об этом поузнавал, вампир. Их не существует.

— Что значит «не существует»? — не понял я.

— Вульферы, волчеры… — скривившись, начал нехотя объяснять Виктор, — Это же собаки. Не простые, а постоянно дичающие. Им необходимо друг с другом контактировать, цапаться, нюхать под хвостами, всё такое. Сечешь? Неоткуда в нашем городе высраться целой пачке собачьих жмуроделов. Все они на виду, все повязаны друг с другом. Максимум что волчата способны — это за звон отмудохать компанию орков. Причем еще вопрос кто кого. Так что, вампир, шансов, что нашего хитрозадого знакомого пытались грохнуть волчеры в тачке и с огнестрелом — равны нулю. Я отвечаю за эти слова.

— Спасибо и на этом, — выдохнул я, сразу разворачиваясь на выход, — Бывай.

— Вот так бы сразу, — проворчали мне вслед.

Короткий, но очень и очень информативный визит. Может показаться, что Виктор Гоун тупо отбрил меня, но это далеко не так. Он не информатор, он посредник. Причем, под этой гнусной лысой фиолетовой шкурой скрывается очень даже душевный разумный. Насчет Гладстоуна он суетился и выяснял, так кто говорит о том, что просьбу своего старого знакомого (а то и друга), известного в некоторых очень узких кругах под кличкой Мудень, наш Душный Акос проигнорировал?

Нет, он мне отказал. Сразу. Что это значит?

Это значит, что Виктор Гоун уже под контрактом с этими рэтчедами.

С неба вновь зарядил дождь, а я шевелил ботинками, интенсивно обдумывая услышанное. Вульферы, которых не существует. Рэтчеды, которые очень плотно и очень тайно шуршат по городу. Гномы, у которых внутренний цугцванг прямо в корпорации с Управой, ищущей кому бы вставить неструганный дилдо. И везде затык. Там затык, тут затык. Да я и сам затык, которого Муудень натравил на город, пока они ставят «Ультрон» в позу пьющего оленя. Только дырки нет. Некуда воткнуться.

Дырки… нет. Дырки. Хм… Тень какой-то идеи мелькнула в голове, но пропала за время, пока я отпрыгивал от брызг, которыми меня чуть не окатил мимопролетевший автомобиль. Прокляв водилу словесно, я потом проклял еще раз, полностью потеряв надуманное. Ладно, вариант Ы — если нет идей, то можно посоветоваться с сенсеем.

Йаг Таг Каббази советоваться не хотел. У него на заднем дворе поспел какой-то сложновыговариваемый сорняк, который жаб, собирая урожай, частично запорол. От такого расклада саппоро пришёл в редкое для него состояние раздражения, от чего лютовал, гоняя меня по залу как сидорову козу. Причем, я натурально спасался, если уж не из-за страха за собственную шкуру, но во имя экономии запасов крови точно.

— Учитель! Остановитесь! — воззвал я, настроенный банально удрать прямо в лабораторию алхимика, если он не прекратит свои задумчивые попытки меня угробить, — Вы не в себе!

— Не истинно! — холоднокровно (и внезапно!) возразил культиватор, почти догоняя меня пинком, — Я хочу выбить из твоей головы посторонние мысли, ученик! Ты не относишься к занятию серьезно! А оно занимает время, а значит — занимает и деньги!

— Это суетный мир, учитель! — увернуться от молниеносного коварного крюка было тяжело даже на пределе моих способностей, — И он требует суетности!

— Оставляй её за порогом моего дома, ученик!

Всё-таки очень сложно драться с тем, для кого состояние мордобоя нечто естественное и знакомое с пеленок. Прорыв в лабораторию был остановлен, мне вывернули ногу, а затем вытерли мной же полы, громко и раздраженно рассуждая о грехе суеты и необходимости понимать, что для разумного — Главное. А этим главным с точки зрения алхимика-культиватора могла быть только одна вещь, известная как саморазвитие.

— Когда у вас пропал посредник для закупки ингредиентов, вы тоже не макивару колотили… — прохрипел я, чувствуя, как переломанные ребра встают назад.

