По ту сторону решетки

9. Созависимость

Будильник я не ставила. Зачем, если, как оказалось, на работу мне теперь не нужно?

Вчера, пусть и не без боя, это почетное право было передано Дэну, который, как партнер в бюро имел право вести мои дела.

И хотя меня такой поворот событий не обрадовал, Лазарев нашел аргументы и способы, чтобы меня уговорить. Убеждение всегда было одной из его сильных сторон, а при выяснении отношений в горизонтальной плоскости у меня не было шансов.

Теперь, понимая, что подскакивать и бежать куда-то мне больше не нужно, я лишь теснее прижалась спиной к Дэну, так, чтобы, повторив его позу во сне, улечься рядом, словно безупречно подходящий ему кусочек пазла.

Тонкие рассветные лучи просачивались сквозь щель в плотных шторах, высвечивали разбросанную на полу одежду, пытались дотянуться до смятой постели. Я наслаждалась тем, как мерное дыхание Лазарева приятно щекочет волосы на затылке, смиряясь с необходимостью отказаться от работы на какое-то время. Он того стоил, я в этом не сомневалась.

Но несмотря на обещание, данное ночью Дэну, имелся один червячок сомнений, который с самого пробуждения грыз мою покорность изнутри. Он с почти ощутимым хрустом откусывал от нее по кусочку, изводил и нервировал, не давая поддаться ощущению защищенности, уверенности и гармонии, раствориться в удовольствии от долгожданного присутствия рядом любимого человека.

Этим червячком было первое назначенное на сегодняшнее утро судебное заседание, в котором я представляла интересы потерпевшей, а интересы подозреваемого защищал никто иной, как Анфиса Славина. С ней я должна была встретиться через пару часов, а теперь, вместо меня, с ней встретится Лазарев.

Денис убедил меня в том, что бывшая, как бы шикарно она ни выглядела, нисколечки его не интересует. Но проблема была в том, что, судя по ее вчерашнему поведению на благотворительном вечере, Лазарев отчего-то интересовал саму Анфису.

Так и не сумев спокойно лежать, я обернулась назад, глядя на то, как до лица Дэна все-таки добрался настойчивый солнечный луч. Он скользил по широким бровям, дрожащим во сне ресницам, четким скулам и прямому носу, остановившись на красиво очерченных губах.

Во сне черты его лица разгладились, выражая безмятежность и умиротворение. Но я видела, как сильно его вымотали последние дни.

Осторожно, чтобы ненароком не разбудить, коснулась кончиками пальцев спутанных светлых волос, чувствуя, как сердце тонет в волне безграничной щемящей нежности. Такой, от которой перехватывало дыхание. Ночью он несколько раз повторил, как сильно я дорога ему и на что он ради меня готов. Легко скользнула губами по теплой скуле Дэна. Прошептала еле слышно:

— Я тоже люблю тебя так сильно, что на всё готова ради нас.

Его губы дрогнули во сне, но мужчина не проснулся, подтвердив мой вывод о собственной усталости и измотанности. Значит, я поступаю правильно.

И, сделав над собой усилие, решительно отодвинулась, взяла смартфон Лазарева с тумбочки и, ввела свою дату рождения, установленную паролем. Точно так же мой собственный телефон был запаролен датой рождения Дэна. Поняла, что после долгих лет пользования айфоном, понятия не имею, как пользоваться Самсунгом. Пришлось постараться, но я все же отключила будильник, за две минуты до того, как он должен был зазвонить.

Поднялась, с постели, не став тратить время на поиски в полутьме собственного нижнего белья где-то на полу. Еще раз, не выдержав, оглянулась на спящего Дэна напоследок, и на носочках вышла из спальни, прикрыв за собой дверь.

Не стала даже кофе себе наливать, чтобы шум кофемашины его не разбудил, понимая, что все-равно не умею варить любимый клубничный раф так же вкусно, как Лазарев. Поэтому привычные утренние процедуры ограничились лишь тем, что я плеснула в лицо холодной водой из-под крана и почистила зубы.

