Портальеро. Круг первый

Глава 15

Глава пятнадцатая.

Иногда сидишь вот и думаешь: «За что мне это всё?» А начинаешь вспоминать свои прошлые дела, и понимаешь: «А ведь есть за что. Так-то ещё вроде бы дёшево отделался…»

Кто сказал, что было плохо?

Кто сказал, что будет хуже?

Только лишь с последним вздохом

Ты поймёшь, кому ты нужен…

Ты узнаешь то, что прячут

В небесах угрюмых звёзды.

Ты поймёшь, что это значит…

Всё поймёшь…

Жаль только поздно…

27 августа 1982 года.

Москва. Круглый дом на Нежинской улице.

Разговор с призрачной девочкой у меня предстоял вполне себе серьёзный. Тут главное сразу не раскачивать сложившуюся ситуацию и не выпустить процесс нашего сотрудничества из-под контроля. Из-под моего контроля.

— Ты спрашиваешь, что тебе надо делать?

Я начал разговор с маленькой девочкой слишком уж круто. И сейчас неплохо бы было сгладить возникшие углы и шероховатости.

— Тебе не нужно ничего делать без моего согласия. А я в свою очередь постараюсь со своей стороны сделать всё, чтобы ты чувствовала себя комфортно и могла и дальше продолжить своё существование на этой земле.

— Но ты же не сможешь меня вернуть к жизни?

— Почти на сто процентов уверен, что не смогу. А ты что, на это очень рассчитывала?

— Ну… Я не знаю…

— И что бы ты сделала? Пошла бы домой. «Здрасьте! Я ваша дочка!»

Интересно, а призраки умеют плакать? Лицо мёртвой девочки исказилось. Казалось, вот-вот и она заплачет горючими слезами. Но, нет… Не заплакала.

— И что теперь? — грустно спросила она меня.

— В каком смысле?

— Что мне теперь делать?

— Машенька! Если мне удастся сделать так, чтобы ты ни через неделю, ни через месяц не покинешь этого мира, то… Ты будешь и дальше продолжать своё существование. Но вот только в качестве призрака.

— Это как привидение, да?

— Да. Ты что-то читала про это?

— А ты что не видел мультика про Карлсона. «Самое лучшее на свете привидение с моторчиком. Дикое… Но симпатичное!»

— Видел, конечно. А был ещё, кажется, мультик про Кентервильское приведение.

— Не помню такого…

А я стал мысленно вспоминать. Тот мультик по новелле Оскара Уайльда уже сняли или нет?

— Но ты, Машенька, будешь самым симпатичным привидением на свете!

— Да. Но меня, кроме тебя никто не видит.

— Это же хорошо.

— Думаешь?

— Я уверен в этом. Если бы я мог становиться невидимкой…

— Что, зашёл бы в сберкассу и вынес бы оттуда много денег?

— Деньги — это не самое главное в жизни. Они лишь инструмент для достижения цели.

— А какая у тебя цель?

— Хочу наладить свою жизнь так, чтобы не наделать ошибок, совершённых мною в прошлом своём существовании.

— И это всё?

— А разве этого мало?

— Но это же скучно и не интересно.

— Ну, почему же?

— Но ведь ты же волшебник?

— Есть такая песенка. «Волшебник-недоучка». Это как раз про меня.

— Я знаю такую: «Сделать хотел грозу, а получил козу…»

— Типа того…

— Но ведь у тебя что-то получается?

— Машенька! Я порою даже не знаю, как это всё у меня получается. О том, что у меня есть магические способности, я узнал не так уж давно. Ещё и недели не прошло. Хотя… Если к этому прибавить ещё и то время, что я был в другом мире, то уже месяц, как я знаю, что не такой как все.

— Ты мне что-то такое уже говорил, но я так и не поняла ничего.

— А тебе это и не надо. Ты здесь. И я здесь. Обратно мне уже не вернуться. Так что и жить придётся здесь и сейчас.

— У тебя есть расчёска? — внезапно спросила она меня.

Спрашивать «зачем» я не стал. И так ясно. Она получила волосы и теперь ей надо привести их в порядок.

— Посмотри в ванной! Там должны были остаться от бабушки.

Привидение испарилось, и какое-то время я её не видел и не слышал, но это было недолго.

— Ма-акс! У меня ничего не получается…

— Что у тебя не получается?

— Всё не получается. Я не могу ничего взять. Рука проскакивает.

— Да ладно… Ты же и в разум другого человека смогла приникнуть, и даже на меня напасть.

