Подземный Нижний

Глава 28 Творятся страшные дела

Убийца склонился над верхней половиной Демьяна, с интересом вглядываясь в лицо умирающего. Его пальца ощупывали щёки, касались губ, и Валерка видел, как с каждым прикосновением остатки жизни покидают тело друга. Победить это не в человеческих силах. Оно настолько же сильнее упыря, насколько упырь сильнее обычного человека. Вот только Птицын сдаваться не привык. К тому же за последние месяцы у него появилось несколько очень крутых друзей. Парень чуть прикрыл глаза, и не теряя из вида нечисть, вызвал в голове образ границы. Он понятия не имел, как это делать, но решил, что не помешает.

«Эльвира, ты говорила, что можешь помочь. И что звать тебя надо только в крайних случаях. Если это — не крайний, то я даже не знаю!»

Она ведь обещала помочь, если потребуется. Та самая мёртвая девушка из заброшенного корпуса Ляховской психушки, с которой они так странно подружились. Валерка ждал, что она появится рядом, соткётся из мрака прямо посреди светлого дня. Однако ничего такого не произошло. Наоборот, день вокруг вдруг выцвел, потерял краски, поблек. И звуки заглохли, а ещё время будто замедлилось.

«Я скучала», — появилась в голове мысль. — «Скучала по яви и по тебе, проводник. Но мне здесь плохо. Я перешла через смородину, и поэтому больше не могу быть в яви во плоти. Я буду тобой!»

Какое же это было странное ощущение. Птицын видел всё своими глазами, и одновременно глазами Эльвиры. Или наоборот — это Эльвира смотрела глазами Валерки. Парень чувствовал внутри нечто бесконечно чуждое, злое, и в то же время понимающее. А ещё всё стало неважно. Даже то, что Демьян сейчас медленно умирает, поглощаемый неведомой забугорной тварью. Валерке стало забавно — кажется, он воспользовался примерно тем же козырем, что и Арчер. Вот ему сейчас сюрприз будет.

Он стоял в десяти шагах от Демьяна и Арчера, но стоило лишь подумать о том, чтобы шагнуть к ним, и он оказался рядом. Теперь он более отчётливо видел, что происходит. То, что сейчас владело телом эльфа, пожирало Демьяна. Оно и свой сосуд пожирало, но не так быстро и жадно — понимало, что без сосуда оно опять будет вынуждено скитаться в безвременье и лишь изредка сможет дотянуться до яви, чтоб черпнуть чуть-чуть сил. Сейчас оно жрало жизнь полноводным потоком. Как будто маленькие искорки жизни десятками и сотнями, как светлячки перетекали внутрь существа, и от этого оно чувствовало яростный, урчащий восторг. Как было когда-то давно, при жизни. Тогда ему были доступны и другие чувства, другие удовольствия, но сейчас осталось только одно. Зато какое острое! Эльвира сам такой была, совсем недавно. Впрочем, нет, не такой. Или это Валерка? Определить, чьи именно чувства и мысли бродят в голове, было непросто.

Эльвире захотелось, чтобы чёрное нечто перестало пить чужую жизнь, и в тот же миг пальцы существа начали осыпаться чёрным пеплом. Забавно. Вот теперь существо, увлечённое кражей чужой жизни, обратило внимание, что оно больше не одиноко. От него полыхнуло ненавистью и жаждой мести. Существо оказалось рядом и ударило. Очень сильно и очень грязно — любая живая плоть после такого просто рассыпалась, разлетелась гнилостным туманом. Эльвира, почувствовала слабое дуновение — как будто лёгкий прохладный сквознячок прошёлся по коже — лишь напоминание о том, что смерть всегда рядом. Смерть ждёт возвращения своей блудной дочери. Это было совсем не больно. Боль — это для живых. Мёртвое не болит. Где-то глубоко внутри зашлось от ужаса живое Валеркино сердце, но напрасно. Ему ничего не угрожало. Слишком глубоко.

Она могла бы стереть это существо из реальности. Совсем несложно. Поглотить его, пожрать тело носителя, и, возможно, навсегда, а не на короткое время выйти из нави в явь. Только не хотела. Обоими своими началами. Эльвира, да и Валерка помнили — навь не так уж плоха для тех, кто принял её. Всё равно всё однажды будет навь. Так стоит ли возвращаться в явь ради того, чтобы приблизить этот момент? Нет, не хотела.