А потом, собираясь, наконец, одеться, вынуждена была вытряхивать из собственного платья Контру, успевшую за ночь свить в нем себе гнездо и сладко спать, свернувшись внутри мохнатым рыжим клубком.

— Кыш, — шикнула на нее я, пытаясь согнать с мерцающей в полумраке ткани, но если она не слушалась меня даже в тот период, когда я была её полноправной хозяйкой, то теперь, когда она считала себя любимицей Дэна, моё «кыш» пролетело мимо её украшенных кисточками ушей.

— Слезай давай! — потянула я платье на себя, вынужденная всё-таки потревожить её сон, ибо другой одежды, в которой я могла бы отсюда уехать, у меня не было.

Контра недовольно открыла желтые глаза и сверкнула ими, словно фарами дальнего света. Вытянула вперед лапы, потягиваясь. Изогнула дугой спину, и всё-таки соизволила встать, хотя её морда и выражала недовольство моим поведением, не укладывающимся в её планы.

Я торопливо вытянула платье из-под нее, пока Контра не передумала, и надела после нескольких безуспешных попыток очистить его от светло-рыжей кошачьей шерсти.

Вызванное через приложение такси, обещало подъехать через несколько минут.

— Пока, красотка, — шепнула Контре. — Помурчи Дэну, чтобы еще поспал и не злился. Я съезжу в суд, и вернусь часа через три. Уже насовсем.

Эти мысли вызывали улыбку. Да и вообще, после сегодняшней ночи, я снова чувствовала за своей спиной огромные белые крылья, которые Лазарев вернул так же легко и быстро, как и забрал.

Теперь я снова понимала Дэна, как прежде, надеясь, что мы сумеем и дальше обойтись без тайн, выстраивающих между нами непреодолимую стену.

«Люблю тебя. И скоро вернусь» — написала я на верхнем листке блока для записок и, специально мазнув по губам помадой, оставила вместо подписи след от поцелуя.

Когда телефон, поставленный на беззвучный режим, завибрировал от сообщения о прибытии такси, я уже обула туфли. Закрыла дверь своей связкой ключей, обнаруженной на привычном месте, и спустилась на первый этаж, раздумывая над тем, правильно ли сделала. Дэн ведь официально мне ключи не давал. Хотя, если уж на то пошло, он мне и уходить не разрешал.

— Доброе утро, Ирина, — заглянула я к консьержке, попивающей кофе и занятой разгадыванием огромного сканворда.

Возраст давно предполагал называть её по имени-отчеству, но я знала, что она этого не любит.

— Доброе, Евочка, — тепло улыбнулась женщина. — Не подскажешь слово: предпочтение одного варианта другому, пять букв, последняя «р»?

Учитывая мои собственные утренние сомнения и муки, ответ нашелся легко:

— «Выбор», наверное. А можно я у вас ключи для Дениса оставлю? Передадите?

— Оставляй, конечно, — добродушно отозвалась Ирина. — Давно тебя видно не было, уезжала куда-то?

Я кивнула с улыбкой, стараясь не думать о том, какое впечатление произвожу на почтенную даму, сбегая от Лазарева утром в понедельник в усыпанном кошачьей шерстью вечернем платье:

— Уезжала. Но уже вернулась, и теперь никуда не денусь.

Выбежала на улицу, дышащую осенней прохладой, несшей по легкому ветерку пожелтевшие листья. Первое сентября в этом году выпало на субботу, поэтому учебный год начинался сегодня — третьего, в «день прощаний», когда, если верить Шефутинскому «горят костры рябин».

Я размышляла об этом, разглядывая просыпающийся город из окна машины такси. Для нас с Дэном это, пожалуй, «день воссоединения». Вряд ли он сильно обидится за мой утренний побег, тем более, мне в любом случае хотелось самой собрать необходимые вещи и забрать машину. Ну и суд со Славиной был весомым поводом. Я объясню Лазареву всё, когда вернусь, и он поймет.