— Но я тогда… Очень злая была…

Я в это время уже переместился на кухню, чтобы попить чаю с какой-нибудь печенькой. Мне было так лень идти выручать эту призрачную гостью. Но я вдруг подумал, что не стоит ей советовать как следует разозлиться, чтобы у неё снова получилось контактировать с разными предметами. А то она сгоряча мне и ванну разнесёт.

Помнится в прошлый раз, в прошлой жизни, в моей прошлой квартире, я тоже пообщался вот точно с таким же эфемерным созданием. И та девочка тоже была мёртвая на все сто. Дело кончилось потопом и залитыми соседями на нижнем этаже. Такого счастья мне и даром не надо. То, что Маша умеет пользоваться водопроводом, меня не успокаивало совсем. Если она разозлится и войдёт в режим «бей, круши, ломай», то ей будет по фигу и на меня, и на разгневанных соседей.

— Ну чего тут у тебя?

— Вот. Не могу…

Маша протянула свою руку вперёд и она свободно прошла сквозь стеклянную полочку со всякими флаконами, шампунями и лежащей между ними расчёской. При этом ничего даже не колыхнулось от этого действия.

Да… Проблема.

— Максим! А ты помнишь, как я не смогла взять резинки, которые ты для меня купил?

— Помню.

— Но теперь-то вот они…

Она вытащила резинки из кармашка пижамы и показала мне.

— А расскажи-ка мне, Маша, как ты слопала мои эклеры, которые я отложил себе на ужин?

— Ну… Не знаю. — она задумалась. — Они появились. Я протянула руку и взяла, а потом откусила. Кстати, спасибо тебе! Они были очень вкусные. И… С тех пор, как я умерла…

Она надолго замолчала. Похоже, что к этой теме она ещё не привыкла до конца…

— С тех пор у меня не было ни чувства голода, ни какого-то другого чувства. Я вот не чувствую холодно мне или тепло. Но тогда, когда ты меня трогал там, на голове. — она показала на свои новые волосы. — Я чувствовала тепло твоих рук.

— Ясно… А скажи мне, пожалуйста, ты себя в зеркале видишь?

— Не-а… Но я этому даже не удивилась. Потому что слышала, что привидения в зеркалах не отражаются.

Я посмотрел в зеркало. Себя я там увидел, а Машу нет.

— Не только привидения в зеркалах не отражаются, но и всякая другая нежить тоже. Вампиры, например.

— А кто это такие?

Я вспомнил, что до появления видеосалонов не все знали про вампиров. Про чертей слышали, и даже в кино видели. У нас же были такие фильмы, как «Вий» и «Вечера на хуторе близ Диканьки». Так что я попытался рассказать девочке то, что сам помню про вампиров.

— Это такие гады, которые питаются кровью. У них острые длинные клыки торчат изо рта. Они прокусывают ими шею жертве, и высасывают всю кровь без остатка.

— Жуть какая. Я слышала, что они в сказках назывались упырями.

— Тоже верно. Но ты не вампир и не упырь. Ты просто маленькое и очень любопытное привидение. И, кстати, тут другое. Вампиры не терпят дневного света. Если на них упадёт хотя бы лучик солнца, то они сгорают ярким пламенем. Поэтому они днём спят в гробах. А ночью выходят охотиться. Ты же легко можешь передвигаться и светлым днём, и кромешной ночью.

— Зачем ты меня пугаешь?

— Машенька! Мне казалось, что тебя уже трудно чем-то напугать.

— Ты думаешь, если я умерла, то мне и бояться больше нечего?

— Лично я именно так и думаю.

Девочки — они всегда такие девочки. Поэтому сказки про вампиров быстро закончились, а она сказала мне:

— Сейчас это не важно. Причеши меня, пожалуйста!

— Не умею причёсывать девочек. Я этого никогда не делал.

— Но я же сама не смогу этого сделать.

— Давай попробуем сделать так…

Я сел на бортик ванны и левой ладонью обхватил руку девочки, Тоже, кстати, левую. Попытался слегка подпитать её маной. Много сил на это тратить не стал. Знаю, что это чревато последующим голодом. И не только магическим истощением. А самым натуральным человеческим голодом. Эдак продуктов в холодильнике мне хватит только на сегодня. А я-то думал растянуть их на срок подольше, чем один или даже два дня.

— Попробуй ещё раз взять расчёску! — скомандовал я.

Маша неуверенно протянула руку и… смогла легко взять то, что и хотела.

— Максим! Смотри! — и указала рукой на зеркало. — Я себя вижу.

Я глянул в сторону зеркала. Действительно. Теперь там отражалось сразу двое подростков.