— Пойдём со мной, — велела навья. — Тебе не место здесь. И верни то, что взял.

— Ты такая же, как я, — восторженно сказало существо. — Почему ты мешаешь? Вокруг много вкусной пищи. Вокруг много живых. Они должны умереть. Но сначала — твой носитель.

— Он не носитель. Он — это я. А ты должен пойти со мной. Тебя ждут дома. Ты ведь тоже стремился туда попасть и не мог. Я помогу найти дорогу.

И существо послушалось. Валерка почувствовал, как оно исчезло из мира, и одновременно из мира исчезла Эльвира. На секунду он ощутил острое чувство сожаления и потери. Сожаления о том, что приходится уходить в навь, и потери — ему было очень жаль терять могущество. Пока он был с Эльвирой, ему казалось, что он может всё.

— Ладно, хорош ерундой страдать, — тряхнул головой Птицын. Теперь — точно Птицын, а то секунду назад у него были на этот счёт некоторые сомнения, — Тоже мне, тёмный властелин.

Парень подошёл к Демьяну, поднял над лицом упыря руку с пропоротой стеклом ладонью, и удивлённо выругался. Рука была цела и невредима. Кажется, прощальный подарок Эльвиры. Пришлось идти к другой половине Демьяна — там на поясе оставался нож. Заодно подтащил ноги к туловищу, кое-как приложил. Уверенности в том, что это сработает не было, но вдруг? Главное Валерка знал — бытие в слиянии с Эльвирой дало это знание. Демьян ещё жив, ещё не перешагнул порог. Он упырь, а значит, и не перешагнёт. Главное — дать ему немного крови, пополнить силы.

Прерывистая струйка крови закапала в приоткрытый рот упыря. Демьян дёрнулся, судорожно вздохнул, распахнул глаза, и вдруг вцепился в Валерку, оскалился, потянул вниз, пытаясь дотянуться клыками до лица или до шеи.

— Ой! — Валерка как-то забыл о такой особенности. Сил сопротивляться хватало, но и вырваться не получалось. Очень уж глубоко впились в тело когти — если пытаться вырваться, придётся оставлять клоки мяса. — Демьян! А ну хорош! Приди в себя!

Бесполезно. В глазах ни проблеска разума, только животная ярость и голод. Валерка зажал порезанную ладонь, чтобы больше не капало, двинул упырю кулаком по лицу, тот отшатнулся, стукнулся затылком о брусчатку, но сознания не потерял. Наоборот, зарычал и снова потянулся укусить. Валерка упёрся ладонью в лицо, и озадаченно замер. «А ещё у меня сейчас, наверное, откат начнётся, — подумал парень. — И тогда он меня всё-таки сломает. И чего делать?» Можно всё-таки вырваться, но тогда и Демьян окажется свободен. Как он после этого себя поведёт — решительно непонятно. Ладно, если напасть попытается, а ну как убежит? «Хотя куда он убежит такой красивый без ног-то?»

— Демьян! Хорош придуриваться! — попытался Птицын воззвать к разуму друга. — Я тебе сейчас клыки повыбиваю! Ты посмотри, на кого ты похож! Все внутренности повываливались, ног нет, ещё и скалишься страшно. Натуральный упырь… тьфу, ты ж и есть упырь. Короче. Тебе же потом стыдно будет, когда придёшь в себя! Не усугубляй ситуацию!

— Ого! Чтобы взбесившегося упыря пытались пристыдить — такого я ещё не видел! Жаль, запечатлеть нельзя! Показывал бы за деньги — озолотился!

— Валера! Живой!

Валерка оглянулся. Игорь Деянович, Глеб, и, конечно, Алиса.

— Господа, вы не знаете, чего с ним делать? Совсем с катушек слетел!

— Я вижу, князь, что слетел. А ещё вижу человека, который играючи удерживает упыря в стадии кровавого бешенства. Честно говоря, мне трудно поверить своим глазам.

— Это всё он, — Валерка сориентировался, — его зелья.

— Ну да, ну да. Зелья, — покивал Игорь Деянович. — Как жаль, что во время последней войны таких зелий у него не было. Мы б тогда не четыре года воевали, а, пожалуй, что за пару месяцев управились. Ладно, князь, отодвинь-ка ладонь чуть в сторону.