Эйфория внутри снова сделала меня уверенной в себе и довольной жизнью.

Времени на сборы было мало, поэтому, оказавшись дома, я просто сложила в спортивную сумку несколько комплектов белья и смен одежды, решив, что при необходимости об остальном я попрошу Аллочку. Интересно, вчера на УЗИ им с Сашкой рассказали пол их будущего малыша? Нужно будет позвонить и узнать чуть позже.

Наскоро приняла душ, выпила сладкого чая с бутербродом и, облачившись в бежевый деловой костюм с алой блузкой, дополнила образ ярко-красными туфлями-лодочками на высоком каблуке. Пусть это и будет моё последнее судебное заседание перед вынужденным уходом в отпуск, присутствие на нем Славиной, не давало расслабиться.

Напоследок взглянув на себя в зеркало, с брелка сигнализации завела машину. Тем не менее, спустившись из подъезда и устроившись на водительском сиденье, меня ждало неприятное открытие: топлива в бензобаке имелось всего на пятьдесят километров. Времени до судебного заседания оставалось совсем немного, и я запланировала заехать на заправку сразу после него.

Опавшие листья разлетались в стороны из-под колес моего ярко-красного железного коня, по дороге стелился легкий белый туман от утреннего перепада температуры. Искрилась от солнца роса на сырой обочине.

В пути я всё-еще крутила в голове наш ночной разговор с Дэном. Про ощущаемую им угрозу, казавшуюся мне надуманной. Желание Земскова и иже с ним насолить Лазареву и «РМП». Наличие в офисе бюро кого-то, сливающего информацию о нашей работе. Я была уверена, что Дэн сумеет со всем разобраться, однако всё равно не могла не переживать за него.

С утра на парковке у здания суда свободных мест было немного, но я все же обнаружила одно, словно специально оставленное для меня, почти у самого входа и припарковалась за пять минут до начала судебного заседания. Пронеслась мимо приставов, уже хорошо знающих меня в лицо и не ставших проверять документы на входе. Не дожидаясь лифта взлетела на третий этаж по лестнице и, кивнув потерпевшей, терпеливо ожидающей в коридоре, оказалась у кабинета аппарата нужного судьи за минуту до нужного времени.

Коротко постучала в дверь, и открыла её, не дожидаясь разрешения, чтобы услышать, сказанное манерно растягивающим слова голосом Славиной:

— Просто у них в бюро пунктуальностью отличается только Лазарев.

Оппонентка была уже тут как тут и, кажется, использовала моё опоздание как повод лишний раз перемыть мне кости. И я начала понимать, почему она с таким удовольствием взяла в свои помощницы Зеленую — они же как два сапога пара. Но распирающее меня изнутри ощущение безграничного счастья, не успевшее улетучиться после прошедшей ночи, не позволило ни обидеться, ни оскорбиться от услышанного.

— Неправда, — елейно улыбнулась присутствующим в кабинете девушкам я. — Моя пунктуальность ничуть не хуже. Доброе утро.

Сопровождаемая внимательными взглядами трех пар удивленных глаз, уверенно стуча набойками каблуков, прошагала к столу секретаря и положила на него собственный ордер и адвокатское удостоверение.

Специально поймала взгляд Анфисы. Лицо красотки выглядело помятым и припухшим. Гуляла до утра или оплакивала побег Дэна, на котором весь вчерашний вечер так старательно висла?

Не удержав собственные эмоции внутри, я довольно улыбнулась, позволяя Славиной самой додумать причины моей улыбки. Судя по её кисло скривившемуся лицу, Анфиса, как знаменитая птица-говорун, «отличалась умом и сообразительностью».

