Покрытый Льдом

ГЛАВА 32

ЗАК

Три дня, целых три дня и целых четыре ночи я буду держать её при себе.

Лично я бы хотел запереться с ней в своей квартире и всё это время никуда не выходить.

Но самое замечательное — это то, что она будет подбадривать меня в семейной ложе рядом с нашими друзьями. Я в восторге. Нет, я, блядь, трепещу от возбуждения и предвкушения, ожидая, когда она пройдет через зал прибытия. Её самолет приземлился полчаса назад, так что я знаю, что следующий рейс, который пройдет через эти двойные двери, скорее всего, будет её.

Три с половиной гребаных месяца без неё рядом со мной были тяжелыми. Но отсутствие постоянного контакта и попыток уважать её личное пространство чуть не убило меня.

Может быть, цветов было слишком много? Я смотрю на ярко — розовые розы, завернутые в ещё более яркую розовую бумагу.

Их слишком много; я выгляжу слишком нуждающимся.

Чёрт. Спасибо, Джон, что убедил меня, что это “на сто процентов правильный ход”.

Я смотрю налево и направо. Куда мне их спрятать? Выбрасывать их в мусорное ведро — расточительство. Сзади кто — то хлопает меня по плечу.

— Зак?

Я поворачиваюсь и ловлю взгляд её теплых кофейных глаз. Я жаждал её слишком долго.

Девушку моей мечты.

Я знаю, что это так. Я знал это до того, как она ушла, но после нескольких месяцев тоски по ней, я чертовски уверен в этом.

— О, привет, — я оглядываюсь через плечо на двойные двери. — Я думал, ты войдешь через них.

Она мило улыбается, а затем опускает взгляд на розы, которые я неловко протягиваю ей.

— Ты купил мне цветы? — она заправляет за ухо прядь шелковистых каштановых волос, и сегодня на ней крошечный желтый бантик, приколотый сзади. Чёрт возьми, она прекрасна.

— Ммм…да.

Господи, как неловко. Я убью Джона.

Взяв цветы, она приподнимается на цыпочки и целует меня в нижнюю часть подбородка.

— Где твой чемодан?

Она пожимает плечами.

— В прошлый раз я упаковала много вещей, — она засовывает большой палец под ремешок большой черной ручной сумки, которая у неё на плече. — Решил немного изменить это.

Я беру её сумку и перекидываю через руку.

— Тебе идет, — она хихикает, и только тогда я замечаю ярко вышитые цветы сбоку. — Что ж, спасибо.

Переплетая её пальцы с моими, я словно вдыхаю в себя источник её жизни, когда впервые за долгое время ощущаю прикосновение её кожи.

Мы выходим из аэропорта и направляемся к парковке.

— Мне было сложно тебя узнать, поскольку твоя кепка надвинута так низко на глаза.

— Да, хоккеистов не так уж и часто атакуют на публике, но я хотел остаться анонимным.

Это было бы не самое лучшее начало: Луна идет по залу, а я раздаю автографы и фотографируюсь. Она, скорее всего, взбесилась бы и села на следующий рейс обратно во Флориду.

— В этом есть смысл.

Подходя к своему пикапу, я открываю пассажирскую дверь, и она забирается внутрь. Я не могу не пялиться на её тугую, обтянутую джинсами задницу, когда она втискивается в мой F150.

— Перестань пялиться на мою задницу, Эванс, — кричит она.

— Я и не собирался.

— Я чувствую, как она горит! Ты пялился.

Я тоже горю.

Всё та же отважная Луна.

Забираясь на свою сторону, я протягиваю руку и пристегиваю её. Её ванильный аромат поражает меня, когда воспоминания об этом лете овладевают моими чувствами.

— Ладно, может быть, я немного пялился, — признаю я.

Я завожу двигатель и надеваю солнцезащитные очки. На улице яркий ноябрьский день.

— Голодна?

— Ах, — она откидывает голову на спинку кресла. — Умираю с голоду! Еда в самолете была дерьмовой.

Я удивленно приподнимаю бровь.

— Я же предлагал тебе купить билет.

Она бросает на меня взгляд.

— Я не содержанка.

Смеясь, я выезжаю с парковки и выезжаю на автостраду, чувствуя, что, несмотря на долгое и мучительное время, проведенное нами порознь, десять минут в её обществе, и мне кажется, что она никогда не уходила.

ЛУНА

— Детка, каждый раз, когда ты приходишь на игру, ты покупаешь слишком много, а потом ждешь, что я съем всё это, — мы сидим бок о бок и смотрим первый период против ‘Далласа’. — Мне трудно сохранять свою фигуру такой, какая она есть.

— Наверное, я переоценила, сколько могу съесть, — Кейт морщится.

— Э — э, да.

