Полное собрание заблуждений

ГЛАВА 21

— То есть ты хочешь сказать, что именно так и сообщили? Про похищение? Открытым текстом? — уточнил Лагутин.

— Совершенно верно, — подтвердил Ряшенцев. — Я сам видел и слышал.

Вообще-то на службе Антон Федорович телевизор обычно не смотрел. Однако Виктор Эдуардович, уехав после обеда на совещание в областную администрацию, обещал вернуться, и Ряшенцев остался ждать шефа. Рабочий день закончился, и Антон Федорович, который любил быть в курсе событий, решил глянуть местные новости. Как оказалось, очень вовремя.

— Странная ситуация… — нахмурился Лагутин и распорядился: — Найди мне номер мобильника Грибанова.

— Вас соединить? — откликнулся уже из приемной Ряшенцев.

— Нет, продиктуй.

Диктовать Антон Федорович не стал — положил бумажку с номером на стол и замер в ожидании дальнейших указаний.

— Иди к себе, — дал указание Лагутин, и Ряшенцев понял: дорогой начальник намерен пообщаться с дорогим недругом наедине.

Виктор Эдуардович, однако, повертел в руке бумажку с телефоном Грибанова, отложил её в сторону и набрал совсем другой, московский, номер, который знал наизусть.

— Алло! — раздался голос первого заместителя руководителя Федерального инвестиционного агентства.

— Николай Фомич, здравствуй. Один?

— Только что был с дамой, — хохотнул Мишанин. — Но, к счастью, она меня покинула. Великолепная дура!

Фамилию дуры он озвучивать не стал.

— У меня новость, — сообщил Лагутин.

— Хорошая? — с тем же хохотком поинтересовался Мишанин.

— Сложная, — не разделил веселого настроения давнего приятеля Виктор Эдуардович. — Полтора часа назад по местному телевидению передали, что у Грибанова похитили дочь.

— Шутишь?! — Всякую смешливость словно смыло.

— Куда там!

— А журналисты не могли… брякнуть чего-нибудь?..

— Наши журналисты — не ваши. Они хоть и отвязанные, но не до конца. И по поводу Грибанова так проезжаться не станут. По поводу кого другого еще могут, — неприязненно признал Лагутин, — но Сашу остерегутся. Саша им периодически подкидывает… Это мне вы, — добавил с осуждением, — рубля на журналистов не выделите. А он рублями не мелочится.

Мишанин сделал вид, что претензию не услышал, спросил:

— И когда это случилось?

— Не знаю. Но в правоохранительные органы Грибанов не обращался.

— И тебя это очень беспокоит?

Лагутин явственно услышал, как напрягся голос Мишанина, представил, как заблестели переменчивые — от ласковых до колючих — глаза Николая Фомича, ощутил, как забегали в умной голове тревожные мысли.

— Да, меня это очень беспокоит, — признал Виктор Эдуардович. — Нас всех это должно беспокоить.

Николай Фомич несколько секунд помолчал и сказал:

— Давай, Виктор, говори по существу.

— По существу есть соображения. С Грибанова явно требуют выкуп. Никаких других причин похищать его дочь нет, уж ты мне поверь, Николай Фомич. И выкуп требуют большой. Ради мелких денег никто с Сашей не свяжется. У Саши деньги в обороте, это очевидно. Значит, ему надо срочно найти свободные деньги. А где их взять? — Лагутин сделал паузу, ожидая, что Мишанин сам подскажет вариант, однако тот не спешил, и Виктор Эдуардович продолжил: — Я думаю, Грибанов потому не обращается ни к кому за помощью, что знает, где хотя бы определенную сумму можно отпилить.

— Эка ты стал выражаться! Отпилить!.. — хмыкнул Мишанин.

— Да брось ты, — отмахнулся Лагутин. — Мы друг друга прекрасно понимаем. Грибанов выиграл конкурс? Выиграл! Когда он должен получить первый транш на конгресс-холл?

— Думаю, довольно скоро, — последовал уклончивый ответ. — Но ведь похитители-то вряд ли ждать будут? Да и деньги меченые, через казначейство пойдут.

— Николай Фомич… — В голосе Лагутина прорезались укоризненные нотки. — Саша, конечно, тоже ждать не будет и деньги на дочку найдет. Но потом такую хитрую схему придумает, что сотня спецов не разберется. А если разберется, придраться ни к чему не сможет. Строители, ты же знаешь, рубль на кирпич кладут, а три на ум берут. Все понимают, что своровано, локти грызут, а только эти самые кирпичи никто не пересчитает.

— Не хочешь, чтобы Саша за государственный счет поживился? — вновь хмыкнул Мишанин.

— Не хочу. Но ещё больше не хочу, чтобы у тебя неприятности возникли.

— У меня?!

— Но не у меня же?