Тем не менее, судебное заседание прошло спокойно и без эксцессов. Дело о дорожно-транспортном происшествии, в котором моя подзащитная получила тяжкие телесные повреждения, было рассмотрено за пару часов. И единственное, о чем мы спорили — сумма компенсации, подлежащая выплате потерпевшей за понесенные на лечение расходы и причиненные нравственные и физические страдания.

Дожидаться в холле приговора мы остались вдвоем со Славиной, пока её подзащитный, перенервничавший за время суда, убежал курить.

— Он ведь уехал вчера вместе с тобой, — скорее сообщила мне, чем спросила Анфиса, когда мы стояли на расстоянии пары шагов, не глядя друг на друга и старательно делая вид, будто не знакомы.

— Может быть, — отозвалась я, хотя могла и не отвечать. — Тебе-то с этого что? Ты ведь сознательно выбрала другого. И что? С другим не сложилось?

Слишком много боли мне вчера принесло поведение Славиной, чтобы я упустила столь замечательную возможность кольнуть её в ответ.

— Тебя это не касается, — поджала пухлые губы собеседница. — Просто недоумеваю со стороны, что он вообще мог найти в такой, как ты?

Я пожала плечами, а потом перевела на нее уверенный и вызывающий взгляд:

— Даже не знаю. Верность? Преданность? Мозги? Чего еще он мог не найти в тебе?

Нервно постукивая по полу носком дизайнерской туфельки, Славина усмехнулась одними губами.

— Радуйся, радуйся, Ясенева, пока получается. Такая созависимость, как с Денисом в конце концов все равно надоест одному из вас. Захочется глотнуть свободы. И, кто знает, возможно ты найдешь кого-то в его постели, а возможно и он кого-то в твоей.

«Созависимость» — вот как она охарактеризовала наши с Дэном отношения. Или свои? Я не могла сказать с уверенностью, что именно, увлекающаяся по слухам популярной психологией, Славина только что описала. Но ответила, с демонстративным удивлением приподняв брови:

— Судя по вчерашнему, ты надеешься стать той, кого я там найду? Я бы на твоем месте на это не рассчитывала. Ты глотнула свободы — так и наслаждайся ею. А меня вполне устраивает наша «созависимость», только мы оба называем ее по-другому.

Мы называем ее любовью. И за тот счастливый год, что я провела с Лазаревым, ни разу не ловила себя на желании «глотнуть свободы». Мне было хорошо и комфортно. Не знаю, сколько правды было в словах Дэна о том, что я слишком увлеклась работой, но, расставляя приоритеты, я теперь точно предпочла бы его всему остальному.

И с улыбкой подумала о том, что с удовольствием проведу несколько недель взаперти, как он того просит, если каждый вечер Лазарев будет возвращаться ко мне. Использую это время для того, чтобы, скажем, научиться готовить. Или пройду какой-нибудь из давно рекомендованных Аллочкой курсов.

— Как бы вы её ни называли, это со временем надоедает, — выплюнула Славина, но у меня ее фраза вызвала лишь новую усмешку.

— По себе судишь, — отозвалась я и вошла в зал судебного заседания, куда секретарь пригласила нас на оглашение приговора.

Слушали мы его стоя и молча. Подсудимый, стараниями Славиной, получил справедливое наказание, а я лишь раз отвлеклась на вибрацию смарт-часов, чтобы увидеть звонок от Дэна, вынужденная сбросить вызов. Это могло означать, что Лазарев, наконец, проснулся и, не обнаружив меня рядом, очевидно, недоволен.

Но, когда я перезвонила ему сразу же после того, как освободилась, он не взял трубку. Ладно, все равно с делами на сегодня покончено и можно ехать к Дэну. В надежде на то, что я еще успею его застать, уже представив его подтянутую фигуру, скрытую лишь обмотанным вокруг бедер полотенцем, и с мокрыми после душа волосами, завела машину.

— Ёшкин кодекс, — пробормотала я, заметив, что Лексус оповестил меня о кончающемся бензине загоревшимся оранжевым датчиком.