— Вот, — говорю я, протягивая руки. — Передай эти начос мне. Я могу за ним присмотреть.

Пережевывая гуакамоле, сальсу и горячий сыр, я показываю на каток.

— Джон хорошо двигается на льду.

— Да. Трудно поверить, что он не новичок с его скоростью, — Фелисити гордо улыбается.

— Они все выглядят такими огромными. Как какие — то викинги или что — то в этом роде. Особенно Дженсен.

Фелисити искоса смотрит на меня.

— Жаль, что под всем этим скрывается придурок. — Кейт скрещивает ноги и тянется за начос.

Мои брови хмурятся.

— Итак, что там за история? Мы так и не закончили это в переписке.

— Мне рассказать или это сделаешь ты? — Фелисити поворачивается к Кейт.

Кейт машет рукой перед собой.

— Давай, детка, а я иду в уборную.

Она огибает стулья и уходит за пределы слышимости.

— Это долгая история, и никто из нас на самом деле не уверен, что произошло, но в прошлом сезоне, примерно в то время, когда я познакомилась с Джоном, у Кейт и Дженсена что — то было, — она делает паузу, кусая мороженое. — Ну, когда я говорю “что — то” — скорее, они были неравнодушны друг к другу, это было ясно. Однажды вечером после крупной победы “Scorpions” они выглядели уютно вместе, и мы все были убеждены, что они поладили. Следующее, что я помню, это сообщение Кейт о том, что они поссорились и он ушел с другой девушкой.

Я чуть не подавилась.

— Что?!”

Она кивает.

— Кейт думает, что он спал с кем — то. Они не были вместе и даже не встречались, но это было странно.

— Верно. Значит, теперь они холодны друг с другом?

— Можно и так сказать. Потерянной любви нет, это точно.

— Они когда — нибудь говорили об этом?

— Она мне про это не рассказывала. Кейт не позволяет своим эмоциям проявляться, особенно, когда дело касается мужчин. Но это определенно беспокоило её больше, чем она показывает.

— Я понимаю. Это немного дерьмовый поступок.

Она не выглядит такой уж убежденной.

— Дело в том, что Дженсен — отличный парень. Я просто не представляю, чтобы он делал что — то подобное. Я имею в виду, если бы он это сделал, тогда да, это не круто, но…Я просто думаю, что в этой истории есть что — то еще. Не то чтобы это имело значение. Кейт сейчас встречается с Томом.

Чертовски похоже, что это имеет значение, но я больше ничего не говорю.

Кейт возвращается на свое место сразу после окончания первого периода.

Это действительно трудно разглядеть, так как мы так высоко, но моё внимание всю игру было приковано к номеру шестьдесят шесть. Он играл потрясающе, и то, как он наносит удары, чертовски возбуждает. Я не уверена, что чувствовала бы то же самое, наблюдая за его дракой, но пока никто не снимал перчаток.

Зак снимает шлем и каппу, пока они с Джоном катятся в сторону. 0:0, и они явно обсуждают тактику. Как только они отходят в сторону, Зак останавливается и смотрит на меня. Его бирюзовые глаза пронзают меня насквозь даже отсюда. Подняв руку, он машет мне и улыбается, и то, как тепло разливается по моему телу, говорит само за себя. Я хочу его.

— О, джамботронная тревога! — кричит Кейт.

Я оборачиваюсь и вижу своё лицо на экране перед по меньшей мере двадцатью тысячами болельщиков, поскольку все они понимают, что их ключевой защитник машет мне рукой.

Мне хочется откинуться на спинку стула, пока я не скроюсь из виду, но я борюсь со смущением и машу в ответ.

Я поворачиваюсь к Фелисити.

— Так будет всегда? В тот момент, когда он делает что — то, связанное со мной, все взгляды обращены на нас.

— К нам всегда будет приковано внимание, особенно на играх. Либо к этому привыкаешь, либо они находят новую блестящую игрушку.

Мы на середине третьего периода, когда “Даллас” выходит вперед на одно очко.

— Вот чёрт, Джон разозлится, если они проиграют, — растягивает слова Фелисити.

Я уже вижу, что Зак тоже взбешен. Мимо него мало что проходит, но вингер “Далласа” проскользнул мимо него, как будто его там и не было.

Мой телефон пищит в кармане, и я вытаскиваю его. Сообщение от мамы.

Мамочка

Когда ты возвращаешься домой из Сиэтла?

Я быстро начинаю набирать ответ, чтобы сообщить ей, что приехала только сегодня, когда слышу, как Кейт цедит сквозь зубы.

— О — о — о.

— Детка, возможно, тебе захочется сходить в туалет или что — то в этом роде, — предлагает Фелисити.

Я вскидываю голову.

— Почему, что случилось?

