Полнолуние для магистра

Глава 15

…С утра пришлось в срочном порядке собирать на совещание всю службу безопасности, во главе с Уолтером Уиллсоном, от хронического недосыпа имеющим весьма бледный вид и выразительные тени под глазами. Естественно, что Рихард Нэш, будучи младше, так сказать, по званию, устраивать показательную выволочку Старшему Магистру не мог, а потому присутствовал на совещании в облике Ричарда Уэллса, Главы, Великого, и прочая и прочая, со всеми вытекающими и допустимыми субординацией полномочиями.

Дело о загадочных естественных смертях среди обслуживающего персонала Букингемского дворца не сдвинулось ни на йоту. Мало того, оно усложнилось. Поверх пирамиды папок с досье, собранными на жертв и возможных подозреваемых, легла ещё одна папка, с данными о Викторе Джейкобе, ещё недавно состоявшем в личных помощниках профессора Диккенса при госпитале Святого Фомы, а два дня назад занявшим пост личного врача Его Безумного Величества. Наконец-то измученному нелёгкой службой доктору N выпала возможность отдохнуть и восстановить силы на каком-либо из морских курортов южного побережья Ла-Манша.

Но не далее как вчера ночью с доктором Джейкобом произошёл странный инцидент, с одной стороны, вроде бы, могущий быть расценён как простой несчастный случай, с другой, если представить его очередным звеном в цепи известных событий — заставлял сильно задуматься.

В первую очередь над тем, а стоит ли из ночного происшествия отливать это самое пресловутое новое звено?

В конце концов — и это было наиглавнейшим фактором — Виктор Джейкоб до сих пор оставался живёхонек. Хоть и не совсем здоров, справедливости ради стоит отметить. Да и мудрено оставаться здоровым с изрядно кровоточащей шишкой на затылке… А произошло следующее. Возвращаясь от своего высокопоставленного пациента, состояние которого проверялось за ночь трижды, доктор спускался по лестнице, ведущей в цокольный этаж, в кухни. Ему, видите ли, не удалось в этот день толком ни позавтракать, ни пообедать, и это можно понять: несмотря на богатый практический опыт, на новом ответственном посту он волновался, как мальчишка, и опасался лишний раз покинуть апартаменты бывшего короля. Откровенно говоря, просто забыл, как в далёком, загруженном учёбой и практикой студенчестве, что иногда надо есть.

Но после кратковременного сна организм напомнил о себе голодными спазмами в желудке. Навестив в три часа пополуночи высокого пациента, убедившись, что тот спит крепко и спокойно, мистер Джейкоб, презрев гордость, поинтересовался у дежурного санитара, где бы ему разжиться хотя бы парой простых сэндвичей с говядиной и кружкой чая. Тогда-то он и узнал о кратчайшем пути на кухню для прислуги, куда частенько заглядывали сами санитары, и о том, что даже в это время суток там можно встретить одного-двух поварят, которые всегда организуют страждущему лёгкий перекус. Жизнь во дворце не утихает даже по ночам. Прибывают курьеры, отправляются с поручениями нарочные, сменяются караульные… Каждый винтик сложного механизма, содержащего Букингемский дворец в идеальном порядке, должен не только находиться на своём месте, но и, выражаясь техническим языком, быть в исправном состоянии. Доктор Джейкоб оценил по достоинству действующий порядок вещей и поспешил на кухню за вожделенными сэндвичами. Из-за этой-то спешки он и шагнул с размаху мимо одной из ступеней. Была там одна, по какой-то причине чуть ниже и уже остальных; «свои» люди, что бегали день-деньской по этой лестнице, давно привыкли к ней и приспособились, а вот новый человек, да ещё и в полумраке, взял и оступился.

Да так грянулся затылком об пол, что чудом остался жив. Спасло лишь то, что треснулся не о мраморную плиту, а о самый край мягкой ковровой дорожки, сбегавшей по ступенькам, постеленной недавно, а потому — с ещё не притоптанным пушистым ворсом. На шум падения и вскрик прибежали дежурные с кухни, приложили к ушибу лёд, позвали на помощь; благо, что вместе с лейб-медиком в паре обычно дежурит целитель-маг. Доктора Джейкоба живёхонько привели в порядок. В конце концов, небольшая травма без сотрясения мозга — это просто травма, магическим путём наружные повреждения убираются быстро. Впрочем, маг пообещал ближайшую неделю контролировать состояние коллеги, на случай возможных осложнений.

