Пинок азарта

Глава 6 Фальшивое дно

Это было красиво и впечатляюще, прямо как те черно-белые кинокартины, на которых я ходил в Чикаго в шестидесятые.

Я, мрачно кушающий салат на кухне. Она, в расстройстве, обнявшая за талию подругу, смотрящую на меня с огромным осуждением. Слезы, покрасневшее лицо, обвинительный крик пилит душу как резиновый нож алмазную статую.

— Ты! Я верила тебе! Мы все верили тебе! «Арвистер не обманывает своих»! Ха! Лжец! Негодяй!

Мыш осуждающе молчала, поглаживая разошедшуюся Алису по орущей тыковке. Я ел салат, переглядываясь с сидящими на подоконнике котами. Они корчили рожи, осуждая Алису и салат. Надрыв набирал обороты, достигнув пика, когда я, встав из-за стола, положил тарелку в раковину.

— Как ты мог! — взвыла пьяница и гулёна, пытавшаяся накануне обокрасть меня на редкий алкогольный продукт.

В виду, конечно же, имелся промискуитет с некоей гномкой, который нос Мыши учуял сразу же, как обе девы, уставшие от приключений, вернулись в отчий дом. Госпожа Глаудберг молчать не стала, а потом не стала молчать Тарасова, в итоге имеем, что имеем, потому что мы имели, нас имели, наши уши не жалели. Ну ничего, слабы они против трехсотлетнего вампира, обчитавшегося детективов.

Месть моя была страшна и монументальна. Я под непрекращающийся сварливый гундеж прошёл к двери, неторопливо и уверенно снял с вешалки сначала плащ, потом свою шляпу, всё еще более неторопливо это напялил, а затем, весь красивый, раскрыв входную дверь, бросил через плечо, угодив Алисе в паузу между словами:

— Арвистер не обманывает своих. Она пришла незваной. Я даже имени её не знал.

Всё, финиш. Как говорится: переиграл и уничтожил. Кажется, коты пытаются мне аплодировать, но шлепков не слышно, у котов лапки. Остается закрыть дверь и уйти вдаль по дороге приключений. Недалеко, всего лишь до дома моего учителя, куда я шмыгнул под прикрытием развесистой кроны какого-то экзотического деревца, но какая картина! Как мне молчали в спину! Как молчали!

…а уж когда обнаружат, что салат был последней едой в доме…

Никогда не злите начитанного вампира.

Йаг Таг Каббази сегодня был не в духе, поэтому бил меня задумчиво и слабо, позволяя уворачиваться и блокировать его ленивые удары. Блокировать было тяжко, но кряхтел я тихо, боясь спугнуть сенсея, а то еще придёт в себя и наверстает. Видимо, я слишком громко думал, потому что большой гуманоидный человекоподобный жаб встрепенулся, из его взора ушла поволока, а после мне прилетел неожиданный удар в челюсть. Прямо мухой прилетел, но из тех мух, что бегемотов воруют.

— Скажи, Конрад, — задушевно эдак вопросил отправивший меня в полёт жаболюд, — А есть ли у тебя какие-нибудь связи с преступным миром?

— Вошмошно, — прошамкал я слегка пострадавшей челюстью, — А што надо?

— Поделись, — широко и душевно улыбнулся саппоро, — А то у меня кончились.

— А может, обсудим это за чаем? — сплюнув на ладонь три зуба, я передал ценный ингредиент невозмутимо протянувшему лапу за ними саппоро.

— Можно и за чаем, — согласился он.

Алхимия. Алхимия никогда не меняется. В скольких мирах и скольких городах я бы не побывал, алхимия царствует везде, где есть магия. Она владычествует скромно и тихо, не приемля всеобщего внимания, она дорога, она незаменима, она…

…нелегальна.

Точнее, является айсбергом, где легальная (и наименее дорогая) часть видна многим, а вот большая, та, которая зависит от поставок крайне интересных веществ, растений и органов различных существ — уже нет. Если хочешь быть хотя бы низкопробным алхимиком, ты обязан дружить с теневой частью мира, иначе тебе не видать ни эльфийского уха, ни гномьего яйца, ни вылинявшей чешуи драконического апостола с Бифрейза, ни прозаичного кокаинума, входящего приблизительно в двенадцать процентов всех известных стимуляторов.

Без контрабандистов нет связи с искателями приключений, отважными и отбитыми разумными, готовыми сходить даже в Макабр за котенком душелова.

