Пинок азарта

Глава 4 Панихида по хомячку

Придя домой под утро, я увидел, что проблемы с прекрасным полом растут и множатся, несмотря на то что я больше половины ночи платил одной женщине за секс… нет, не одной. Троим. Ну надо же было такому оказаться, что бордель, в который я заглянул, обладал сведениями об одном экономном вампире, поэтому вместо того, чтобы сильно утомить одну человечку и идти домой с чистой совестью, мне пришлось отпахать еще двоих полуорчанок, пришедших ей на смену. Такие рокировки здорово сбивают с толку…

Не пойду больше туда.

Зайдя, я обнаружил присутствие в воздухе невидимого и безвредного газа с густым запахом перегара. Он струился, иначе не скажешь, из комнаты Мыши. Сама хвостатая была обнаружена мной на кухне — взъерошенная и недовольная Ассоль Лаудберг сердито пила чай.

Наверное, мне нужно было просто ей товарищески кивнуть и идти спать, но демон дернул за язык спросить, что случилось. Мыш тут же порвало от возмущения на много мелких слов, которые звучали в моих ушах даже после того, как я всё-таки добрался до душа.

Сказ её был прозаичен и прост. Хорошая девочка Ассоль мирно читала книгу по бухгалтерскому учету в поздней ночи, не мешая совершенно никому. Внезапно раздавшиеся стук, грохот и громкие пьяные голоса привлекли её внимание, как и быстро драпающие коты, скрывшиеся в моей комнате. Не последовав их примеру, а став жертвой любопытства, Мыш тут же заодно стала жертвой двух пьянющих в раздрыган дев, находящихся в состоянии буйном, активном и бестолковом. Девами были, как несложно догадаться, некая Алиса Тарасова и Виолика Радиган.

Они срочно хотели видеть меня, но удовлетворились и бедной растерянной хвостатой, к которой применили болтовню, психическое давления, плюс легкие домогательства. Монашка, косая в щи, решила проверить басни не менее поддатой вампирессы, от того Мыш была нажмякана везде, где можно и нельзя. Причем, во время яростного ощупывания, у неё еще и настойчиво пытались узнать — занималась ли она с неким Арвистером интимными вещами?

Наконец, когда пиво, которое эти две похабницы вылакали уже здесь, врезало им в бестолковки, они повалились спать там, где чуть было не лишили Мыш невинности, а та, вся поруганная, ушла снимать стресс на кухню. А тут уже и я пришёл.

— То есть, они еще и моё пиво выдули, да? — мрачно осведомился я, проверив комнату пострадавшей. Её показания определенно были чистой правдой — две хулиганки, обнявшись, сладко дрыхли на чужой кровати, пребывая в состояние неполной одетости.

— Мечта педофила, — осудил я спящих, а затем предложил сунувшей в комнату нос Мыши, — Пойдем мороженое пожрем?

— Думаешь, оно способно заставить меня забыть то, что они сделали? — засомневалась девушка.

— Попробовать, думаю, стоит, — важно кивнул головой я, с трудом удерживая себя от того, чтобы не почесать полурэтчеда за её большим круглым ухом, — А заодно запрем их в доме, где нет ни капли спиртного на опохмел. И морс перед этим выпьем.

— Это уже что-то! — тут же повеселела в который раз опошленная Ассоль.

Разумеется, я не хотел мороженого. Мне хотелось принять ванну и уснуть сном праведника после того, как потратил большую часть дня на двух зеленых портовых зараз, сначала трясшихся при мне как ветки молодого ясеня в грозу. Пришлось выпустить наружу всё своё обаяние, проявить невиданную щедрость со жратвой и выпивкой, нарассказывать анекдотов как какому-то тамаде, даже отпустить пару комплиментов их нарядам (а девки неплохо приподнялись с момента нашей последней встречи), перед тем как Полита со Стенькой расслабились и перестали видеть во мне массового убийцу.