Вроде бы обошлось. Но как расценить сие происшествие? Несчастный случай? Покушение? Ибо ступенька ступенькой, а нельзя было списывать со счетов и возможные проклятья, приносящие жертве неудачу на ровном месте. Порой они срабатывали лишь единожды, на какой-то незначительной мелочи, но и того бывало достаточно. Однако следов проклятий, сглазов и прочих вредоносных воздействий на докторе не обнаружилось. Что, кстати, не показатель: такие магоматрицы, сработанные настоящими мастерами, бесследно рассыпаются после того, как сделали своё чёрное дело.

Выволочку своим безопасникам Великий Магистр всё же устроил, выяснив, что в момент происшествия, да и до сих пор на докторе Джейкобе не было ни одного амулета: ни экранирующего возможные магические воздействия, ни просто «следилки», дающей сигнал, если с носителем что-то стрясётся. Почему первыми на помощь доктору примчались не профессионалы, а те, кто лишь по счастливой случайности оказался рядом? Как он выпал из сферы внимания тех, кто обязан контролировать окружение короля и принца-регента?

— Почему? — грозно повторил Ричард Уэллс. И для пущей внушительности ещё и прихлопнул ладонью по столу.

Как правило, менталисты не позволяют чувствам прорываться наружу. Исключение составляют случаи, если маг намеренно делится эмоциями. Вот и сейчас: от главы Ордена жахнуло такой волной раздражения и недовольства, причём явно усиленной, что присутствующие невольно поёжились.

За его спиной со стороны окна раздался чуть слышный укоризненный вздох. Машинально Великий Магистр сунул руку в карман и, почти не глядя, привычным жестом высыпал на подоконник горсть орехов. Обвёл взглядом хмурых собравшихся. Те тактично отвели глаза.

Лишь немногие маги, такие, как Главы Орденов, могли себе позволить двух фамильяров, с которыми поддерживали постоянную связь и делились силой. Один из фамильяров Магистра, малыш Тоби, сейчас спокойно дремал под столом, у ног хозяина, ничуть не озаботясь его тревогами: к Тоби они отношения не имели, а, значит, и волноваться пёсику было не о чем. Второй же фамильяр, старший и загадочный, постоянно пребывал в состоянии невидимости, и окружающие могли лишь догадываться о его истинном облике. Но по негласной традиции делали вид, будто не замечают его присутствия вовсе. Не показывается на глаза — значит, так надо. Возможно, его облик чересчур ужасен или уродлив; но это не их дело.

Ричард Уэллс отряхнул ладони от налипшей шелухи.

— Между прочим, — добавил уже спокойнее, — последний вопрос отнюдь не риторический, джентльмены, и я жду ответа. Не надейтесь отмолчаться с покаянными лицами. Вы, профессионалы, опытные мастера своего дела — и вдруг упустили контроль над лицом, контактирующим с Его Величеством ежедневно? Не ожидал. И это в то время как даже самый последний помощник младшего лакея при дворцовом сортире не обделён вашим вниманием! Джентльмены, вам самим это не кажется странным?

Четверо подчинённых Уолтера Уилсона растерянно переглянулись.

— Нет! — ответили хором.

Их непосредственный начальник побледнел и изменился в лице. Ричард Уэллс выразительно приподнял бровь.

Магистры обменялись быстрыми понимающими взглядами.

— Уолтер, отведите-ка их к сэру Магнусу, на обследование. Всех четверых.

— Думаете, «Отвод глаз», мессир?

