Платеро осушил ведро с водой и звездами и праздно побрел меж высоких подсолнухов к себе в кошошню. Я ждал на беленом порожке, окутанный теплым запахом гелиотропов.
Над навесом, сырым от сентябрьских изморосей, издалека, с дремотных лугов, тянуло крепким сосновым духом. Черная туна, как огромная курица, снесшая золотое яйцо, выронила на холм луну.
Я сказал луне:
Платеро пристально взглянул на луну и встряхнул ухо, с мягким плотным звуком. Удивленно взглянул на меня и встряхнул второе...