Вышло с ними, как я и предполагал, вполне прозаично. После того, как мои собратья прошлись огнем и мечом по городу, особо тщательно прошерстив порт, там открылось множество «вакансий», одну из которых предприимчивые девчонки и заняли. По причине молодости ничего серьезного они получить не могли, но новая лодка и право на маршрут, по которому поставляется легкая дурь? До этого некоторые идут полжизни.

Также, по причине сильного хаоса во всех движениях теневого мира нашего замечательного города, девчонки знали многое.

Не хотели, правда, рассказывать, за что их ни грамма не виню.

…но рассказали.

— И вот мы здесь. Сидим, кушаем мороженое, — закончил я рассказ, вызывая гримасу недовольства на мордочке Мыши, — Мне нужно, чтобы ты узнала подробнее о том, какие именно «большие шевеления» идут у ваших. Сможешь попросить Цирсцею?

— Ты расчетливый и подлый гад, Конрад, — поставила мне диагноз Мыш, продолжая уплетать пломбир, — Вытащил меня из дому, поставил перед фактом, что туда несколько часов возвращаться незачем, дал взятку и теперь ждешь, что мы пойдем к моей стае?

— А потом зайдем в несколько магазинов, — зашёл я с козырей, заставив глазки госпожи Лаудберг заблестеть.

Одна она по городу ходить категорически боялась, а наша карманная вампиресса не казалась Мыши надежной охраной.

— Расчетливый и подлый гад… — теперь это прозвучало почти с любовью.

— Идем, пьяная помятая пионервожатая, — вспомнил я семидесятые в Союзе, — Займемся делом.

— Чего это? Бухали они, а пьяная я?

— Ты бы свое лицо сейчас видела. Пломбир определенно делает тебя пьяной от счастья.

Стая Ассоль жила возле Граильни. Крысы, тщательно и сурово напуганные мной и Оргаром Воллом-третьим, уже давно засыпали норы, что вели в логова канадиумцев, и отрыли новые, ведущие в куда более безопасные места. Одним из них была свалка железячников, принимающих у рэтчедов металлолом по низким расценкам. Пока Ассоль, скрывшись в недрах ржавого хлама, общалась с родственниками, я, к своему несказанному удивлению, тоже нашёл с кем потрепаться — на свалке кроме трех местных мастеров отчаянно грустило еще два знакомых орка. Дреклин и Клантайк, недоброй памяти внуки Роксоланы.

Моё явление на свалке ими было воспринято как настигшая их кара, но убедить двух братьев, тут же приготовившихся к бою ни на жизнь, а на смерть с вампиром… удалось легче, чем высморкаться. Они чуть пукать от облегчения не начали, узнав, что я тут по своим делам, а на них чхать хотел сейчас, и в частности.

— Да-да, всё, успокойтесь, — бурчал я лениво, — Разобрался я с бабкиным наследством, с котами, со всем, во что вы меня втравили. Живите спокойно.

— А раз так, может, кое с чем поможешь? — с потрясающей скоростью переобулся в воздухе толстый Клонтайк, — Ну, в смысле по твоей специальности. Ты же вроде сыщик.

— Это вы откуда узнали? — удивился я.

— Да у нас общие знакомые есть, оказывается. Молодой мумук Кукер закадычный приятель мелкой был, как её, Шпильки, — вступил в разговор Дреклин, — Вон он позавчера бегал к тебе, узнать куда она пропала, ну и поговорил с вульфером каким-то, а заодно вывеску прочитал. Так что, поможешь?

— Я работаю за деньги, — тут же уточнил я, заставляя морды орков поскучнеть.

— Денег там мало, — вздохнул Клонтайк, — Такие дела. Есть у нас приятель, торгует черным деревом, зовут Игорь Нокс. Слыхал, может, о таком? Нет? Ну ладно. Короче, дела у него не шибко хорошо идут, зато времени много, вот он книжки и пописывает. Написал одну, отправил в печать, заплатил издательству, а потом, когда ему партию на склад выгрузили, склад-то и бомбанули. Видать, за деревом полезли, думали, что его много привезли, а там книжки. Их и упер…

— Стоп-стоп, — поднял я руки, — с какой радости мне лезть в дело, за которое не заплатят?