В общем, Йагу Тагу Каббази нужно было восстановить цепь экономической взаимовыручки, найдя нового посредника.

— Я могу вам помочь, учитель. Попробовать, — подумав, кивнул я, — Есть даже два варианта. Либо поискать опытного дельца, что займет время, либо познакомить вас с парочкой девчонок, которые в серьезном бизнесе недавно… но являются моими неплохими знакомыми.

— Поищи, — благостно квакнул жаб, — А к девчонкам давай прямо сейчас сходим. Поговорим.

«Беру и то, и то»

Стоило бы отказаться, на мне и так прорва дел висела, но идей, за что и как хвататься, не было ни одной (стараниями одной энергичной гномки), так что я повел саппоро в Портовый район, знакомить с Политой и Стенькой.

Просьба Финнеаса Гладстоуна, того самого нетрадиционного полуэльфа, пока виделась мне трудноисполнимой. Сложно учуять, куда дуют ветра теневого мира, когда он сам буквально застыл от неопределенности. Разумные с мозгами осторожничают, а более горячие, вроде тех же полугоблинш, к которым мы идем, ничего, по сути, не решают, просто заполняют лакуны экономики.

С рэтчедами тоже нужно ждать. Королева Цирсцея обещала вызнать что-нибудь, но это тоже дело не одного дня. Насколько я знаю крысолюдов, они будут девяносто процентов времени готовиться спешно бежать (даже имея гарантии Управления), ну а десять процентов уделят разведке. Что остается?

Правильно. Мотаться с жабом по городу. Тем более, что домой мне вовсе не хочется в ближайшие сутки. Это вызовет антипедагогический эффект.

К моему унынию, жаболюд и две полугоблинши влюбились друг в друга с первого взгляда. Не успели мы сесть в кабинете ближайшего трактира за стол, как они втроем уже трещали на алхимически-контрабандистском языке, влюбленно поглядывая друг на друга. Я на этом празднике жизни ощутил себя пронзительно лишним и ненужным, потому как на каждое нежное кваканье алхимика слышалось «да» с таким придыханием в голосе, что казалось, сейчас тут начнется свальный грех, где я буду стоять в углу и держать свечку.

— Так, гляжу, вы нашли общий язык, — наконец, не выдержал я, — Засим откланиваюсь!

И ушел. Не буду я свечки держать, не канделябр!

Выйдя на улицу, я оказался в дилемме — а куда идти-то? На работу, то есть в Управление, нельзя. Домой тоже. Ну что же, выход остается лишь один…

И я отправился в известный мне дом божий. Вовсе не затем, конечно, чтобы овладеть его держательницей во всех известных науке и религии позах, а просто потому, что жители (нежители) моей книги здорово привязались к Виолике Радиган, и будут искренне рады с ней потрепаться. Тем более, что еще одна неделя — и всё, книга обновит их воспоминания, стерев из них все события прошедшего года.

Нужно дать им попрощаться.

Подходя к церкви, я обнаружил, что сегодня воскресенье, а значит проповедь. Парочка пожилых разумных неопределенной кроссрасовой принадлежности, неторопливо уходящая от храма божьего, обогатила меня разведданными, а именно — святая Виолика сегодня не в духе, она надела «неинтересное» платье, а хуже всего — уже полтора часа как свирепо гвоздит прелюбодеяния, предательства и манипуляцию. Неинтересно и скучно, но молодежи заходит.

Сразу стало понятно, что нашей монашке позвонили и настучали. Осуждать промискуитет в Омниполисе всё равно, что осуждать пингвинов за то, что они топчут снег. Нет, отношение к изменам в семьях ровно такое же, как и в Низшем мире, потому как оно такое же еще в сотнях, а то и полутора, Срединных миров… только вот Омниполис это большой город, в котором много довольно бедных разумных. А раз секс либо бесплатен, либо дешев, им занимаются все, кому не лень. Кому лень называют себя однолюбами.

Предупреждение, посланное судьбой, я воспринял серьезно. Накинув личину человека, я снял шляпу и взлохматил волосы, заодно убрал оранжевые очки, а взгляд сделал глупым и восторженным. Затем, спрятав шляпу под повешенный на руку плащ, я вошёл в обитель святости максимально скучным образом.

