По следам обречённых душ (СИ)

Глава 17. Опустошённые. Часть 1

Дом семьи Нобилиа

Сердцем канта, является цветущая столица, зовущаяся — Корта́с. Именно туда стекаются одни из лучших торговцев с диковинными товарами, талантливые артисты, приносящие невероятные выступления и развлечения. Практически всегда там ощущается некое праздничное настроение, благодаря царящему веселью на улицах столицы. Люди стремятся жить в «сердце» не только из-за красот архитектуры, впечатляющих выступлений, ярких красок на улицах или изобилия работы, но и по причине безопасности. Поселение, находящееся в Кортасе, можно сравнивать с большим городом, имя которому — А́рба. Помимо того, что столица защищена куполом, она так же охраняется одним из двенадцати орденов и «королевским» отрядом орденовцев. Пока «внешний» орден борется с тварями и прочими напастями извне, городские кастоды устраняют беспорядки внутри.

Усиленная охрана правопорядка объясняется не только тем, что Кортас — это столица, но и тем, что в Арбе живёт правящая землями семья — Труларт со своими приемниками. В каждом канте есть не только правитель, но и своё «сердце».

Главным преимуществом в Зазавесье является то, что внутренних или междоусобных распрей стараются избегать, во имя сотрудничества, которое может рано или поздно сыграть свою службу, ведь неспокойным временам нет конца. Особенно острая неприязнь и даже жгучая ненависть теплится в кувелах, глядящих на завесу. Большинство из них презирают вивпамундов, которые когда-то были одной крови с ними и жили в этом же мире, а теперь пока одни продолжают умирать и страдать от нападок Тёмного Властителя, другие живут себе как хотят.

Наблюдая за делами внешнего мира кувелы поняли, что те разрушают его и самих себя. Никакой сплочённостью между ними и не пахнет, творят что вздумается. От того неприязнь первых переросла в нечто более отвратное ко вторым.

Именно в Кортас Сэ́бконт Нобилиа и желает отправить на службу своих детей, чтобы обеспечить им не только спокойную, но и обеспеченную жизнь. Благодаря его стараниям, в каждый калун к семейству начал приезжать учитель, занимающийся подготовкой ребят к будущей службе.

Несмотря на то, что Лания пребывала в ужасе, старалась соответствовать всем ожиданиям отца и выкладывалась как могла, не упускала возможности держаться подальше от братца. Валтис с воодушевлением показывал всё, на что способен, а при применении физических способностей, каждый раз украдкой кидал Лании превосходствующий взгляд.

На первом занятии учитель оценивал на что ребята способны, чтобы знать с чем работать. Господин Сэ́вита оказался строгим и требовательным, показал хватку с первых же минут, испытывая подопечных.

Глава дома наблюдал за тренировкой и находился у перил террасы. Он смотрел на детей так, словно тоже вёл какой-то журнал, делая мысленные пометки об их успехах. Если судить по его, временами, угрюмому выражению лица, то результаты не впечатляли, а скорее наоборот, приносили разочарования, от которых мужчина начинал нервно тарабанить пальцами по деревянным перилам.

Лания не совсем понимала для чего нужна насколько усиленная физическая подготовка, ведь её будущая должность, как помощника правителя, заключалась не только в прислуживании, но также в роли личного лекаря. Конечно, отец говорил, что придётся начать с низов, но не со дна же. Ей даже начало казаться, что готовят их не к службе во «дворце» — не менее величественном, чем люди, проживающие в нём, — а для борьбы с тебрарумами. От этой мысли страх подкатывал к горлу и вставал в нём комом, старательно пытаясь перекрыть кислород, который из без того тяжело поступал из-за энергичных движений.

