По ту сторону решетки

7. Ревность

Вышла из такси, чувствуя себя героиней красивого старого кино, где она сначала изящно выставляет из салона машины одну ногу, обутую в изящную туфельку, потом вторую, а потом появляется сама. В этот момент на краю площади, огороженной сегодня от посторонних, одновременно вспорхнули в небо десятки голубей, перелетевших с места на место, словно огромное серое облако с шумом хлопающих крыльев, будто аплодисменты.

Величественный, не так давно отреставрированный Дом Культуры, построенный еще в советские времена, походил на сказочный дворец. Красивый, бело-голубой, с уходящими ввысь необъятными колоннами, он встречал гостей благотворительного вечера длинной темно-синей ковровой дорожкой, яркими софитами, уже зажженными, хоть еще и не стемнело, и юркими фотографами, обступившими вход со всех сторон, чтобы не пропустить ничего интересного.

Моя скромная персона удостоилась лишь пары фотографий, поняв, что привлекла бы гораздо больше внимания, споткнись и растянись на дорожке. В конце концов, я не являлась столь обсуждаемой личностью, как Лазарев, но и не была уверена в том, что хотела бы ею стать. Интересно, Дэн уже приехал? И приедет ли вообще, учитывая вчерашнее происшествие в «РМП».

Всеми силами удерживая на лице бесстрастное выражение, я прошествовала к ряду распахнутых высоких двойных дверей. Из холла доносился один из ноктюрнов Шопена, задавая нужную атмосферу. Прибывшие гости уже разбились на группы и пили шампанское, из бокалов которого у входа были выстроены целые алко-пирамиды.

Официанты в одинаковых ливреях разносили миниатюрные закуски. Начищенные до блеска многоэтажные золоченые люстры сверкали сотнями новеньких лампочек. У пресс волла выстроилась очередь из желающих сделать фото, подтверждающее свое присутствие на столь статусном мероприятии.

Я огляделась вокруг, понимая, что пока не готова примкнуть ни к одной группе присутствующих, будучи не знакома ни с кем из них, и осторожно взяла с одной из алко-пирамид бокал с шампанским, скорее, просто для того, чтобы чем-то занять руки, чем действительно собираясь пить. Зная собственные натянутые отношения с алкоголем, я продолжала относиться к нему с опаской.

— Скучно, да, Ясень, — услышала я знакомый голос и улыбнулась, увидев Зеленую.

Она тоже нарядилась по случаю, хотя ее платье и было, на мой взгляд коротковато. Согласилась:

— И не говори.

Большинство присутствующих здесь «сильных мира сего» были явно старше и с постными лицами обсуждали деловые вопросы. Сопровождающие их женщины выгуливали бриллиантовые украшения и служили наглядной рекламой собственных косметологов. А мы с Крис не очень-то вписывались в местный колорит.

— Хочешь, проведем Дуракиаду? — усмехнулась она, тоже оглядывая скептическим взглядом гостей.

Я демонстративно испугалась:

— Нет уж, такое лучше оставить в прошлом. Не думаю, что местные снобы сумеют оценить наше «развлечение для избранных» по достоинству. Ты с кем приехала?

— Со Славиной. Лазарев, кстати, прибыл вместе с нами. И от Анфиски не отходит. Вроде бы дела обсуждают, но улыбаются они друг другу очень двусмысленно.

На этих словах мое бесстрастное выражение лица дало трещину, а к щекам прилила краска. Моментально вспотели сжимающие сумочку и бокал с шампанским ладони.

Ёшкин кодекс! В пятницу Дэн так искренне просил ему доверять, обещал, что нужно потерпеть всего пару недель, чтобы между нами снова все было хорошо, а теперь он, запретив мне ехать на этот благотворительный вечер, приезжает на него вместе со своей шикарной бывшей.

— Да не расстраивайся ты, Ясень. Согласись, они и правда гораздо лучше друг другу подходят. Идеал должен быть с идеалом. Давай лучше выпьем! — жизнерадостно предложила Кристина. — Пусть, как говорится, сдохнут все, кому мы не достались…

И, дотянувшись своим бокалом до моего, Зеленая дождалась звонкого «дзынь» и выпила. А я, пытаясь прийти в чувство и хоть чем-то смочить пересохшее горло, тоже сделала несколько глотков, стараясь не оборачиваться, и без напоминаний бывшей коллеги зная, как хорошо Лазарев и Славина смотрятся вместе.

