Пока небеса молчат

Глава 26. Признание

Тамара Ивановна повела Рустама в детский сад, а я проводила их полдороги, строго напутствовала сына вести себя хорошо и сама направилась дальше, за село, в сторону комплекса полей и теплиц «Сибстроя».

Мы с Нуризой договорились встретиться в кафе, где кормят сотрудников, – там работает еще одна наша землячка, варит лагман и шурпу, печет хрустящую самсу и сладости. Недалеко от Малышей проходит трасса на Казахстан, так водители специально заезжают в «Дастархан», чтобы обедать и ужинать, настолько вкусные и свежие блюда. Две комнаты на втором этаже сдаются как гостиничные номера.

Нуриза заставила стол угощеньем, но я предупредила, что за все заплачу и еще оставлю деньги на благое дело.

– Это правильно! – горячо откликнулась Нуриза. – Всевышний создал мечети, чтобы душа человека, столкнувшись с земными горестями, не впадала в отчаяние. И хотя женщинам сказано молиться в укромных уголках дома, мулла не запрещает и нам посещать святое место. Ах, Мариам, ты же знаешь, как слаб человек… Он рожден, чтобы славить благословенное имя Аллаха, но вспоминает о нем лишь в минуты бедствий, а когда минует гроза, снова живет в суете и пороках, теряя стыд.

Я опустила глаза и кивнула, может, Нуриза искренне говорила, но мне послышался тонкий намек. Теперь в каждом чужом взгляде мерещится укор и досадное любопытство, – то извивается змеей моя нечистая совесть. Что знает обо мне Нуриза? В селе ходят слухи, что муж мой работает в соседней стране, а я здесь разъезжаю в машине с неженатым русским мужчиной, живу в доме его матери, ночую в соседней комнате… Как нехорошо!

А недавно позволила целовать себя. И сейчас даю Нуризе деньги, словно прошу отмолить свой дрянной поступок. Разве что-то спрячешь от небесных очей, которые видят даже зародыш мысли?

Но пусть судит меня лишь Тот, с кем веду беседы во тьме ночной, кто счел все волосы на моей голове и знает все изгибы души. Каждый шаг на земле отмечен волей Всевышнего, значит, мне нужно было попасть в Малыши и поселиться у Чемакиных, после ужасов горного села встретить невредимого Мишу, увидеть родного отца и деда.

Столько перемен за последние месяцы, может, небеса потребуют свою плату за добрые новости…

Довольная щедрым пожертвованием, Нуриза подливала зеленый чай и ласково расспрашивала о Рустаме. Но я быстро сменила тему.

– Ты говорила, в теплицу требуются сезонные работницы. Может, и меня примут?

– Тогда надо к начальнику сходить, оставить свои данные и телефон. Приезжим платят не много, без договоров и оформления, сама понимаешь, а ты вроде не бедствуешь. Зачем тебе? Муж и так хорошо помогает, и Чемакины тебя приняли.

– Я давно не получала деньги за свой труд. Хочу вспомнить, что это такое.

Нуриза понимающе кивнула.

– Надоело зависеть от мужчин? Ай-ай, Мариам, ведь нашими слабыми руками много не заработаешь. Поневоле приходится надеяться на милость других, приспосабливаться, терпеть, угождать… Такова наша женская доля. У тебя есть какое-то образование? Ты так правильно на русском говоришь, молодец!

– У меня и английского неплохая база. Я два года училась в колледже Гуричана, наверно, можно заказать подтверждающие документы, только в местную школу меня все равно не примут.

– М-м-м… слышала, в детский сад нянечка нужна. Я бы сама пошла, но там платят еще меньше, чем здесь.

Нуриза засмеялась, кокетливо поправила красный платочек на голове.

– Ты, кушай-кушай, моя дорогая, потом к начальнику отведу.

Кабинет начальника тепличного комплекса находился в соседнем здании, только самого Вячеслава Витальевича пришлось прождать около часа. И завидев меня, он не выразил большой радости, сухо спросил, где я проживаю и готова ли к физическим нагрузкам. Начал записывать имя на бланке.

– Шумилова Марьяна Глебовна. Так-так…

Он посмотрел на меня с кислым выражением лица, я напрасно пыталась угадать возраст. Может, чуть больше сорока, но волосы уже заметно прорежены, залысины вокруг высокого лба.

– Прямо анекдот! – вдруг заявил Вячеслав Витальевич. – Вы случайно не в родстве с кем-то из глав нашего предприятия?

Внутри меня натянулась тонкая, упругая струна, я выпрямилась на стуле и незаметно набрала в грудь больше воздуха, прежде чем ответить.

