Пока небеса молчат

Глава 25. Турбаза

На решетке ограды висело объявление: «Территория обработана от клещей». Миша пояснил, что весной и летом в здешних лесах могут встречаться мелкие, но опасные существа, чей укус способен вызвать смертельную болезнь. Я вслух посетовала, как нелегка жизнь в Сибири – и так зима здесь долго держится, а когда природа зацветет, разводится всякий вредитель – то клещи, то комары и противные мошки.

Я немного волновалась и оттого говорила непривычно для себя громко и много, вспомнила чарганские сады и разведение шелковичных червей. Трусила вылезать из машины, хотя мы стояли на парковке уже десять минут.

Миша внимательно слушал, задумчиво кивал, поглядывая из окна на проезжающий мимо транспорт, потом строго посмотрел на часы.

– Мне пора на службу, Мариш. Провожу тебя к столам, если спросят, скажи, что со мной приехала. Четко себя обозначь – Чемакина Михаила родня. И пусть не лезут. Визитку мою держи на всякий случай. Официальная часть скоро закончится, пойдет движуха веселей. Будут приставать, пресекай сразу. А то есть тут любители… Вон, видишь возле "Порше" рыжего пузача с усиками? Директор мебельной фабрики. Трое детей от разных жен, до сих пор гуляет, ездит по ночным мужским салонам, тратит кучу бабла на приватный стриптиз. Дядя с буйной фантазией. Сменщик мой видел, как он в сауне одну телку… кхм, ладно, проехали! Не надо тебе знать деталей.

Миша связался по рации с напарником и скоро оставил меня одну. Я направилась к роще, где гуляли люди. Пахло влажной хвоей и свежими досками от постамента, на котором выступал музыкальный коллектив. Три стройные девушки в блестящих облегающих платьях изгибались, как серебристые рыбки в ручье, пели вперемешку на русском и английском, посылали воздушные поцелуи гостям. Я засмотрелась, потом одернула себя и уже не тратила время на развлечения. У меня другая цель на этом мероприятии.

Но действовать приходилось осторожно, всматриваясь в лица мужчин, я часто получала острые, оценивающие взгляды в ответ и чувствовала, что краснею. Веду себя подозрительно. Неприлично. Напросилась на чужой праздник… Где же Шумилов? Обойдя несколько столов, я приуныла.

Народ моложе и ниже статусом кучковался вокруг шашлычных мангалов, а солидные господа прятались под сенью расписных деревянных беседок. Дымок жареного мяса смешался с запахом сигарет и женских духов. Во мне голод проснулся. Я решила стащить со стола бутерброд и стакан с минеральной водой.

Но когда уже отходила в сторону с бумажной тарелкой, рядом послышался властный голос.

– Еще одна фанатка диеты! Помешалась молодежь, – девчонки задницу отрастить боятся, листочком салата обедают.

– Я вовсе не боюсь потолстеть, смотрите, рыбу взяла и сыр.

– На один мышиный укус?

Статный седовласый человек насмешливо поглядывал на меня, держа в руке шампур, на котором кусочки мяса чередовались с красными целыми помидорками и толстыми кружками баклажан. Я заметила, как салфетка пропиталась жиром и сглотнула слюну.

– Присаживайся, красавица! Угощаю.

Я вернула на стол картонную тарелку со своим крошечным канапе и вежливо спросила:

– А это свинина?

Мужчина с досадой покачал головой.

– Увы, нет! Мне эскулапы сейчас только индейку разрешают. А еще хорошую рыбку… Эй!

Он повернул голову, небрежно помахал в воздухе двумя пальцами, к нам тут же подскочил молодой мужчина в костюме и официант. Заговорили в один голос, желая угодить:

– Что вам принести, Андрей Васильевич?

Седовласый прищурился в мою сторону, вытер руки бумажным полотенцем и сказал с расстановкой:

– Форель на гриле и зелени побольше. Сыр и колбаску – только Петровскую, понял? Не ту дрянь, что Абрамов гонит… Шампанское передай, и коньяк для меня… Да не лезь уже, сам налью.

Он вел себя по-хозяйски, наверно, тоже какой-то важный начальник. Нарядный шашлык небрежно подвинул мне.

– Как зовут такую красавицу?

– Марьяна, – представилась я и слегка улыбнулась.

