Портальеро. Круг первый

Глава 17

Глава семнадцатая.

Да-а… И не говори… А потом, когда-нибудь в будущем, весь этот окружающий нас кошмар назовут старыми добрыми временами…

Два игрока в одну игру играли.

К себе людские души забирали.

Один манил вином, развратом, златом.

Другой лишь тем, что в этой жизни свято.

Такая вот было у них потеха.

Но, кто добился большего успеха?

Ответ на это каждый верно знает,

Кому свою он душу доверяет.

28 августа 1982 года.

Возле подъезда у «Круглого дома» на Нежинской улице.

Тело на асфальте валялось некрасиво, как сломанная кукла. Да и поломало его знатно. С девятого этажа, да на асфальт. Это тебе не фунт изюму… Из вывернутой под неестественным углом ноги торчал обломок белой кости. Ей, богу, я чуть не блеванул, глядя на всё это. Но ни я, ни взбледнувшая старушка не стали подходить к упавшему телу. По всему было видно, что помочь ему уже никто не сможет.

— Ой! Я побегу скорую вызывать…

— Скорая ему уже не поможет… — глубокомысленно ответил ей я. — Звоните сразу в милицию!

— А ведь и правда…

Старушка резво так ускакала в подъезд. А я до сих пор не знаю, в какой квартире она живёт. А то, что её зовут баба Маня, она сама обмолвилась.

Другая Маня, но более молодая и совсем призрачная, уселась рядом со мной на скамейку и болтала ногами.

— Ты чего так долго возилась? — наехал я на неё. — Я тут уже устал бабке зубы заговаривать.

— Там окно не открывалось на девятом этаже. Я сначала даже подумала, что буду прыгать с разгону через стекло, но потом заметила, что вход на чердак открыт. Я залезла на крышу, разбежалась и… И вот я здесь.

— Тебе его совсем не жалко? — спросил я.

— Не-а… — равнодушно ответила она. продолжая болтать ногами. — А мы в магазин поедем?

— Тебя только это сейчас волнует?

— Ага…

— Поедем. Но чуть позже. Сейчас менты приедут и врачи всякие. А я же свидетель. Хорошо, что у подъезда бабка была. Она ведь тоже подтвердит, что мы оба были тут, когда он сверху спланировал.

— Ты молодец! Всё так ловко придумал и продумал до мелочей. А я тоже молодец?

— Нет. Ты не молодец… Ты — умница! У тебя всё так хорошо получилось.

— Мне это было не трудно сделать, особенно когда я вылезла на крышу.

— Почему это?

— Потому что я сама год назад хотела так же, как и сейчас, спрыгнуть с крыши…

— Как?

— Да вот так… Залезть на крышу, разбежаться и прыгнуть. Я ведь тогда уже знала, что скоро умру. И мне всё время было больно, больно и больно…

— А чего ж не прыгнула?

— Тогда мне было страшно. Я совсем не хотела умирать. И до последнего верила, что смогу вылечиться.

— А сейчас тебе не было страшно?

— Не-а… Летать мне понравилось. Жаль только, что это длилось недолго.

— Если хочешь, можешь снова залезть на крышу и прыгнуть…

— Зачем? Я и так могу. — сказала она и, оторвавшись от лавочки, стала летать вокруг меня.

А потом было долго, муторно и скучно. Приехали менты, потом скорая… Вопросы, расспросы, допросы… Хотя, вру, допросов не было. Мне жутко повезло, что в момент падения рядом со мной находилась эта разговорчивая старушка.

Во-первых, она ещё тогда, до падения Сергея, рассказала мне, каким образом меня на кладбище нашли два гопника. Их туда отправил мой одноклассник. А о том, что я поехал на кладбище, ему рассказал она.

А уж как она с ментами общалась… Это просто сказка какая-то. минут через полчаса, они уже и не знали, как от неё отделаться. Эта бабуля знала всё буквально про всех. В конце концов, её сдали на руки участковому, и она начала ему рассказывать свои истории по новой.