Валерка отодвинул, и Игорь Деянович без церемоний двинул упыря кулаком в висок.

— Сам бы мог это сделать! Кому как не тебе нужно знать, как успокоить упыря! С твоими-то подчинёнными в клане! Не бойся, ничего ему не будет. Кость височную я не проломил, только немного мозги стряхнул. Даже на пользу пойдёт, попомни мои слова. Узнал я этого непоседу — ему давно мозги на место поставить надо. А это у нас что за персонаж? Ба! Какие личности! Только ведь войну вспоминал!

Демьян после удара резко успокоился. В смысле выключился — глаза закрылись, руки расслабились, и Валерка, наконец, смог высвободиться. Парень оглянулся и обрадовался. Мистер Элвен Арчер никуда не делся, лежал тут же, рядом. Тоже без сознания. И выглядел эльф препаршиво. Когда они только встретились, Валерка сказал бы, что они с эльфом ровесники. Понятно, что продолжительность жизни у всех разная, а значит, скорее всего, Арчер намного старше, но чисто внешне он выглядел лет на двадцать пять — двадцать семь. Может, чуть-чуть постарше Птицына, но скорее, всё же ровесник. Сейчас на брусчатке лежал стройный подтянутый господин лет сорока. Появились морщины — неглубокие, но заметные. Седина заметна, даже несмотря на то, что волосы светлые.

— Эк его, — покачал головой князь берендеев. — Лет триста жизни отдал, не иначе. Сколько, говоришь, слуа был проявлен?

— Это вы меня сейчас спросили? — уточнил Валерка. Вставать парень не торопился, потому что не был уверен, что сможет — опять навалилась слабость, да посильнее, чем в прошлый раз. — Если да, то я вопроса не понял.

— Ммм, князь, будь добр, займись уже своим образованием! Боком ведь выйдет однажды! Девочка, объясни ты, мне лень.

— Слуа — это такая английская нежить, — с готовностью пояснила Алиса. — Очень сильная. Наподобие нашей навьей. Такими становятся мёртвые убийцы, насильники, и вообще злодеи. Их не принимает даже потусторонний мир, и они вынуждены скитаться по земле, в надежде когда-нибудь перейти за реку Смородину. То есть у них это по-другому называется, но я не помню, как. А ещё с ними можно заключить контракт. Можно проявить его в своём теле, и тогда он даст невиданную силу и мощь, вот только неизвестно, согласится ли потом уйти. Пока слуа воплощён в тело разумного, это тело стареет. Очень быстро.

— Ага. Понял примерно, — кивнул Валерка и с тревогой посмотрел на свои руки. Вроде новых морщин не добавилось, а ведь он тоже кое-кого призывал в своё тело. — Пару минут, не больше.

— Ну да, как раз около трёхсот лет, — кивнул Игорь Деянович. — Только не помог ему этот слуа. Видать, на что-то более страшное напоролся, а, князь?

Валерка скромно пожал плечами:

— Есть у меня хорошие знакомые там, — парень ткнул пальцем вверх. — Ну, или там, — он перевернул палец в противоположную сторону. С направлением я не определился ещё.

Берендей коротко хохотнул, но глаза оставались серьёзными.

— Да уж, правду говорят: проводники — народ сложный.

— Так, подождите! — До Валерки только сейчас дошло. Соображалка после происшедшего работала как-то с перебоями. — Это он что, жив?

— Жив, что удивительно. Обычно после такого не выживают. Слуа редко соглашается уйти до того, как пожрёт своего призвавшего. Неотработанный ритуал, тоже в войну придумали тамошние колдуны, когда поняли, что проигрывают. Только желающих становиться «героем» посмертно к тому времени мало было. Да и слуа сам по себе — зверушка редкая.

— Так это хорошо! В смысле, что он живой — хорошо. Хоть узнаем, кто его нанял. А то он мне так и не сказал, даже когда думал, что точно убьёт.

— Ты с ним ещё и разговаривал? Во даёт! Ладно, Глеб, бери эту падаль. Только раздень сначала догола и руки свяжи. Я таких знаю, они любят всякие гадкие сюрпризы. Да, и рот проверь… хотя ладно, сам проверю.

Игорь Деянович наклонился над убийцей, бесцеремонно залез ему в рот, пошатал зубы. Один выдернул.

— О, вот и сюрприз!