— Истинно, — невозмутимо согласился большой сердитый жаб, — Только вот обучать я тебя могу без рук, без ног, и даже спящим. А учиться ты должен с полной самоотдачей!!

Хрен его переспоришь.

Кое-как собрав себя в человекоподобное существо, я отмел мысли о выпивке в «Слоне» и просто поковылял домой, но без приключений дойти было не судьба — у моего порога застенчиво терлись две невысокие фигурки.

— О, вот и ты! — звонко обрадовалась мне никто иная как гоблинша Лалатина, тыча своего кавалера в бок, — Дарвин, вот Конрад, смотри!

Блондинистый полугном тут же начал мне старательно улыбаться, довольно фальшиво выражая радость по поводу встречи, но так, без гнильцы. Приоритеты у неформала сейчас были другими, я, как только что получивший урок с занесением по поводу приоритетов, это очень тонко чувствовал.

— А вы чего не постучались? — спросил я, — Алисы дома нет?

— Мы… гм… — замялся блондин, — Мы не стучались. Тема к тебе есть, Конрад. Чисто между нами, это личное. Есть где перетереть?

Вздохнув, я покосился на таверну. Проклятое, блин, место! Даже когда идёшь мимо, всё равно получается туда!

— Что-то мне подсказывает, что вы не нанять меня хотите… — пробурчал я, жестами зазывая за собой молодежь в царство алкоголя и разврата с падшим ангелом во главе. Не могу же я проигнорировать того, кто теперь отвечает за социализацию Алисы? То есть, банально выполняет работу за меня, причем куда лучше, чем смог бы один вампир?

Зайти получилось как раз в тот момент, когда все четыре совершенно одинаковые во всем, кроме цвета ирокезов, официантки разводили своего начальника на что-то сомнительное. Выстроившись вдоль стойки, юные орчанки вовсю светили в пустой общий зал своими едва прикрытыми шортами попцами, а в чистые и невинные глаза Валеры — сиськами из своих маек. Хор умильных женских завываний, набитый сексуальной хрипотцой как политик лживыми обещаниями, прилагался.

— Ох ты ж ё… — тут же оценил богатый набор прекрасных зеленых полужопий очевидный ценитель этого дела. Лалатина негодующе запыхтела, возмущенно тряся пирсингом. На этот звон среагировали все четыре орчанки, которые, синхронно к нам развернувшись, продемонстрировали не меньшее железное богатство, натыканное ими в носы, уши и пупки. Гоблинша взгрустнула еще сильнее, у неё аж уши опали.

— А, это ты, Конрад, — Василиса скорчила рожицу, — Сейчас всё принесем. А что будут твои друзья?

— Задн… — я осекся, поймав себя на том, что сам был впечатлен таким набором прелестей, — В смысле, Дарвин, что будете?

Валера придушенно хрюкнул, не меняя выражение профессионально приветливого лица. Ангела выдали лишь заблестевшие глазки, которые, до этого момента, были похожи на стеклянные пуговицы, как и у любого мужика, переслушавшего женщину. Видимо, тоже шарит за автора теории эволюции.

— Жоп… Пиво есть? — блондин, слегка регрессировавший ранее, стремительно эволюционировал назад.

— Будет! — уведомила его Василиса, похабно подмигнув, после чего все четыре орчанки удалились в подсобное помещение. Естественно, виляющими тылами к нам. Дарвин снова завис. Гоблинша почти обиделась. Я ждал. Ангел веселился, но с каменной рожей.

Чуть позже, после пива и некоторого потепления отношений у неформальной парочки, полугном соизволил выложить передо мной ту тягостную ношу, которую принес сегодня к моему порогу.

— Крутить не буду, — высадив аж две кружки, выдохнул молодой полугном, — Я пришёл к тебе за батю просить. Ты тут в «Ультроне» шорох наводишь, а он у меня, знаешь, там работает…

— Тебе придётся объясниться, Дарвин, — поскучнел я, — Что значит «просить»?