Учитель оценивающе посмотрел на Валтиса — взгляд его сделался удовлетворённым, хоть лицом, коротко стриженый мужчина с подтянутым телосложением, походил на ледяную глыбу. Наблюдая же за тем, как Лания, почти задыхаясь, продолжала сражаться с привезённым подвижным тренажёром, — представляющим из себя прочный металлический скелет, который покрывала мягкая обивка и не менее плотная кожаная ткань, — мужчина неприятно кривился.

Тренажёр же, на взгляд академки, мало того, что выше неё, так ещё и походил на какого-то зефирного человека. Он состоял их цилиндрических форм и двигался весьма проворно. Лания падала от его атак почти каждый раз, когда тот наносил удар, даже несмотря на то, что режим нападения стоял самый лёгкий. За последнюю неделю Нобилиа много слышала о подобных технологиях с невероятной частотой от Эльтена, который без умолку рассказывал об ордене и при каждом таком обсуждении буквально упивался, тем что говорил. Благодаря солнечному мальчику, она успела не только технику ордена изучить, но и некоторую его политику.

Если верить рассказам Контрайна, то именно такими тренажёрами испытывают новых бойцов, а порой с ними упражняются и уже опытные кастоды. В общем — последнее слово технологий, которое совершенствуется годами.

— Довольно, — проговорил учитель со странным акцентом, который Лания улавливала в его картавой речи.

Лания мысленно благодарила его за перерыв и принялась отпыхиваться. Искоса поглядывала на «спарринг-партнёра». Словами не описать, как она радовалась, что тренажёр сделали мягким, иначе, академка уверена, после таких занятий уходила бы с кучей синяков по всему телу.

— Конец боя. — Она измученно выдохнула и повалилась с ног.

Спарринг-партнёр замер, перестав совершать выпады в её сторону. Лания не представляла, как вообще будет сражаться с ним на сложном уровне, там-то он уж точно превратит её в мешок с костями, не смотря на предусмотрительно мягкую обивку.

Она кинула мимолётный взгляд на брата, который падал значительно реже, но тоже хорошо отхватывал. Это заставляло её беспокоиться о том, как бы он потом не начал отрабатывать такие приёмчики уже на ней. Подобные мысли приводили в дикий ужас, стискивающий её в морозных объятьях.

Учитель между тем подошёл к Сэбконту и начал что-то с ним обсуждать; на террасу вышла и Тамия Нобилиа, немедленно вступившая в диалог. Всё время тренировки она наблюдала за ними с тревогой из кухни.

По тому, с какой скоростью сменялись эмоции на лице матери, Лания понимала, что между родителями и учителем шёл ожесточённый спор, точнее спорила мама академки. Она гневно, но сдержанно жестикулировала и кидала мужчинам предостерегающие взгляды. Взволнованная поведением матери, Лания напряглась и почувствовала что-то недоброе в том разговоре.

— Кажется, сейчас я смогу помолотить и тебя, — хищно прошептал Валтис, повернувшись к сестре.

Его искрящиеся предвкушением глаза, ввергли Ланию в панику. Она изо всех сил сдерживала истерику и неимоверный страх, объявший её мерзкими коликами по спине.

«Нет. Это неправда. Папа с мамой не позволят… они не позволят… не позволят же?» — она посмотрела с опаской на всё ещё спорящих учителя и родителей.

Сэбконт что-то сказал и Тамия, поджав губы, посмотрела на мужа с явным осуждением и злобой. Замолчала.

Сэ́вита кивнул Сэбконту и пошёл к подопечным. Он остановился рядом и холодно осмотрел каждого из учеников, а после заговорил нарочито спокойным и даже несколько ласковым тоном:

— Валтис. — Он перевёл взгляд от брата к сестре. — Лания. Как вы уже знаете, изначально вам нужно будет проходить службу в рядах гвардейских орденовцев и начнётся ваш путь с четвёртой группы, которая напрямую сотрудничает с прилегающим к Арбе орденом, что наводит порядок за пределами Кортаса. — Преподаватель сделал паузу, наблюдая за напряжёнными подопечными. — В таком случае, вам придётся сражаться не только с тенадасерами, но и тебрарумами, а о их расправах много говорить не нужно, вы и сами всё понимаете.

