Пока небеса молчат

Глава 13. В горах

Ехали долго, дорога плохая, ухабистая, машина заваливалась из стороны в сторону или подпрыгивала на кочках. Хабир держался за борт и не сводил с меня темных глаз. Жалея о нарядной расшитой шапочке, я накинула на голову платок и спрятала волосы, потом обхватила руками чемодан, словно он мог меня защитить. Осмелилась задать вопрос похитителю:

– Я слышала выстрел на свадьбе. Молодые не пострадали? Что с Айзой и Кемалем?

– Все хорошо, – Хабир прикрыл тяжелые веки в подтверждение своих слов. – Едут другой машиной.

– Куда? – вырвалось у меня.

– Кемаль мне почти как брат. У нас общее дело.

Я вспомнила сетования Зуфри на дурные связи жениха дочери, и душа встрепенулась раненой птицей. Неужели Айзу тоже заберут в горы? Ох, страшно!

Наконец машина остановилась. Хабир спрыгнул первым, а мне велел сидеть тихо. Я слышала, как мужчины переговариваются на чужом языке. Тент приподнялся, снова показалась черная борода. Мне бросили мешок с широкими лямками.

– Переложи свои вещи, так нести удобней. Дальше пешком пойдем.

– А как же чемодан? – испугалась я.

– Твой ящик ободранный? – Хабир обидно засмеялся. – Должен гореть хорошо.

– Не надо, пожалуйста. Это память о маме…

– Не спорь!

До того момента я еще как-то крепилась, а тут начала тихонько плакать. Но вещи переложила и документы и Дарам. Хабир смотрел на мои руки, молчал, ждал. Потом подхватил под локоть, помогая выбраться из кузова. Двое мужчин стояли рядом, переговаривались, цокали языками, наверно, обсуждали меня. Я еще сильней натянула платок на лицо.

Мы шли по еле приметной тропе в сторону заходящего солнца все выше по склону. Уже в сумерках сделали короткий привал, Хабир предложил мне воды. Усталости я не чувствовала, но лямки мешка натерли плечо и ступни горели, завтра будет совсем тяжело идти.

Когда на небе уже показалась круглая луна в розоватой дымке, впереди раздался собачий лай. Судя по звуку, пес размером с теленка. Он едва не опрокинул Хабира, настолько был рад встрече. Возле маленькой хижины мужчины развели огонь, достали еду.

Смущаясь, я сказала Хабиру, что мне надо отойти за деревья, боялась, что не отпустит одну, так он послал своего пса сторожить. Лохматый, черный пастух под стать хозяину бесшумной тенью стоял рядом. Одно слово Хабира – глотку перегрызет.

– Мариам! Почему долго? – послышался недовольный голос.

– Иду-иду…

Мне сунули в руки кусок лепешки и горсть мятых слив, но не оставили у огня, велели ложиться в хижине на тюфяке, пахнущем овечьей шерстью и сеном. Сквозь щель в покосившихся дверях я видела, как мужчины завершают ужин и расходятся. Когда Хабир направился в мою сторону, сердце упало в пятки. Я забралась в угол, вытащила из мешка Дарам и по памяти стала громко шептать молитву.

Хабир минут пять стоял надо мной, слушал, склонив голову, а потом лег на тюфяк у другой стены.

– Если бы не Жнец, сегодня бы сделал тебя женой. Не хочу ссориться с уважаемым человеком. Спи, Мариам!

* * *

К исходу следующего дня мы добрались до небольшого горного поселения. Остаток пути Хабир нес мой мешок, и сама я опиралась на его руку, потому что едва могла двигаться от усталости. Большой черный пес бежал впереди. Второй мужчина замыкал шествие. Третий спутник-бородач вовсе куда-то исчез.

Сначала я удивилась, что в ауле попадаются на глаза одни крепкие мужчины средних лет, у нас бы в Чаргане навстречу гостям давно бежали любопытные мальчишки или выглядывали из двориков пожилые тетушки. А здесь ни женщин, ни детей… ни собак, ни кур не слыхать.