— Пока всего лишь подозреваю. И хорошо, если это просто обострение паранойи; рад буду в этом убедиться. Заодно продумайте повод, как свести Магнуса с этим Джейкобом: надо и того проверить…

Младшие Магистры переглянулись в недоумении. Однако вбитая Орденским уставом привычка к дисциплине удержала их от возражений, что не помешало им удалиться из кабинета, сохраняя возмущение на минах. Заподозрить их в поддаваемости чужим внушениям, их, Младших магистров! Уэллс лишь головой покачал, глядя им вслед. Дай-то Бог, чтобы его подозрения не подтвердились, и бедолага доктор пострадал лишь от собственной неуклюжести, и никто не наводил ни на него, ни на орденских безопасников заклинание отвода внимания. И ведь что получается: самого Уолтера могли при этом не тронуть: могущества Старшего Магистра хватало, чтобы почувствовать чужеродный посыл и распознать злоумышленника. А вот Младшие, чьи способности ещё не настолько развиты, в отличие от их самомнения, могли влипнуть… Стоп. Нужно всё же дождаться заключения сэра Магнуса. Целитель из него так себе, средней руки, но вот диагност непревзойдённый. И если уж он скажет, что безопасники и сам Виктор Джейкоб чисты — так оно и есть.

Пора было менять личину. Если уж он заговорил о себе, как о Нэше, значит, скоро ему понадобится именно этот облик. Настоящий. Предвидение не было сильной чертой Магистра, проявляясь, в основном, в виде обострённой интуиции, но её вывертам он уже научился доверять.

Он покосился на подоконник. Орехов почти не убыло.

— Скучаешь? — посочувствовал. — Плохо тебе одному… Потерпи, дружище. Может статься, скоро будет гораздо веселей. Или, по крайней мере, интереснее. Познакомлю тебя кое с кем.

Ответом ему был ещё один вздох и тихий шелест.

Под столом шумно задышал, заворочался в своей корзине, принюхиваясь во сне, малыш Тоби. В дверь постучали. Магистр поморщился: не успел… На перемену внешнего облика нужно хотя бы несколько минут и полная сосредоточенность. Что ж, побудет ещё немного в этом теле, которое, кажется, уже обрастает привычками пожилых людей: излишней раздражительностью, например, и манерой всех поучать.

— К вам посетитель, мессир, — почтительно сказал секретарь. — Да, он знает, что день и час не приёмные, но опасается, что из-за нездоровья не сможет придти в другой раз. А, по его словам, дело у него очень важное… Мистер Барри, сэр. Приехал сюда вместе со стряпчими лорда Грэхема и, в ожидании, пока они переговорят с нашими юристами, осмелился просить вас о личной встрече. Что передать?

Питер Барри? Бессменный дворецкий сэра Оливера?

Что он лично сопровождает адвокатов Грэхема — вполне ожидаемо. Кольцо-артефакт с родовой печатью лорда на руке дворецкого — своеобразная доверенность, пропуск в Орден, в котором сегодня ожидали приезда господ-стряпчих, но абы кого с улицы без подтверждения полномочий не пропустили бы. Барри и являлся этим живым подтверждением, изъявителем воли своего хозяина. Но… приватный разговор? Неожиданно. Интересно. И…

Он привычно прислушался к интуиции. Та злорадно шепнула, что ничем хорошим сей визит не обернётся. Кажется, грядут неприятности.

Вздохнул. Опустившись в кресло, потёр кисть руки. Суставы на пальцах чуть припухли: воображение перестаралось, наделив при очередном перевоплощении немолодое тело признаками артрита… Что ж, оно и к лучшему, что не успел преобразиться: старики больше доверяют друг другу, нежели легкомысленной молодёжи.

— Просите, Олдман. И позаботьтесь, чтобы нас никто не беспокоил. Да, сегодня или завтра я ожидаю визита мисс Оулдридж с сопровождением; я приму их в любое время, имейте в виду. А прямо сейчас свяжитесь с сэром Магнусом и попросите его заглянуть, когда освободится, или прислать ассистента: возможно, мистеру Барри понадобится помощь.

Питеру Барри, дворецкому в шестом поколении, помнившему ещё деда нынешнего лорда Грэхема, повествование давалось нелегко. Порой с его высокого, с залысинами, лба градом катился пот, но почти сразу же после приступа жара почтенного старца начинал бить самый настоящий озноб, да такой, что у бедолаги аж зубы клацали, мешая говорить. Озабоченный этими тревожными, причём знакомыми по роду занятий, симптомами, Великий Магистр не выдержал и прервал беднягу, чтобы сделать несколько пассов над его головой и пробормотать формулу Отмены. После чего ошеломлённый наступившим улучшением в самочувствии — «просто как рукой всё сняло, мессир, ей-богу!» — и получивший ради подкрепления сил рюмочку бренди, нежданный визитёр продолжил свой рассказ.

