По светлому следу

ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ ГРЭНД-СИТИ

События развивались теперь настолько стремительно и многообразно, что Каннинг просто не успевал прокомментировать их в своей маленькой газете. Зато он полнее всех других газет дал текст Послания Советского правительства главе республики. К тому же он печатал большое количество писем и резолюций многочисленных собраний интеллигенции Грэнд-Сити, требовавшей от правительства незамедлительного принятия помощи русских.

Самым же значительным событием считал Каннинг заявление руководителей двух крупнейших профсоюзов Грэнд-Сити о том, что они объявят забастовку, в случае если правительство примет решение об эвакуации столицы. В тот же день к заявлению этому присоединились и другие профсоюзы. В знак солидарности с профсоюзными организациями столицы грозили забастовками профсоюзы почти всех штатов республики. Под давлением масс вынуждены были поддержать требования рабочих даже многие реакционные профсоюзные лидеры.

«Мы не будем демонтировать столичные предприятия», — говорили рабочие. «Мы отказываемся перевозить промышленное оборудование», — поддерживали их транспортники. Даже пенсионеры, домашние хозяйки и безработные заявляли во всеуслышание, что они никуда не уедут из родного города.

— Пусть нас вывозят силой, — истерически кричала какая-то пожилая женщина, несколько раз прорывавшаяся к зданию Конгресса сквозь строй полицейских. — Мы все ляжем на улицах перед нашими домами, и пусть лучше раздавит нас небесный камень, чем покинем мы дома, в которых родились…

Голоса этой обезумевшей женщины не стало слышно лишь после того, как ее посадили в полицейскую машину и увезли куда-то. Но многотысячная толпа, круглые сутки стоявшая вокруг здания Конгресса, не редела. Она скандировала свои требования так громко и так дружно, что заглушала голоса выступавших в Конгрессе сенаторов. Усиленные наряды полиции ничего не могли поделать с этим небывалым за всю историю Грэнд-Сити скоплением народа. Мэр города начал уже серьезно подумывать, не вызвать ли войска…

— Господи, что же это творится такое! — испуганно говорил какой-то пожилой, почтенный сенатор, глядя через плотно закрытое окно на площадь перед Конгрессом. — Я думал, что такое возможно лишь в истерической Франции или легкомысленной Италии… Что же это стряслось такое с нашим добродушным народом?

— Память у вас коротка, уважаемый мистер Харрисон, — невесело усмехнулся стоявший с ним рядом сенатор Сэнфорд. — А «голодный поход» безработных в дни мирового экономического кризиса? А поход безработных ветеранов войны, против которых пришлось не только вывести войска, но и применить оружие? Да известно ли вам, сколько у нас было стачек за последние годы? Около сорока четырех тысяч! А в предвоенное десятилетие их было всего лишь двадцать тысяч, и участвовали в них в те годы только девять миллионов человек, а сейчас более двадцати семи миллионов!

— Распустили, избаловали мы рабочих нашей либеральной политикой, — вмешался в разговор третий сенатор. — Надо бы вызвать все-таки войска и показать им, как митинговать!…

— Вот и напрасно, — возразил ему мистер Сэнфорд. — Я бы, напротив, удовлетворил их требования — принял бы помощь русских, но уж потом припомнил бы им все это!

— Я тоже думаю, что принять помощь нужно, — поддержал мистера Сэнфорда сенатор Харрисон. — Может ведь так случиться, что русские на этой самой помощи и оскандалятся. Не очень-то я уверен, что удастся им раскрошить астероид. Одно дело запустить ракету в сторону Луны, а другое дело — попасть в космическое тело, несущееся нам навстречу со скоростью, в несколько раз превышающей скорость этой ракеты. Вы представляете, как подорвут они свой авторитет, если не разрушат астероид?

— Да, — вздохнул третий сенатор, — ради такого подрыва их авторитета не остановился бы я ни перед какими жертвами! Не пощадил бы ни людей, ни города!

…С тех пор как было получено Послание Советского правительства, Конгресс заседал уже второй день. И лишь к исходу третьего, после ожесточенных дебатов и голосования, принято было наконец решение не отвергать предложения Советского правительства.

— Ну-с, — удовлетворенно проговорил Чарльз Каннинг, узнав об этом решении, — на первом этапе мы победили. Но самое трудное еще впереди…