— Яд? — спросил Валерка.

— Нет, проклятье. Если этот зубик сломать, изо рта вылетят оводы. Много. Очень ядовитые. Всем вокруг не поздоровится. Давай, Глеб, раздевай его… хотя лучше срезай одежду, а то как бы не наткнуться на что-нибудь этакое.

Глеб с этим процессом справился без труда. Впрочем, тут любой бы справился, имей такие острые длинные когти. Пара взмахов медвежьей лапой, и вот, мистер Элвен Арчер остался в том наряде, в котором пришёл в этот мир. На всякий случай Глеб ещё и ногти проверил. Драть не стал, но осмотрел тщательно.

— А ты чего расселся, князь? — спросил Игорь Деянович, когда дело было закончено. Пойдёмте возвращаться.

Валерка кивнул, попытался встать, но не смог.

— Э-э-э, да ты совсем расклеился! Давай, девонька, бери вон того шута горохового, — Игорь Деянович махнул рукой в сторону Демьяна, — хочешь, целиком, а хочешь — половину. Не бойся, в себя не придёт. Мне ли не знать, как правильно отключать впавших в кровавое бешенство упырей! Ну а я с Валерой прогуляюсь под ручку, как приличный гражданин! О-хо-хо, старый я стал, тяжести поднимать!

У Птицына сложилось такое впечатление, что Игорь Деянович лукавил. Более того, если бы он не пытался встать, берендей поднял бы его одной рукой и так и понёс, даже если бы парень поджал ноги. Силы в этом пожилом князе было немеряно, а старика он больше изображал, чем являлся таковым на самом деле.

— Вот и ладненько, пойдёмте. Тебе, князь, предлагаю сейчас домой — по твоему-то виду и не скажешь, что ты не ранен. Отлежаться тебе надо. А потом зову в гости. Разбирательства по поводу обиды, нанесённой тебе русалками, сам понимаешь, сегодня не будет. Этого господина я тебе тоже не отдам. У меня ему будет надёжнее. Не дай бог, сбежит. Его должно государству вручить, потому как он — иностранный гражданин. У нас до сих пор после войны некоторые пленные не вернулись, так теперь, будет повод обменять на кого-нибудь из них. И потом, мастеров допросов у тебя ведь нет пока?

Валерка отрицательно покачал головой.

— А у меня есть. Так что обещаю, кто именно его сюда нанял, я узнаю, и тебе расскажу сразу же. Вот как придёшь ко мне на обед, так сразу и расскажу. Или, хочешь, могу пригласить и на допрос.

— Всё-таки предпочёл бы побывать на допросе, — ответил Птицын. Он сомневался, что Игорь Деянович стал бы его обманывать, но такие вещи лучше знать точно.

— Ну и правильно. Тогда тем более приходи сразу, как в себя придёшь. И друзей бери. Этого старого пройдоху не приглашаю — ему ещё долго ноги отращивать. Ну, или с теми, что есть срастаться, если они приживутся. А я пока в столицу отпишу телеграммку, я знаю, кому, чтобы побыстрее за ним приехали. Не переживай, чья заслуга в поимке столь опасного преступника, я скрывать не стану.

— Игорь Деянович, а может, скроете? Если не сложно. Я как-то не очень стремлюсь с представителями власти общаться, ну его.

— А я по-твоему кто? — хмыкнул князь. — А тот же Налим рыбомордый? Так, погулять вышли? Нет, друг мой, тебе этого никак не избежать, так что лучше начинать с чего-нибудь хорошего. Да ведь и документов местных у тебя нет? Вот, заодно и оформим. Так что готовься, скоро представим тебя государству. Слухи-то о том, что в стране новый проводник появился, наверняка уже расходятся, да государственная машина у нас пока медленная, пока ещё раскрутится. Вот мы её и поторопим. Заодно приглядим, чтобы ты под неё не попал, под эту машину.

На этом и распрощались. Игорь Деянович обещал, как домой вернётся, прислать своего лекаря — чтобы посмотрел Демьяна и решил, нужно ли пришивать упырю обратно нижнюю половину, или проще дождаться, когда вырастет новая.

Возвращение домой вышло совсем не триумфальным. Из кареты, остановившейся возле старой водокачки, сначала вывалился едва живой Валерка, следом — Алиса, которая вытащила Демьяна. По частям. Поскольку встречать вышел весь состав клана, сцена получилась на загляденье.