За время судебного заседания я успела забыть о том, что с утра собиралась заехать на заправку. Мысленно перестроив собственный маршрут, выехала с парковки суда.

К обеду распогодилось. Небо стало безоблачно-голубым, а солнце успело согреть своими лучами, в которых кружились мелкие пылинки, темный салон машины. Я бросила жакет на пассажирское сиденье поверх сумочки и папки с документами. Включила резко дунувший прохладным воздухом в лицо кондиционер на максимум.

Пальцы постукивали по кожаной оплетке руля в такт звучавшей из колонок песне «Animals» группы Nickelback.

Почему Дэн не перезвонил? Не наказывает же он меня этим за утренний побег и сброшенный звонок? Это было на него не похоже. Скорее он взял бы трубку и высказал всё, что думает о моем поведении.

Почему-то мне интуитивно захотелось как можно скорее оказаться рядом с ним. Внутри заскреблась неясная, абсолютно ничем не объяснимая тревога. Неожиданно стало холодно и я выключила кондиционер. Поерзала на сиденье, в ожидании, пока светофор на перекрестке загорится зеленым. Время тянулось неожиданно медленно.

— Ёшкин кодекс, кажется, у меня и правда от Лазарева зависимость, что без него начинаю чувствовать себя не в своей тарелке, — пробормотала я самой себе, нервно усмехнувшись, но беспокойство отчего-то никуда не уходило.

Оно настойчиво пульсировало внутри, словно маленький проблесковый маячок, мигало красным, гасло и снова вспыхивало.

К счастью, на заправке к нужной колонке с сотым бензином не было очереди. Я осторожно припарковалась в положенном месте, заглушила машину нажатием кнопки старта, щелкнула клавишей, открывающей бензобак, взяла с сиденья сумочку и вышла.

Но, подходя к колонке, заметила, как в этот момент на заправку въехали два почти полностью идентичных черных джипа без номеров. Обе машины остановились чуть поодаль, явно не собираясь заправляться, будто чего-то ожидая. Пассажиров за полностью тонированными стеклами видно не было, и я не сводила с подозрительных автомобилей взгляда, когда тянулась к колонке за пистолетом для заправки.

И увидев, как в джипах открылись сразу задние и передние дверцы, явив на свет пятерых мужчин в черных масках, я так и не сняла пистолет с крючка на колонке. Меня давно не пугали сотрудники правоохранительных органов, в балаклавах, специальной униформе и даже боевое оружие за год адвокатской работы перестало производить на меня хоть какое-то впечатление, потому что я понимала, что эти люди исполняют закон, который я знаю ничуть не хуже их и применив ко мне оружие, они будут первыми, кто в этом случае не оберется проблем.

Но эти пятеро были не в униформе. Они были в обычных спортивных костюмах и темных футболках. В отличие от правоохранителей, к которым я успела привыкнуть и даже иногда отпускала в их адрес язвительные шуточки про «черепашек-ниндзя» и пистолеты на веревочках, эти пятеро не исполняли закон. Они его нарушали.

И мне хватало ума и опыта понять, что зачем бы эти люди сюда не явились, от них вряд ли можно ждать чего-то хорошего, а у меня вполне достаточно бензина, чтобы доехать до следующей заправки.

Быстрым щелчком закрыла бензобак и в несколько шагов влетела на переднее сиденье собственной машины. Одновременно с нажатием кнопки переключила рычаг коробки передач на «D» и резко рванула вперед, игнорируя писк датчиков, ругающих меня за непристегнутый ремень безопасности.

Одной из прелестей моего Лексуса, помимо красоты и гибридного двигателя, была возможность быстро развить хорошую скорость. Вцепившись пальцами в руль, я быстро выехала с негостеприимной заправочной станции на главную дорогу, где, от греха подальше, обошла по пустой встречной полосе несколько других автомобилей.