Ну а меня спросили, что я видел… А я что? Я ничего. В смысле ничего не видел, ничего не знаю. Вышел в магазин, остановился поздороваться с бабушкой, а тут нате пожалуйста, кушайте не обляпайтесь. Шлёп… И всё… Не подходил, не трогал, меня чуть не стошнило.

Сергей мой одноклассник, но про него ничего конкретного рассказать не могу. Меня недавно по голове ударили. Амнезия… Ничего не помню. Да, у меня и справка есть. Можно я в магазин пойду?

В понятые я не годился по возрасту, а в свидетели по медицинским показателям. А в подозреваемые… Хрен вам всем по жирной морде! У меня железобетонное алиби, в виде о-очень разговорчивой старушенции. Поэтому меня отпустили почти сразу, всего-то минут через сорок. К этому времени народу кругом было не протолкнуться. Ну я и пошёл в магазин. А в какой? Кому какое дело… Меня об этом никто и не спрашивал.

Экспериментировать с автобусами и прочими видами транспорта мне не хотелось. Пока разберёшься, какой маршрут куда едет и где надо сделать пересадку, уже и вечер настанет. Поэтому я очень обрадовался, когда увидел, что у знакомого киоска остановилась лимонная «Волга», а шофёр вышел, чтобы купить газету. Когда он вернулся к машине, то я его уже ждал с улыбкой на лице.

— Шеф! Свободен? До «Лейпцига» не подбросишь?

Он скептически меня оглядел.

— Пассажир! А деньги-то у тебя есть?

— Есть.

— Ну, тогда гони пятёрку, и поехали.

— Начальник! Тут езды на два рубля. По МКАДу доедем со свистом. Я трёшник дам. А там, у магазина, ты себе легко богатую «Шляпу» найдёшь.

— Уж больно ты молодо выглядишь для опытного пассажира.

— Так получилось…

— Ладно. Садись! Поехали. Только трёшку гони вперёд.

— Да не вопрос…

И мы поехали…

28 августа 1982 года.

Москва. Универмаг «Лейпциг».

Ну что сказать? Народу возле магазина и в самом «Лейпциге» было пруд пруди… Внутри конечно намного больше. И как они там все помещаются?

А хорошо быть молодым и мелким. Нет, плохо, что другие выше тебя, и из-за их спин ни хрена не видно, что там «выбросили» на прилавок. Но зато протискиваться, работая локтями гораздо сподручнее. А ещё у меня есть «тайный агент». Я просто отправил Машу вперёд посмотреть что там дают, а сам залип возле макета железной дороги. Помню, что в том моём детстве меня это зрелище в первый раз просто заворожило… Да и сейчас нравится проработка мелких деталей придорожных строений и движение миниатюрных составов.

Но смотрел я это всё действие недолго. Вдруг откуда не возьмись, появилась моя призрачная подружка, девочка Маша и поманила меня за собой. Похоже, что она нашла для себя что-то интересное.

Ну а дальше пошёл настоящий криминальный карнавал. Она выбирала для себя что-то подходящее и показывала мне на эту вещь. Я трогал её за руку, и она спокойно забирала это. Потом Маша с вещами исчезала внутри пространственного хранилища. А через некоторое время снова появлялась, либо возвращая то, что не подошло или не понравилось, либо уже в обновке.

Не знаю, заметил ли кто-нибудь исчезновение вещей? Но я находился от них на расстоянии от полуметра и больше. Так что ко мне-то какие претензии? Я тут мимо проходил…

Постепенно Маша вошла во вкус. Похоже, что шопинг завораживает всех женщин, вне зависимости от возраста. Возврат вещей сократился. А я понял, что пора уже и сваливать отсюда. Одежды моей подруге хватит уже, чтобы ещё неделю каждый день выгуливать что-нибудь новенькое. Вот только есть ли у неё в запасе эта неделя. С этой проблемой я пока так и не разобрался.

Я думал, что мне не удастся Машу и за уши оттащить от ярких вещей производства ГДР, но поманив её перспективой отведать местного мороженого, я понял, что вторая слабость у детей и женщин — это вкусности и сладости.

Отправив призрак в пространственное хранилище, я спустился на первый этаж, и купил два вафельный стаканчика с пломбиром, один из которых тут же отправил с Машей, спрятав её от всего мира, чтобы она могла спокойно насладиться вкусняшкой.

