ЛУНА
Зак
Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как я в последний раз целовал тебя, и я в гребаном отчаянии.
Мои ученики гуськом выходят из класса, когда я достаю свой телефон и улыбаюсь, прочитав сообщение Зака.
— Мисс Джонсон, с тех пор как вы начали встречаться с одним из самых крутых игроков НХЛ, вы стали самой крутой учительницей в школе.
— Нет, во всём штате.
— Стране!
— Да, но этот классный учитель не забыл, что все проектные предложения должны быть у меня на столе завтра утром.
Коллективные стоны заполняют класс, пока не уходит последний учиник из моих младших классов.
Снова взглянув на свой телефон, я начинаю набирать ответ.
Я
Я скучаю не только по твоим губам.
Зак
Я собираюсь сесть на рейс в Колорадо. Ты не можешь так со мной поступить, Ракета.
Я
Если бы я только могла…
Зак
Ты хочешь, чтобы я развернулся и сел на рейс к тебе? Потому что я это сделаю. То, что меня выгонят из команды, стоит того, чтобы быть внутри тебя.
Моё сердце трепещет от этой мысли.
Я
Будь хорошим мальчиком и иди играть в выездной игре. До Рождества осталось совсем немного.
Зак
Кстати, об этом. Мне нужно, чтобы ты была свободна на протяжении всех каникул.
Я
Все две недели?
Мама почти не разговаривает со мной с тех пор, как я “бросила её, когда она больше всего во мне нуждалась”. Она выйдет из себя, если меня не будет дома на каникулах.
Зак
Я нуждающийся парень.
Я
Ну, я нуждающаяся девушка.
Зак
Такая чертовски нуждающаяся. Такая чертовски жадная.
Мой телефон вибрирует у меня в руке, мгновенно стирая улыбку с моего лица.
— Мам, я как раз заканчиваю здесь и сейчас приду.
— Ты сказала, что придешь больше получаса назад. Мне не становится лучше, Луна.
Я зажимаю телефон между ухом и плечом, пока лихорадочно собираю сумку и школьные задания.
— Это серьезный грипп. На это нужно время.
— Не могла бы ты по пути заглянуть в Walmart? Я пришлю тебе список.
Взваливая обе тяжелые сумки на плечи, я чуть не падаю от их веса.
— Да. Ладно, хорошо.
— Сюда, Луна, — кричит мамин срывающийся голос, как только я переступаю порог её дома.
— Секунду, — я устала гоняться по её указу с того момента, как вернулась домой.
— Просто принеси тайленол.
— Можно было и “пожалуйста” сказать, — тихо говорю я себе под нос.
— Что, ещё раз?
Может быть, не так уж тихо.
Войдя в гостиную, я вижу, то она лежит на диване в окружении салфеток, чашек и пустых тарелок. Я мысленно проклинаю этот беспорядок, зная, что убирать его придется мне. В последний раз, когда она заболела, она почти не связывалась со мной, так как за ней повсюду бегал Джефф, её теперь уже бывший парень.
— Ты, должно быть, чувствуешь себя немного лучше, если можешь что — нибудь съесть, — говорю я, забирая первую тарелку и хватая пачку с салфетками. Скорее всего, я тоже заболею.
— Я почти ничего не ела, — отвечает она, пролистывая программы по телевизору.
Я наблюдаю, как она, наконец, на чем — то останавливается и откидывается на спинку дивана, натягивая на себя одеяло.
— Мне нужно наверстать упущенное в школе, а моим ученикам нужно сдавать итоговые проекты, так что я, возможно, не смогу прийти в ближайшие пару дней.
Она выключает телевизор и смотрит на меня.
— Тебя здесь почти не было.
Меня охватывает чувство вины.
— Я прослежу, чтобы у тебя было всё, что тебе нужно.
— Что мне нужно, так это моя дочь.
Чувство вины мгновенно сменяется разочарованием, её постоянные уколы изматывают меня.
— А где ты была, когда я болела этим летом? Теперь я, наверное, снова заболею.
Она возмущенно выдыхает.
— Без сомнения, у тебя был парень, который заботился о тебе.
Я останавливаюсь, убирая беспорядок.
— Мам, скажи правду, в чём дело?
Она бросает пульт рядом с собой и вытирает нос другой салфеткой.
— Я просто думаю, что это безумие. Ты отказываешься от своей жизни и других приоритетов ради чего — то, чему суждено рухнуть.
