Погружение

Глава 43 Журналист.

Каждый выпускник журфака мечтает о Пулитцеровской премии. Герман не был исключением. Но скоро выяснилось, что премия одна, а журналистов тысячи. И он, как большинство неприкаянных его коллег по цеху, в ожидании своего золотого репортажа довольствовался копирайтом, а проще говоря, писал на тексты заказ. Литературных требований к результатам его творчества никто не предъявлял. Главным условием была уникальность содержимого. Изредка, особо продвинутые заказчики просили написать тексты, вызывающие у читателей хоть какие-то эмоции. В основном, желание что-то купить.

Когда заказов было мало, Герман писал для себя. Продвигал свои блоги во всех возможных соцсетях. Не Бог весть что, но на скромную жизнь хватало.

Время шло, а грёзы о журналистской славе не оставляли его. Поэтому он не пропускал ни единого конкурса молодых журналистов. Благо, что ещё подпадал под эту возрастную категорию. Участвовали в конкурсах такие же бедолаги как он, неисправимые оптимисты верившие, что организаторы на самом деле ищут таланты для информационных медиаресурсов, а не просто занимаются дешёвой рекламой этих самых медиа.

Тусуясь в этой среде уже не первый год, Герман приобрёл кой-какие знакомства. Не слишком полезные, но создававшие иллюзию причастности к миру журналистики.

Однажды, после очередного конкурса, победителю которого пообещали работу в малоизвестном журнале, участники обмывали свою неудачу в местном ресторанчике. Как всегда, делились творческими идеями, планами, мусолили истории чужих успехов. В общем, подогревали друг в друге надежду на чудо в будущем.

Поддерживать в себе иллюзии с годами становилось всё труднее. Но, по крайней мере сегодня, после пары рюмок бренди Герман с удовольствием предавался коллективному самообману.

Где-то к середине вечеринки, ему захотелось проветриться. Отдохнуть от шума голосов, мельтешения лиц, музыки и запахов дешёвой пьянки. Он вышел на парковку, запрокинул голову и стал смотреть на звёзды: «Точно так же я смотрел на эти же звёзды и год назад, и два. И ничего не меняется. Может всё дело в звёздах?»

Однако, трудно врать самому себе, глядя в лицо или в черноту какой-то другой части тела, нависающей над ним Вселенной.

Он вздохнул и поплёлся в показавшийся вдруг таким уютным кабак.

Неожиданно путь ему преградил мужчина. Одет он был несколько более эксцентрично, чем принято в журналистской среде. Модные в этом сезоне зауженные брючки, клетчатый вызывающий пиджак и шёлковый платочек вместо галстука. Возможно, в артистической тусовке его наряд выглядел бы более уместно. Но здесь, вечером. Герман чертыхнулся про себя: «Только этого мне не хватало».

Он видел этого кекса несколько раз, но лично знаком не был. Все называли его Барбус. Но настоящее ли это имя или обидная кличка?

Герман предполагал, что тот, вероятно, профессиональный организатор конкурсов, как сам Герман профессиональный конкурсант. Две категории бесполезных бездельников, делающих существование друг друга взаимно осмысленным.

После обмена банальными фразами, приличествующими случаю, собеседник неожиданно спросил:

— А не желаете ли поучаствовать в «настоящем» конкурсе?

— А что такое настоящий конкурс? — спросил из вежливости Герман, а про себя подумал: «Ну точно, сейчас этот извращенец будет меня клеить».

— Например, такой, — Барбус выдержал интригующую паузу: — Конкурсанты получают редакционные задания и некоторый денежный аванс. А затем самостоятельно разрабатывают предложенные темы. В случае успеха, исполнитель получает щедрый гонорар.

— А в противном случае?

— В противном случае, конкурсант оставляет себе задаток и в одиночку разбирается со своими проблемами.

— Звучит заманчиво. В чем подвох?

— Получив задание, конкурсант может отказаться от его выполнения только после возврата аванса в десятикратном размере.

— Герман ухмыльнулся. Хорошая бизнес-схема. Даёте неприемлемые задания, люди отказываются и вот вам деньги из ничего.

— Да, но согласитесь, что конкурсант тоже может обмануть заказчика. Дескать, я пытался, но не получилось. Аванс в этом случае остаётся у исполнителя.

— И какие задания бывают?

— От очень простых до почти невероятных. Оплата пропорциональна сложности. Некоторые начинают с лёгких миссий, потом втягиваются и повышают ставки. Кто-то отказывается участвовать после первого же опыта. Кстати, есть условие — каждая следующая работа обязательно сложнее предыдущей.

— На сколько это может быть противозаконно?

— Из тех поручений, о которых я слышал, ни единого. Скорее можно говорить, что они на грани допустимого.

— Странный какой-то конкурс. Мне всегда казалось, что само это слово предполагает некую состязательность. Тут больше на игру похоже.

— Ну, для начала, Вы соревнуетесь с самим собой.

— А что ещё?

— Главный приз.

— Что, главный приз?

— О! Он гигантский. Хватит, чтобы купить себе головную боль в виде небольшой медиаимперии. Или просто свалить в страну с тёплым климатом и прожить до старости в своё удовольствие. Ну и тот, кто получит главный приз — он реально лучший из лучших.