— Ну, раз ты можешь теперь пользоваться расчёской и видишь своё отражение, то начинай приводить себя в порядок!

— Одной рукой это делать не совсем удобно.

Я всего лишь на секунду отпустил её руку, но тут же об кафельный пол звякнула, выпавшая из её руки расчёска. Подняв расчёску с пола, я левой рукой взял её за плечо, а правой протянул ей приспособление для приведения в порядок волос привидения. Вот такой у меня каламбур получился сам собой. Я даже усмехнулся.

— Что тут смешного? — тут же вспыхнула Маша.

Я пересказал свой каламбур. Фраза, про приведение в порядок волос привидения, ей тоже понравилась и она заразительно так засмеялась. Этому факту я очень удивился. У меня в ванной в полный голос смеётся мёртвая уже несколько дней девочка. Чудны дела твои, Господи… Хотя он-то вроде бы тут совершенно ни при чём.

Вот так дальше и пошло. Я стою у неё за спиной и держу её левой рукой за плечо, а она перед зеркалом тщательно расчёсывает свои рыжие волосы, пытаясь сотворить два хвостика по бокам.

— Максим! Мне так идёт? — наконец спросила она меня.

— Идёт, идёт… — отмахнулся я.

Не ожидал, что это её это так обидит.

— То есть тебе всё равно, как я выгляжу?

— Маша! Только не надо снова начинать!

— Ты — дурак!

— Я знаю. Ты мне об этом уже говорила. А я так подумал-подумал, и решил, что ты права. Я дурак хотя бы потому, что связался с такой неблагодарной девочкой, как ты.

— Прости! — с виноватым видом вымолвила она. — Я порой забываю, что я уже не та маленькая девочка, которой многое было позволено. Ведь я давно уже знала, что моя опухоль в конце концов приведёт меня к быстрой смерти. В школе меня дразнили по-разному, и никто со мной не дружил. А дома я отрывалась на своих близких.

— Они потакали твоим капризам?

— Ага… Теперь-то я понимаю, что это было глупым поступком с моей стороны. Но что я могла поделать. Когда у меня началась эта болезнь, мне было-то всего лишь чуть больше семи лет. Что я понимала тогда?

— А сейчас ты много больше понимаешь?

— Да. Просто иногда расслабляюсь. И веду себя так же, как и раньше. Прости меня за это!

— Я тебя понимаю. Но иной раз ты ведёшь себя…

— Даже не говори. Я сам про себя всё знаю.

— Маша! А кто у тебя остался из родных?

— Мама…

— И всё?

— Бабушка умерла год назад. А папа нас бросил сразу же после её смерти.

— Испугался трудностей?

— Нет. Это мы с мамой виноваты. Я всех изводила, а она мне во всём потакала. Теперь я понимаю, что и смерть бабушки, и уход отца из семьи с этим напрямую связаны. Он помогал нам деньгами, и приезжал ко мне часто. Но только тогда, когда мамы не было рядом.

— Ты хочешь их увидеть?

— Зачем ты спросил?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю. Они всё равно никогда не узнают, что я тут… Так… А вдруг…

— Что? Вдруг я увижу что-нибудь такое, чего мне лучше не видеть. Понимаешь? В моей памяти они остались такими, как я их помню. И мне стыдно теперь за то, что я не ценила каждый миг нашего с ними общения.

— Вот сейчас ты говоришь, как взрослая. А стоит тебе расслабиться, ведёшь себя как капризуля.

— Прости! Я больше не буду!

— Детский лепет. Все дети так говорят, чтобы их особо не ругали. А потом всё равно шалят и капризничают.

— Максим! Я очень постараюсь. Но потерпи меня хотя бы какое-то время. Вдруг через неделю меня уже здесь не будет на этой земле? И тебе сразу станет легче.

— Я бы хотел, чтобы осталась со мной на более длительный срок.

— Я что, тебе понравилась? — кокетливо улыбнулась она.

Вот откуда у них с самого детства берётся это неисправимое желание нравиться мужчинам? И ведь с ранних лет они умеют, и кокетничать, и флиртовать. Но мне этого и даром не надо. А особенно сейчас.

— Машенька. Мне совсем не помешала бы напарница во всех моих делах. О том, что я не такой как все, знаешь только ты. И всё… Я даже поговорить об этом ни с кем не могу. А я тебе говорил, что только учусь всему этому магическому ремеслу. Если бы ты стала мне помогать, то я бы смог гораздо быстрее освоить всё это. Но мне нужна напарница, соратница, помощница, боевая подруга… А вот с неуравновешенной капризной девочкой мне совсем не по пути.

— А ты постараешься мне помочь?