Стою. Доедаю свою мороженку, пытаясь не обляпаться подтекающим пломбиром. Поначалу всегда легко откусывать белое и вкусное лакомство. Но по мере уменьшения вафельного стаканчика, это белое вещество становится жутко текучим и капающим. Вот и стою я в форме буквы «Зю», чтобы не накапать на свои штаны. И тут вдруг сзади, здрасьте-пожалуйста…

— Молодой человек! А что вы тут делаете?

Голос такой властный, уверенный, сразу видно, что милицейский. Даже не оборачиваясь, отвечаю честно и откровенно:

— Мороженое ем…

— Документы!

Хорошо, что рядом со мной была урна. Туда я и отправил с досадой остатки недоеденного лакомства. В присутствии милиционера бросать мусор куда бы то ни было ещё, это верный шанс нарваться на неприятности.

Оборачиваюсь, чтобы полюбоваться на невысокого и худого парня в форме мышиного цвета. Честно говоря, висит она на нём, как на вешалке. Не удивлюсь, если она у него не по размеру. И откуда таких набирают в органы? Наверное, по лимиту… Морда у него явно не московская. Я и сам таким был в прошлой жизни. Но, по крайней мере, одежда на мне смотрелась куда как лучше.

— А в чём собственно дело?

— Документы! — уже более строго рыкнул на меня мент.

Правда, для рыка голос у него был немного визгливый, истерический какой-то.

— Начнём с того, что мне только этой осенью будет четырнадцать лет. Паспорт мне ещё не положен, а носить с собой свидетельство о рождении по закону я вроде бы не обязан.

— Пройдёмте в отделение! — снова пропищал этот недомерок.

Я в последний момент смог увернуться от его руки, которая попыталась ухватить меня под локоть. Помогло то, что на мне была рубашка с коротким рукавом. И его потная рука просто-напросто соскользнула. Отступив на пару шагов, я не стал убегать, хотя и мог это сделать. Но зачем убегать, если ни в чём не виноват?

— На каком основании я должен куда-то с Вами идти? — поинтересовался я. — Мне отец говорил, чтобы я никуда не ходил с незнакомыми дядями.

На «дядю» этот недомерок явно не тянул. Лет этому сержанту от силы двадцать один или двадцать два. Явно после армии заманили его служить в органы. Живёт, небось, в общаге и до смерти ненавидит всех москвичей разом и оптом. Знаю я таких. Дорвавшись до власти, и ощутив себя маленьким бугорком на ровном месте, начинают упиваться своим мнимым превосходством и отрываться на тех, кто слабее.

— Ах ты, сопляк!

Глаза мента наливались красным. Чувствуется ещё чуть-чуть и из его ушей повалит пар.

— Хочу предупредить сразу, что бить несовершеннолетнего гражданина сотрудникам милиции не положено. К тому же у меня недавно была травма головы, и имеется справка от психиатра на эту тему.

Я откровенно издевался над ним. Но, похоже, зря я это делал. Ребячество это меня до добра не довело. Из-за угла появился ещё один кадр в форме. Тоже мелкий, тоже худой, но уже цельный офицер, правда, слегка недоделанный, только с одной звёздочкой на погоне. Мамлей…

— Что тут происходит?

— Нарушитель! — указывая на меня, пропищал сержант.

— И чего это я такого нарушил? — спрашиваю у них обоих разом.

— Разберёмся!

— А давайте тут разбираться? Чтобы все люди видели, как вы издеваетесь над подростком. — громко протестую я.

А народ вокруг и правда собирается. Людям всегда нравится посмотреть на шоу. Особенно на бесплатное.

— Чего это вы к мальчику пристаёте? Что он сделал? — уже подала голос какая-то старушка.

Я уже давно высвободил свою подругу из перстня. Маша зависла рядом. Глаза у неё были большие-пребольшие.

— Ты доела мороженое? — мысленно спросил я у неё.

— Ага…

— А мне вот эти не дали доесть.

— Ты зачем с ними споришь? Они же милиционеры.

— Козлы они, а не милиционеры. Машенька! Сможешь мне помочь кое в чём?