Домишки казались очень старыми на вид, – вросли в землю, покосились, глина на стенах растрескалась, почерневшие деревянные опоры густо оплел вьюнок, но соломенная кровля местами была укреплена свежими дранками.

Хабир велел дожидаться в тени одного из таких строений, оставил фляжку с водой, а сам куда-то ушел. Лохматый пес остался меня охранять. Лежал на утоптанной площадке у крыльца, косился в мою сторону умным лиловым глазом, часто дышал, высунув от жары багровый язык.

К рассохшемуся плетню подходили мужчины, смотрели на меня жаркими маслиновыми глазами, переговаривались на чужом наречии, смеялись. Я заметила у них в руках автоматы, опустила голову, спрятала лицо, жалея, что не могу с ног до головы закутаться в короткий платок.

Опять вспомнила свою расшитую шапочку подружки невесты, которая осталась лежать в пыли на дороге у дома Зуфри. Слезы набежали, стало и себя жалко и бедную Айзу. В какое страшное дело втянул ее молодой супруг? А что меня спасет?

Непослушными пальцами вытащила из мешка Дарам, но строчки расплывались перед глазами, не могла читать. А потом мне послышался знакомый голос. Я узнала Шадара, и сердце набухло надеждой. «Спасибо, Всевышний!»

– Не думал, что скоро увидимся, Мариам! Как твое здоровье?

Я несмело подняла голову, прикрыв нос краем платка, не хотела, чтобы заметил слезы.

– Благодарю, господин Шадар! Все хорошо, только очень устала.

Он круто обернулся к Хабиру и сердито заговорил на незнакомом языке, будто в чем-то упрекая. Тот отвечал с достоинством, приложил руку к груди и даже слегка поклонился. На меня они уже не смотрели, но я чувствовала, что Шадар очень раздражен. Вот он махнул рукой и грубо прикрикнул на парней у ограды. Они разошлись молча, нет, скорее разбежались.

Тогда я поняла, что Шадара здесь слушают и, укрепившись в надежде, подала голос:

– Пожалуйста, помоги!

Теперь он обрушил негодование на меня. Наклонился, стиснул плечо пальцами и прошипел:

– Я же просил убираться из Кирташа! Ты зачем осталась, глупая? Я тебя предупреждал.

Ответила, задыхаясь от нового страха:

– Я в лес не ходила, даже за ограду ни ногой, меня увезли прямо из дома. На свадьбе Зуфри человека убили, может, не одного. Я не знаю, что с Айзой. Сам спроси у него…

Я мотнула головой в сторону Хабира, и мужчины снова начали спорить, подкрепляя слова выразительными жестами. Никогда не видела Шадара таким жестким, надменным, сердитым. Прижала к себе Дарам и начала шептать молитву, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону.

Разговор рядом утих, Хабир бросил на меня последний испепеляющий взгляд и сухо поклонился Шадару прежде чем уйти. А я покорно ждала новых упреков, хотя не знала за собой никакой вины.

– Ты меня очень подвела. Не думал, что принесешь столько проблем, – процедил Шадар.

Морщась от боли в ногах, я медленно поднялась с крыльца.

– Покажи тропинку, которая ведет в долину, я вернусь на станцию, уеду в город.

Шадар ухмыльнулся, поправил закатанный рукав защитной рубахи.

– Не все так просто! Хабир решил, что ты моя родственница, предлагал хорошую шарту. У него жена умерла, хочет обзавестись новой.

– Да кто он такой?! – вскрикнула я.

– Один из полевых командиров Абдуля. Слышала про переворот в Махрабе? Такой же сценарий и для Саржистана готовится.

– Значит, ты с ними… ты – Жнец.

Страшная догадка лишила сил, пришлось опереться о стену мазанки. Шадар огляделся по сторонам, протянул мне руку.

– Нельзя тебе тут стоять. Отведу к шейху. Пока не придумаю, как с тобой поступить, останешься у него.

– Айза где?

– В лагере Хабира со своим дорогим мужем. Где же еще быть верной жене?