Вскоре было объявлено об открытии торжественной части и всех гостей вечера пригласили в огромный актовый зал, с накрытыми фуршетными столами и точно такими же пирамидами шампанского, как и в холле. Ноктюрны Шопена сменились его же прелюдиями, играющими негромким фоном. Зеленая убежала приветствовать кого-то из своих подружек, а я снова осталась одна, все-таки не сумев отвести взгляд от Дэна, случайно наткнувшись на него в толпе присутствующих.

В отличие от меня, Лазарев, в идеально скроенном черном костюме, с самым высокомерным выражением лица, вписывался в круг приглашенных лучше многих, выглядя образцом аристократизма и воплощением модного нынче «успешного успеха». Как и Славина, висящая на локте Дэна, словно блестящая белокурая пиявка.

Разглядывая их пару, достойную обложки какого-нибудь глянцевого журнала, я пропустила мимо ушей приветственные обращения ведущего и городского главы, почтившего благотворительное мероприятие своим присутствием.

— Добрый вечер, Ева Сергеевна, — неожиданно поздоровался со мной импозантный мужчина, в котором я узнала Безуглова, которого позавчера видела в нашем бюро.

Сдержанно улыбнулась:

— Здравствуйте, Владимир. К сожалению, мы не знакомы лично и ваше отчество мне не известно.

— Степанович. Но за пределами собственного офиса я легко обхожусь и без него, — отозвался акционер «РМП». — Действительно, ни старший, ни младший Лазаревы отчего-то не сочли нужным представить нас с вами друг другу.

Я искренне удивилась:

— Вы и со Станиславом Викторовичем работали?

— Во времена существования «S&L» именно он лично вел юридическое сопровождение всех крупных сделок «РМП», не посвящая в них помощников, однако уже тогда я был наслышан о вас как об очень талантливом юристе. И рад, что вы продолжили работу с Денисом.

Почему-то всегда, когда я слышала о том, как тепло отзывался обо мне старший Лазарев, мне становилось грустно. И оттого, что человека, что так заботился обо мне больше нет, и оттого, что эти слова когда-то причиняли боль Дэну. Сдержанно ответила:

— А я рада, что он продолжил работу отца и теперь тоже работает с «РМП».

Мы стояли бок о бок, повернувшись в сторону постамента, где в этот момент выступал с речью один из гостей, но были увлечены беседой, не вслушиваясь программу мероприятия. Меня просто радовала возможность отвлечься от мыслей о Лазареве и Славиной и сам факт того, что среди всей этой светской тусовки я могу поговорить хоть с кем-то кроме Зеленой.

— Мне жаль ваш сгоревший пароход, — искренне призналась я Безуглову, но он с улыбкой отмахнулся.

— У «РМП» таких еще восемь, к тому же благодаря помощи Дениса, его уже отбуксировали на городской судоремонтный завод и скоро начнут приводить в порядок.

Когда Безуглов говорил о Дэне, в его голосе слышались теплота и гордость. И я полностью разделяла его чувства:

— Вы давно знаете Дениса?

— С детства, — улыбнулся Владимир Степанович. — Они росли вместе с Дёмой, ходили в один класс школы, а после нее — в яхт-клуб. Когда Денис ушел из дома в четырнадцать он пару недель жил у нас, а потом совсем исчез. Стас тогда места себе не находил, да и я думал, что пропадет мальчишка, а он все-таки взялся за ум и вон каким уважаемым человеком и незаменимым адвокатом вырос.

Я снова, не удержавшись, скользнула взглядом по широкой спине Дэна, стоящего впереди. Лазарев не любил откровенничать о том периоде, когда, сбежав из дома после смерти матери, жил на улице. Не знаю, с чем ему пришлось столкнуться в те годы, но догадываюсь, что хорошего было мало. Пожалуй, это оставило на нем свой отпечаток, наделив определенными качествами характера.

Безуглов, легко угадав направление моего взгляда, продолжил предаваться воспоминаниям:

— Я в те годы сам был капитаном рыболовецкого судна, а чуть позже стал одним из акционеров РМП, выкупив контрольный пакет акций у предыдущего владельца. Стас Лазарев тоже был акционером, и его доля перешла к Денису, как его наследнику…

Я упустила нить нашей беседы, когда Анфиса, поднявшись на носочки, принялась говорить что-то на ухо Дэну. Глядя на то, как ее ладонь собственнически касается его плеча, я чуть было не сломала хрустальную ножку своего бокала.

Лазарев повернул к Славиной голову и что-то ответил со сдержанной полуулыбкой, при этом их губы оказались настолько близко друг к другу, что показалось, будто он сейчас ее поцелует. Я застыла, чувствуя себя полной дурой, задумавшись о том, не ошиблась ли, посчитав, что мы с Дэном действительно на одной стороне?

