Порождая бурю

22. Ты можешь мне доверять

Прикосновение пальцев Бенджамина было осторожным и даже нежным, но Розалия все равно вздрогнула два раза и даже рассердилась на себя за это. Что это с ней? Она уже давно не была ни стыдливой, ни пугливой. Более того, если бы он не остановил их поцелуй, она бы с удовольствием позволила себя трогать и целовать везде. А теперь вдруг реагирует на его легкие прикосновения так странно.

Сначала она была немного разочарована из-за того, что Бенджамин не захотел пойти дальше поцелуев, но потом оценила его жест: кажется, секс не являлся его целью. И это никак не увязывалось с тем спором, что она подслушала между ним и Адриано. Возможно, она все неправильно поняла. Впрочем, это не так уж и важно, учитывая, что их желания совпадают, а сама Розалия совсем не рассматривает его в качестве потенциального долгосрочного партнера. С нее хватило предыдущих неоправдавшихся ожиданий, которые все как одно закончились разочарованиями.

— Кажется, тебя шил мясник, — заключил Бенджамин, когда Розалия опустила край каратеги и скрыла голую спину.

— Рана была безобразная… — она развернулась к нему лицом — они как и прежде сидели на татами.

— Почка?

— На месте!

— Хочешь показать шрам моему…

— Нет, Бенджамин, спасибо. Я хочу, чтобы он оставался таким, как есть, как напоминание.

— О чем? — в голосе Бенджамина чувствовалось непонимание ее выбора.

— О предательстве. О разочаровании! О нелюбви! И потом он мне нравится. Знаешь, на последний день рождения я заказала отцу торт с фотографией этого самого шрама. Мать сказала, что он выбросил его прямо в коробке, едва увидел.

У Бенджамина было какое-то потрясенное выражение лица. Ее поступок скорее вызывал у него недоумение и отторжение, чем одобрение изощренного чувства юмора.

— Почему он делал это с тобой?

— Потому что… потому что я не соответствовала его представлениям и ожиданиям..

Розалия никогда не стеснялась этой истории, но и не рассказывала ее направо и налево. От нее все еще щипало в носу и слезились глаза, но она научилась справляться и с этим. По-своему. История ее семьи была очень личной частью ее жизни, но Бенджамину, кажется, можно было доверять. Поэтому она рассказала ему «почему». А он ни разу не перебил ее и не задал ни одного вопроса.

— Я наскучила тебе, — наигранно воскликнула Розалия: на самом деле она так совсем не думала, ведь все было написано на его лице.

— Конечно, нет! Я просто… мне очень жаль, что у тебя не было любящих родителей

Розалия поднялась и отошла в сторону.

— А этот вечер начался гораздо веселее, чем закончился, — заметила она и посмотрела на Бенджамина в зеркале.

— Жалеешь? — спросил он, пока подходил к ней ближе.

— Я ни о чем не жалею.

Это, конечно, была неправда. Розалия жалела о многом. О нелюбви отца и слабости матери, о смерти Луиджи и своем горе. О братьях, которых не хотела знать, о своей несдержанности… О многом. И не знала, как побороть это подтачивающее изнутри чувство.

Они еще долго разговаривали в машине перед домом. Розалии не хотелось подниматься в квартиру, и Бенджамин тоже не торопился. Он чаще слушал, а если ему задавали вопрос, то непременно начинал отвечать со своего «хм» на выдохе, которое так нравилось девушке. Сложно было сдержать улыбку, когда она это слышала. Бенджамин даже спросил ее, почему она улыбается, казалось бы, без видимой причины.

— Мне нравится твое «хм», — хихикнула Розалия. — Ты часто говоришь его.

— Хм… не замечал, — ответил Бенджамин, осознавая в тот самый момент, что только что произнес это слово, и тогда рассмеялся вместе с Розалией. — Ты права! Хм…

На этот раз он сделал это специально, но девушка снова задорно рассмеялась.

— Ты нравишься мне, Рози, — он дотронулся кончиками пальцев до ее щеки.

— Я заметила…

Розалия сразу заторопилась домой, чтобы избежать неловкости, которую испытала от признания. Обычно этого не случалось, но Бенджамин, суда по всему, не видел в ней только сексуальный объект, а к этому она не привыкла. Он слушал ее. Кажется ему было не все равно.

Эти мысли заняли все выходные, пока Розалия работала в дежурной аптеке. Они накатывали и отступали, словно легкие волны на берег во время штиля. Бенджамин звал ее на ужин, но она, к собственной радости, была вынуждена отказаться, не прибегая к вранью. В понедельник ей тоже пришлось отпроситься с уроков из-за неотложного дела. Вопрос она решала через сообщения, поэтому лично с Бенджамином не пересекалась. А в свой долгожданный выходной в среду решила пойти на пляж.