Правильно сделал, в общем. Виолика, явно впав в раж, рвала и метала от алтаря, неслабо напоминая мне товарища Гитлера, которого мы как-то раз спасли с Эльмдингером от поехавшего полуангела, спёршего Меч Карающий-и-Спасающий аж из самого Магнум Мундуса. В общем, демонетка отжигала, её любимая и преданная паства, состоящая большей частью из зеленокожих (для которых перепихнуться на стороне проще, чем пукнуть) внимала и горячо поддерживала свою кумирицу (кумирку?), а я крался в тенях вдоль стеночки, пока не просочился на кухню. Где и принялся дожидаться конца мероприятия.

Просто так было ждать скучно, поэтому я, основательно пошарившись, нарыл среди небогатых запасов Виолики Батьковны пучок натурального чая неизвестного мне сорта, остро пахнущий пряностями. Поставив чайник на плитку, уже через десять минут стал обладателем чашечки, от которой шибало просто умопомрачительным ароматом! И да, это говорит тот, кто регулярно бывает в доме у алхимика. Он, клятый, меня к чаю и приучил…

Уставшая, взмыленная и злая как голодная крыса Виолика вломилась на кухню именно в тот момент, когда я отхлебывал собственноручно заваренный чай. Сидя уже с жидкостью во рту, я попытался миролюбиво и дружелюбно качнуть чашкой в сторону монашки, мол, присоединяйся… но в этот момент сигнал от вкусовых сосочков дошёл до не очень умного мозга одного вампира, от чего меня перекосило самым жутким образом. Вкус «чая» представлял из себя необоримую смесь заварки из волос, с любовью и бережностью собранных с подмышки пожилого орка-грузчика, слитой из-под неделю назад замоченного нижнего белья гоблина воды, едкой слизи мршистого визгуна с Гриндича, и, кажется, учитывая моё помутившееся сознание, было еще что-то сугубо антивампирическое, возможно даже стружка от «подарочка», запрещенного сплава самых разных металлов. В том числе и радиоактивных.

Виолика, только набравшая в грудь воздух, чтобы сказать нечто про ворующих чай конрадов, тут же подавилась от лицезрения моей перекошенной светлости. А когда та, не выдержав всего букета вкусовых ощущений, прыснула «чаем» на половину кухни, демонетка просто осела на задницу и начала громко, душевно так, с подвывами, ржать.

Она хохотала, а я, мыча неразборчивые проклятия, и пометавшись по кухне, наконец-то присосался к кранику с водой как самый настоящий вампир. Глотать то, что попадало мне в рот, категорически не хотелось, поэтому на время я стал гибридом вампира и верблюда, очень, надо сказать, эффективным гибридом, потому что сосалось и плевалось просто от всей души, хотя попытки попасть водой в воющую от смеха монашку успеха не возымели — слишком уж слезились глаза!

Наконец, ужасный привкус был частично смыт, кухня удачно заплевана, Виолика обезвреженной валялась на полу и лишь судорожно хрюкала, скребя ногтями по крашеным доскам. Не уверен, что это можно было счесть за дипломатическую победу, но, как говорится, надо уметь радоваться мелочам. Хотя я какое-то время потратил, искушаясь вырвать себе язык, но потом, всё-таки, оставил старый — во имя жизненного опыта.

— Тебе сказать, что ты заварил? — такими были первые членораздельные слова товарища Радиган, сопровождаемые мелким истерическим хихиканьем.

— Не надо, — категорически отказался я, — Хватит с меня сегодня.

Лед был сломан, конечно, но какой ценой.

Мешать прощаться демонице с живыми мертвецами мне не хотелось, поэтому, заставив Виолику сообразить мне нормального чая, я посадил монашку себе на колени, а затем, нежно взяв за шею (для удержания её тушки на себе), призвал пленников книги некроманта, а затем прогнал их вместе с призрачной Виоликой в общую церковную залу, одновременно отрешаясь от реальности.

Нужно было как следует подумать.

Поручение Гладстоуна хромало просто потому, что на данном этапе ответа на заданный полуэльфом вопрос не существовало в принципе. Подполье Омниполиса, шокированное жесткой и быстрой расправой вампиров, вызванной неизвестно чем (слухи о Канадиуме, «подарочке» и тренируемой Золотым Приплодом армии плохо разносились допрошенными, так как мертвые не болтают). Его, то есть поручение, можно было вычеркивать из списка текущих дел.

Как, впрочем, и «Ультрон». Петра Кестер, несмотря на свои странные запанибратские отношения с волчером и очевидную вампирофилию (а трахалась она как в последний раз, со всей ответственностью вам заявляю), понятия не имеет, что такое улицы Омниполиса, и уж тем более — что такое его дно. Место, куда сунуться принципиально невозможно, это вам Мыш докажет. Она, может быть, среди рэтчедов и своя, но жопа в норы не пролазит. Вампир не пролезет тем более. Следовательно, лучшее, чем я могу заняться — это посетить библиотеку при экономическом университете и слегка преисполниться хотя бы поверхностным пониманием работы инспектора.