Хозяин кабинета слушал его очень внимательно, не перебивая, лишь иногда подсказывал нужное слово, когда мистер Барри запинался на очередной фразе: не по стариковской забывчивости, а потому, что дворецкий по природе своей не имел склонности к разглагольствованиям. Общение с хозяевами по определению не предполагало праздной болтовни, что же касается слуг — те привыкли понимать своего главнокомандующего с полуслова и полужеста. Семейными узами дворецкий себя так и не обременил, друзей у него почти не осталось… и по всему выходило, что длительные беседы вести ему было не с кем. Не удивительно, что временами старик запинался. Отвык…

Магистр терпеливо внимал, ломая вместе с тем голову над вопросом: кто же умудрился столь виртуозно накинуть на Барри заклятье неразглашения, замаскировав под приступы внезапного недомогания, что даже дежурные на входе в резиденцию Младшие Магистры не смогли увидеть, что посетитель зачарован? А ведь их обязанности в этом и состоят: отслеживать, чтобы посетители не занесли с собой какой-либо ментальной или магической заразы и не были ведомы чьей-то злой волей… Но вот не заметили. Пропустили. Хм. Очень интересно. Как и то, о чём он узнаёт прямо сейчас… Похоже, пожилого дворецкого проняло не на шутку. Питер Барри относился к той породе наивернейших слуг, что хоронят тайны «своего» семейства вместе с собой, почитая их священными; чтобы вот так придти и открыть душу?.. Для этого Поступка должно было произойти нечто неординарное.

Но, разумеется, в данном случае к откровенности располагало и то, что дворецкий изливал душу не какому-то соседу по столику в пабе и не охочему до сплетен зеваке. Он доверил чужую тайну самому Великому Магистру. Что ж, доверие — величайшая драгоценность, и Магистр не собирался им разбрасываться. И уж тем более не хотел в дальнейшем подставить того, кто, действуя из благих побуждений, наступил на горло собственным нравственным принципам. Недопустимо, если мужественный старик пострадает из-за своей нежелательной для кого-то честности.

К концу рассказа Ричард Уэллс уже знал, как ему поступить. Выслушав гостя и задав несколько уточняющих вопросов, он в задумчивости прошёлся по кабинету и, наблюдая за тем, как Питер Барри в изнеможении отирает большим клетчатым платком испарину со лба, зашёл к нему со спины, возложил руки на седой затылок…

— Посидите спокойно, мистер Барри. Вы устали; я помогу вам восстановить силы.

И вместе с посылом бодрости восстановил сильно ослабленное заклятье молчания. А заодно прошёлся по памяти посетителя: теперь тот твёрдо был уверен, что всё это время по поручению хозяина обсуждал с Великим Магистром дальнейшие намерения лорда Оливера в отношении чудом спасшейся падчерицы. Как менталисту, Магистру не составило туда выудить информацию о данных намерениях из чужой головы.

Тот, кто запретил старику о себе говорить, даже не заподозрит, что его плетение аккуратно распустили, а затем воссоздали заново.

— Ну, как, вам уже легче? — спросил учтиво, возвращаясь на своё место.

Дворецкий сморгнул пару раз, провёл ладонью по лбу:

— Д-да… О, да, мессир, намного легче; будто ветерком повеяло… Б-благодарю… Такая честь, вы сами, собственноручно…

— Полно, сэр Барри, это такая безделица. Управлять самочувствием и иметь элементарные понятия о работе человеческого организма может даже самый юный послушник нашего Ордена; понять, что собеседник дурно себя чувствует и облегчить его состояние столь же легко, как пожать ему руку. Иное дело, что я лишь временно восстановил равновесие жизненных потоков в вашем теле; любой целитель скажет вам, что первопричина недомогания остаётся, её надо найти, устранить… Свою миссию вы выполнили: изложили мне точку зрения сэра Оливера на происходящее и его намерения; я всецело их одобряю и поддерживаю, так и передайте. Но теперь позвольте же и мне выполнить свой долг, как гостеприимному хозяину. Не отказывайтесь от помощи нашего целителя. Сэр Магнус осмотрит вас и проведёт лечение либо порекомендует, к кому из его коллег вам лучше обратиться.