Ревность мощным кулаком ударила под дых, расползлась тяжестью в желудке, мешая трезво соображать. Весь огромный зал для меня сузился до них двоих, стоящих передо мной. Будто не было рядом нескольких сотен гостей, шума, музыки, ведущего, яркого света. Только Лазарев и Славина. И я, вынужденная смотреть на них, не в силах отвести взгляд.

С трудом вернулась к реальности, выравнивая успевшее сбиться дыхание, моргая, чтобы сфокусировать зрение на иной картинке, не столь ранящей и болезненной.

— …пожалуй, мне пора принять участие в благотворительной лотерее, чтобы не казалось, что я пришел сюда просто так, — добродушно усмехнулся Безуглов, не заметивший резкой перемены моего настроения или тактично сделавший вид, что не заметил. — Был рад знакомству, Ева.

— Взаимно, Владимир, — выдавила улыбку я. — Удачи вам в лотерее.

И он растворился в толпе, снова оставив меня наедине с моей ревностью. И чтобы не утонуть в ее непроглядной пучине, я снова пригубила шампанского, показавшегося горьким, как микстура от кашля. Оно не принесло ни ожидаемого спокойствия, ни облегчения.

Начавшаяся лотерея тоже не заинтересовала, хотя сама ее идея была неплохой. Организации, выступающие спонсорами мероприятия, предоставляли в распоряжение фонда призы и подарочные сертификаты, вся прибыль от которых распределялась «Крыльями» для помощи тем, кто в ней нуждался.

Гости развлекались, общались, приобретали полезные знакомства, делали щедрые пожертвования. Спонсоры получали рекламу и упоминание собственных компаний в СМИ, как участвующих в благотворительной деятельности. И всё это ради благого дела — оплаты дорогостоящих операций для детей-инвалидов, сборов в школу малышей из малообеспеченных семей, приобретение нового оборудования для больниц, или иных целей.

Сама я ограничилась пожертвованиями, решив, что выигранный в лотерее, к примеру сертификат к незнакомому косметологу или абонемент в фитнес-клуб я все равно вряд ли стану использовать, но многие гости с азартом приняли участие в розыгрыше.

Слушая, краем уха, как ведущий завуалированно и с юмором описывает очередной новый лот, мой взгляд против воли раз за разом останавливался на Дэне. На том, как Славина в разговоре по-хозяйски поправляет ему и без того идеальный узел галстука или смахивает с узкого лацкана пиджака невидимые пылинки. Зная педантичность Лазарева, пылинок на нем априори быть не могло, разве что Анфиса сама, увиваясь вокруг него ужом, туда собственной перхоти насыпала.

Она просто хотела его касаться и касалась. И Дэн ей это любезно позволял. Грош цена всем его прошлым словам после такого зрелища…

— Так и знал, что встречу тебя здесь, — знакомый голос, неожиданно раздавшийся позади, заставил меня резко обернуться.

Кажется, вечер перестает быть томным. Я вот встретить на подобном мероприятии Матвея Соколова совсем не ожидала, несмотря на то, что в последние дни мы и без того пересекались чаще, чем хотелось бы.

Не сразу узнала его в представительном мужчине, одетом в темно-серый костюм-тройку, стального цвета сорочку и галстук-бабочку. Всё в нем сегодня позволяло соотнести его с местным обществом: от начищенных до блеска туфель до уложенных в модную прическу темных волос. Лишь лукавая улыбка выдавала в моем старом знакомом прежнего искателя приключений.

— Ты в последний раз на выпускном так выглядел, — резюмировала я его внешний вид, отчего собеседник заливисто, по-мальчишески рассмеялся.

— Рад, что ты помнишь. В тот день мы с тобой танцевали вальс и были самой красивой парой из всех.

Я тоже усмехнулась, отвлекаясь от мыслей о Дэне, жалящих душу, как раскаленные иглы.

— На память не жалуюсь. Поэтому всё, что было после этого я тоже отлично помню, Моть.

Соколов помрачнел, подтверждая, что он о том, что было после, предпочел забыть.

— Мне жаль, что так случилось. Я уже извинялся перед тобой и могу извиниться еще, если нужно.

— Не утруждайся.

Боль от его предательства прошла, как и злость, осталось лишь равнодушие и приобретенный опыт.

Скользнув взглядом по толпе впереди, я заметила, что Славина наконец отстала от Дэна, зато ее место занял Михаил Сушков. Мужчины о чем-то беседовали. Внешне всё оставалось в рамках приличий, но судя по напряженной спине Лазарева и неприятно-скалящемуся выражению лица бывшего партнера «S&L» разговор был не из приятных.