— Что?
Лицо мамы смягчается, как и её тон.
— Луна, милая, он всемирно известный хоккеист, и на следующее Рождество у него будет целая очередь женщин. Это летний роман, который перетекает в осень. Ты не справляешься со своей работой и пренебрегаешь другими ради мужчины, который…
Она делает паузу и поджимает губы, явно обдумывая свои следующие слова.
— Который что, мам? Что именно ты пытаешься сказать?
— Ты знаешь, я считаю тебя красивой. Ты знаешь, я думаю, любому мужчине повезло бы, если бы ты была у него. Я просто не уверена, что он не причинит тебе боль. Он только что закончил серьезные отношения, не так ли?
Я ничего не говорю, поворачиваюсь спиной и иду на кухню, ставя грязные тарелки у раковины. Как она могла быть такой циничной? Я знаю, у меня были сомнения на наш счет с самого начала, но мы зашли так далеко. Зак — это всё, чего я хочу, но почему она этого не видит?
— Луна. Мне жаль. Я знаю, это не то, что ты хочешь услышать, но я просто пытаюсь защитить тебя как твоя мама.
Я возвращаюсь в гостиную и вижу, что она снова переключает каналы.
— Я просто думаю, что кто — то вроде Люка мог бы лучше подойти тебе. Кто — то, кто больше подходит тебе и твоей жизни.
— Зак не такой.
Мама смотрит на меня с сомнением на лице.
— Они все такие, милая.
Моё разочарование выплескивается наружу. Я понимаю. Папа причинил ей боль. И у неё было больше неудачных отношений, чем у большинства, но очернять мужчину, которого я люблю, даже не дав ему шанса — это больно, особенно, когда это делает моя собственная мама.
— Мне пора домой. В следующий раз купи продукты сама, — огрызаюсь я и, бросив всё, что делала, направляюсь к двери.
— Луна! — кричит мне вслед мама, но я устала.
За последние несколько дней она зашла слишком далеко. Чувство вины из — за того, что я не вернулась из Сиэтла, а теперь еще и цинизм из — за Зака. Я зла, и мне нужно уйти, прежде чем я скажу что — то, о чем действительно пожалею.
Она зовет меня ещё раз, прежде чем я захлопываю дверь и направляюсь к своей машине. У меня куча школьных заданий, которые нужно выполнить, но вместо того, чтобы ехать обратно к себе домой, я направляюсь в пляжный домик. Может быть, безмятежность предложит мне побег, в котором я нуждаюсь. Находясь там, я чувствую себя ближе к своему парню, и даже спустя четыре месяца с тех пор, как он ушел, я нахожу небольшие следы его присутствия тут и там. Он оставил флакон своего одеколона на бортике в ванной, и я задаюсь вопросом, было ли это сделано намеренно. В любом случае, это заменила мой обычный лавандовый спрей.
Вытаскивая свои тяжелые школьные сумки из машины, я поднимаюсь на крыльцо и тянусь за ключом, когда из умного дверного звонка раздается очень знакомый голос, и я чуть не падаю вниз по лестнице в шоке.
— Привет, детка.
Я всматриваюсь в камеру.
— Ты шпионишь за мной?
— Да.
Я смеюсь и вставляю ключ в замок.
— Эй, подожди.
— Хммм?
В чем дело? — голос Зака срывается.
— Я…я в порядке.
Мгновение спустя в моей сумке начинает звонить телефон, и я бросаю всё в коридоре, чтобы достать его.
— Привет. Честно, я в порядке.
— Ракета, не лги мне. У тебя опухшие и красные глаза. Скажи мне, кто тебя расстроил?
Я захожу на кухню, кладу ключи на столешницу, а затем направляюсь к раздвижным дверям, выходящим на веранду. Солнце село, дует свежий ветерок, и на дворе декабрь.
— Просто мама кое — что сказала, — я поджимаю губы, чтобы сдержать любое проявление эмоций.
— Не делай вид, что это ничего не значит, — выдыхает он в трубку.
— Эй, разве у тебя сегодня вечером нет игры?
— Нет ничего важнее тебя.
Делая глубокий вдох, я готова сказать ему правду. Что — то, что, я знаю, ему совсем не понравится, когда я слышу стук в дверь, а затем звонок.
— Эй, подожди. Кто — то стучит в дверь.