— Защитник “Далласа” только что атаковал Джесси. Это был грязный удар.

Я перевожу взгляд на Джесси Каллагана, который лежит на льду, схватившись за запястье.

— Да, Зак недоволен, — подтверждает Кейт, морщась.

Я в ужасе наблюдаю, как он срывает перчатки и шлем и бросается к капитану “Далласа”, который нанес удар. В ответ он бросает свои на лед, и они начинают кружить, оценивая друг друга.

Игрок в оранжево — белой форме наносит первый удар, от которого Зак умело уклоняется, отклоняясь в сторону. В ответ Зак наносит апперкот, который попадает в челюсть защитника, и на лед брызжет кровь. Болельщики хозяев сходят с ума. Но Зак ещё не закончил; на самом деле, похоже, что он только начал.

— У этих двоих есть история, — Фелисити кивает в их сторону.

— Я не знала, — говорю я, нервно крутя руками на коленях. — Я смотрел его игры, но никогда не смотрела его драки

Её взгляд смягчается.

— Ты уверена, что хочешь посмотреть на это?

Нет.

Именно в этот момент из толпы раздается “оооо”. Я понятия не имею, что там успело случиться, так как я смотрела на свою подругу всего долю секунды, но следующее, что я вижу, — это защитник, набрасывающийся на Зака, вдавливающий его в лед. Я наблюдаю, как он закрывает лицо руками, явно защищаясь.

Я вскакиваю со своего места, меня охватывает паника.

— Стой! Перестань бить его!

Фелисити быстро выпрыгивает со своего места, Кейт следует за ней, и они обе кричат вместе со мной.

Капитан “Далласа” явно целится ему в голову, когда в конце концов вмешивается рефери, решив, что с него хватит.

Когда Зак наконец появляется в поле зрения, не сложно увидеть, как разбито его лицо, когда из него льется кровь.

— Почему их не остановили раньше? — кричу я всем, кто готов слушать.

— Это часть игры, — тихо говорит Кейт, когда они с Фелисити снова занимают свои места.

Но не я. Я хватаю куртку и сумочку.

— Куда ты идешь? — спрашивают они обе в унисон.

— Что — то не так. Я чувствую это, — я указываю туда, где Зак съезжает со льда, чтобы посетить врача, его плечи поникли. — Я не смотрела его драки, но разве это было нормально? Обычно он вот так просто сдается?

— Ну, нет. Обычно он побеждает, — отвечает Кейт.

Я вспоминаю разговоры, которые у меня были с ним. Его признание по поводу нерешительности в этом сезоне.

— Мне нужно пойти проверить, как он.

Фелисити хватает меня за руку.

— Я покажу тебе, куда идти.

С помощью Фелисити я прохожу мимо охраны в огромную раздевалку. Форма, одежда, обувь и сумки разбросаны по полу, и я морщу нос от запаха.

Мужчины.

— Где он? — спрашиваю я, поворачиваясь к ней. Она указывает налево.

— Скорее всего, в медицинский отсек, вон туда.

Я подхожу и толкаю дверь, которая ведет в стерильно белый коридор.

— Я подожду тебя снаружи, детка.

— Хорошо, спасибо, — говорю я, поворачиваясь к ней с благодарной улыбкой.

За стеклянной дверью я нахожу Зака. Он лежит на кровати, пока врач команды заканчивает заклеивать и промывать его глаз.

Когда он замечает меня, то садится и жестом приглашает войти. Когда я вхожу, я знаю, что на доктора моё присутствие не произвело впечатления.

— Только для семьи и девушек, — съязвил он.

— Она моя девушка, — возражает Зак.

То, как это звучит из его уст…Даже если не по — настоящему.

— Тогда ладно, — доктор заканчивает и уходит, забирая с собой поднос с медицинской марлей и бинтом.

Я подхожу, чтобы встать у кровати, когда Зак наклоняется и берет мою руку в свою, слегка проводя большим пальцем по костяшкам моих пальцев.

— Что ты здесь делаешь?

— Я должна была увидеть тебя. Это выглядело нехорошо.

Он ничего не говорит, но садится на край кровати. Я могу сказать, что у него кружится голова, и я хочу, чтобы он лёг, но я знаю, что он не послушает.

Он притягивает меня к себе между ног, на нем только спортивные шорты, и я вижу, что на его груди уже проступают синяки. Даже между татуировками это очевидно.

— Я в порядке, — он убирает прядь волос с моего лица, и его взгляд блуждает между моими глазами. — Ты пришла проведать меня.

— Конечно. Я волновалась.

— В последний раз, когда я был ранен и лежал на больничной койке, я был…

— Один?

Он кивает.

— Да.

Я держу его великолепное лицо в своих руках.

— Да, но больше ты не один.