Онемев от волнения, Барри приложил руку к сердцу, только и побормотав:

— Право же, мессир…

— Как вы вообще умудряетесь держаться на ногах с таким сердцем? Неужели оно до сих пор вас не беспокоило?

Невольно дворецкий вновь прикоснулся к груди

— Нет, мессир, до сегодняшнего дня… Ну да, это нынче ночью меня прихватило, впервые в жизни, признаюсь как на духу. Так вдруг кольнуло, будто кто гвоздь вогнал, я уж думал — не доживу до утра. Потому и решился к вам…

На лице его отразилось замешательство. Похоже, сохранившиеся воспоминания о намерениях не состыковывались с теми, что были наложены лишь недавно.

— Я ведь хотел поговорить о… Нет, не помню.

— Так мы уже обсудили с вами всё, что следовало, — преувеличенно бодро отозвался Магистр. И потянулся к звонку на столе. Опережая его порыв, в дверь кабинета постучали.

— Мессир!

На пороге замялся секретарь. Судя по всему, этого молодого человека, как и гостя Магистра, также обуревали противоречивые мысли.

— Прошу извинить, мессир, я помню, что вы просили вас не беспокоить. Но в то же время вы распорядились, если я правильно понял, сразу без промедления принять мисс Оулдридж как только она появится. Так вот: она прибыла.

— Так рано? — невольно вырвалось у Магистра.

Он с досадой взглянул на циферблат напольных часов. Всего лишь одиннадцать. Молоденькие девушки, будучи на отдыхе, да ещё и в гостях, просто не должны подниматься в такую рань и уже разъезжать с визитами! Впрочем, нынешняя мисс Ангелика не похожа на своих ровесниц, выросших в тепличных условиях роскошных особняков, и трудно ожидать от неё следования местным устоям… Да и не в этом дело. А в том…

Он мысленно ругнулся.

Неужели его и впрямь взволновало, что перед юной девушкой ему предстоит появиться в облике глубокого старца? Ладно, не такого уж и старца: но всё же хотелось бы… Ему более привычно…

Рассердившись на это невразумительное мысленное блеянье, он фыркнул. В конце концов, какая разница, каким она его увидит?

— Проси, — сказал коротко. И учтиво добавил, обращаясь уже к дворецкому: — Нет-нет, не спешите нас покинуть, мистер Барри. Думаю, эта встреча будет полезна для вас обоих.

Не скрывая волнения, Питер Барри поднялся. Губы его побелели.

— Это… она, мессир? В самом деле, она? И я могу её увидеть, нашу маленькую мисс?

— Не только увидеть, но и поздороваться, и поговорить. Однако должен предупредить…

Договорить он не успел.

Несколько событий произошло одновременно.

В кабинет шагнуло очаровательное юное созданье. Лишь на миг, замерев от неожиданности, всплеснуло руками и бросилось к застывшему, как соляной столп, дворецкому:

— Барри! Добрый мистер Барри, неужели это вы?

Плечо её вдруг дёрнулось, девушку даже чуть отбросило назад: будто кто-то невидимый, но достаточно увесистый, оттолкнулся от этого плеча и…

Вместе со странным клёкотом под потолок метнулось и прошелестело нечто, невидимое, но всколыхнувшее вокруг себя воздух. Ему навстречу рванулось ещё одно нечто, оставившее после себя глубокие борозды от когтей на подоконнике. С грохотом обрушилась на пол сбитая встречной мощью двух невидимок люстра. Сверху на неё с шумом упали два… тела? Взмыли во все стороны дивной красоты сверкающие перья и пух.

— Сквикки! — отчаянно закричала Ангелика Оулдридж.

Великий Магистр рванулся к чему-то, копошащему, торопливо и взахлёб воркующему на полу:

— Шикки! Немедленно проявись! Что ты себе позволяешь?

Из-под стола отчаянно залаял проснувшийся, наконец, Тоби и ринулся в схватку.

Торопливо отступил, зацепился за порог и с размаху рухнул на копчик и взвыл от боли и неожиданности секретарь. Его бесцеремонно вздёрнул за шиворот долговязый тип в пурпурной мантии целителя.

— Что здесь, собственно, происходит? К кому меня пригласили? Кого лечить?

