Поджигатель

Глава 30

— Прости меня, — его голос зазвенел в груди.

Ирина обняла Тимофея, вдыхая его неповторимый запах, смешанный с чем-то, чему она не могла дать названия.

— Я не хотел тебя расстраивать. У меня был тяжёлый день, и я всё испортил.

— Дело не в тебе и не в том, что ты сказал. Дело во всём, что произошло за последний год, — женщина стояла в объятиях сыщика и впитывала его тепло и силу. Когда в последний раз кто-то обнимал без всяких ожиданий? Она не знала, сколько времени они так простояли, прежде чем Тимофей поцеловал её в макушку. Ирина отстранилась, чтобы посмотреть на него, и в этот момент ей захотелось прижаться к его губам. Не желая, чтобы он удивлялся, она приподнялась на носочки и приблизила своё лицо к его.

Когда их губы встретились, все тревоги улетучились. Остались только ощущения мягкости и вкуса, чувство радости от близости с ним. Знакомое и в то же время новое. Ирина провела языком по его губам, и его руки сжались вокруг неё, когда он приоткрыл рот. Это была та часть «американских горок», которая ей нравилась — захватывающее дух возбуждение.

Все в его объятиях было чудесно. Сила, с которой он прижимался, его явное желание, проявлявшееся в учащённом дыхании и стоне, вырвавшемся, когда она провела руками по его спине. Ирина хотела большего, и немедленно. Её пальцы покалывало от желания, и она жаждала запустить руки под рубашку Тимофея и прикоснуться к нему.

Когда его губы переместились на скулу, а затем обратно к уху, ей хотелось только одного — чтобы он продолжал целовать и никогда не останавливался.

А что потом?

Готова ли она пойти дальше? Даже зная, что он снова оставит её?

Словно почувствовав перемену в мыслях женщины, Тимофей остановился и отстранился, чтобы посмотреть на неё. Должно быть, её противоречивые мысли отразились на лице, потому что он сказал:

— Пирожным нужно время, чтобы остыть. Как бы мне ни хотелось стоять здесь и продолжать целовать тебя, я не хочу этим пользоваться.

— Я была инициатором этого поцелуя.

— Это ты, и я очень рад. Но, как уже сказал, у меня был тяжёлый день. Если ты готовишь пирожные, то у тебя тоже день. Нас обоих трясёт, так что давай сделаем небольшой шаг назад. Может быть, расскажешь, что у тебя на душе?

Двенадцать лет они прожили в разлуке, и Тимофей умел читать её лучше, чем отец после целой жизни. Она скучала по этому больше, чем по его поцелуям. Ирина кивнула и ответила:

— Только если ты расскажешь мне, из-за чего у тебя был трудный день.

— Договорились.

Они подошли к дивану, и она надеялась, что Тимофей не увидит слёз, которые грозили пролиться. Позволить себе принимать и выражать свои эмоции в присутствии других было ново, но Ирина не была уверена, что это хорошая идея — показывать этому мужчине так много. В присутствии отца и мужа она держала свои эмоции под контролем и следила за тем, чтобы они не проявлялись, чтобы избежать критики или насмешек. С другой стороны, Тимофей не собирался оставаться здесь жить, а значит, риск был не так велик. Возможно, это станет хорошей практикой. В любом случае, он не сможет потом держать это в голове, поскольку его уже не будет.

Ирина сидела, подогнув колени к груди. Между ними было свободное пространство, но Тимофей был достаточно близко, чтобы она могла до него дотронуться, если бы протянула руку.

— Сегодня в спортзал заходил мой отец. Сказал, чтобы я вернулась к мужу, где мне самое место.

— Прямо так и сказал?

— Не так многословно, но суть такая.

— Он всегда был очарователен. Разве не знает, что развод означает конец брака?

Ирина промолчала. Брови Тимофея взлетели вверх, когда он понял, что это значит.

— Так ты не сказала, что вы развелись?

— Я не успела ему сказать… Нет, это неправда. Я избегала сообщать ему об этом. Получила бумаги за несколько дней до пожара, а мне нужно пережить один кризис, прежде чем вступать в следующий.

— Когда речь идёт о Петре Баркове, всегда лучше быть готовым. Он умеет найти слабое место и воспользоваться им.