— К чему вы ведёте? — спросил Валтис, сделав притворно заинтересованный вид. — Хотите, чтобы я дрался с сестрой? — Крадман играл так, что в его движениях можно ошибочно считать «искреннюю» обеспокоенность за предстоящий бой.

Лания же видела его дьявольски блестящие глаза, заполнившиеся неистовым ликованием. Они оба уже знали к чему ведёт учитель, но академка хорошо понимала, чего пытается добиться брат — он хочет видеть больше страха в её глазах, чувствовать его присутствие в воздухе и наслаждаться своим превосходством. Внутри Лании что-то оборвалось, сердце сжалось от боли и страха. Она готова была плакать навзрыд. Хотела убежать в комнату, спрятаться под одеялом и больше никогда оттуда не вылезать. Или же оказаться рядом с Малером, укрыться в его объятьях и на за что от него не отходить; но сколько не думай, на третье она просто не способна, да и не рассчитывала. Вовсе не из-за расстояния, разделявшего их, а потому что не смела так обременять друга, не смела жаловаться и не желала выглядеть ещё никчёмней, чем уже есть.

— Это спарринг, юноша. Так вы будете иметь гораздо больше опыта, нежели от сражения с боевым тренажёром. — Учитель перевёл взгляд на Ланию. — Ещё я затеял это, потому что вижу в вас страх, который неприемлем для кастодов. Так что этим боем вы бросите страху вызов, чтобы преодолеть его. Служба при Труларте всегда будет опасна, даже если вы будете служить, занимая уже более высокий пост. Поднимайтесь, вставайте друг напротив друга и занимайте позиции. Я дам вам отмашку.

Учитель развернулся и пошагал в сторону родителей.

Дрожащие ноги Лании так ослабли, что подняться она смогла не сразу и с большим трудом, а когда ступала по земле, то казалось, что-либо земля провалится под ней, либо она сама. Кинув тревожный взгляд на веранду, Нобилиа увидела не менее беспокойную мать, обхватившую себя одной рукой, а второй — прикрывала рот. В её ясных зелёных глазах переливались подступающие слёзы, которые женщина усердно сдерживала, а рядом с ней стоял непроницаемый Сэбконт, важно наблюдающий за детьми.

На лбу Лании проступила испарина, отчего рыжие волоски прилипли к коже. Она прямо-таки представляла, как рассыпается на кусочки лишь от одного удара Валтиса, кидающего только ей понятные «доброжелательные» улыбки, которые на деле представляли из себя злорадный оскал. Кому-кому, а брату лучше всего подходило выражение — волк, скрывающийся под личиной овцы.

Опустив взгляд в землю, Нобилиа встала на исходную позицию, ожидая отмашку, означающую для неё приговор. Подбородок подрагивал, пальцы кололо от бессилия и жгучего страха, съедающего последние силы.

— Лания, подними глаза! — твёрдым, требовательным тоном скомандовал учитель.

Органы, точно перевернулись и скрутились между собой. Она никак не могла пересилить себя и взглянуть в лицо мучителя, который столько раз карал её за такую непозволительную наглость. Учитель снова повторил, но уже жёстче и напористее. Готовая расплакаться, Лания зажмурилась, нервно подняла голову и лишь потом разлепила веки. Она встретилась с торжествующим и кровожадным взглядом брата. Дыхание перехватило, в лёгких стало катастрофически мало воздуха, но она изо всех сил сдерживала себя и мысли.

Точно лопнувшая ветвь дерева, прогремела отмашка. Лания не успела даже опомниться, как на неё накинулся Валтис. Не жалея силы, он проводил атаку за атакой, от которых сестра оказалась не в состоянии уклоняться, пыталась защититься, но это больше походило на бестолковые и несуразные попытки.

