Порождая бурю

36. Что-то не так

— Оз, нам надо поговорить!

Аугусто остановил Розалию, удержав ее за запястье. Она метнула в него молнии — он сразу же убрал руку, но остался стоять перед дверью, преграждая путь. Лучшим решением было согласиться, наконец, поговорить с ним, а не продолжать избегать. Но спортзал — место совсем не подходящее, особенно когда Бенджамин время от времени бросает в их сторону недовольные взгляды.

Розалия была уверена, что он видел сообщение от Аугусто, поэтому и спросил ее, встречается ли она еще с кем-либо. И она не соврала ему. Аугусто не представлял для нее никакого интереса, он, совершенно бесспорно, был незначимой фигурой в ее жизни, не смотря на то, что сох по ней уже больше года. Его нерешительность раздражала девушку, и до Рождества она держала его всегда на расстоянии. Но в тот вечер она первой поцеловала его, и алкоголь был совершенно ни при чем.

Признание Бенджамина в любви застало ее врасплох. Она, конечно, понимала, что очень нравилась ему, но только услышав “я люблю тебя”, осознала, что у него это серьезно. Ей и раньше признавались в любви, правда словами, выражающими крайнюю степень чувств: обожаю, схожу с ума. И ни разу так, как Бенджамин. Едва ли он напугал ее откровением, но однозначно заставил взглянуть на происходящее по-другому.

Когда Аугусто высадил Розалию у ее дома, он вышел вместе с ней и, по традиции, спросил о свидании. Она не ответила ему, но поцеловала в губы. Легко прикоснулась, чтобы попробовать, как это будет. Потом шевельнула губами, вскинула руки на плечи, и получила нетерпеливый ответ от Аугусто. Это длилось долго, или Розалии так показалось. Но поцелуй не впечатлил ее, а только напомнил о том, как ей нравятся поцелуи Бенджамина.

Аугусто смотрел на Розалию ошалевшими глазами. Еще бы! Она приблизилась к нему сама! Вот только так же быстро и ускользнула: без объяснений или намека, и до самого начала тренировок не отвечала на его звонки, посылая время от времени отговорки, что занята.

А теперь Аугусто стоял перед ней и ждал объяснений.

— О чем надо поговорить?

Розалия делала вид, что раздражена, на самом же деле ей просто не хотелось ничего объяснять. Тут вообще не о чем было разговаривать!

— Ты поцеловала меня! Что это значит?

— Ничего, — передернула плечами Розалия. — Ты разве никогда никого не целовал без причины?

— Нет… У всего есть причина! Даже у твоих сумасбродных поступков! — сердился Аугусто и так смешно надувал и без того пухлые мягкие губы, что девушка просто не могла воспринимать его всерьез.

— Именно у этого — нет! — насмешливо настаивала она. — Это был сиюминутный пьяный порыв. Ты же знаешь, когда я выпью, то совершаю глупости!

Розалия так широко и честно распахнула глаза, что Аугусто смутился и, возможно даже, устыдился собственного напора в желании докопаться до истины.

— Да, ты права, — разочарованно пробормотал он, опуская глаза. — Извини…

Он пошел прочь, а Розалия довольно улыбалась, смотря на втянутую в плечи голову. С тем же выражением на лице она развернулась к двери и уже собиралась войти обратно в зал, как заметила правее в тени Бенджамина. Не известно, как давно он там стоял, но по лицу было ясно, что он многое слышал.

— Зачем ты играешь с ним, Рози?!

— Мы играли с ним с самого начала… — отмахнулась девушка. — Он не возражал!

— Он давно уже не играет… Он влюблен в тебя!

— Я не могу отвечать взаимностью или играть в любовь с каждым, кто влюблен в меня, только потому, что ему этого очень хочется! — на этот раз по-настоящему рассердилась девушка.

Только выпалив эти слова вслух, она вдруг поняла, что сказала что-то не то. Хотя в тот момент и не разобралась до конца, что именно. И только ответ Бенджамина прояснил ситуацию.

— Достаточно сказать, что тебе не интересно! Никто не заставляет тебя принимать чужие условия.