Мелкий сержант всё же умудрился ухватить меня за руку. Потная ладонь неприятно цапнула меня и подтолкнула в сторону открытых дверей магазина, но я почти даже и не сопротивлялся ему, и послушно сделал пару шагов вперёд.

Зато ментёнку крупно не повезло. После первого же шага, с него свалились его серые милицейские штаны, и запутавшись в ногах, он упал на колени, продемонстрировав всем свои форменные труселя. Младший лейтенант тут же бросился ему на помощь.

Народ ржал от души. А я спокойно смотрел на всё это действо, и не собирался никуда уходить.

Мамлею удалось поднять своего напарника, а тот, натянув штаны обратно на задницу, поддерживал их руками. Его недоуменный взгляд говорил о том, что он понятия не имеет, куда подевался его брючной ремень.

Толпа вокруг нас не расходилась. Веселье шло полным ходом. Эх, много ли надо советскому человеку для счастья?

Подхватив сержанта, младший лейтенант потащил его куда-то внутрь магазина.

— Эй! — крикнул им вдогонку я. — А мне вас тут подождать или за вами идти?

Новый взрыв хохота у толпы, но летёха только отмахнулся рукой, и доблестные сотрудники охраны правопорядка скрылись за стеклянной дверью.

— Всё, граждане! — сообщил я народу. — Концерт окончен. Все свободны…

Подхватив под руку свою призрачную подружку, я поспешил к автобусной остановке. Народ расступался, провожая меня с улыбкой.

— Зачем ты это всё сделал? — смеясь, спросила Маша.

— Ну, во-первых: Это было весело. А во-вторых: Таких, как этот наглый мент надо наказывать… Ну а в-третьих: Это не я сделал, а мы с тобою вместе. И скажу тебе честно, без тебя я бы не справился, и не смог бы так повеселиться.

— Да… Когда я вытащила у него ремень из брюк, и он ползал на карачках без штанов, это было смешно. Но зачем тебе пистолет?

— Пригодится. А того младшего лейтенанта очень даже сильно накажут потом за утерю табельного оружия.

Подойдя к автобусной остановке, я стал изучать табличку, чтобы понять, куда и как отсюда модно уехать.

— Ну, что? Хочешь ещё куда-нибудь поехать?

— Хочу! — уверенно ответила она.

— Куда? В «ГУМ», в «ЦУМ», в «Детский мир»?

— Нет. Есть одно место, куда я хочу попасть…

— Рассказывай!

— Только я не знаю, поймёшь ли ты меня…

— А ты расскажи, и узнаешь. Ну, а если я тебя не смогу понять, то кто тогда ещё сможет… Так куда едем?

— Максим! Это… очень личное…

— Ну, если ты не хочешь говорить о своём личном, то что поделать? Тогда я просто ничем не смогу тебе помочь.

Похоже, что девочка собралась с мыслями, или решилась… Потому что она выпалила одним духом.

— Есть один мальчик…

— Стоп, стоп, стоп… Я, кажется, что-то начинаю понимать, и понимаю, что ничего не понимаю… Ты же мне сама говорила, что у тебя не было никогда никакого мальчика. А вот у других девочек в вашем классе…

— Ну, говорила… Ну и что… Понимаешь…

— Нет. Не понимаю. Давай сделаем так: Ты либо не мямлишь, и всё подробно мне рассказываешь, либо лучше вообще ничего не говори.

И она начала рассказывать…

С первого класса Миша Медведев сидел с Машей за одной партой. Хороший мальчик. Светлорусые волосы, голубые глаза. А ещё… Ещё немаловажный фактор был тот, что мамы Маши и Миши были подругами. Поэтому и общение детей порой продолжалось и после школы.

Но всё было хорошо лишь до того момента, пока у Маши в голове не обнаружили эту болезнь. Чётвёртый класс… Полгода Маша в школу не ходила. А после этого… После этого Миша и Маша по-прежнему сидели за одной партой, а мальчик провожал её до дому, так как ему всё равно было по пути. Но… Но стена отчуждения между ними росла. И в гости друг к другу они больше не ходили… И даже за руку он никогда её не брал.