— Да уж, — пробормотал Валерка, — Я-то всё гадал, как она выглядит — немая сцена? Ребят, Демьяна бы к столу привязать, а то не дай бог очнётся, не остановишь! Я лично вряд ли в ближайшее время смогу.

— Так он что, живой?! — поразился Лёха.

— Живой, — кивнул Валерка. — Но лечиться будет долго.

— Ни хрена себе новости. Что там с вами сделали?!

Объяснения пришлось отложить, потому что Демьян в самом деле начал приходить в себя. Все резко зашевелились — получить упыря в кровавом бешенстве, даже такого половинчатого, никому не хотелось. Упыря распяли на столе, привязав руки. Как раз прибыл доктор берендеев, который, осмотрев раненого вынес вердикт, что оторванную часть лучше всё-таки пришить.

— Восстановление естественным путём затянется на годы, — пояснил врач, — тем более, что он и так в последнее время получал много ран, как я вижу, ресурсы организма и без того истощены. Гораздо быстрее будет прирастить обратно оторванную часть. Жаль, конечно, что он именно разорван, а не разрезан, но что поделать? Будем работать с тем, что есть. Князь, вам придётся пожертвовать своей крови — это значительно ускорит восстановление.

Валерка остался понаблюдать за операцией, о чём быстро пожалел. Во-первых — зрелище крайне неаппетитное, тем более Демьян в процессе очнулся, всё ещё безумный. Пришлось доктору опять бить его по голове, что не добавляло радости. Как апофеоз прямо во время процедуры у Валерки проснулся жуткий, нечеловеческий голод. Парень, конечно, догадывался, что так будет, но в такой момент… Птицын чувствовал себя каким-то людоедом — смотрит на друга, над которым колдует князь, всё вокруг в крови, по столу разложены внутренности, а он сидит и мечтает о жареной картошке, квашеной капусте и котлетках. Хоть проси кого-нибудь принести обед прямо в «операционную»! Сам-то Валерка отойти боялся — кровь могла понадобиться в любой момент. На всякий случай ещё и Лёха рядом сидит — вдруг Валеркиной крови не хватит? Хотя Птицын твёрдо пообещал себе обойтись своей. Во-первых, он считал себя виноватым за то, что Демьян так пострадал, во-вторых, не раз ведь говорили, что Валеркина кровь особенно полезная, не как у других.

— Господа, я могу попросить чая? Умаялся! — поднял голову от пациента врач. Он как раз закончил сшивать какие-то внутренности.

— И мне! — Валерка остановил метнувшуюся на кухню Алису. — И перекусить чего-нибудь, ладно?

Взгляд, которым его после этих слов одарил бледно-зелёный Лёха, был ну очень красноречив.

— Блин, что с тобой не так? — зашептал старлей. — Я сейчас вырублюсь, а тебе хоть бы хны, ещё и жрать собрался!

— Вот, припёрло что-то, — смущённо ответил Валерка, а сам сделал большие глаза. Ну не объяснять же Лёхе, почему он так внезапно проголодался! Полицейский, впрочем, быстро сообразил в чём дело — только накануне ведь удивлялся, куда в Валерку столько влазит, и объяснения выслушал внимательно, так что вспомнил быстро, и при докторе развивать неудобную тему не стал.

Операция вышла долгая, и на каждый пострадавший орган пришлось жертвовать немного крови. Действительно, немного — доктор расходовал её очень экономно. Вот только органов было очень много. Сшили разорванную печень — нужно залить кровь. Позвоночник — снова кровь.

— А он приживётся? — спросил Лёха, когда увидел, что делает доктор. — То есть там же нервы, их так просто не сошьёшь.

— Я и не сшиваю, как видите, — объяснил лекарь. — Нервы у него сами срастутся, магическим образом. Главное, чтобы не слишком далеко концы друг от друга находились. Через неделю нужно будет скобы из костей снять, когда все ткани восстановятся, они будут ему мешать. Всё остальное рассосётся само.

Сшивали кишки, селезёнку, пришили оторванную почку. И везде требовалась кровь. Под конец, доктор принялся сшивать кожу. К слову, полицейский промучился зря, хватило и Валеркиной крови. Вот только чувствовал себя Птицын после этого так, как будто сам недавно помер. С трудом, с помощью Алисы и Лёхи добрался до кухни, и даже голод его к тому времени уже не мучил. Самочувствие просто убийственное. Больше того — увидев еду, Валерка почувствовал жуткое отвращение, как будто не он час назад мечтал хоть кусочек хлеба в рот положить, чтобы не так сосало под ложечкой.