— Чтобы ты его не трогал, — мрачно буркнул блондин, пряча глаза, — Он сейчас спать ночами не может, кошмары его мучают. Напился неделю назад. Рассказывал мне, что у них за последние сорок лет лишь троих уволили. Одного за нападение, двух за убийство. А ты со своей черной тетрадкой…

— Хм, интересно… — пробормотал я, топя нос в пиве.

— Да я! Да мне…! — внезапно возбудился Дарвин, — Да я с ним… Конрад, дружище, я просто хочу, чтобы он спал спокойно, и всё! Жизнь и так не подарок…

— Этого не будет, — жестко обрываю я, но прежде, чем глаза блондина и его спутницы наполнятся обидой, добавляю, — Даже если я сейчас соглашусь носить твоего старика на ручках — он об этом не узнает. Поймешь так… или разжевать?

Между ушами у моего собутыльника отнюдь не солома.

— Ты их специально запугиваешь, — мрачно кивает юный полугном, — У тебя хорошо получается. Даже слишком. Только вот ему совсем худо. Если его уволят, то он займет последнее место в клане. Самое последнее.

Грустно звучит. Видимо, этот гном и так невысоко летает, раз его сын сутками околачивается по городу в компании таких же неприкаянных личностей.

— Не потому, что это мне нравится, — кривлюсь я, а потом, пока опустошаю свою кружку, мне на ум приходит блестящая идея, которую я решаю реализовать немедленно, — Но расскажи-ка мне о своем бате. Имя, фамилия, должность, всё такое.

Грубер Дроготан действительно оказался птицей невысокого полёта, всего лишь младшим логистом. Парился он на этой должности уже без малого тринадцать лет, что и так больно пинало молодого гнома по самолюбию. А тут еще и такая напасть свалилась, озверевший от вседозволенности упырь, терзающий честный трудовой народ.

— Хм, а с чего бы младшему логисту так сильно бояться инспектора? — поинтересовался я.

— Так все боятся, — развел руками лидер неформалов, — Он даже кучу макулатуры домой привез, запер в спальне на замок, а сам спит в зале на диване. Над ним начальников знаешь сколько? Пять или шесть, все озверелые, тоже с ума сходят. Ты настоящий дурдом устроил!

Младший логист, которому доверили часть бумажного архива? Как интересно.

— А ты у нас, значит, Дарвин Дроготан, — решил я слегка сменить тему.

— Н-нет, — принимая новые кружки с пивом, мотнул головой мой собеседник, — Я Харгт. Дарвин Харгт. Без клана.

— Ты что, непризнанный⁈ — удивился я.

— Так вышло, — пожал плечами полукровка, смурнея еще больше, — Отец говорит, что введет в клан лет через пять, а пока меня, как бы, не существует. Ну, для его родни. Я не против, мне и так хорошо.

Чудеса нас поджидают на каждом углу. С этим придётся разбираться дополнительно. Младшие логисты с тайными детьми, имеющие целую комнату макулатуры с работы. Совпадение? Не думаю. Повезло? Возможно. В любом случае, Грубер Дроготан точно привлек моё внимание.

— Ладно, — выдохнул я, — Не хотелось бы отпускать вас с пустыми руками, скажу, что ближайшие три дня в «Ультроне» не появлюсь. Пусть твой батя спокойно выспится. Снотворного ему подсыпь или напои. Скажешь ему, что у Алисы вызнал про это. Годится?

Подтекст ясен: «мы договорились, что я не трону твоего папашу, но держи рот на замке». Дарвин облегченно кивает, а Лалатина, не менее облегченно выдохнул, утаскивает друга и любовника прочь из этого вертепа, полного зеленых и красивых тел.

Позже, через пару часов, я прослежу за спешащим домой из «Всех святых» отчелюбивым отпрыском, а затем даже вломлюсь к ним на хату, чтобы проверить те «бумажки», которые наш логист заховал у себя. Полугном с нервным батей будут спать мертвецким сном, а я — шариться у него в кабинете.