Крадман хоть и налетал, подобно коршуну, бил лишь в пол силы, как никак на него смотрели оба родителя и дать себе разгуляться он не мог, но Нобилиа чувствовала, что он желал этого как ничего другого. Взгляд поплыл, его застлала пелена слёз, дрожь переросла в импульсы по всему телу, ноги в конце концов не выдержали его веса и сложились. Закрывая голову руками, Лания почувствовала, как капли срываются с её глаз и оставляют за собой обжигающие дорожки. Зажмурившись, она перестала чувствовать и слышать вообще всё, начиная с атак брата и заканчивая звуками. В ушах стоял шум буйно бьющегося сердца и бегущей по венам крови.

— Хватит! Я сказала хватит! — взревела Тамия.

— Лания, вставай и дерись! — Тренер старался перекричать женщину.

Тамия, воспылав от гнева и сама заметить не успела, как оказалась рядом с учителем и влепила ему такой силы пощёчину, что на коже тотчас начал алеть след от ладони.

Валтис остановился, только заслышав крик матери; замер, как вкопанный. Лания осмелилась открыть глаза, хоть и продолжала захлёбываться слезами и ужасом. Кинув беглый взгляд на маму, она застыла. Нобилиа ещё никогда не видела такого бешенства. Из глаз Тамии проделывали дорожки солёные капли, слетающие с подбородка. Они падали вниз, походя на осколки стекла.

— Убирайтесь из моего дома! Чтобы ноги здесь вашей больше не было! — Голос её взлетел точно хлыст, стремящийся обмотаться вокруг шеи Сэвита и задушить его на месте.

Предупреждая преподавателя убийственным взглядом, женщина сорвалась с места и бросилась к детям. Она подбежала сначала к Лании и заключила в объятья. Дочь почувствовала, что защищена от всего мира. Стало до невероятного спокойно, но пелена слёз так и продолжала застлать лицо. Мать поглаживала дочь по голове утешающими движениями. Через минуту другую, она бережно отстранилась и подошла к Валтису. Оглядывая его беспокойным материнским взглядом, она всхлипнула.

— Дурак! — воскликнула Тамия и бросилась к сыну, заключив в крепкие объятья. — Разве можно так с сестрой? — тихо прошептала она и крепче стиснула сына, словно пыталась задушить. — Я же не учила тебя такому.

— Хватит этого спектакля, Тамия, — грозно заговорил Сэбконт, уперев руки в перила. Он глянул на замершего в шоке учителя, на лице которого рдел след от удара. — Мы оба знали, что Лании придётся рано или поздно выбраться из кокона, в котором она сидела всё это время. Служба в рядах ордена требует стальной закалки, как физической, так и психологической. Ей пора стать сильнее.

Тамия отпустила Валтиса и с ужасом взглянула на мужа. Её глаза дрожали, точно она не верила ушам.

— Что ты несешь? Ты совсем обезумел? Называешь нашу дочь слабой?

— Она несостоятельна. Никто не будет её вечно защищать и обнимать. Мир вне стен академии и дома просто изобьёт её по обеим щекам, а после переломает кости. Слабость — непростительный порок в нашем мире, который рано или поздно приводит к гибели, — хладнокровно ответил непроницаемый глава семейства.

Лания не верила услышанному. Родной отец считал её слабой и ничтожной. Мир словно рухнул перед ней. Она впервые увидела реальность такой, какая она есть. Сэбконт презирал слабость дочери и считал её убогой.

И всё вдруг встало на свои места. До появления младшего брата она росла, точно цветок, в родительской любви; могла позволить себе быть слабой и до сих пор позволяла, ведь её всегда прикрывала надёжная спина Малера или беспокойная мать.

— Кто-то должен воспитать в ней бойца. — На этих словах, глаза отца на короткое мгновение метнулись к Валтису, а Лании точно пробили грудь.

