Полное собрание заблуждений

ГЛАВА 26

В десять утра Аркадий Михайлович провел краткий, но интенсивный сеанс психотерапии, который свёлся к простой сентенции: мы все периодически заблуждаемся, но всё, что ни делается, — к лучшему.

— Вы полагаете? — с надеждой спросила Рита, и Аркадий Михайлович с уверенностью ответил:

— Я убежден. Вадим Юрьевич, конечно, вас несколько обманул, и это, я понимаю, не очень приятно, но зато это очень облегчает вашу ситуацию. Вы совершенно очевидно вне подозрений самого главного человека, а иначе, уж поверьте, он нашел бы способ, как обмануть вас ещё раз.

И подумал, что сам обманывает даму, но вряд ли это столь уж принципиально на фоне неожиданной правды, связанной с Борисевичем. Так что развеивать очередную иллюзию не имеет пока смысла.

К разговору с Еланцевой, которая проявив деликатность, не стала звонить спозаранку, Казик был готов — Борисевич успел проинформировать.

— А она, оказывается, умница, — с явным удовлетворением признал Вадим. — Всё довольно грамотно вычислила. Но вы, похоже, у неё в доверии.

"Она просто обо мне не очень сильно думала", — ухмыльнулся Казик уже после разговора с самой Ритой, отметив про себя, что в показаниях его компаньонов наблюдаются очевидные разночтения. Вадим сообщил, что объяснение с Ритой у него состоялось поздно вечером, когда он вёз её от Феклистова домой, а Рита поведала, что полночи не спала, размышляла, и вот пришла к выводу, который и выдала Борисевичу сегодня рано утром.

"Интересно, что же такое-эдакое произошло нынешней ночью?" — задал сам себе вопрос Аркадий Михайлович и вновь ухмыльнулся. Кто-то из них врал, но скорее врали оба. Причем Рита была отнюдь не напугана, а обижена, Вадим же — вовсе не раздосадован, а даже радостен. И это наталкивало на определенные соображения. Впрочем, углубляться в эти соображения не было ни нужды, ни времени. Ему еще предстояло подготовиться к очень ответственной встрече, намеченной на полдень.

…Ровно без пяти двенадцать Аркадий Михайлович подошел к зданию, где на третьем этаже творил свои парикмахерские чудеса известный стилист Святослав Анциферов.

Около двери, но не у той, что вела в офисные помещения, а у соседней, принадлежащей супермаркету, топтался Зубов и с самым естественным видом изображал человека, ожидающего машину. Этих машин вокруг было полно, одни уезжали, другие подъезжали, и Валера внимательно следил, как они осторожно пытаются вырулить в автомобильной толчее, приткнуться в образовавшиеся "дырки". На Казика он глянул мельком и равнодушно, сунул руки в карманы, и Аркадий Михайлович понял: стилист на месте и вполне готов для визита.

Впрочем, готов он был вряд ли, поскольку никто с ним о встрече не договаривался, намереваясь преподнести картину Репина "Не ждали".

В отличие от салона Вениамина Феклистова салон Святослава Анциферова масштабами не отличался — всего две комнаты. В одной восседала секретарша-администраторша (естественно, ноги — от жирафа, глаза — от лани, зубы — от производителей рекламы зубной пасты, прическа — от самого Анциферова), а в другой располагался кабинет, из которого в ту самую минуту, как Аркадий Михайлович переступил порог, выплыла шикарная дама с чем-то необыкновенным на голове.

— Как, простите, ваша фамилия? — продемонстрировала рекламные зубы в рекламной улыбке секретарша-администраторша.

— Казик. — Аркадий Михайлович тоже слегка поддернул уголки губ.

— Вы записаны? — Оленьи глаза с некоторым удивлением уставились в компьютер. — В моей базе данных ваша фамилия не значится.

— А мне не надо делать прическу, у меня с ней полный порядок.

— Да? — скептически протянула девушка, вмиг оценив торчащие в разные стороны вихры Казика.

— Мне надо побеседовать со Святославом.

— Он вас ждет?

Вместо ответа Аркадий Михайлович взялся за ручку двери, и секретарша-администраторша мгновенно вскочила на свои бесконечные ноги.

— У него сейчас перерыв! Он должен отдохнуть!

— Мне не надо ни стричься, ни бриться. — Казик решительно толкнул дверь и тут же захлопнул её перед носом очаровательной стражницы.

— Я вызову охрану! — пискнуло у него за спиной.

— Это совершенно лишнее, — бросил он через дверь и принялся выискивать глазами хозяина кабинета.

Хозяин вот так сразу на глаза не попадался, хотя кабинет отнюдь не производил впечатления "тронной залы". Весьма невеликий размерами кабинет, выдержанный в розовых тонах. "Трепетное создание", — ухмыльнулся Казик и тут же услышал уже слышанное:

— У меня перерыв. Я должен отдохнуть.

Голос раздался из большого кресла, в котором, словно в пышной купеческой перине, почти напрочь утонуло нечто статуэточное.

— Святослав? — на всякий случай уточнил Аркадий Михайлович и подошёл для лучшего рассмотрения поближе.

— Естественно, — откликнулась "статуэтка" тоном утомленной примадонны.

— Я понимаю, вы отдыхаете, но мне совершенно не нужно, чтобы вы делали что-то руками, а нужно, чтобы мы поговорили. — Казик придвинул к себе крутящийся стул и уселся, явно демонстрируя совершеннейшую неготовность уважать чужое право на отдых.

— Я работаю не только руками. Я работаю головой! И душой! — обиделся мастер волосяного покрова.

— Конечно, конечно, — закивал Аркадии Михайлович. — Много о вас слышал. Совершенно восторженные отзывы!