— Чем? В чём я могу тебе помочь?

— Я хочу подольше остаться здесь.

— Где? У меня в квартире? — пошутил я.

— Нет. — не приняла она моей шутки. — Я хочу подольше остаться в этом мире. Не хочу на тот свет.

— Учитывая твой юный и невинный возраст, ты не попадёшь в ад. Тебе по местной религии, наверняка, приготовлено место в раю.

— Макс! Я не хочу, ни в рай, ни в ад… Мне страшно.

Я погладил её по голове. Она даже зажмурилась. Так частенько делают кошки, когда их гладят.

— Так приятно… — промурлыкала она.

И тут же, без перехода, ошарашила меня новым вопросом:

— А ты купишь мне новую одежду?

— Давай, не сегодня. Ладно?

— Ладно. А ещё…

Вы когда-нибудь видели, как краснеет бледный призрак? Вот и я не видел. Она стояла ко мне спиной, так что я не мог видеть её лица. Зато мне хорошо его было видно в отражении зеркала.

— Что это с тобой? У тебя лицо покраснело. Даже уши стали красными.

Я отпустил её плечо. Изображение в зеркале тут же исчезло. Да и видимые мне со спины её уши, тоже сразу побледнели.

— Нет. Ничего…

— Маша! Мы же уже договорились. Если тебе что-то надо, то я…

— Не надо.

— Но ты о чём-то хотела меня попросить?

— Я поторопилась и, кажется, погорячилась…

— Ясно. — равнодушным голосом ответил ей я. — Тогда я пошёл спать. А ты можешь тут делать всё, что захочешь!

— Но я без тебя ничего не могу.

— А что ты хочешь?

— Я… Я…

— Маша! Говори уже! Ты чего-то хочешь, но не можешь об этом меня попросить?

— Да! — выпалила она.

— Ну…

— Что?

— Ты стесняешься меня?

— Да.

— А что ты хочешь?

— Я… — она собралась и выпалила на одном дыхании. — Я хотела бы помыться. Но без тебя у меня ничего не получится.

— Но ты же сейчас призрак, Маша! У тебя нет тела. А привидениям, зачем мыться?

— Я не знаю. Но я больше недели в больнице не мылась, до самой смерти. У меня такое ощущение, что я вся грязная. Я увидела ванну и поняла, что хочу набрать полную ванну горячей воды с пеной, помыть голову… Но я… Я сама этого сделать не смогу. А ты… Ты — мальчик…

— Понятно. Даже не знаю, чем я могу тебе помочь.

А и правда… Чем? Если я буду тут сидеть и держать её за руку или за ногу, то она будет чувствовать себя неуютно… Хотя я уже давно не мальчик. И мне по сумме двух миров уже больше шестидесяти лет. Так что, положа руку на сердце, её несозревшее тело меня совсем не интересует. Но объяснить ей этого я не смогу. Да и не поймёт она меня. А ещё она не понимает того, что если я каким-то магическим путём смогу сделать так, чтобы она осталась на земле и через неделю, и через месяц, то она навсегда будет такой же маленькой двенадцатилетней девочкой-призраком. Но этого я ей пока не буду говорить.

А насчёт того, чтобы ей помочь… У меня появилась одна идея. Но надо сперва проверить, получится ли…

— Я тут придумал кое-что. И если всё получится…

Идея у меня была простая, как ванна Архимеда. Только я вспомнил не его закон про всякое тело, погружённое в жидкость, а то, что вода, в принципе, является хорошим проводником для электрического тока. А если принять во внимание, что магическая энергия — тоже по сути своей является энергией… В общем, я решил попробовать.

Ополоснул ванну, она была вроде бы чистой. Заткнул пробкой сливное отверстие. Щедро плеснул из первого же попавшегося под руку флакона шампуня, а потом открыл воду. Отрегулировал так, чтобы была горячей, но в то же время не сильно обжигала.

А сам отправился на кухню попить чайку с печеньками. Их не оказалось в наличии, но нашлись пряники. Чай себе сделал послаще. Мне сейчас нужны углеводы, глюкоза и всякая другая сладкая хрень. Кто его знает, сколько энергии от меня потребует задуманный мною эксперимент.

Сытый и довольный я вернулся в ванную. Там как раз уже и воды было сколько надо.

— Потрогай воду! — предложил я Маше.

— Я уже трогала. Ничего не чувствую…

— Делай что говорю! И не спорь! — строго скомандовал я, а после добавил. — Пожалуйста!

Она протянула руку и снова попыталась потрогать воду. Ничего у неё не получилось, и она с обидой посмотрела на меня.