Я крадучись пересекаю гостиную и кухню, затем выхожу в коридор и распахиваю дверь. Всё ещё прижимая телефон к уху, я обращаюсь к Заку.
— Твоя мама здесь, — я улыбаюсь Рэйчел, которая сияет на крыльце с чем — то похожим на домашний пирог в руках. — Привет, Рэйчел, — говорю я, отступая в сторону, чтобы пригласить её войти.
— Мама? — в замешательстве спрашивает Зак.
— Да, она…
Проходя мимо, она наклоняется к телефону.
— Просто приветствую пирогом новую леди в твоей жизни.
Зак ворчит в трубку, и я внутренне усмехаюсь.
— Могу сказать, что она будет без ума от тебя и постоянно крутиться рядом.
— Завидуешь? — воркую я ему как раз в тот момент, когда Рейчел заходит на кухню и оказывается вне пределов слышимости. Он вздыхает.
— Я завидую всем, кто рядом с тобой, когда меня нет. Но… — он делает паузу. — Знаешь, я не забыл; я хочу знать, что такого сказала твоя мама, что тебя расстроило.
— Она просто сказала плохие вещи в отношении нас. Сказала, что я тебе наскучу.
— Что за хуйня?
Мне следовало дождаться более подходящего момента, чтобы сказать ему.
— Прости. Я не должна была ничего говорить.
Его голос звучит так, будто он ходит взад — вперед.
— Ты же не веришь в эту чушь, не так ли?
Я заглядываю на кухню и вижу, что Рейчел занимается пирогом и расставляет посуду, которую я оставила на столе, когда была здесь в последний раз. Я возвращаюсь к Заку.
— Нет, конечно, не верю. Просто больно, когда твоя собственная мама не верит, что тебя достаточно для мужчины.
— Это чертовски обидно. Для меня и для тебя.
Я чувствую, как нарастает его разочарование. Зажмуриваюсь, я проклинаю себя за то, что упомянула об этом сейчас.
— Мне нужно пойти к твоей маме, но я поговорю с тобой позже.
— Что ж, теперь я рад, что она там. Не слушай ни слова из того, что говорит твоя мама, хорошо? Ты, блядь, для меня всё.
Я киваю, хотя знаю, что он меня не видит.
— Я знаю.
— Чёрт возьми, — говорит он, в его тоне слышится раздражение. — Почему люди не могут перестать вмешиваться и сомневаться во мне или в нас? Я люблю тебя, Луна. Чертовски сильно. Позвони мне, как только мама уйдет.
— Но разве к тому времени ты не будешь в игре?
— Чёрт. Да. Я позвоню тебе, как только игра закончится. Мне действительно жаль, что тебе пришлось выслушать это дерьмо.
— Эй, — говорю я, и голова Рейчел резко поворачивается ко мне, когда я захожу на кухню. — Это не твоя вина.
Он тяжело выдыхает.
— Я люблю тебя.
Я осторожно смотрю на Рейчел, зная, что она слышит это впервые.
— Я тоже тебя люблю.
Широкая улыбка расплывается на её лице, когда я заканчиваю разговор.
— Вы уже зашли так далеко?
Я улыбаюсь в ответ и иду к кофеварке.
— Да. Это были напряженные шесть месяцев. Кофе?
Она ставит тарелку, которую вытирала, и подходит ко мне, протягивая руки, готовая обнять.
— К чёрту кофе. Нужно что — нибудь покрепче!”
Я обнимаю её в ответ. Её теплые объятия смывают неуверенность, которую моя мама внушила мне всего час назад. Эмоции переполняют меня, когда я продолжаю обнимать её в ответ и утыкаюсь лицом в её плечо. Она отстраняется и смотрит мне в глаза.
— Эй, милая, что случилось? Это же хорошо.
Я рыдаю и смеюсь одновременно.
— Да, если бы только моя мама считала так же.
Рейчел тянет меня к себе, чтобы я села на один из табуретов, задвинутых под стойку, её хмурый взгляд становится недовольным.
— Что ты имеешь в виду?
Я нервно потираю ладони о штаны.
— Я не хочу создавать трения между семьями. Всё, чего мы с Заком хотим, это быть вместе, но моя мама, по сути, сказала мне сегодня вечером, что, по её мнению, Зак не тот парень, который мне нужен, — я делаю паузу и смотрю в потолок, ненавидя, что мне приходится это повторять. — Она думает, что со мной ему станет скучно или он найдет кого — нибудь другого. Она думает, что я больше подхожу парню из родного города. Несмотря на то, что мне уже за тридцать, она всё ещё думает, что может говорить подобное.