В кресле удовлетворенно мурлыкнули.

— И поскольку вы человек с головой, — вкрадчиво продолжил психолог, — нам будет легче с вами договориться.

— Вы хотите, чтобы я избавил вас от безобразия, которое вы считаете прической? — Святослав, только что изображавший полную расслабленность, мгновенно выпорхнул из кресла, облетел вокруг Казика, ухватил прядь волос, пожумкал её двумя пальцами и скорчил гримаску. — Ужасно! Волосы хорошие, но всё остальное ужасно! Алла запишет вас ко мне на сеанс. Я принимаю только по предварительной записи. У меня всё расписано на две недели вперед! — Он солидно повел совершенно несолидными плечами. — Правда, имейте в виду: мои услуги стоят дорого.

— Мои тоже, — попытался приладить назад обжумканную прядь Казик.

— Ваши? — озадаченно переспросил стилист.

— Именно мои. Которые я в данный момент готов оказать вам совершенно бесплатно.

— Не понял… — тряхнул головой Святослав, нисколько, впрочем, не нарушив замысловатую и, надо думать, идеальную прическу.

— Сейчас поймете. — Казик подцепил Святослава за изящный локоток и аккуратно толкнул в кресло. Невесомое тело мгновенно утонуло в мягких глубинах. — Вот извольте познакомиться. — Аркадий Михайлович выудил из папочки прозрачную мультифору, сквозь которую явственно проглядывал бумажный лист с набранным на компьютере текстом.

Анциферов подхватил мультифору, прищурился, словно старик, потерявший очки, потом несколько раз моргнул, затем вытаращил свои лучезарные глаза и в таком вытаращенном состоянии забормотал:

— "Я, Вениамин Феклистов, официально сообщаю следующее. Если со мной случится какое-нибудь несчастье, от убийства до избиения, то винить в этом надо Святослава Анциферова, который работает…" Это что такое?! — взвизгнул стилист и отшвырнул в сторону только что стискиваемый руками лист. — Негодяй! Он сошел с ума!

— Вовсе нет. — Казик аккуратно подхватил мультифору за самый кончик и быстро спрятал в папку. — Всё так и есть. Вчера на Вениамина совершили нападение трое подростков. Но его спас прохожий. Впрочем, вы это видели.

— Ничего я не видел! — Святослав дернулся, намереваясь, очевидно, выпрыгнуть из кресла, но Казик ткнул его толстым пальцем в тощую грудь, и Анциферов, быстренько оценив неравенство сил, мгновенно замер, попытавшись, впрочем, придать своей груди некое подобие колеса.

— Всё вы видели! Иначе не сидели бы здесь, а находились в Первомайском сквере, где у вас назначена встреча с тремя подростками.

— Какой сквер?! Какие подростки?! Я ничего не знаю! Такую бумажку мог нашлепать на компьютере кто угодно! Меня хотят оскорбить! И напугать! Но я не из пугливых!

В этот момент он напоминал цыпленка, силящегося казаться хозяином курятника, но получалось хлипковато. Впрочем, как и само изумление с негодованием. Святослав Анциферов, признанный мастер причесок, по части актерского мастерства явно заслуживал лишь гнилых помидоров.

— Я вам обещал оказать услугу и окажу, — напомнил Казик. — Дам совершенно бесплатный совет. Тот случайный прохожий, опять же совершенно случайно, оказался весьма серьезным господином, отнюдь не отличающимся моей деликатностью. Одного из мальчишек он поймал, вы это тоже наверняка видели. Но вовсе не ограничился обычным подзатыльником, а привез в некое место и всё разузнал. А потом приехал к Феклистову и предложил свою защиту. Вы, конечно, вырядились некоторым образом… Но всё же не таким, чтобы вас совершенно нельзя было узнать. Мальчишка вас узнал по фотографии. У Феклистова есть ваши фотографии. А если вас показать живьем…

— Это не я! — перепугался якобы непугливый стилист.

— Это вы, — строго сказал Казик. — И мой вам совет. Не хотите иметь дело с серьезным господином, лучше честно и откровенно поведайте мне: зачем вам понадобилось кого-то натравливать на Вениамина? Если я решу, что причина не очень серьезная, ограничусь простым порицанием. Ай-яй-яй… Вас это устраивает?

На размышление Святославу хватило десяти секунд.

— Он крутил роман с моей сестрой!.. И он её бросил!..

— То есть вы вступились за честь сестры? — не без иронии уточнил Казик.

— Да, вступился! — вскрикнул, а точнее, взвизгнул Анциферов. — Об этом уже сплетничают… говорят чёрт знает что! И меня постоянно приплетают! Это портит мою репутацию! А у меня серьезные клиенты! Я хотел помирить Веньку с сестрой! Мы ведь из одного круга, мы бы могли вместе так развернуться!.. — Свят осёкся, судорожно сглотнул и проговорил с обидой: — Я с ним пытался объясниться, а он мне всяких гадостей наболтал и ещё свою подружку Маргариту на меня напустил… Да! — вновь возвысил голос Анциферов. — Я захотел отомстить… вот! Чтобы ему физиономию его драгоценную набили!

— А легкое сотрясение мозга, которое вы тоже заказали?

— Какое еще сотрясение?! Это я испытал потрясение! А мозги мне его ни к чему! Мерзавец! Даже если он к сестре на коленях приползет, я сам его выгоню! Выкину! С лестницы спущу!

Аркадий Михайлович представил, как статуэточный Анциферов будет выкидывать и спускать с лестницы высокого и весьма крепкого Феклистова, и усмехнулся. Дивное зрелище! Прямо трагикомедия. Впрочем… пока без эпилога.

Эпилог еще предстояло дописать. Или отказаться от него напрочь.