— А кто-нибудь получал?

— Конечно. Но эти люди себя не афишируют. Попробуйте самостоятельно проанализировать появление новых известных медийных личностей. Не зацикливайтесь на конкурсах новичков-неудачников, пытающихся карабкаться к вершинам профессии. Взгляните шире и выше, — и он многозначительно закатил глаза: — Не слыхали ли Вы о тех, кто стал звездой, появившись вдруг и ниоткуда.

— Вы меня заинтриговали. Но мне надо подумать. Я не настолько пьян и не в таком отчаянном положении, чтобы сходу соглашаться.

— Конечно. Я Вас не тороплю. Вот визитка. Приходите по указанному адресу, когда надумаете.

Барбус отступил в сторону, освобождая путь к манящему свету и уюту пьянки с её запахами разгорячённых тел, пролитого пива, табачного дыма и заумными спорами о судьбе журналистики.

Герман небрежно сунул визитку в карман и перестал думать об этом происшествии. Но наступило завтра и ещё много-много дней после. Визитка по-прежнему лежала в кармане. И каждый раз, когда он опускал туда руку, то ощущал её упругую и гладкую поверхность. Острые уголки карточки были тревожно колючими. При этом подушечками пальцев он осязал короткий текст, выполненный тиснением. Нет, это не была надпись шрифтом брайля. Просто выпуклые буквы, выдавленные на пластике. Прикосновение к ним вызывало навязчивое желание распознать символы не глядя, кончиками пальцев. А воображение рисовало, что краска на них стирается и скоро текст станет совсем неразличим.

Даже потасканные повседневные джинсы иногда нуждаются в стирке. И однажды пришлось вытряхнуть всё содержимое карманов. Так визитка перекочевала на стол, рядом с рабочим ноутбуком. Интрига закончилась. Надпись на ней перестала быть тайной. Всего три слова — название улицы, номер дома, офис.

Несколько дней визитка лежала на столе и ждала. Наконец, Герман забил адрес в поисковую строку интернет-браузера. Но ничего не нашёл. Нет, конечно, и улица, и дом в результатах поиска присутствовали. А вот об офисе с таким номером никаких сведений.

В этот момент в нём проснулся журналист. Герман долго сдерживал своё любопытство и наконец, решился.

***

Всё произошло именно так, как ему предсказывал Барбус.

Герман получил аванс и первое редакционное задание. Оно оказалось несложным. Ему предложили сделать фоторепортаж о дне рождения одной местной чиновницы. Он должен был в назначенный день отследить всех прибывающих в её офис с поздравлениями: чиновников, бизнесменов, друзей. Герман с лёгкостью согласился на эту работу. Он и не предполагал, какой интересной она окажется.

Именинница приехала на службу только часам к двенадцати. Вне всякого сомнения, с утра над ней трудились визажисты, парикмахеры и прочие волшебники женской привлекательности. Потянулась вереница поздравляющих. Непрерывный поток шёл целый день. Одна за другой подъезжали машины, украшенные спецпропусками, мигалками и флажками. Огромные корзины цветов и коробки с презентами тащили помощники приезжавших господ.

Когда наступил вечер, служебная машина чиновницы выехала из гаража доверху загруженная подарками. Даже виновнице события не хватило в ней места. Её увезли засидевшиеся гости.

Следующий день Герман посвятил выявлению личностей поздравителей. С её коллегами — чиновниками всё оказалось достаточно просто, это были люди публичные. Гораздо сложнее оказалось вычислять приезжавших на поклон бизнесменов. Но и тут кое-кого он распознал.

На третий день Герман оформил отчёт, добавил к фотографиям сопроводительные комментарии и отправил работу заказчику.

Вечером того же дня ему на счёт пришёл гонорар. Такую сумму он обычно зарабатывал за целый месяц.

Это было как первый укол наркомана или первый выигрыш игромана. Хорошие деньги, интересная работа, уверенность, что в любой момент можно соскочить.

Следующие задания были сложнее, требовали больше времени, энергии и фантазии. Но и оплата возрастала. Жизнь без этих заданий теперь показалась бы серой и скучной.

Дело было не только в деньгах. Выполняя всё более трудные поручения, он ощущал себя настоящим журналистом. Ему нравилось проводить расследования. Порой они растягивались на много недель, требовали подготовки, планирования, инициативы.

Последнее задание не показалось ему невыполнимым. Внедриться под видом пациента в закрытую психиатрическую клинику. Добыть чего-нибудь сенсационного, сделать репортаж о ее обитателях.

На случай провала он заготовил легенду. Невинная попытка блогера снять несколько роликов и подняться на волне хайпа в соцсетях. Впрочем, легенда не пригодилась.

Выполнение задания обернулось бессрочным заключением в психиатрической клинике. О том, что он здесь могли догадываться только в редакции. Но он не сомневался, что там и пальцем не пошевелят ради его спасения.

Попасть сюда было трудно. Вырваться на на свободу — невозможно.

Какой прекрасный сюжет для банального фильма ужасов.