Что остается? Практически ничего… кроме жуткого культа Матери-Магии, с которым я как-то раз столкнулся и который покушался на Алису.

Вот по этому поводу я копал с того самого момента, как ко мне попал дневник бывшего главврача госпиталя Управления, но в одно скромное вампирское лицо многого узнать не довелось. Единственным моментом стала ходящая по Управлению басня, что культ, за которым гоняется Старри, совсем дурной, потому как настроен бороться с технологиями. Но, как минимум, по экспертному мнению диванных аналитиков Управления, обожающих трепать языками в курилках, таким культистам около Омниполиса ловить нечего. Мол — нет магии, нет и культистов, ага.

…идиоты.

Я был уверен, что культ просто затаился, имея своей целью разрушение Омниполиса как центра и колыбели технологического развития. Да, мы поймали и нейтрализовали несколько придурков-фанатиков, крайне неосторожных и восторженных, особенно если судить по моему краткому приключению в Глиммерколте, но здесь всё далеко не закончено. К примеру, сама Тарасова. Я не просто так теперь её выталкиваю из дому, а потому что уверен — она больше никому не нужна. Выполнив свою миссию по подключению нашего маленького интернета к большому из Нижнего мира, девушка потеряла свою уникальность. А мы с Оргаром Воллом-третьим так и не нашли крота в Управлении…

Он есть, точно есть.

— Сидишь, упырь? — грубым басом поинтересовалась просунувшая свою дверь голову полная призрачная орчанка, — Ну давай, что ли, погуторим. Эй! Не смей сводить с меня фокус!

— Позже с тобой поговорим… — пробурчал я, занимаясь как раз поиском, на чем сфокусировать взгляд, — Через пару неделек…

— Не будь дураком! — испуганно каркнула дохлая легендарная ведьма Роксолана, поспешно подлетая ко мне поближе, — Я же не они! Я забуду уйму всего! Потеряю для тебя ценность!

— Мне триста сорок шесть лет скоро исполнится, девочка, — не выдержал я, — Думаешь, что я тебе дам хотя бы волосок шанса после всего, что между нами было⁈ Ты хотела забрать моё тело!

— И что⁈ — тут же заорала дохлая старая кошелка, аж раздуваясь во всей своей неприглядной призрачности, — Придурок! Выкрутился — молодец! Поставил старую раком — молодец! Но просто херить меня вместе с моими знаниями — надо быть идиотом!! Полным, тупым, беспросветным и трусливым идиотом!

— Козыри кончились, решила завалить мусором? Или просто истерика? — ухмыльнулся я, — Чего орёшь? Твоя душонка, чистая как первородный снег, давно улетела на перерождение, ты просто кучка воспоминаний.

— Которая безнадежно испортится через считанные дни! — гавкнула призрачная старуха, нависая надо мной, — Просто скажи, что ты хочешь, упырь! Составим любой контракт, я согласна на любые условия, только дай мне тело!

— Дура, что ли? — хмыкнул я, — Души-то нет, как мы контракт подпишем? Никак. Да и не нужно мне от тебя ничего теперь…

— Как это… не нужно? — для ведьмы, прожившей более сотни лет, гроссмейстера тауматургии, стало полнейшим шоком, что мастер того же искусства может просто-напросто отказаться.

— Ну, когда я бегал за твоей книжкой, — улыбнулся я, — даже когда всё закончилось, ты представлялась для меня лакомым кусочком, с помощью которого я сам смогу добраться до ранга гроссмейстера, причем легко. Однако, кое-что случилось. Я попал в ученики к духовному алхимику. И, знаешь, мы друг друга устраиваем. Ему нужен вечный ученик, а я получаю знания, о которых ты и не слыхивала. Так что на тебя у меня банально нет времени… да и желания тоже. Связываться же со старой коварной бабкой…

Какой чайничек интересный. Вот в нем-то я как раз и заварил ту жестокую бурду. Надо забрать у Виолики остаток тех листьев, буду ими кого-нибудь пытать при случае. Может, спросить её, всё-таки, что это за гадость? О, бабуля орёт всё тише и тише, постепенно исчезая в небытие.

Так ей и надо.