— Не, не хочу, — вяло покачал головой Птицын. — Спать пойду.

Сопровождающие недоумённо переглянулись, и повели в спальню, но и спать Валерка больше не мог. Так и лежал с открытыми глазами, безучастно глядя в потолок. Мыслей никаких не было, в голове пустота и только мучительное желание спать. Так и пролежал весь остаток дня, ночь и утро, а когда обеспокоенная Алиса пришла будить, только пробормотал, что вставать не хочет.

— Валера! Ты так и не поел! Пойдём, позавтракаем, — настаивала девушка.

— Не хочу.

— Тогда просто погуляем. Нас, вообще-то, сегодня в гости приглашали, к Игорю Деяновичу.

— Не пойду. Точнее, не смогу — я ещё не отдохнул. Видно, сильно перенапрягся, — даже говорить было невероятно тяжело. — Отправьте кого-нибудь предупредить, ладно?

Алиса, не отвечая, подошла и потрогала ему лоб — ощущение тёплой ладони на лбу было очень приятным.

— Валера! Да ты весь холодный! — ужаснулась девушка.

— Да вроде не мёрзну, — Птицын хотел пожать плечами, но передумал. Тяжело и лень.

Алиса куда-то исчезла. Валерка немного пожалел, что она ушла, очень уж приятно было, когда она трогала лоб. Но сожаление было мимолётным, а потом опять накрыла апатия. «Кажется, я того — помираю», — вяло подумал парень. Мысль не пугала и не расстраивала, наоборот, дарила надежду. Наверняка после смерти эта ужасная слабость закончится, да и бессонница — тоже.

Потом вернулась Алиса. Не одна, вместе с соклановцами, и даже Ирина Степановна была здесь же. Она и предложила объяснения:

— Сдаётся мне, организм отказался работать. Перенапрягся парень, устал, а потом ещё нервничал и кровью с Демьяном делился. Надо что-то делать, а то помрёт.

— Может, доктора позвать? — спросила Алиса.

— Вряд ли доктор поможет. Насколько я понимаю, вы не делитесь с окружающими тем фактом, что Валера — не совсем человек? Валера! Что ты чувствуешь?

— Спать хочу. А не могу. Не надо доктора. Покоя хочу.

— Вот паразит! — хмыкнула женщина. — Покоя он хочет! А ты подумал о том, что у тебя на попечении целая куча народу? Даже не поинтересовался, как дела у Демьяна! Андрей вон без челюсти ходит! Врагов куча — а ему покоя хочется. Ну-ка соберись, тряпка!

Валерке стало стыдно. Действительно, даже не поинтересовался, как дела у раненых упырей.

— А как они? Демьян не очнулся?

— Очнулся твой Демьян! Даже уже соображалка заработала! Только ходить не может. Ему, между прочим, ещё кровь нужна, как доктор прописал. И Андрею — тоже. А с тебя сейчас ни капли не возьмёшь — сам бледный, как будто мёртвый!

— Ну, а что я сделаю, — пожал плечами Птицын. — Я как о еде подумаю — аж тошнит.

— Ничего. Не можешь — заставим. Всё, расходимся, — велела женщина. — Знаю я, как ему помочь. Сейчас вина красного, чтобы немного сил придать, а потом я тут как раз для Андрея жидкой кашки с фаршем приготовила — вот и ему сейчас будет в самый раз!

Удивительно, но Ирину Степановну все слушались беспрекословно. Как-то успела уже завоевать авторитет в клане. Только Алиса упрямо отказалась уходить, но Ирина Степановна на это внимания не обратила, даже хмыкнула одобрительно.

А Алиса вдруг подошла к постели, наклонилась решительно, и, зажмурившись, поцеловала Валерку в губы. И это сработало — апатии как не бывало. Руки как-то сами собой поднялись, без всяких усилий, и вообще — откуда-то появились силы. Неизвестно, чем бы всё закончилось, но тут раздался сварливый голос Ирины Степановны:

— Ну вот, а вы говорите — помирает! Помирающие так не лобызаются!