Виктор Эдуардович посмотрел на свое отражение в зеркальной дверце шкафа и остался недовольным. Нервное лицо, желваки ходят… Да, он нервничает. Да, у него внутри всё крутится и переворачивается. Но надо взять себя в руки. Мишанин умен и проницателен. Он за тысячи километров всё учует. У них доверительные отношения, но сейчас каждый за свой край одеяла цепляется, и Виктор Эдуардович должен натянуть это одеяло на себя. Только аккуратно, чтобы нигде ничего не порвалось, а Николай Фомич не почувствовал, как голые пятки вылезают. Поэтому нервничать нельзя. Озабоченность показывать — это пожалуйста. Даже тревогу можно. Но только спокойно и убедительно. Лагутин глубоко вздохнул и произнес:

— Мне-то неприятности не грозят. Через меня заявка Грибанова не проходила. Моей подписи ни под каким документом нет. Более того, я специальные докладные насчет Саши представил, но у вас, в агентстве, отмахнулись.

— Моей подписи тоже ни под каким документом нет, — перебил Мишанин.

— Зато есть подпись твоего непосредственного руководителя. На него кто-то сверху надавил, но возникнет проблема, и этот "верх" благополучно отвалится. Ведь указания-то были устные? И пострадает агентство. И непосредственно Шинкаренко.

— А что это ты за него печалишься? — В вопросе Мишанина слились подозрительность и ехидство.

— Я беспокоюсь не за него, а за тебя. — Лагутин понизил голос. — Для меня что Шинкаренко, что ещё кто — разница не принципиальная. А только если с деньгами скандал возникнет, Шинкаренко и пододвинуть могут. Он питерский, не пропадет, но если другой начальник появится, то он себе другого первого заместителя захочет. Схема-то очевидная. Так вот меня это не устраивает. — Голос снова возвысился и затвердел. — Во-первых, мне с тобой, Николай Фомич, хорошо работать. А во-вторых… ты знаешь, как я к тебе отношусь.

— Знаю, — подтвердил Мишанин. — Старую комсомольскую дружбу не пропьешь, не прогуляешь. Понял я всё. Подумаю… А ты меня в курсе держи.

— Обязательно.

Виктор Эдуардович положил трубку, смял бумажку с номером телефона Грибанова, прицелился в урну, но не бросил, раздумал. Расправил, аккуратно сложил и сунул в карман. Вновь посмотрел на свое отражение в зеркальной стенке шкафа и на сей раз остался довольным.

Уверенное лицо человека, успешно сделавшего свое дело.

Николай Фомич Мишанин посмотрел на умолкнувший телефон, вынул платок и вытер лоб. Чёрт, аж вспотел. Вот ведь вывернулось, откуда не ждал. А впрочем…

Кто же Сашу осмелился так обломать?

А как для Виктора-то удачно!

И впрямь: никакой закорючкой не замаран, сигнализировал активно, но его побоку пустили.

Витя сейчас ликует — это факт. Витя быстро начальство проинформировал — пусть теперь оно, начальство, принимает решение. В принципе решение-то очевидное — деньги попридержать, заказ под благовидным предлогом притормозить. То, что Лагутину и надо. Свел-таки счеты с Грибановым! Саша Витю с одного бока обошел, а Витя Сашу — с другого.

Стоп! Только что просохший лоб вновь покрылся влагой, капелька пота скатилась прямо на нос. Мишанин ладонью провел по лицу, нос дернулся, словно почуяв резкий запах.

Кто же Сашу осмелился так обломать? Кто оказался таким смелым и жадным до денег? Или дело не в деньгах, а совсем в другом?

Лагутин силен. Он привык себя таковым считать. И он не простит, что его прогнули под Грибанова. И он умеет придумывать многоходовки.

А что — красивая комбинация. Пакостная, конечно, и очень опасная, но Виктор мог рискнуть. Он никогда в тёмных делах замешан не был, и тут никто не заподозрит.

Готов Лагутин отомстить Грибанову? Всегда готов. Но ведь не так дерзко!

Николай Фомич встал, прошелся по кабинету, потом снова сел…

Виктор, конечно, надежный работник. И добрый приятель. Старую комсомольскую дружбу действительно не пропьешь, не прогуляешь, однако… Он, Мишанин, достаточно всего насмотрелся и натерпелся. Он далеко не мальчик, а "мальчики" поджимают и подпирают. Его вполне устраивает нынешний пост и нынешний руководитель агентства. Но его совсем не устраивает, если его человек Лагутин — именно его, ни другого какого, — вдруг окажется замешанным в скверной истории. А Саша Грибанов эту историю раскрутит. Непременно раскрутит! Не сейчас, так потом. И что тогда?

А может, Виктор здесь ни при чём? Просто обстоятельства и впрямь так удачно сложились?

Может.

Но тогда всё равно получается плохо. Руководитель регионального представительства интригует против крупного генподрядчика. Причем такого, у которого есть очень высокое покровительство. Да к тому же в ситуации, когда у этого генподрядчика похищают дочь. Объяснения Лагутина понятны Мишанину, а как их воспримет тот же Шинкаренко?

Нет, как ни крути, но с Виктором всё получается неладно. А значит, и у него, Николая Фомича, всё выходит мерзопакостно. За кого ходатайствовал? Кого продвигал? За кого несешь ответственность?

"А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!" — вдруг вспомнил гоголевского "Ревизора" Мишанин и поднял трубку прямого телефона Шинкаренко.