Шампанское, кажется, все же начало действовать на меня, но вместо расслабленности принесло чувство опустошенности и апатии. Захотелось развернуться и уйти, уехать домой и, наевшись клубничного мороженого, забраться под одеяло и плакать долго-долго, пока не усну.

Сегодняшний вечер не шел ни в какое сравнение с таким же прошлогодним, когда я беззаботно развлекалась, чувствуя себя рядом с Дэном, не отходившим от меня ни на шаг, уверенно и спокойно. Тот вечер был сказочным. Этот — кошмарным.

— Почему? — вернул меня к реальности Матвей. — Как у вас говорят, «чистосердечное признание и раскаяние облегчает наказание», разве нет?

— У нас говорят, что прощение предателя равносильно ожиданию нового удара в собственную спину, — мрачно ответила я Соколову, не уверенная, что говорю сейчас о нем, а не о Лазареве. — Тем не менее, если совесть не дает тебе уснуть по ночам, можешь спать спокойно — я тебя простила.

— Спасибо, — искренне ответил он, но я уже развернулась, собираясь последовать плану с мороженым и одеялом:

— Была рада встрече, но мне пора, Моть.

— Постой, — удержал он меня за локоть и заглянул в лицо.

Я помнила, как когда-то тонула во взгляде его карих глаз, вызывавшем внутри приятную дрожь, но сейчас он не произвел на пустоту внутри меня абсолютно никакого эффекта.

Матвей обаятельно улыбнулся:

— Еще ведь так рано, все веселье впереди. Или Золушке пора домой, пока карета не превратилась в тыкву?

И он о том же, хотя, стоит признать, что его познания в деталях сказки куда лучше Аллочкиных. Я представила себе, что «веселье впереди» подразумевает необходимость снова наблюдать, как Анфиса виснет на Лазареве и внутренне содрогнулась. Можно не надо мне такого «веселья»?

— Кажется, в тыкву превратился бал и Золушке стало скучно. Она решила, что компания мышей гораздо предпочтительнее светского общества, — отозвалась я с печальной улыбкой, не добавив, что ко всем прочим недостаткам праздника, «принц не обращает на Золушку внимания, будучи увлечен очаровавшей его злобной ведьмой».

Но Матвей все еще держал мой локоть. Легко, так, что при желании я могла бы вырваться, однако почему-то не стала.

— Не могу не согласиться, — пожал плечами он. — Но давай хотя бы дождемся первого танца, который начнется через несколько минут. Потанцуем, как в старые добрые времена. А потом, выполнив «программу-минимум», поедешь домой. Я даже до такси тебя провожу.

— Что такое «программа-минимум»?

— Это фото у пресс волла, шампанское и танец, — объяснил Матвей и добавил с улыбкой: — А «максимум» — фото, шампанское, лотерея, танец и пьяная драка.

Я все-таки улыбнулась, соглашаясь. Действительно, грустно и унизительно было бы на радость Славиной сбегать с благотворительного вечера почти в самом его начале, поддавшись неконтролируемым эмоциям. Потанцую, а потом под шумок уеду домой, не привлекая к себе лишнего внимания. Тем более, что лотерея уже подошла к концу, ведущий награждал активных участников под звуки фанфар, учредители фонда благодарили гостей и рассказывали о том, на какие цели будут потрачены вырученные средства.

— А ты собирался дождаться «максимума»? — полюбопытствовала я у Матвея.

Его рука так и касалась моего локтя. Легко, почти невесомо, перестав вызывать прежнее раздражение.

— Ты же меня знаешь, я вполне мог бы стать гвоздем этого праздника, — бахвалясь, пожал плечами Соколов.

И я знала, что правда мог бы. В драках он всегда был зачинщиком, в конфликтах — агитатором и идейным вдохновителем. В годы беззаботной юности меня, отличницу и пай-девочку, привлекали отношения с главным мятежником, смутьяном и бунтарем, а наш разрыв я восприняла очень болезненно. Но, может, спустя столько лет, он перерос ту юношескую глупость и стал серьезным? Или люди не меняются, а внешний вид бывает обманчив?

И когда объявили первый танец, он спросил:

— Ну что, Евик, готова тряхнуть стариной?

— Готова. Но боюсь споткнуться о шлейф, — мрачно призналась я, почему-то смутившись.

— Ты что, мне не доверяешь?

— Конечно, нет, — честно отозвалась я. — Хотя, танцевал ты когда-то гораздо лучше меня.

