Платеро и я. Андалузская элегия

ПОВОЗКА

У большого ручья, разбухшего от недавних ливней, встретилась нам увязшая повозка, почти скрытая грузом апельсинов и травы. У колес, оборванная и грязная, плакала девочка, силясь полурасцветшей грудью помочь ослику — увы, намного щуплей и слабей Платеро. Ослик, наперекор стихиям, безнадежно пытался выволочь повозку под рыдающие крики девочки. Старание было бессильным — как детская отвага, как усталый порыв летнего ветра, обморочно сникшего среди цветов.

Я погладил Платеро и, как сумел, подпряг его к повозке впереди хилого собрата. Ласковое понукание — и Платеро одним рывком выволок повозку и осла из хлябей и втащил на бугор.

Господи, как улыбнулась девочка! Словно закатное солнце, расколотое в сырых облаках на куски янтаря, зажглось в ее чумазых слезах.

С этой заплаканной радостью она протянула мне два отборных апельсина, точеных, тугих, тяжелых. Я благодарно взял и отдал один щуплому ослику — в утешение, другой Платеро — в награду.