— Заплатят, но мало, — тут же влез Дреклин, — у Нокса денег нет. Зато он может в благодарность написать про тебя! Он пишет эти, как их, дефективы.

— Дефектив у него и украли, — с готовностью закивал Клонтайк, — Найди, а? Будет тебе реклама.

Дельце мне показалось откровенно безблагодатным, но, чтобы орки от меня отвязались, я взял адрес этого самого Нокса, сказав им, что, возможно, навещу его, если…

Тут, правда, моя интуиция дала сбой. Оба брата орка, промышлявшие выковкой совершенно нелегального дешевого оружия для дна нашего общества, понятия не имели о всех движениях, что сейчас шли на этом самом дне. Ни о каких не имели, сидя на изготовленном ассортименте и дожидаясь лишь редких покупателей. По их мнению, ставшему довольно боязливым, было ясно, что всех их знакомые сейчас и пернуть-то громко боятся, ни о каких движах речи не идет.

Обидно, досадно, но галочку поставим там, где у нас пункт «опросить отбросы общества». Орки, конечно, на них не тянут, но я тут не на зарплате. Простившись с ними, я махнул рукой вывернувшейся из-за кучи хлама Мыши, тут же потопавшей ко мне. В руках, прижатых к высокой груди, хвостатая девушка тащила что-то небольшое, что тут же с торжественным видом вручила мне, с ехидной мордочкой сказав:

— Вот! Это тебе, подарок! Может, научишься, как быть настоящим детективом!

Я аж хрюкнул — у меня в руках была, поблескивая дорогой глянцевой обложкой, свежеотпечатанная книга за авторством Игоря Нокса, называющаяся «Анчар Крой». На обложке действительно была насквозь нуарная рожа человека в прикиде детектива. Мужик сидел в кресле со стаканом виски и смотрел на меня угрюмо, снисходительно и неверующе.

Вот гад.

— Э! Пацаны! — гаркнул я в спину неторопливо уходящим оркам, — Идите сюда!

Две минуты под недовольный писк Мыши, пара фраз, убедивших братов-акробатов, что они должны мне выпивку, а на мой гонорар Нокс спокойно выкупит свои книжки у рэтчедов, понятия не имеющих, что с ними делать… и дело закрыто!

Как тебе такое, Анчар Крой?

Свой экземпляр, кстати, я никому не отдал. Мне подарили, знаете ли.

Мыш бурчала, Мыш фырчала, Мыш требовала компенсаций и контрибуций, потому как рассчитывала озолотиться, загнав с помощью детектива целую гору книг о детективах, поэтому пришлось ублажить её обедом в хорошей закусочной, перед тем как идти по магазинам. Попутно я, не мешая девице жевать, вовсю оценивал, как на неё реагируют окружающие.

Реагировали… неплохо. С удивлением, с небольшим шоком, с тыканьем пальцами и перешептыванием, но не более.

Почему? Потому что Конрад Арвистер — старый, мудрый и дальновидный вампир.

Разумные не настолько разумны, какими кажутся. Их мозг — хитрый, но ленивый орган, воспринимающий поначалу буквально всё «по одежке». Покажи им сгорбленную спину, дерганную походку на «цыпочках», вороватые взгляды исподлобья и их мозги заорут — «это же рэтчед! Бей крысу!». Но…

Покажи им гордо выпрямленную спину, плавную походку и реакции той, что росла с людьми, красиво свисающий с руки хвост, расчесанную и уложенную гриву… эти сволочи все равно заорут, что это — рэтчед. Поэтому мы прибегли к тяжелой артилерии, надев на Ассоль тесноватую маечку с открытым пупком и такие же шортики совсем несерьезного размера. Вместе с красиво выделанными обмотками на лапах, заменявшими ей нормальную обувь, девушка смотрелась секс-бомбой на выгуле.