– Я дочь Глеба Андреевича Шумилова. Но мы не общаемся, и ему совершенно не нужно знать о моем заявлении. Так вы найдете для меня работу в теплице? Я умею ухаживать за помидорами и огурцами, все знаю о кинзе и петрушке. Быстро учусь.

Вячеслав Витальевич подпер кулаком щеку, склонился в сторону и смотрел на меня изумленно, а потом словно очнулся – резко дернул головой и визгливо закричал:

– Что за шутки? Мне такие сдвинутые не нужны даром. А будешь рядом крутиться и нести подобную чушь, вызову полицию или санитаров, живо упекут куда следует.

Я не спеша поднялась с продавленного стула, вернула на плечо сумочку.

– Это вы начали разговор о родственниках. Вы спросили – я честно ответила. А по поводу работы, Андрей Васильевич сам дал мне визитку, но я не собираюсь ему звонить. И к вам больше не подойду, вы грубый человек или нервы у вас расстроены, зачем так кричать? Я прекрасно слышу. Прощайте!

Я аккуратно положила золотистую визитку с оттиском «Сибстрой» на стол и развернулась.

Когда выходила из кабинета, щеки полыхали, звонко шумело в ушах. Начальник догнал меня в конце коридора, у дверей на улицу. Сдерживая одышку, забормотал суетливо:

– Да стойте вы! Ничего не понимаю, вас Андрей Васильич сюда направил? Вы объяснили бы толком, мне-то никто не сообщал.

– А зачем тратить время на сообщения? Вот я уже на месте, готова следить за капустной рассадой и обрабатывать луковые грядки. Официальное трудоустройство меня не интересует, знаю я ваши хитрости.

– Погодите… Шумилов в курсе, что вы… э-э… пришли к нам?

Пришел мой черед растеряться, но незримая тугая струна во мне оборвалась и больно хлестнула по сердцу. Неужели я буду вечно глотать слезы, разглядывая репортажи с отцом и дедом, слушая по новостям достижения их компании? Я не собираюсь клянчить деньги, но пусть знают, что я существую. Даже от чужих людей знают. Больше не хочу прятаться.

– Андрей Васильевич предлагал мне помощь в поиске работы, но я считаю, что могу сама справиться. Потому и пришла к вам. Очевидно, зря. Это вам нужен врач, а еще консультация психолога. Вы не умеете общаться с людьми, для вашей должности недопустимое упущение.

Начальник теплицы побагровел, в кармане его брюк зазвонил сотовый – пришлось отвлечься.

– Прошу извинить меня, я должен ответить. Марьяна… э-э… Глебовна, пройдемте, пожалуйста, в кабинет.

– Не вижу причины возвращаться к разговору. Вы выразились предельно ясно. Мне пора.

Я сделала попытку пройти в двери, но Вячеслав Витальевич преградил путь.

– Да подождите вы! Сегодня сумасшедшее утро, все будто с цепи сорвались. Дайте мне пять минут, потом решим насчет вас. Вон диванчик в углу, посидите… Ирина Сергевна! Кофе девушке предложи… Как машинка сломалась? Ну, растворимый же есть… А-а, вечно у вас так… никто не хочет работать, а деньги плати.

Не знаю, зачем я осталась. Диванчик казался нечистым, я застелила его газетами, которые валялись на обшарпанном столике рядом со стопкой буклетов строительных фирм и огородного инвентаря. На стене напротив висело мутное зеркало, такое же пыльное, как окно. Подоконник завален стопками матерчатых рукавиц, на полу ведра с землей, старый линолеуум исцарапан.

Пока ждала, по коридору проходили люди в спецовках, неопрятная толстая женщина повозилась с мокрой тряпкой, даже не заглянув в мой угол.

«Зачем я здесь? Тамара Ивановна не одобрит мое решение устроиться на работу в теплицу, а Миша так просто рассердится. Может, нужно было заглянуть в детский сад, может, меня взяли бы нянечкой в группу к Рустаму…»

Я уже хотела уйти, когда Вячеслав Витальевич плюхнулся на край дивана, вызвав неприятный скрип старых пружин.

– У вас при себе документы? Нужно сделать ксерокопию паспорта. И запишите номер телефона, я с вами свяжусь. Вы где проживаете? Улица Гагарина, 8 – понятно. Все понятно! До свидания, до новых встреч, как говорится.

В этот раз он говорил со мной подозрительно вежливо, но отводил взгляд.

Нуризы уже не было в кафе, я не стала ее искать, купила пирожков и отправилась домой, мечтая о велосипеде. Сейчас бы за пять минут была у садика, где остался Рустам. Хоть бы в окошечко на него посмотреть. Поладил ли с ребятишками, согласился ли лечь в кроватку на сон-час. Трепещет душа, как там моя кровиночка… Не пойду домой, дождусь на скамейке под яблонями.