Только вот… ничего не найду. Точнее, найду, но слишком многое, чтобы уверенно узнать хоть что-то. Десятки тысяч копий транспортных деклараций, перевязанные бечевкой, лежали целыми стопками по всему маленькому помещению. Без системы, без подсказок, без крупного шрифта «незаконное перемещение». Не повезло. Передо мной в полутьме была явная копия архива «Ультрона», причем, небольшая её часть, но совершенно никак не пронумерованная. Копия ли? Надо будет связаться с Петрой…

Это получилось сделать куда раньше, чем я думал. Возвращаясь домой уже хорошо так за три часа ночи, я с удивлением обнаружил гномку, притаившуюся с бутылкой под сенью дерева, растущего на территории Каббази. Петра мрачно смотрела на мой дом, отхлебывая из горла. Вид у неё был потерянный и расстроенный, как у ребенка, оставшегося без сладкого и мультиков.

— Спит, сволочь, — неожиданно изрекла принцесса корпорации, переступив на неуверенно держащих её ногах, — Натворил дел… и с-спит. А я… тут. Не сплю.

Тяжело вздохнув, она оперлась рукой на забор моего соседа и учителя, а потом от души приложилась к бутылке. Я стоял сзади, чувствуя себя как минимум Ваккушем. Может, попросить учителя спилить это дерево? Под ним вечно какая-то дичь творится. Еще слегка смущают личики четырех зеленых сестричек, с любопытством палящие ситуацию из окон таверны. Свет в комнате, откуда они смотрят, орчанки погасили, даже я бы их не заметил, если бы на каждой из них не было светлых ночнушек. Меня, причем, девки видели прекрасно! Бежевый плащ такой бежевый!

И вот что делать в этой мелодраме?

— Сволочь ты, Конрад, — мрачно сообщила моему дому Петра, — Гад. Подонок. Шавка Управы. Кровосос!

Стою тихо. Не требуется трех сотен лет опыта, чтобы научиться читать тело и движения разумного существа, не подозревающего, что за ним наблюдают. Вовремя и плавно сделать длинный шаг, обтекая маленькую фигурку, которая, устав меня покрывать разными гадкими словами, уходит вдаль.

Не то чтобы я не могу или не хочу поступать иначе, просто представляю себе последствия. Окликни я бедную несчастную Кестер, находящуюся в столь уязвимом состоянии, то тогда, скорее всего, был бы секс. Либо прямо тут, под деревом, на глазах у четырех ехидных девок, либо в доме, где, напоминаю, существуют правила. А вот утешать ту, кто захотела поиметь Управление в пользу родного клана… зачем?

Это так не работает.

Нижний мир — это не только новый путь, не только сокровищница знаний, которую мы с таким удовольствием обворовываем, но это и инструмент контроля. Человеки. Короткоживущие, смертные, жадные, подлые и хитрые человеки. Мерзкие, жестокие, но и чудовищно изобретательные. Что бы не придумала Петра и Горго, какими бы они ловкачами не были, что бы там не задумали эти их Джарвисы — мы, в Управлении, всегда впереди благодаря связи с Нижним миром. Он — наша методичка, наш козырь, наша шпаргалка, позволяющая медленно и неумолимо, но создать цивилизацию Омниполиса.

А для этого в первую очередь надо не мудохать орочьи банды, а раз за разом, трудолюбиво и бережно… резать гномам яйца. Маленьким, энергичным, продуктивным, но таким амбициозным гномам. Грубера Драготана поддержать можно потому, что поддержать — дело хорошее, нужное и выгодное, а сам он маленький и незначительный, а вот Петру Кестер — нельзя. Она должна свыкнуться с мыслью, что Управление всегда сверху, и что у него, у Управления, очень большая и злая пиписька.

Можно идти спать. Завтра будет очень трудный день, потому что мне в голову вернулась мысль, вылетевшая ранее под угрозой брызг из-под автомобильных шин. Мысль была про горы и Магометов, про страдания и превозмогания. Трудный день завтра будет не только у меня.

Пока шагал к дому, неожиданно вспомнил, что забыл развеять своих крипов, которыми пытался достучаться до Виктора Гоуна. Испытав укол стыда, усилием воли развеял их, закрывая за собой дверь.

…надеюсь, он на меня не обиделся?