А, как говорится, против сисек и упругой молодой задницы ни одна собака не тявкнет. Если мужикам нравится, что они видят — это полная индульгенция на существование такого разумного. К тому же, Мыш настолько отличалась от остальных рэтчедов, что вполне тянула на какого-нибудь зооморфа из отдаленного мира.

— Так что, рассказывай, — потеребил я наевшуюся соседку, уже сунувшую нос в меню для выбора десерта, — Что смогла выяснить?

— Что всё плохо, — хмуро обронила девушка, нервно убирая хвост от проходящей мимо официантки, — Не просто плохо, а совсем. Да еще и грабят тут всякие…

— Ассоль, — я закатил глаза, — Гарантирую тебе, вы бы эти несчастные книги в жизни бы не продали самостоятельно. Книги распространяются через книжные магазины, стоят немного, продаются долго. Аудитория на них, если вообще найдется, разбросана по всему городу. Максимум, что бы вы сделали с этой бумагой — это утеплили гнезда или использовали её как растопку. А теперь давай нормально рассказывай.

Мыш без особого желания начала, быстро дав понять мне, что боится. А именно — на их гнездо начали давить другие рэтчеды, причем не обычные, не соседи, а кто-то другой, из тех, кто «пришли снизу», с глубоких территорий, считавшихся вотчиной диких. Но, при этом, отнюдь не дикие.

— Не дикие? — уточнил я.

— Нет, — зябко передернула плечами Ассоль, — Обычные, нормальные. Незнакомые. Хотели купить меня. Цирсцея отказала. Они ушли, но обещали вернуться. Королева чует большую беду, хочет увести стаю, забрать меня.

— Не трясись, с этим моментом разберемся, — решил я отложить поход по магазинам, — Доедай и возвращаемся, я поговорю с Цирсцеей.

— Зачем тебе это нужно? — неожиданно взъерошилась полурэтчед, — Чего ты хочешь добиться⁈

— Первое, — показал я ей указательный палец, — Оставить тебя с собой. Взгляни фактам в лицо, среди рэтчедов тебе делать нечего. Ты можешь с ними общаться, они доверяют тебе, но что дальше? В норы ты не пролезаешь.

— Да не толс…

— Цыц. Второе. Ты представляешь себе, что такое стая в изгнании? Даже не так, ты представляешь себе, что такое — жизнь вне Омниполиса? Еда дешевая только тут. Здесь отрез мяса стоит пару десятков сигм, а за пределами города его цена легко подскакивает до талера. Прежде чем стая Цирсцеи дойдет до хоть какого-то хлебного места, она потеряет несколько своих членов просто из-за голода. Вполне возможно, что одной из первых будешь ты. Во всяком случае, я за твою жизнь не дам и талера.

В глазах Мыши промелькнул откровенный страх. На эту тему, видимо, она еще не задумывалась.

— Третье, — поднял я еще палец, — Я как могу невероятно облегчить твоей стае побег из города, так заинтересован узнать, что это за неведомые рэтчеды, которые, как ты сама сказала, не дикие и снизу. Откуда они взялись? Как жили? Чем питались? Почему мы не знаем?

— Конрад, — глаза Мыши блеснули, — На эти вопросы ты ответа сам не найдешь. Ты тоже в норы не пролезешь. И защитники наши, возможные, от Управления, в норы тоже не пролезут. А значит, ответы будет искать моя стая. Догадываешься, куда всё ведет в этом разговоре?

Аргументный аргумент. Серьезный, взрослый, взвешенный. Уважаемо.

— Хорошо, товарищ Лаудберг, — хмыкнул я, — Тогда давайте от противного. Твою стаю двадцать лет баловали канадиумцы вкусной едой. Им завидовали, но они разучились выживать. За пределами Омниполиса Цирсцея умрет, как и остальные. Теперь идём, и я всё это докажу королеве. У вас нет выбора.