Ведьма боится, что её память фрагментируется, она хочет тело, срочно. Только, будучи всего лишь обыкновенной (но бездушной) бабой, которая за жизнь как-то не нажила пароходов и самолетов, торговаться со мной ей нечем. А мне незачем с ней связываться. Чтобы потом не спать ночью сном праведника, а мучительно думать, где и как старая перечница сможет тебя поиметь? Слуга покорный, пусть сидит в книге.

— Шеф? — не дадут мне подумать, как следует.

— Дальтер? Хохмунд? — удивился я заходящим посетителям, — Вы чего?

— У нас есть разговор к тебе, Конрад, — скупо бросил призрак человека-офицера, становясь передо мной.

— Да! Мы хотим тебя нанять! — ляпнул не менее призрачный гоблин-матрос, тут же получая от Хохмунда крепчайшую затрещину.

— Идиот! — цыкнул с досадой офицер, провожая улетевшего друга, а затем разворачиваясь ко мне и становясь более разговорчивым, чем обычно, — Но да ладно. Раз так вышло, вампир, давай сразу к делу.

— К какому делу? — заинтересовался я, — Хотите, чтобы я изгнал из книги орочью ведьму, а взамен расскажете, где закопан клад? А через неделю с вас взятки гладки?

— Не говори ерунды, дружище, — улетевший гоблин вернулся, потирая затылок, — Нас скоро не станет, с какой стати мы должны париться? А Роксолана, потеряв память, станет менее мерзкой бабой, я тебе отвечаю!

— Ладно, не буду гадать, парни, — послушно кивнул я, — Мне совершенно ничего не мешает вас выслушать.

— Ну, в реальном мире ты можешь помять сиськи Виолики, пока она там, с нами! — оскалился гоблин.

— Это не помешает мне вас слушать, — мять я, конечно, не собирался, но мы же среди мужиков, правда? А значит, демонстрация своей мужиковой мужиковости применяется при каждом удобном случае.

Дальше говорил не болтливый матрос, а немногословный офицер, причем получалось у него это сжато и… слегка смущенно.

Ни много ни мало, бравые дохлые матросы предлагали мне сдать все пароли и явки к их толпе безумных призраков. Рассказать, кто что любит, что ненавидит, как с ними подружиться и, самое главное — кого и как можно использовать. К примеру, Югрий у нас идеальный сторож и патрульный, способный сутками напролет выполнять эти функции, а Виг наоборот, болтун редкостный, но при этом столько времени при жизни уделявший матросскому ремеслу, что разучиться ему в принципе не способен, как и не способен удержать язык на привязи, а значит, он всегда в курсе дел, которые творятся в их маленьком коллективе безумных трупов.

Повар, кузнец, безумный сапожник, вдова, ведьма, углежог. Призраки могли быть полезными. Но что взамен?

— Мы, может, придурки, но не идиоты, Конрад, — пожал плечами гоблин, скалясь тусклыми зубами со своей пошарпанной тлением морды, — Знаем, что наша книжка — это неполноценный рабочий журнальчик, сделанный чуть ли не на коленке. Значит, могут быть еще, более новые, более совершенные. Нет-нет, брателло, тут всё понятно, что такие штуки в магазинах не продаются, да и заморачиваться тебе вроде бы не с руки, учитывая, что мы еще и периодически забываем все к морской матери, но…

— Заткнись, Виг! — раздраженно рыкнул человек, а затем пронзительно посмотрел на меня, — Это паршивая для нас сделка, Арвистер, но мы рискнем. Будешь призывать нас по одному, энергия будет тратиться, но и демоны Иерихона с ней…

— Никаких массовых хулиганств, никаких истерик, никакой ведьмы, приноровившейся тратить нашу энергию! — влез гоблин, — Всё строго по очереди, Арвистер! Мы тебе — какую-никакую службу, а ты нам какой-никакой досуг и заделье!

— Угу, — кивнул я, — А также, если вдруг чудом найденная книга окажется занятой другими несчастными трупаками, я вам еще и роль палача сыграть буду должен?

Небольшая пауза, в течение которой гоблин-матрос и морской офицер переглянулись.

— Нет, вампир, — медленно покачал головой мертвый человек, — Ты это сделаешь для себя. Мы краем уха слышали твой разговор с жирной каргой. Про твое ученичество у алхимика. Вы, бессмертные, очень любите вечные инструменты.

— Ты это сделаешь, — поддакнул неожиданно посерьезневший гоблин, — Для себя.

А ведь не так уж много мозгов они и потеряли, да?