Взгляд Бенджамина был напряженный. Он не укорял ее и вряд ли ждал ответа. Но он говорил о себе?

Розалия смутно понимала, что признание Бенджамина все еще оставалось полностью проигнорированным с ее стороны. Что именно он думал на этот счет, было еще менее понятным. Но докапываться до истины не было в ее натуре, особенно, если дело касалось чувств, которые ее особенно не интересовали. Возможно, Бенджамин считал, что она играла и с ним с той лишь разницей, что игра эта ей нравилась.

— А я и не приму чужие условия, — почти обиделась Розалия, как будто ее заподозрили в малодушии. — Не собираюсь ублажать чужое эго за свой счет.

— А тебе не кажется странным, что другим их эго ты ублажать не позволяешь, но продолжаешь ублажать свое собственное?

Розалия смерила Бенджамина взглядом, в котором можно было, если знать ее хорошо, усмотреть недоумение. Она недоумевала, почему он решил вдруг сейчас разоблачить ее. Что именно его задевало!

— К чему ты клонишь? — осторожно спросила девушка и сделала шаг вперед, как будто сокращенное расстояние между ней и Бенджамином могло позволить ей получить более честный ответ.

— Никуда. Это просто мое наблюдение, что к другим ты относишься гораздо хуже, чем к себе.

— По-твоему все должно быть наоборот?!

— По-моему, Розалия, — терпеливо начал Бенджамин, — прежде всего ты должна понять, что ты заслуживаешь лучшего. Но, — он сделал паузу, — подобно тебе лучшего заслуживают и другие, поэтому не стоит ставить свой личный интерес как самоцель и идти в том направлении по головам.

— Считаешь, что я делаю это?

Голос ее стал напряженным, губы плотно сжались, как будто Розалия боялась, что скажет лишнего. С Бенджамином она нередко сдерживала себя и не позволяла всем своим мыслям облачаться в слова. Сегодня ей тоже этого не хотелось. В том, что она слышала, в тоне, в выражении лица — везде она видела угрозу. Но не ей лично, а ее спокойствию. Было что-то новое в Бенджамине, чего она раньше не замечала и что сейчас настораживало ее.

— Да… — ответил Бенджамин и хотел добавить что-то еще, но Розалия не была способна слушать далее: в ее голове уже кружилось возмущение и несогласие с тем, что она только что услышала.

— Откуда у тебя такие сведения?! — разозлилась она. — Ты меня совсем не знаешь! И строишь свои догадки, основываясь на чем? На том, что смог узнать обо мне, пока мы были в постели?

— Не только на этом! — оборвал ее Бенджамин. — Как раз там мало что можно подчерпнуть. Вне спальни ты… хм… гораздо разнообразнее…

Розалия выпучила глаза.

— Разнообразнее, значит! — прошипела она.

— Черт! Хм… Я совсем не это хотел сказать…

Бенджамин выглядел озадаченным и даже расстроенным. Захваченная своим гневом, который уже давно набирал обороты, а теперь, подпитанный последней фразой, вот-вот собирался закружить ее в диком танце, Розалия совсем не замечала этого. Ей так сильно хотелось спустить с цепи свой нрав, что она совсем не думала о Бенджамине — как и прежде она становилась центром своей Вселенной.

— Не хотел, а сказал!

От обильного излияния потока речи Бенджамина спасла группа учеников, с шумом вывалиашаяся из дверей школы. Они обступили учителя, оттеснив Розалию в сторону, и заговорили с ним о предстоящих соревнованиях в феврале.

Девушка поспешно ретировалась и пошла в раздевалку. Она не стала полностью переодеваться, а поспешила уйти как можно быстрее. Разговор этот с Бенджамином ей не понравился. Если раньше она как будто заряжалась энергией от перепалки или ссоры с кем бы то ни было, то сегодня — нет. Вместо этого она чувствовала странное беспокойство, как будто кто-то методично выбивал у нее почву из-под ног. Это были всего лишь первые толчки, как при землетрясении, когда земля оповещает тебя о приближении чего-то колоссального, и тебе нужно решить как можно скорее, что делать и куда бежать. Но Розалия плохо распознавала подобные знаки, часто обесценивала их, но чаще просто игнорировала. Беспокойство было скорее назойливым, чем реальным, и она, как и прежде, просто задвинула его подальше.