А через час я это уже доказывал весьма толстенькой и очевидно напуганной до усрачки крысище, хоть и разодетой на зависть любой цыганке из Нижнего мира, но при этом далеко не глупой, образованной и сметливой. Подозреваю, что Цирсцея отчасти играла, потому как несмотря на всю взъерошенность, была довольно въедливой и недоверчивой, но этот барьер мы проломили нахрапом — в верхнем логове стаи, предназначенном для редких встреч с наружниками, был протащен провод очевидно стыренного поблизости телефона, с которого я и набрал Управление. Еще через полчаса, пока Мыш рассказывала «мамочке» о своем житье-бытье, в наш не слишком-то уютный подвал снизошла строгая, но очень красивая гномка в деловом прикиде и на каблуках. Мы на её фоне сразу начали смотреться как бомжи на перекуре.

Узнал я её сразу, новая секретарша Эммы. Странный, но логичный выбор переговорщика.

— Арвистер во многом прав, — не здороваясь, врезала гномка мягким и чуть низковатым контральто, — но у меня есть дополнения…

Через четыре часа, когда всё было закончено относительно благополучно, мы с Мышью пёрлись домой, даже не думая о каких-то там магазинах. Во-первых, было поздно, а во-вторых, у нас были заняты руки. Что я, что она тащили с собой по крепкому старому бочонку, закупоренному задолго до рождения Ассоль. Заплатить за них пришлось немало.

— Попробуем сегодня? — спросила Мыш, кивая на бочонок.

— Нет! — ужаснулся я, — Это же проклятый бражный мёд! Его просто так пить — грех великий! Пива возьмем.

— Много взять надо, дома эти… пьяницы, — сменила полурэтчед гнев на милость, — Кажется, они уже настрадались.

— Ну, как скажешь, — не стал противиться я, — Спасем эти заблудшие души. Только сама с ними возись, я книжку почитаю. Вот, подарили сегодня.

— Эй!!!

Интерлюдия

Её схватили за задницу, больно, цепко и хищно, тут же рванув назад, прямо в кусты, откуда высунулись эти загребущие лапы. Она успела только тихо вякнуть, да завалиться налево, чтобы пропустить над головой короткий резкий удар, призванный лишить сознания. Второго не последовало, но это потому, что она специально обмякла так, как будто ей всё-таки попало. Оставалось лишь стиснуть зубы и терпеть, пока тащащий её садист остановится, бросив тело в траве.

«Синяков будет…», — пожалела она себя, тихо всхлипнув.

Наконец, её бросили на траву, тут же начав суматошно дергать за штаны, но буквально через две секунды дерганье сменилось бодрыми звуками драки. Стоящие над ней существа свирепо сцепились друг с другом, когтями, кулаками и зубами доказывая свое право первому спариться с свежеукраденной самкой.

Очень увлекательное занятие.

Настолько, что дерущиеся гоблы, далекие и крайне дикие потомки гоблинов, пропускают как свист метательных ножей, так и короткий рёв вращающейся в воздухе смертельной лопастью саперной лопаты. Ни один из паскудников даже не успевает издать свой любимый предсмертный писк, как всё уже готово!

Даже жалко, в прошлый раз ей повезло схватить недобитка и как следует выпотрошить его, еще живого, за свою в очередной раз пострадавшую задницу!

— Сестра, ты как⁈ — взволнованно пыхтя, над ней навис призовой отрядный лопатометатель, подрабатывающий на досуге братом, — А⁈ Тебя сильно… ну…?

— Да всё в порядке… — простонала Анника, соскребая себя с земли, — Жопа болит…

— Не ной, Скорчвуд, — хмыкнул присевший на корточки полуэльф, деловито отрезающий гоблам головы, — Ты посмотри на их зубы! Мы отряд будущих шаманов положили! Это премия!