Она впервые задумалась о том, что с ней было бы, не будь у неё защитников. Мир бы обошёлся с ней так, как и сказал отец? Значит ли это, что ему известно об издевательствах брата и он поощряет его действия, считая их за воспитательный процесс? Что если причиной всех издевательств изначально был вовсе не брат, а бессердечный мужчина? Лания с ужасом смотрела на родителя и не верила ни глазам, ни ушам.

— Воспитывать бойца? Сэбконт, что ты натворил? — Понимание отразилось неимоверным ужасом в глазах Тамии, когда она посмотрела сначала на Сэбконта, а после и на Валтиса.

Мать выглядела так, словно её мир рухнул в одночасье и понимание снизошло на неё слишком поздно; погребло под лавиной. Женщина с болью посмотрела на сына, в уголках глаз заблестели новые жидкие «осколки стекла», режущие нижнее веко, отчего оно медленно приобретало всё более насыщенный оттенок розового.

— То, что было необходимо. — Лания прежде никогда не видела такого холодного и жестокого отца. Никогда ещё он не был так отчуждён и далёк от неё, никогда не был таким чужим.

Осознание боролось с открывшейся правдой и терзало так, как не мог бы издеваться Валтис своей способностью — э́длис до́лоском1. В один миг она стала пуста и одновременно с тем разбита. Жгучее осознание, подобно лаве, начало стремительно разрушать остатки здравой психики, она чувствовала, что трещит по швам и как от неё отрываются куски плоти, которые Лания когда-то кропотливо сшивала, чтобы из-за издевательств не обратиться в труху. Все старания оказались бесполезными, ведь человек, ради которого она так старалась всё это время, и натравил на неё этого монстра; отец своими руками уничтожил дочь раз и навсегда.

Голова неистово гудела, пока Лания смотрела куда-то невидящим взглядом.

«Это было признание. Он знал всё, что творил Валтис, он всё это устроил», — горечь сдавила горло, а слёзы полились дождём. Безумие охватило с невероятной стремительностью, когда Лания поняла, что в пропасть её столкнул отец. Тот, кого она безмерно любила и ради которого делала всё, лишь не быть в его глазах разочарованием, а он всё это время только и делал, что отрывал её руки от камней пропасти, за которые она так усердно цеплялась.

Тамия пошатнулась, она попятилась назад, закрывая собой дочь.

— Что ты сделал? — тихо прорычала Тамия, кидая яростные взгляды то на мужа, то на сына. — Валтис?

— Он не делал ничего плохого, Тамия. То был лишь воспитательный процесс.

— Ты хоть понимаешь, чем могло закончиться это воспитание? Ты в конец ополоумел! Лания, уезжай отсюда… подальше от этого чудовища.

Мать подхватила потерявшуюся в пространстве дочь и повела мимо отца, который смотрел на обеих, так, словно это они ненормальные.

— Всё в порядке. Извините, Сэвита, я думаю, на сегодня мы закончим. Валтис, ты молодец, тоже можешь идти отдыхать.

Лания не помнила, что было дальше. Сама она собрала вещи или то была потрясённая мать, из глаз которой неустанно лились слёзы, но которая старалась сохранять хладнокровный вид. Её пушистые каштановые волосы, заделанные в пучок, распушились и выбились из причёски, а стройная фигура содрогалась время от времени.

Академка не помнила ничего с совершенной уверенностью, знала только то, что когда вышла за порог дома, то дышать ей стало легче. Последнее, что она видела, покидая родительский дом — сверкающие глаза отца из окна и его яркие-рыжие волосы, пылающие точно жар, норовящий испепелить дочь.

Э́длис до́лоск¹ (или же сокращённая форма — э́ддо) — способность, так же известная, как управление чужой болью. Владеющий этой способностью может не только усиливать её, но и забирать, как дувшую, так и физическую. Для жестоких людей этот «дар» становится любимым орудием пыток, которым зачастую сводят с ума.