Поняв, что лоб покрылся испариной, повернула колесико климат-контроля на минимум. Рвано выдохнула, пытаясь успокоиться. Вовремя я заправиться решила, ничего не скажешь. Нервно передернула плечами, понимая, какой опасности только что избежала.

И в этот момент внутри все заледенело. Потому что, глянув в зеркало заднего вида я поняла, что оба черных джипа, точно так же, как только что я, обходя машины по встречке, едут следом за мной.

В голове моментально возникли все предупреждения Дэна, которые я не так давно сочла преувеличенными, а тревога переросла в панику.

Усилила нажим на педаль газа и, увеличив скорость, обогнала грузовик впереди. Мигом взмокшие ладони заскользили по кожаной оплетке руля, а собственные мышцы показались застывшей сварочной проволокой.

Успев понять, что звонить в полицию в подобных случаях бессмысленно, поскольку главным принципом работы дежурной части испокон веков является «убьют, тогда и приходите», поднеся к дрожащим губам эплвотч, я отчетливо попросила голосовой помощник позвонить любимому.

— Не знаю, кто ваш любимый, — безразличным голосом ответила Сири.

Ёшкин кодекс, я же его переименовала в справочнике, когда мы расстались. А как переименовала? Сумбур в голове не давал вспомнить.

— Позвони Дэну, — наугад поправила я, глядя в зеркало заднего вида, как оба джипа, один за другим, приближаются ко мне в потоке машин.

Увидела впереди пробку и чертыхнувшись, я резко развернулась на кольце и поехала в сторону объездной трассы, понимая, что в пробке мои и без того невысокие шансы сбежать приблизятся к нулю.

— Номер «Дэн» в справочнике отсутствует, — отрезал бесстрастный голосовой помощник.

Как назло, датчик бензина перестал показывать количество километров, которые я могла проехать на оставшемся в бензобаке топливе. На том месте, где только что были цифры на табло, теперь виднелась лишь полосочка прочерка рядом с горящей оранжевой иконкой.

Приборная панель пестрела предупреждениями, непрерывно пищали датчики. Непристегнутый ремень, выезд за разделительную полосу, кончающийся бензин. Умный компьютер машины не понимал причин сложившейся ситуации, а я, хоть и понимала, не видела выхода из нее.

Чтобы заглушить нервирующий писк, включила музыку погромче. Nickelback снова загремел из колонок в такт учащенному паникой дыханию.

— Привет Сири, позвони Лазареву, — вдруг вспомнила, как именно переименовала Дэна я.

— Набираю номер «Лазарев», — послушно выполнила команду Сири и вскоре вместо музыки на громкой связи раздались протяжные гудки.

— Дэн, ну ответь, ну же.

Но вот гудки оборвались, снова сменившись музыкой, а вызов так и остался без ответа.

Включив магнитофон на полную громкость, я еще сильнее нажала на педаль газа, заставляя машину рвануть вперед. Как назло, по пути не встретилось ни единого поста дорожно-патрульной службы. Объездная трасса всегда была полупустой, и я могла, как следует разогнавшись, оторваться от погони. И Лексус, обгоняя другие автомобили, покорно нес меня вперед со скоростью, в несколько раз превышавшей разрешенную.

Пальцы рук покалывало от нервного напряжения. Я старалась внимательно, не моргая, смотреть перед собой, чтобы успеть среагировать на любое внезапное препятствие и глаза быстро заболели. Музыка продолжала грохотать из колонок, усиливая выброс адреналина. В один момент мне показалось, что я почти оторвалась, что в зеркале заднего вида лишь пустая дорога и я сумею доехать домой, рассказать о случившемся Дэну и, выслушав лекцию о собственной глупой беспечности, привычно позволить ему со всем разобраться.

Но в следующий момент машина замедлилась, несмотря на то, что я продолжала изо всех сил вдавливать педаль газа в автомобильный коврик. И я успела лишь свернуть на широкую пыльную обочину прежде, чем Лексус совсем остановился. Бензин все-таки закончился. Ёшкин кодекс, как же не вовремя!