После огненного лета осень тоже выдалась жаркой и даже засушливой. В середине ноября, когда солнце стояло высоко, было жарко, а смельчаки еще купались. Вода оставалась теплой, а песок прогревался так, что ничем не отличался от летнего.

Розалия вышла из дома в полдень. В большой сумке лежал сэндвич и бутылка воды, полотенце и книга. Купальник уже был на ней. Ветерок обдувал прохладой, но лежать на песке было даже жарко. Книга скоро наскучила, а шуршащий плеск волн породил любопытство потрогать воду. Она оказалась прохладной, какая обычно бывает в конце мая, но не холодной, когда после шторма заходишь в воду и ломит ступни. Идея искупаться была напрочь исключена, и Розалия просто стояла на мелких камнях и перебирала их пальцами правой ступни. Она уже собиралась вернуться на полотенце и развернулась спиной к морю, когда заметила у входа на пляж знакомую фигуру.

Сначала Розалия подумала, что ошиблась, ведь из всех диких пляжей за городом, а их было девять, Бенджамин не мог выбрать именно этот. Но чем ближе он подходил, тем очевидней было совпадение. Впрочем, даже издалека она узнала его, и, разволновавшись, сначала хотела метнуться к полотенцу, чтобы занять менее уязвимое положение, но потом передумала. Вместо этого она уверенно пошла ему навстречу.

— Из всех пляжей ты выбрал именно этот! — с улыбкой воскликнула она.

Бенджамин подошел к ней, бросил рюкзак на песок и наклонился, чтобы поцеловать. Розалия предусмотрительно подставила ему правую щеку, но он к ней даже не прикоснулся, а дождался, когда она повернет к нему лицо, недоумевая, почему он не целует, и только тогда прикоснулся губами к ее губам.

— Щеку оставь для подруг и Бузато… — прокомментировал Бенджамин свое нежелание довольствоваться малым. — Как водичка?

— Приятно освежает…

— Ты же не купалась, — усмехнулся он и стал стягивать футболку. — Пойдешь со мной?

— О, нет! — Розалия даже не делала вид, что не смотрит на обнажающееся тело Бенджамина с откровенным интересом и удовольствием. — Я посмотрю, как это будешь делать ты.

— Конечно, Рози… — усмехнулся он, тоже разглядывая ее в черном спортивном купальнике. — С берега тебе будет лучше видно…

Розалия рассмеялась, давая понять, что совсем не стыдится того, что ее план полностью разгадан.

— Пойдем же, — настаивал Бенджамин и уже тихо тянул ее к воде. — Составишь мне компанию.

— Я попробую, но ничего не обещаю.

Вода показалась холоднее, чем прежде, ведь ступни уже успели нагреться на горячем песке. И легкий озноб пробежал по спине, предвещая трудности при погружении в воду. Розалия высвободила свою руку из ладони Бенджамина и теперь шла немного позади. Он входил очень быстро: вода доходила ему уже до края шортов. А Розалия двигалась медленно, от части потому, что пыталась привыкнуть к прохладе, но еще и потому, что пялилась в широкие плечи и спину Бенджамина. Ей захотелось запрыгнуть на него сзади, чтобы держаться за шею и прислониться животом к его теплой коже и обхватить ногами за талию. Она бы с удовольствием ещё укусила его у основания шеи.

— Любуешься? — подковырнул ее Бенджамин, когда неожиданно развернулся и нашел Розалию с мечтательно-остекленевшими глазами.

Она кивнула, продолжая теперь смотреть на его поросшую волосами грудь и мощные руки.

— Иди же сюда, Рози, — поманил он ее.

И Розалия пошла, словно загипнотизированная тем, что видела и слышала. Кажется, она перестала чувствовать холод.

Бенджамин уже полностью погрузился в воду и теперь двигал руками и ногами, чтобы оставаться на месте. Он ждал, когда то же самое сделает Розалия, и немало позабавился, когда она, окунувшись, взвизгнула и выпучила глаза.

— Она ледяная! — возмущалась девушка.

— Двигайся, и скоро согреешься! Поплыли на отмель!

Розалия остановилась и поставила ноги на дно.

— Нет, спасибо. Я уже говорила, что боюсь открытых пространств в воде.

— Я буду рядом, — он уговаривал ее и смотрел в глаза.

— Пожалуй, все равно нет.

Этот страх был сильнее ее. Розалия посмотрела в сторону горизонта — ни одной лодки, ни буйков, ни других купающихся. Ощущение того, что и берега больше не видно, не заставило себя долго ждать.