И в подтверждение моих слов Матвей галантно протянул ладонь на первых нотах второго Шопеновского вальса си-минор из шестьдесят девятого опуса и склонил голову в легком полупоклоне. А в прошлом году играл Чайковский. Что же, Шопен моему сегодняшнему состоянию явно больше под стать.

— Раньше мы, кажется, танцевали под что-то другое, — нахмурился Соколов, вспоминая, когда я вложила пальцы в его протянутую ладонь и вздрогнула, едва его вторая рука коснулась моей обнаженной спины в вырезе декольте.

Матвей не особенно разбирался в музыке и то, что он сумел отличить Шопена от вальса Евгения Дога, звучавшего в фильме «Мой ласковый и нежный зверь», под который мы танцевали на выпускном, можно было считать достижением.

— Вальс можно танцевать под любую музыку, такт которой подходит под счет «раз, два, три», — объяснила я, касаясь ладонью его плеча, хотя он, кажется, не нуждался в объяснениях и уверенно повел в танце, делая первый нужный шаг.

Остальные гости тоже разбились на пары и закружились в вальсе вместе с нами, а я старалась удержать себя от того, чтобы не смотреть на остальных, зная, что Дэн точно будет танцевать со Славиной так же, как год назад танцевал со мной. Будет так же касаться ее талии и с нежностью смотреть в глаза, сжимать ее пальцы в своей широкой и теплой ладони, шутить и говорить комплименты. И картинки в воображении оказалось достаточно для того, чтобы внутренности снова скрутило в тугой болезненный узел.

— Ты стала совсем другой, Ева.

Не столько слова, сколько неожиданное из уст Матвея обращение вместо привычного «Евик», вернуло меня в реальность. Он тоже стал другим и обращение «Мотя» с ним сегодня как-то не вязалось.

— Какой? — спросила я тихо.

— Ухоженной, сильной, уверенной. Хотя, разве могла та целеустремленная и амбициозная девочка, получавшая одни пятерки, стать другой?

Могла, наверное, останься она рядом с двоечником и разгильдяем. Хотя, насчет сильной и уверенной он, пожалуй, погорячился. В последние несколько дней я жила с ощущением, что моя жизнь катится под откос, а все достижения мнимые и несущественные, на фоне провала в личной жизни. Но признаваться в этом вслух в мои планы не входило:

— Это твое отсутствие так благотворно на меня повлияло.

— Возможно, — кивнул он, а выражение его лица стало задумчивым и серьезным. — Может, будь ты рядом, смогла бы благотворно повлиять на меня, и моя судьба сложилась бы иначе.

— Мне кажется, у тебя и без меня дела идут неплохо.

Он улыбнулся, но глаза остались серьезными. Так, словно Матвей хотел рассказать о чем-то, но не стал.

— Может быть.

— Или это не так и ты снова ввязался в какую-то авантюру?

Раньше так было всегда. Матвей находил себе проблемы, а я переживала за него, пытаясь найти способы их решения.

— Не волнуйся, у меня действительно всё в порядке. Просто иногда накатывает ностальгия по времени, которое мы провели вместе, только и всего.

И я все же наткнулась взглядом на Лазарева и Славину, причем именно в тот момент, когда Дэн и сам пристально смотрел на меня. Его лицо осталось бесстрастным, но и ожидаемого веселья и радости на нем не было.

А когда Матвей, ведя в танце, развернул меня в другую сторону, я выхватила из толпы еще одно знакомое лицо. Земсков. Он не танцевал. Стоя в стороне, привычно опирался на черную трость, и беседовал с незнакомым мне мужчиной. Может мне показалось, но он тоже уставился именно на нас с Матвеем. И даже будто с ухмылкой подмигнул. Или это у меня на фоне общей нервной обстановки паранойя начинается?

— Ностальгия — это не плохо. Это классно, что у нас остались общие приятные воспоминания, — задумчиво пожала плечами я.

Поняла, в этот момент, что у нас и правда осталось много веселых и интересных картинок совместного прошлого.

— И тебе не хотелось бы пополнить эту коллекцию?

Вопрос был задан негромко, как раз в тот момент, когда музыка стихла. Но вместо того, чтобы отойти на шаг, Соколов, наоборот, сделал полшага вперед, и его рука снова скользнула по моей спине, так что это напоминало объятия. Матвей пристально смотрел мне в глаза, ожидая ответа.

— Мне достаточно тех, что есть, — глухо ответила я, сама делая шаг назад и осторожным движением вынимая собственные пальцы из его ладони. — Программа «минимум» выполнена. Я еду домой.