— Ну, я же говорила…

Я сел на табурет у дальнего конца ванны, опустил в воду левую руку, и включил слабенькую подпитку маной. Для усиления эффекта, я даже прикрыл глаза, мысленно представляя, как моя энергия пробегает по руке и устремляется в воду… Минуту примерно я так сидел, а потом решил, что уже хватит. Я открыл глаза, и снова скомандовал:

— Попробуй теперь!

Маша с видом ребёнка, которого заставляют выносить мусор, протянула руку и лениво опустила её в покрытую пышной пеной воду.

— Мокрая! — взвизгнула она. — И горячая!

— Слушай меня! Я буду тут сидеть, а глаза закрою. А ты залезай в ванну и мойся. Только постарайся помыться побыстрее. Я не уверен, что моих сил хватит надолго.

— Да мне уже всё равно. Можешь подглядывать, если хочешь.

Она стала быстро расстёгивать свою пижаму. Но я, как честный и порядочный человек, не могу нарушать данное девушке слово. Поэтому откинулся спиной к стене, и закрыл глаза.

Она плескалась и фыркала. В меня иногда прилетали брызги. Но я продолжал сидеть, думая лишь о том, надолго ли меня ещё хватит. Наконец послышались другие звуки. Шлёпанье мокрых ног по кафельному полу. А потом и вовсе послышался её расстроенный голос:

— Максим! Я не могу взять полотенце…

Мне пришлось всё-таки открыть глаза, поскольку с закрытыми глазами я бы тут в ванной всё посшибал бы. Машка стояла мокрая и голенькая, стыдливо прикрываясь ладошками. Эх, было бы ещё чего прикрывать.

Я выбрал самое большое махровое полотенце, и накинув на неё, стал вытирать.

— Я сама! — попыталась сопротивляться девочка-призрак.

— Без проблем.

Я отпустил полотенце. Оно тут же выскользнуло из её рук и упало на пол. Пришлось взять другое полотенце поменьше.

— Я поняла. — сказала она грустно. — Без тебя я не смогу ничего делать.

— Ничего. Я постараюсь потом что-нибудь придумать, чтобы ты всё делала сама. Но только, давай, не сегодня. У меня был очень длинный день. И я так устал, что скоро просто свалюсь с ног.

— Спасибо, Максим! — на этот раз её ангельский голосок звучал очень убедительно.

Правда я уже убедился, что эта девочка, когда ей что-то надо, может сказать и не таким ангельским голосом.

Её пижама, которую она бросила или уронила на пол перед тем, как залезть в ванну, промокла до последней нитки. Поэтому я хотел выдать ей свою чистую футболку. Но у нас никак не получалось сделать так, чтобы она могла её надеть.

Тогда я вспомнил, как тогда, когда я запихнул её в камень на перстне, она легко смогла слопать спрятанные там же эклеры, и решился на ещё один эксперимент.

— Маша! Я сейчас тебя спрячу, как тогда. И туда же отправлю свою футболку. Я думаю, что там у тебя получится её надеть. Так что не волнуйся, и я тебя через пару минут освобожу.

— Хорошо.

На этот раз мне гораздо проще было проделать все эти процедуры. После того, как днём, я мимоходом спрятал там мопед. Остальное было только делом отработанной техники. Так что через пару минут девочка в длинной футболке снова стояла передо мной.

— Всё, Машенька! На сегодня это всё. Иначе я засну прямо здесь, стоя, как лошадь…

— Ты плохо выглядишь, Максим!

— А всё из-за кого…

На ходу щёлкнув выключателем, я почти на ощупь добрался до своего дивана и упал на него плашмя. Сон сморил меня мгновенно.

Утро 28 августа 1982 года.

Москва. Круглый дом на Нежинской улице.

Под утро, я почему-то сильно замёрз. Мне снилась зима. Я ехал на машине по заснеженной дороге, а где-то впереди стояла на обочине в ожидании меня инопланетная ведьма в теле мёртвой девушки-альбиноса. Красные глаза сияли в темноте, а сама ведьма улыбалась, скаля зубы. Её улыбка была довольно-таки зловещей…

Я ехал, но всё никак не мог приблизиться к тому месту, где стояла ведьма. И мне было холодно. Очень холодно…

Я проснулся. А проснувшись, обнаружил, что уже настало утро. Рядом со мной, крепко прижавшись ко мне и закинув на меня руку, спала мёртвая рыжая девочка. От её тела веяло холодом.

Я пошевелился, и она тоже открыла глаза. Рыжий чертёнок улыбнулся мне, и я услышал ангельски голосок:

— Доброе утро, Максим!