— Рози, — голос Бенджамина стал более вкрадчивым, — ты можешь мне доверять. Я отлично плаваю.

Он протягивал ей руку, и она вложила в нее свою, удивляясь, что делает это.

До отмели они доплыли быстро. Розалия старалась дышать размеренно и не суетиться. Бенджамин плыл рядом, так же медленно, как и она, и часто смотрел на нее. Это вселяло уверенность, хотя и не уничтожило страх. А на отмели оба они встали из воды. Розалия сначала засмотрелась, как струйки воды быстро стекали по груди и животу, а потом очнулась и обернулась к берегу.

— О, черт! До берега как до луны пешком!

Она запаниковала.

— Если хочешь, поплывем обратно, — предложил Бенджамин.

Он ждал ответ, но Розалия молчала и лишь смотрела на берег. Ей было холодно.

— Рози, детка, давай же! Ты замерзла.

Бенджамин взял ее за руку и повел по направлению к берегу. Возможно, сначала он не поверил ей, когда она сказала про свою нелюбовь к открытому морю, но теперь, судя по тому, как изменился его голос и отношение в целом, он верил. После отмели дно резко уходило вниз, идти было невозможно. Пока они плыли, Бенджамин постоянно смотрел в сторону Розалии, а она не могла даже улыбнуться. Только когда он уже стоял на ногах, она попыталась встать, но на определенной глубине все еще не почувствовала песок, поэтому резко оттолкнулась от воды и схватилась за рядом стоящего Бенджамина.

— Рози, все хорошо, здесь уже не глубоко. Хотя я совсем не возражаю, если ты и дальше будешь висеть на мне, словно детеныш коалы.

Розалия пропустила его замечание мимо ушей и лишь смотрела в сторону приближающего берега, потому, что Бенджамин продолжал идти.

— Теперь я могу и сама, спасибо, — она отцепилась и, с облегчением выдохнула, когда почувствовала под ногами песок. — Как же холодно!

Бенджамин энергично растирал ей руки и спину полотенцем. Самому ему, казалось, совсем не было холодно. И не удивительно: в нем было почти вдвое больше мышц. Розалия же понемногу начала синеть.

— Снимай мокрый купальник! — скомандовал он. — Я отвернусь.

— Не утруждай себя, — усмехнулась Розалия и сама повернулась спиной к Бенджамину.

Она стянула с плеч бретельки и сразу же надела футболку. При этом ее не покидало чувство, что за ней наблюдают. Вряд ли Бенджамин стыдливо отвернулся. Но Розалии хотелось, чтобы он смотрел на нее.

— Надень и мою палатку тоже, — предложил он и протянул ей ту самую толстовку, которую она уже однажды надевала в тот вечер, когда кулон Луиджи упал в воду.

— От нее пахнет мной! — удивилась она.

— Я ни разу ее не стирал. Надеваю ее, когда мне грустно, — посмеялся Бенджамин и, как и в прошлый раз, заботливо поправил капюшон.

— Надеюсь, рукавом не вытираешь слезы и сопли…

Бенджамин сложил губы в наигранно недовольную гримасу, давая Розалии понять, что она могла бы выразить свою мысль другими словами.

— Ты голоден? У меня есть один мега сэндвич с ветчиной, копченым сыром, помидорами и салатом, — спросила Розалия, когда закончила переодеваться, и они вместе уселись каждый на свое полотенце.

— Я очень голоден, Рози!

Она посмотрела на него и поняла, что он совсем не о еде. И это отодвинуло и ее желание есть на второй план. Розалия привстала и переползла к Бенджамину на полотенце. Усевшись верхом на его колени лицом к нему, она застыла так, ожидая, что будет дальше. Теперь настала его очередь действовать, ведь она уже приблизилась, насколько это было возможно. И Бенджамин тоже приподнялся и сразу же начал ее целовать. Сначала он держал ее огромными руками за голову, а потом переместил их на спину и сильно прижал к себе. Его поцелуи были требовательными, даже жадными, но все еще воспитанными, как будто кто-то вежливо забирал все последнее себе и при этом извинялся, что не собирается ни с кем делиться. И в тот момент Розалию посетило чувство принадлежности к чему-то большему, чем просто желание и страсть на пляже. Забота Бенджамина, его внимание и бережность, с которой он к ней обращался, не смотря на иронию и шутки, — все давало понять, что он относится к ней по-особенному. Что именно это было, Розалия затруднялась определить, а спрашивать казалось ей неуместным. Но смутная догадка взволновала ее и заставила по-другому посмотреть на Бенджамина.