– Почему ты ей не сказал о боевиках? Она тебя почитала… любила…

– Айза прекрасно понимала, что ее ждет, но вы – женщины, верите только в свои сказки. И ведь некоторые сбываются на удивление быстро. Помнишь, как ты меня просила? «Забери с собой…»

Он еще несколько слов добавил на чужом языке. Наверно, очень обидных и гадких. Шадар думает, что я за ним прибежала в горы по доброй воле. Влюбленная дурочка, готовая весь мир забыть ради мимолетной ласки. Но если Шадар – террорист, не могу желать ему добра, не могу просить за него Всевышнего.

Пока шли по пыльной дорожке на другой конец аула, я заметила у колодца женщину в черном покрывале. Хотела узнать про нее у Шадара, но тот опередил с вопросом:

– Ты ночь провела в лесу. Хабир сказал, что не трогал тебя – это правда?

– Да.

– И как смогла его убедить? Он вряд ли слышал имя, под которым ты меня знаешь.

– Я показала твой подарок, – быстро ответила я, воскрешая в памяти ужасы похищения. – Я верну тебе цепочку, сразу хотела вернуть…

– А-а-а, теперь ясно. Хабир видел на мне амулет и узнал. Будто нарочно судьба нас опять свела. Что ты об этом думаешь, Мариам?

Он говорил насмешливо, но я чувствовала, что злость не прошла, а все еще плещется в нем, выбирая форму, в которой прочно застынет.

– Я очень хочу домой попасть.

– А ведь я не могу тебя отпустить, Мариам. Больше скажу – права не имею тебя отпустить. Никто просто так из Хамсуша не уходит.

– Что это за место?

– Учебный лагерь для сторонников Абдуля. Один из многих в здешних горах.

– А ты зачем здесь…

Шадар приобнял меня левой рукой, забирая в правую мешок, который я уже волокла по земле, обессилев.

– Я учу парней выполнять поставленные задачи. Это моя работа.

– Какие задачи? – пробормотала я, боясь его рассердить. – Взрывать мирных граждан, брать заложников…

Шадар подтолкнул меня вперед, ускорил шаги.

– Ты лучше подумай, кем сама для меня будешь. Сестричкой уже не могу называть, иначе Хабир смертельно обидится, ведь я отказался брать шарту и с ним породниться, а он человек весомый, его здесь ценят. Ты поставила меня в очень трудную ситуацию, Мариам. Если бы мне раньше сказали, что в такие сети попадусь – ни за что бы не поверил!

Шадар прищурился, разглядывая в небесах большую птицу. Наверно, коршун или орел. Я уже несколько таких видела, пока добирались до аула.

– Какие сети? – дрожащим голосом прошептала я.

– Есть только одна уважительная причина отказа Хабиру – я тебя другому обещал или берегу для себя.

– И что ты ему сказал…

– Радуйся, Мариам, твое желание сбылось, придется мне все-таки стать твоим мужем.

– Нет… нет…

Он нехорошо рассмеялся.

– Видит Бог, я сам этого не хотел, но ведь ты столько стараний приложила. До самого Хамсуша добралась, вот что значит женское упорство.

– Я не хочу замуж.

Теперь в его голосе звучало нескрываемое презрение:

– Скулить поздно, моя дорогая. Здесь нечего делать свободной молодой девушке – это ее позорит и вызывает излишний интерес со стороны сотни голодных парней. Я могу оставить тебя только в качестве жены. Попрошу шейха как можно скорее провести церемонию. Наверно, ты завидовала Айзе и усердно просила Всевышнего об удачном замужестве. Твои молитвы услышаны. Выйдешь за любимого человека.

– Ты – убийца…

– Это было давно и в другой стране. Сейчас я только инструктор, за мою работу хорошо платят и риска меньше. Не бойся, Мариам, я тебя обеспечу до конца жизни.

Он опять засмеялся, будто нарочно дразнил. Я шмыгала носом и спотыкалась, бредя за ним к кирпичному домику на отшибе.