— Всех! — рявкнул Магистр, перехватывая за шиворот рычащего пёсика. — Это ж сумасшедший дом какой-то, а не Орден!

— Всем молчать! Тобиас, фу! Мисс Оулдридж, на мест… я хотел сказать — будьте так любезны, присядьте в это кресло! Мистер Барри, а вы вот сюда, и без возражений! Сэр Магнус, в первую очередь помогите Олдману! Олдман, восстанавливайтесь из пепла: вы нужны мне на посту у двери, и чтоб сюда даже мышь не проскочила!

При слове «мышь» две проявившиеся на высоте в паре футов от пола растрёпанных скроуховых головы заинтересованно повернулись в сторону кряхтевшего от боли секретаря, а юная мисс, успевшая присесть, ойкнула и живо подобрала под себя ноги.

— О, нет… — пробормотал Великий Магистр. — Господа, это идиома! Образное выражение! Здесь нет мышей, и никогда не было, клянусь. Олдман, чего вы ждёте? Выполняйте свой долг, а сэр Магнус подлечит вас, так сказать… э-э… в процессе, после чего он к нам вернётся, а вы останетесь…

— Р-р-р!..

— Тобиас! Хоть ты помолчи!

…И стало тихо.

— Вообще-то кроме вас никто и не говорит, — после паузы робко подала голос юная леди. — Вот только Тоби хочет сказать, что вы слишком сильно его прижали к себе, он задыхается. Мистер… Нэш?

Великий Магистр уставился на неё во все глаза.

Спохватившись, опустил уже не рычащего, но скулящего пёсика на пол, машинально погладил. Выпрямился, не сводя взгляда с Ангелики. В затруднении кашлянул.

— Э-э… Не Нэш. Уэллс. Ричард Уэллс, Великий Магистр Ордена, к вашим услугам, мисс. Рихард Нэш, за которого вы меня случайно приняли, мой племянник. К сожалению, сегодня он не может присутствовать при нашей беседе, но будьте уверены: всё, что известно ему, известно мне, и наоборот.

— Но как же так? — растерянно пробормотала леди Ангелика, переводя взгляд с попискивающего обиженно Тоби на его хозяина. — Ведь…

Внезапно в её глазах мелькнуло нечто, похожее на понимание.

— Прошу меня извинить, сэр. Но здесь не слишком светло, к тому же, вы с вашим… племянником так похожи…

Ричард Уэллс ещё раз прокашлялся.

— Семейное сходство. Такое часто бывает.

И тут, невольно придя на выручку Магистру, ожил временно парализованный дворецкий, о котором временно все забыли. С благоговением он протянул руку к прелестному видению.

— Это и вправду вы, мисс Ангелика? Вы, настоящая? Вы мне не чудитесь? И вы… меня узнали?

Последние слова он едва выговорил. Губы его дрожали.

Глаза подселенки наполнились слезами. А сердце Магистра едва не взорвалось от внезапно нахлынувшего гнева и отвращения. Притворщица! Актриса! Ничего из жизни доставшегося ей тела, кроме устоявшихся привычек, она знать не может; так зачем же вводить несчастного старика в заблуждение? Он прекрасно помнил день, когда в теле Ангелики Оулдридж окончательно укоренилась новая личность; от изначально родной ауры девушки к тому времени осталось лишь несколько небольших вкраплений.

Неужели эта новая личность… лжива? Какой удар!

Или… он слишком торопится осуждать, и её притворство вызвано не более чем стремлением как-то утешить верного слугу дома Грэхемов? Но позвольте, позвольте…

Магистра прошиб пот.

Она узнала Питера Барри, хоть никогда не видела его раньше. Назвала по имени. Сразу, едва взглянув. Как это понимать?

Менталисты думают гораздо быстрее обычных людей; неудивительно, что мысли Магистра, поначалу сумбурные, затем упорядоченные, призывающие логику и здравый смысл, пронеслись у него в голове в доли секунды. И почти разу прозвучал голосок его гостьи:

— Мистер Барри…

Не стесняясь, она взяла дрожащую руку пожилого дворецкого обеими ручками.