— Да иди ты, Элкмар, — запыхтела она от возмущения, — Второй месяц страдает моя жопа за вас всех, халявщики!

— Лучше твоя, чем моя, салага, — безжалостно отрезал сержант, — Тем более, что, если бы мы этим не занимались, ты бы имела все шансы на продолжение банкета, просто отойдя отлить. А чем это кончается — ты знаешь. Плохо это кончается.

Еще бы не плохо, вздрогнула Шпилька. Они с Шегги тут всего ничего, но насмотрелись уже на три жизни вперед. Армия — это вам не шутки, а Омниполис — далеко не добрый папа. Скорее, он похож на строгого отчима, который вовсе не думает о том, чтобы у тебя было счастливое детство. Некоторым лишь он дает возможность продвинуться… и за неё нужно держаться зубами.

— Идём, перевяжем тебя, — потянул её брат.

— Да нечего там перевязывать, — фыркнула Анника, злобно пиная безголовое тело врага, — Не надорвали.

Из-под набедренной повязки зеленокожего тощего уродца в метр высотой выпала его мужская гордость, еще не успевшая съежиться. Была она размером с человеческий половой член. Анника содрогнулась.

— Шевелись, Золотая Жопка! — весело прикрикнул поганец Элкмар, потрясая связкой голов, — Надо закончить патруль!

Гогот еще семерых болванов, нашедших в себе достаточно дури, чтобы записаться в армию, был ему ответом.

Добро пожаловать в армию, Скорчвуды!

Лагерь подготовки? Утренние построения, как рассказывал Арвистер? Маршировать?

Как бы не так.

Вместо этого З’Враас, тропический джунглевый мир, не содержащий в себе разумной жизни и магии. Вместо них здесь миллионы безумных зеленокожих дистрофиков-нимфоманьяков и, по рассказам старослужащих, есть огромные ящерицы, динозавры. Правда, теперь уже есть не везде, потому что местные гоблы умеют лишь три вещи — охотиться, размножаться и обездвиживать тех, с кем они будут размножаться. С точки зрения больших погон Омниполиса — великолепный мир для тренировки рекрутов. Зазевался? Поймали и затрахали. Отстал от отряда? Поймали и затрахали. Не слушаешь старших? Итог немного предсказуем.

Анника приблизительно десять раз в день проклинала свою идею записаться в армию, но было уже поздно. Портал охранялся плотнее, чем гномий банк, бежать тут было совершенно некуда, спорить со старшими по званию чрезвычайно чревато, выхода не было абсолютно. Надо сказать, большие шишки знали, что делали, когда организовывали тренировочный лагерь в этой волшебной местности.

А еще, да. Постоянная бдительность!

И если вы думаете, что местные условия касаются только маленькой и дохленькой Анники, то вас надо взять за ручку и отвести на кухню, где живет некий тролль по имени Салливан Брахмер, который трижды побывал в плену у метровых гоблов. Расспрашивать его бесполезно, он теперь может только невнятно мычать, когда чувствует запах готовой еды (с чем, кстати, не ошибается), но его внешний вид всё вам скажет и без слов.

— Шегги, идём! — потирая задницу, поторопила Шпилька замешкавшегося брата, с подозрением присматривающегося к её пятой точке, — Ты знаешь первое правило!

— Да, знаю, — наконец, сдался Скорчвуд-младший, надевая каску на лысую голову, а затем начиная шагать вслед за припустившей за полуэльфом сестрой, — Десяток Выкидышей никого не ждет. Никогда.

Жестоко и не по-товарищески? Отнюдь. Иначе в этих джунглях нельзя. Здесь повсюду вас подстерегает смерть.

Очень и очень плохая смерть.

При этом, поверьте, даже если вы случайно выживете, даже если вам повезет настолько сильно, что сможете попасть в лазарет армии Омниполиса, то всё равно, будьте уверены — привкус этой смерти вы не забудете никогда.