У меня родился нехитрый план. Я отведаю угощения и спрошу про Глеба Шумилова. Начну разговор – да вот хотя бы с помидор, которые растут в теплице близ Малышей.

Не боясь испачкать белоснежные рукава рубашки, Седовласый оперся локтями на стол и теперь смотрел на меня, не мигая.

– Марьяной звали мою мать. Она родом с Полтавы. Сильная была женщина. С отцом прошла все севера, стояла у истоков газодобычи, так сказать. А ты откуда?

– Я приехала из Саржистана. Там сейчас уже помидоры созрели…

– О как! На работу сюда?

– Нет-нет! Я в гости, посмотреть Россию и еще сын…

Седовласый не позволял договорить, его интересовали конкретные вопросы.

– С мужем приехала?

– Нет, он остался.

– А тебе здесь работа нужна? – допытывался старик.

Я замолчала, собираясь с мыслями. А потом увидела отца. Он направлялся к нашему столу в окружении журналистов и вдруг остановился перед камерой оператора, начал что-то рассказывать, делая энергичные жесты руками. Я смотрела на него и ждала, что сердце мое раскроется, как весенний бутон. Но в груди было тихо, чересчур спокойно и тихо, словно остановились прежде назойливые ходики-часы. Я не ощутила родственной связи, не потянулась навстречу.

Глеб Шумилов выглядел повзрослевшим мужчиной с маминой фотографии, но мне не хотелось к нему приблизиться и заговорить. И вдруг он широко распахнул глаза и посмотрел прямо на меня, будто припоминая. Потом перевел вопросительный взгляд на Седовласого, задумчиво почесал переносицу, капризно поджал губы. Между ними было явное сходство.

И тут меня словно стрелой пронзило, да я же сижу рядом с дедушкой! Стало трудно дышать, наконец-то проснулось сердечко – вот они мои русские родственники, о которых столько думала и мечтала.

Что ж теперь? Представиться как подобает: "Здравствуйте, я ваша дочь и внучка! Пока вы строили бизнес и развлекались, мамочка моя гнула спину на тяжелой работе и выслушивала оскорбления. Скажете, сама виновата – глупая, податливая деревенщина, не устояла перед напором избалованного мажора…"

В глазах у меня закипели слезы, пришлось кусать губы, чтобы владеть собой хотя бы на виду стольких людей.

– Вот моя визитка, – проскрипел рядом старческий голос. – Что-нибудь придумаем для такой красавицы.

Когда сморщенная ладонь дедушки Андрея легла на мое колено, я вскочила и бросилась бежать прочь от стола, запоздало сообразив, что держу в кулаке гладкий кусочек картона.

Девелоперская компания "Сибстрой". Жилые многоэтажные дома в Кургане. Элитные коттеджи.

Отец строит дома для богатых, а мама умерла в нищете. Зачем я искала встречи с тем, кто остался равнодушен к моей судьбе? Хвала Всевышнему, у меня есть средства на жизнь и мой сын не голодает.

До наступления майских сумерек я бродила в рощице недалеко от парковки, прислушивалась к звукам музыки, смеха и чужого веселья, напевала старые мамины колыбельные и задорные огородные песенки тети Хусы – молитвы на урожай. Мир не без добрых людей. Если хорошенько припомнить, хватило мне в детстве тепла и ласки.

Постепенно таяла обида на Шумиловых, а грубоватый жест дедушки напоследок вызвал горькую усмешку. "Старый ты пес, дожил до седых висков, схоронил жену, а ручонки тянутся к молодым коленям".

Когда сотовый в сумочке зазвонил, я вздрогнула и долго не могла ответить, водя непослушными пальцами по экрану. Миша меня искал, велел возвращаться к машине. Голос напряженный, строгий.

В салоне сначала молчал, глядя перед собой, а потом резко спросил:

– Ну, как тебе вечерок?

– Ничего, – сдержанно сказала я, не понимая куда он клонит.

– Угу! Поедем ко мне?

– К тебе? – растерялась я.

– До города ближе, чем до Малышей. Ночуем в квартире, утром привезу, – пробормотал Миша, плавно подруливая к открытым воротам турбазы.

– Нет, мне нужно домой. К Тамаре Ивановне и Рустаму, – едва не вскричала я.