— На моё первое Рождество вы подарили мне куклу-брауни. Я терпеть не могла своих фарфоровых кукол; в моей спальне, что с непривычки казалась мне огромной, их стеклянные глаза блестели в свете ночника, словно живые, и как же я их боялась, пока вы не посоветовали мне укладывать их спать! Тогда страшные глаза закрывались, а я засыпала спокойно. А ваш брауни, сшитый из фланели, в шерстяном вышитом камзольчике и в треуголке, с глазами-пуговицами, был тёплый и уютный и сразу стал мне другом. Его сшила ваша сестра, мисс Барри, которая, бедняжка, умерла в ту же эпидемию, что и моя матушка с маленькими братцами. А вы… каждое Рождество делали подарки — и говорили что это не мне, а Эндрю, так я назвала брауни. Вы дарили ему кукольный домик, цепного пёсика с будкой, лошадку: самые лучшие игрушки на свете. А после смерти матушки, я же помню, вы первый, вы, а не мистер Оливер, по весне, когда на кладбище Хайгейт сошёл снег, предложили мне навестить её могилу; и держали меня за руку, пока я плакала, но не утешали, а просто вздыхали громко. Мне потом стало легче, когда я выплакалась. А летом, когда меня отправляли в имение, вы посылали мне каждую неделю крохотные записочки и рассказывали, как все слуги по мне скучают: и Анни и Лиззи, и старый Джим, и его близнецы, которые однажды сбежали на корабле в Индию, но попали в Бристоль, а оттуда их вернули с цирковой труппой, как раз поехавшей в Лондон… помните?..

Старик, абсолютно счастливый, кивал: «Да, да…» Ричард Уэллс глянул на него внимательно — и сдался.

Осторожно попятившись, сел в своё кресло и впился жадным взглядом в светящуюся фигуру, точную призрачную копию Ангелики, стоящую рядом с дворецким и ласково гладящую его по голове. С такой же трогательной улыбкой настоящая Ангелика из плоти и крови — теперь уже язык не поворачивался назвать её подселенкой — поглаживала пальцы Питера Барри, и, казалось, под двумя перекрёстными лучистыми взглядами — живым и призрачным… Нет, не казалось! На самом деле здесь, в кабинете, на глазах Магистра вершилось никем не предусмотренное чудо.

С измождённого лица дворецкого уходили следы утомления и недавнего сердечного приступа. Расправлялись и исчезали морщины. Пропали тени в подглазьях; от седины остался лишь намёк. Час назад сюда вошёл весьма немолодой мужчина, отягощённый не только годами, но и сопутствующими недугами. За последние же минуты к нему вернулись, по меньшей мере, десятка полтора лет и цветущий юношеский румянец.

…Тоби, обиженный невниманием, потёрся о ногу хозяина. Тот машинально взял его на руки. Спохватившись, поискал взглядом второго фамильяра.

Вот оно что. Выходит, скроушка Ангелики Оулдридж и есть потерянная пара его Шикки? Значит, она всё же спаслась от железноклювых, и жертва скроуха оказалась не напрасна?

На поваленной люстре совершенно по-человечески обнимались крыльями одноглазый Шикки и растрёпанная Сквикки и нежно клекотали, забыв о человеческой речи. На них, округлив глаза, в изумлении уставился сэр Магнус, так и забывший опустить на пол занесённую через порог ногу. Вот он очнулся, стряхнул оцепенение, но едва не впал в ступор снова, увидев призрачную девушку. Потом перевёл восхищённый взгляд на Магистра.

Тот приложил палец к губам и выразительно указал на свободный стул. Кивнув с пониманием, целитель на цыпочках, по стеночке, прокрался к обозначенному месту.

Светлая…

Удивительно.

Невероятно стыдно за свои недавние подозрения…

Как правило, дар Говорящего забирает все его силы, не давая побочных ответвлений. А эта Светлая оказалась ещё и Целителем.

Или он ошибается и видит сейчас проявление родного дара пришелицы?

И этот призрак, непохожий на зыбкое аморфное образование, и внезапно проснувшиеся воспоминания… И слияние Даров, этакий симбиоз… Ничего этого не должно было быть и не случалось ни с одним из известных Ордену подселенцев. Неужели произошло невероятное? И то, что они с Магнусом видят — не привидение, а каким-то чудом уцелевшая душа Ангелики Оулдридж?

Как же они уживутся?

А главное — как теперь уберечь их обеих?