Почему Бенджамин решил уличить ее в эгоизме? Раньше он многое спускал ей, улыбаясь ее изобретательности. Может, он считал, что она играет с ним также, как и с Аугусто… А она играет?

Мысли об этом терзали ее по дороге к нему. Она сама предложила встретиться. Ей нужно было проверить, что происходит. В школе Бенджамин был очень сдержан и не проявлял никакого непрофессионального интереса, даже когда они оставались наедине. Сначала Розалия отвечала ему тем же, но скоро ее начало это задевать. Внимание Бенджамина ей было необходимо, с ним она чувствовала себя нужной и любимой. Поэтому его холодность уязвляла ее.

— Что происходит? — спросила она с порога, когда он открыл ей дверь.

— Добрый вечер, Розалия. Что именно ты имеешь в виду? — спросил Бенджамин с искренним интересом на доброжелательном лице.

— Ты игнорируешь меня! — бросила она ему в лицо, на ходу расстегивая куртку и бросая ее на камод у входа.

Бенджамин сразу взял ее и повесил в шкаф. Затем прошел за ней в гостиную.

— Я не игнорирую тебя, Рози, — его голос смягчился, — я просто жду, когда ты мне расскажешь, почему ты поцеловала Аугусто.

— У меня нет ответа на этот вопрос, — Розалия смотрела ему прямо в глаза, как делала это всегда, когда ей было необходимо убедить кого-нибудь в своей искренности.

— Хм… А я уверен, что есть! Более того, ты должна бы понимать, что это причиняет мне… хм… некоторое неудовольствие. Или тебе и до этого нет дела?

Кажется, он загоняет ее в угол, а Розалия этого не просто не любила, она начинала нервничать. Если она скажет, что ей нет до этого дела, то еще больше заденет его самолюбие. Если же скажет, что есть, то поставит в уязвимое положение себя.

— Не зависимо от причин моего поступка, ты не был целью.

Кажется, ей удалось выкрутиться.

— Неужели?! Хм… Розалия, — девушка дернула головой, — может ты назовешь мне в этом случае преследуемую тобой цель?

— Нет никакой цели, Бенджамин! — вспылила она, но сразу же осеклась. — Ты же знаешь, я часто совершаю необдуманные поступки, когда выпью.

Он ей не верил — это было явно написано на его лице. Но Бенджамин сделал вид, что это так. Зачем? Впрочем, Розалия гораздо больше радовалась тому, что они закончили этот неприятный разговор.

— Бенджи, — она раньше никогда его так не называла, — не сердись на меня…

Перед Бенджамином снова появилась, словно оборотень, мягкая кошка. Она взмахнула своими мягкими руками и обняла его за шею, плотно прижимаясь всем телом. А он еще некоторое время упрямо смотрел ей в глаза, давая понять, что все еще сердится. Но Розалия уже знала, что он скоро сдастся. Едва она коснулась его губами, как он прижал ее к себе.

— Ты никогда не сожалеешь о своих поступках, я помню… — проговорил Бенджамин, оторвавшись от Розалии лишь на пару сантиметров.

Нет, именно в тот момент она не сожалела, но ей было неловко, и она хотела замолить свое поверхностное поведение, предложив ему свое тело. А в общем, Розалия сожалела о чем-то постоянно, но едва ли когда-либо призналась в этом хотя бы одной живой душе.

Как и раньше Розалия выбиралась из дома Бенджамина ночью, словно воришка. Хотя на этот раз она была уверена — он не спал. С его стороны не доносилось глубокого ровного дыхания, которое она слышала прежде. Но он почему-то никак не выдавал себя. Оставаться до утра у Розалии не было никакого желания, но и уходить, зная, что Бенджамин не спит, казалось совсем нелепым. Поэтому она даже не торопилась, а спокойно одевалась в ожидании, когда же он окликнет ее. Но этого не произошло.

Розалия не тихо захлопнула входную дверь и обернулась на окна. На втором этаже в спальне горел свет.