– Ну, конечно! Я-то тебе зачем… Ты понравилась нашему Старику, он уже наводил справки – кто и откуда, я видел, как он возле тебя терся, слюни пускал.

– Миша, о чем ты говоришь? – ужаснулась я.

– О чем?! – рявкнул он. – Не строй из себя дурочку, ты ведь за этим сюда рвалась, найти дружка побогаче на местной тусовке. Ходила – высматривала. Я наблюдал за тобой с самого начала, не вертись. А хорошо скромницей притворялась, – сказала бы сразу, что надо побольше денег.

О небеса, как же он злился! Машина виляла из стороны в сторону и скоро круто заехала на обочину. Миша вцепился в руль, тяжело дышал. Плечи ходили ходуном.

Я схватила его за рукав пиджака и четко сказала:

– Глеб Андреевич Шумилов – мой родной отец.

– Чего-о? Что за бред?

– Это не бред, а правда. Теперь я уверена. Может, не стоило приезжать на праздник, но я хотела увидеть его. Хотя бы один раз близко увидеть, и не вызывать подозрений. Все ходят и смотрят. Не думай плохое про меня, я не собираюсь у них ничего просить. От них ничего не нужно.

– Почему мне сразу не сказала? – медленно произнес Миша, наконец повернувшись. – Охренеть, не встать! Точно – Марьяна Шумилова! Ты и отчество его носишь?

– Да. Мама так записала.

– И он не знает?

Отрицательно покрутила головой, слезы текут по лицу, и в горле словно колючий куст расправляет ветки. Но я заставила себя улыбнуться, беспомощно развела руками.

– Прости. Я не знала, как правильно поступить. Тыкаюсь по жизни слепым котенком. А надо быть сильной и мудрой, у меня же сын.

Миша обнял меня, прижался щекой к щеке и глухо прошептал:

– Ты меня прости. Я накричал на тебя, дурак ревнивый. Когда увидел со старым чертом, хотелось его вколотить в березу…

– А там клещи живут, маленькие и вредные, – рассеянно пробормотала я, лишь бы что-то ответить.

Миша вдруг засмеялся и поцеловал меня в губы. Я не стала вырываться и он долго меня целовал – щеки, подбородок, шею и ухо… Тонкий запах одеколона и сигарет. Кружилась голова. И когда провел ладонью по всему телу – от горла до коленей, я не протестовала, чувствовала усталость и слабость. Безвольная, падшая – права была тетя Хуса. Не могу отказать, оттолкнуть мужчину, чьи прикосновения дарят радость.

– Ты не хочешь? – еле слышно спросил Миша. – Я не буду, если не хочешь.

– Отвези меня в Малыши, – жалобно попросила я.

– Может, все-таки в город ко мне… – голос его надломился, дрогнул, коснулся сердца, вызывая нежность и жалость.

Но вдруг перед глазами в темноте ярко вспомнилось суровое лицо мужа.

– Шадар меня убьет. Нас убьет, – рассудила я, (заплетается язык, как у пьяной).

– Ну не-ет, – протянул Миша. – Ты подашь на развод, будешь жить с нами. Я не отпущу вас, поняла? Если понадобится, Шумилов поможет. У него везде связи, даже с местными бандюками вась-вась… еще с девяностых.

– Ты что задумал? Отцу вовсе не надо знать.

– А зря ты решила молчать! – жестко сказал Миша. – Если не верит, пусть экспертизу проведет. Раз боишься мужа, такой крышей не стоит пренебрегать.

– А ты… не боишься?

– Отбоялись свое. Мать меня уже раз схоронила. Дальше – проще…

– Не хочу, чтобы из-за меня у вас были проблемы. Я уеду. Вернусь в Чакваш. Там мой дом.

Сама себя убеждала и вдруг поняла, что стою на распутье. Много дорог кругом, как узнать ту, что ведет к покою и миру.

В Малыши приехали поздно, Рустам спал давно, Тамара Ивановна бросилась собирать поздний ужин, Миша признался, что за день не удалось нормально поесть, и я не скрывала, что голодна. На столе салат из овощей, выращенных в теплице моего отца. Хочу завтра проведать Нуризу, муж ее собирает деньги на ремонт мечети в соседней деревне. Я тоже внесу свой вклад и помолюсь, чтобы Всевышний вразумил, как мне жить дальше.