— Я знаю, — вздохнула Ирина. Отец всегда умел так поступать с ней, и именно поэтому после смерти матери она дольше оставалась дома, потом встречалась с Кириллом и в конце концов вышла за него замуж.

— Завтра у меня с ним встреча. Не могу дождаться, — иронично заметил Тимофей.

— Я слышала. Ему позвонил помощник, пока он был со мной. Как любит цитировать Женя из фильма «Дьявол носит Прада», «пристегните ремни».

Тимофей кивнул.

— Звучит примерно так.

— Он собирается доставить тебе неприятности.

— Меньшего я и не ожидал.

— Он сказал мне держаться от тебя подальше.

Тимофей скрестил руки на груди. Может быть, он и не был удивлён, но эта информация напрягла. Ирина поняла его реакцию.

— Смотри-ка, кое-что не изменилось. Ты, я полагаю, не упоминала о том, как мы живём?

— Нет, возможно, мне нужна терапия, но я не сумасшедшая.

— Терапия? Физиотерапия?

Очевидно, что её способность держать все в тайне от Тимофея не существовала. Она обхватила руками колени и приготовилась к ответу.

— Не в этом случае, хотя я тоже этим занималась, — опустив взгляд на свои руки, она сказала. — Утром я была на приёме у психолога.

Наступила тишина. Наконец, Ирина посмотрела на собеседника.

— Если ты ждёшь от меня негативного комментария или умного замечания, то придётся подождать. Мне самому пришлось пройти через это во время службы в армии. Возможно, это спасло мне жизнь. Определенно, она изменилась в лучшую сторону.

— Мне это тоже помогло. Прошлым летом я разговаривала с Женей и поняла, что не хочу оставаться замужем за Кириллом.

Ирина рассказала историю о голубом платье и последовавшем за ней откровении.

— Даже приняв решение, я тянула время. Потребовалось, чтобы Женя приехала и собрала некоторые мои вещи, а потом перевезла их к себе, чтобы заставить меня действовать. Она постоянно проверяла, спрашивала, что я сделала. Она даже помогла мне составить бюджет и отправилась вместе со мной на поиски квартиры. Как только я съехала, начала бракоразводный процесс.

— Это очень много изменений за короткий период.

— Да уж… Может быть, это не самый разумный шаг, но мне было приятно. Поначалу. Однажды во время встречи с адвокатом я рассыпалась на части. Не могла перестать плакать. Когда успокоилась, она назвала имена нескольких психотерапевтов. Я нашла одного за пределами нашего района.

— Умный ход. Здесь ничего не происходит без того, чтобы об этом не узнали все.

— И всегда те вещи, о которых ты не хочешь, чтобы люди знали. Я хожу к ней по вторникам с ноября. Когда посетила её на следующей неделе после пожара, не знаю, была ли когда-нибудь так благодарна за то, что мне приходится вставать рано утром. Перемены — это тяжело. Я рада, что у меня есть возможность с ней поговорить.

— Не буду спрашивать, упоминали ли обо мне на сегодняшнем сеансе, хотя, судя по твоему румянцу, и так всё понятно.

— Это нечестно, — улыбнулась Ирина. — Почему я могу скрывать что-то от отца и Кирилла, которые были со мной много лет, а ты вернулся всего через сорок восемь часов и читаешь меня лучше, чем они когда-либо?

— Потому что я ищу ответы.

Так и есть. Отец и муж Ирины искали нужные им ответы, злились, когда не получали, а потом издевались над ней, пока не добивались своего. Тимофей был другим. Это нервировало — она давно не позволяла кому-то видеть себя насквозь, — но и радовало. Ей следовало запомнить, что именно так и должно быть между двумя людьми, состоящими в отношениях. Тогда, возможно, после его ухода она сможет обрести это с кем-то ещё.

Ирина протянула руку и взяла Тимофея за руку.

— Спасибо, что искал, что заметил.

— Может быть, тебе станет легче, если узнаешь, что я часто вспоминал о тебе во время терапии?

— Немного.

Ей стало интересно, что он рассказывал о ней, но не стала спрашивать. Не имеет значения. Важно было то, что он готов поделиться с ней чем-то личным, рискнуть. Это было почти так же прекрасно, как поцелуй.

Почти.

Ирина уже подумывала о том, чтобы придвинуться ближе и посмотреть, не начнут ли они целоваться снова, как вдруг зажужжал поставленный на виброзвонок телефон.