С силой ударила ладонями по ни в чем не повинному рулю. Музыка продолжала играть от аккумулятора, заглушая несколько нервных всхлипов, вырвавшихся из груди от охватившего меня отчаяния.

Логично было бы думать о том, зачем я нужна тем, кто устроил эту погоню, но я почему-то думала о Дэне. Обо всём, о чем мы с ним говорили этой ночью. О его жарких поцелуях. О словах, что он не простит себе, если со мной, что-нибудь случится.

Щелкнула кнопкой, открывающей багажник. Решительно вышла из машины. Обошла её и достала дожидавшуюся меня розовую бейсбольную биту. Кажется, её «звездный час» был не тогда, когда я рушила с ее помощью строительные леса нашего недостроенного дома. Он вполне мог быть и сейчас.

Два черных джипа уже показались вдалеке, когда я, примерившись, ухватила рукоять поудобнее. Захлопнула багажник и в несколько шагов оказавшись у капота, скинула неудобные туфли, чтобы устойчивее стоять на ногах. А биту убрала за спину.

Прохладный осенний ветер развевал волосы и трепал легкую блузку. Пыль обочины была теплой, а мелкие камешки кололи босые ноги. Момент, когда обе машины приближались, останавливались, поднимая шинами пыль с нагретого солнцем асфальта, тянулся целую вечность. И все это время мне казалось, что кислорода не хватает, а сердце бьется так оглушительно, что я слышу каждый его глухой удар.

Но даже вечность может закончится. Дверцы джипов распахнулись одновременно и те же пятеро в масках, которых я уже имела неосторожность рассмотреть, побежали в мою сторону.

Первого, оказавшегося самым беспечным, мой удар битой по голове сбил с ног, заставив упасть в пыль и зарычать от боли и признания собственного поражения. Второй увернулся, успев резко отскочить, оставшиеся трое замерли, переглядываясь.

Трезво оценивала свои шансы и уровень физической подготовки. Бита почти не давала мне преимущества перед более сильными противниками. Страх сковывал мышцы, но я знала, что без сомнений ударю того, что подойдет следующим.

Мужчины в масках разошлись, видимо, решив меня окружить, и я опасливо сделала шаг назад.

В этот момент звучащая из машины музыка резко прервалась сигналом входящего телефонного звонка. Мелодия песни «Hurt» с некоторых пор вызывавшая у меня в памяти один памятный вечер с медленным танцем, была установлена лишь на звонке одного человека.

Я понимала, что сейчас Дэн уже не сможет мне помочь. Но все равно очень хотела услышать его голос. Понять, обижается ли он, что утром я ушла, оставив его одного, или нет? Почему-то это казалось важным, хотя я и осознавала, что этот факт ничего не изменит.

— Ответить, — произнесла я дрожащим голосом, снова приблизив к губам эплвотч.

В этот момент один из мужчин шагнул ко мне, и я замахнулась битой, но вместо того, чтобы схватить меня, он снял собственную маску. И, увидев перед собой Матвея, моя рука замерла, и почему-то не ударила.

— Ева… — приглушено раздалось из динамика колонок машины голосом Лазарева.

В следующее мгновение я сама ощутила сильный удар по голове откуда-то сбоку, не успев даже понять, что это было: тяжелый кулак или какой-то увесистый предмет. Голова словно взорвалась изнутри ослепляющей вспышкой боли.

Бита выпала из мигом ослабевших рук и я соскользнула вниз, но упасть не успела, будучи подхваченной кем-то из пятерки в масках.

И в затухающем сознании, перед тем, как всё вокруг окончательно поглотила кромешная тьма, была мысль о том, что Дэн не злился. Его голос был полон тревоги и беспокойства за меня. Вполне, надо сказать, обоснованных в этот раз.

А после я потеряла сознание.