Рейчел резко прочищает горло.
— Мне все равно, сколько тебе лет. Это полная чушь, — она наклоняется и берет мою руку в свою, глядя мне в глаза. — Хочешь кое — что узнать?
— Да, — прохрипела я.
— Что ж. Я знаю своего сына, и я никогда не видела и не слышала, чтобы он был так счастлив. И я не удивлена, что вы вместе.
От удивления мои брови взлетают вверх.
— Не удивлена?
Она понимающе улыбается.
— Нет. Между вами двумя всегда было что — то особенное. Я знаю, ты это чувствовала. Я видела это в твоих глазах, когда ты была младше. Ты всегда заботилась о том, что для него было лучше, — она крепче сжимает мою руку. — Я так рада, что он наконец образумился и нашел правильную любовь.
Я не могу сдержать слезу, и она скатывается по левой щеке.
— Если бы только всё было просто. Если бы я просто могла встать и уехать, чтобы быть с ним в Сиэтле.
— Что тебя останавливает? — спрашивает она.
— Наверное, моя работа, семья, страх неизвестности. Я прожила здесь всю свою жизнь.
— Луна, милая. У тебя будет другая работа. Твоя семья здесь и всегда будет, — она снова сжимает мою руку. — К тому же, судя по тому, что сказал Зак, у тебя теперь есть новая семья в Сиэтле. Не надумывай. Просто сделай это. Следуй зову своего сердца, и я обещаю, что, даже если всё будет не очень легко, ты дашь себе наилучший шанс на счастье.
Мы долго сидим в тишине, правда её слов проникает мне под кожу. Я знаю. Именно так, как и говорила Фелисити. Я знаю.
— Мне нужно к нему, — говорю я. Она кивает.
— Сделай то, что должна, закончи с работой и поезжай к нему. И, Луна, просто помни, что у тебя всегда будет дом здесь, с нами.
— Вероятно, мне придется продать свой дом, чтобы были деньги на аренду на некоторое время, тем более что у меня не будет работы.
Её брови сходятся на переносице.
— Я знаю, что это ещё не все, но послушай здесь пожилую, замужнюю, но всё ещё независимую женщину. Мой сын миллионер, и он безнадежно влюблен в тебя. Позволь ему позаботиться о тебе, раз уж ты бросишь всё, чтобы быть с ним. Это будет то, что он отчаянно захочет сделать.
Что ж, она права. Я наклоняю голову набок и смотрю на неё.
— Ты читаешь мысли или что — то в этом роде?
Она хихикает и направляется к холодильнику.
— Я просто знаю своего сына.
— Люк никогда не был тем самым единственным.
Она оборачивается и внимательно смотрит на меня.
— Нет, он не был. И когда ты рассталась с ним прямо перед поступлением в университет, как бы сильно я не заботилась о нём как о сыне, мне было больно видеть, как это разрушило его, но я знала, что это было правильное решение для вас обоих.
Я киваю.
— У меня такое чувство, что мы потеряли так много времени. Может быть, годы.
— Знаешь, любовь не настолько однозначна. Очень редко бывает, когда двое подходящих людей сразу понимают, что они созданы друг для друга. Нам с Эндрю потребовалось некоторое время, чтобы понять, чего мы хотим. Он встречался с другой, когда мы впервые встретились, — она слегка фыркает. — Сначала я его вроде как возненавидела.
Я смеюсь.
— Я никогда не ненавидела Зака. Я просто чувствовала себя невидимкой.
— Ты была с другим, и он был зациклен на хоккее и своей карьере. С тех пор вы оба сильно выросли.
— Наверное. Хотя он всё тот же человек.
— И ты тоже. Вы — именно то, что нужно друг другу и, что самое главное, чего вы хотите друг от друга. Сердце создано не для того, чтобы разделиться на части, а затем сосуществовать на разных концах страны.
— Это не очень хорошо, — я хлюпаю носом, смеясь.
— Что ж, тогда у тебя есть ответы на все интересующие тебя вопросы. А теперь! — говорит она, открывая дверцу холодильника. — Я уверена, что заметила здесь что — то шипучее и алкогольное.