А когда в пятом классе к ним перевели новую девочку, то Маша испытала на себе все прелести школьной травли. Обидные прозвища и плевки на спину, это были ещё не самые серьёзные проступки одноклассников. А девочка Лена была хороша собой. Длинные блондинистые волосы, ухоженная вся такая, холёная. У неё даже форменное платье было сшито на заказ. Таким прынцессам, как она не пристало ходить в обычной одежде даже в школу. Родители трудились где-то по торговой части. И явно не в местном овощном магазине.

Так что, появившись в их классе, Леночка Яблонская сразу же заняла высшее место в пищевой цепочке, заняв вершину иерархической пирамиды.

Я хмыкнул, услышав фамилию этой прынцесски. Уж больно матерно она звучала при произнесении вслух. Но прерывать рассказ Маши своими комментариями по этому поводу не стал.

И вот, со слов Маши, эта самая Леночка положила глаз на её друга Мишу.

Так что последние перу месяцев перед летними каникулами, Миша уже не провожал Машу из школы. Ну, а потом было лето. Обострение болезни. Больница. И всё…

— И что ты теперь хочешь сделать? — спросил я у погрустневшей Маши.

— Хочу его увидеть!

— Зачем?

— Не знаю… Просто…

— Машенька! Ты же понимаешь, что этим ты сделаешь больно только себе и только.

— Знаю.

— И, несмотря на это…

— Да.

— Я ещё понимаю вот, если бы он смог тебя снова увидеть. А так… Ты его видишь, а он тебя нет.

— Мне будет этого вполне достаточно…

— Ну, ладно… Куда нам ехать надо?

28 августа 1982 года.

Москва. Ст.м. «Беляево». Профсоюзная улица.

Дом, в котором проживал Миша Медведев располагался буквально в двух шагах от станции метро «Беляево». Кстати, сама Маша тоже жила в этом доме. Забавная пятиэтажка. Длинная. Аж пятнадцать подъездов в доме было. Школа напротив. Так что провожая Машу до дома, Миша всего лишь в сторону своего подъезда.

Да… Недолго у них прогулка длилась.

— Ну и что дальше? — спросил я у призрачной девушки.

— Ничего… — неуверенно ответила она. — Давай присядем на лавочку. Вон там есть…

Кажется, что она и сама не знала, на что надеялась, когда захотела приехать сюда.

— Маша! Может мы зря всё это затеяли? Я же вижу, что ты чувствуешь себя как-то не так. Даже я тебя не узнаю.

— Я — мёртвая! Я уже ничего не чувствую. — жёстко ответила мне она.

Мы уже сидели на лавочке. «Ладно» — подумал я. — «Посидим, поглядим.»

И вдруг моя полупрозрачная подружка замерла, глядя мне куда-то за спину.

— Вот он… — тихо проговорила она. — Она… Они…

Я не стал оглядываться сразу. Откинувшись на спинку, просто лениво повернулся, как бы реагируя на звук приближающихся шагов. Мальчик и девочка лет двенадцати, держась за руки, приближались к лавочке, на которой сидели мы с Машей.

— Это они… — послышался голос в моей голове.

— Понял уже. — так же мысленно ответил я.

— Он… Он…

— Не горячись! — постарался успокоить я разгневанную девочку. — Давай лучше послушаем, о чём говорят.

Лавочка была довольно-таки длинная. Не такая, как дом, конечно, но хватило места и для нас с Машей, и для этой парочки на другом конце лавочки.

А разговор, между прочим, напрямую касался моей мёртвой напарницы.

Симпатичный мальчик держал за руку симпатичную девочку, и той явно это нравилось.

— Тебе её точно не жалко? — слащавым голосом спросила девчонка.

— Нет. А с чего это вдруг такие вопросы.

— Ну… Она умерла. Её сожгли и закопали.

— Да пошла она…

— Ты же с ней с перового класса за одной партой сидел?

— Ну и что?

— До дома провожал её…

— По пути было.

— Неужели совсем нисколечко не жалко?

— Меня мама заставляла с ней дружить. Машкина мать с ней работает.

Он сделал паузу.

— Сперва мне было всё равно, а потом когда у неё нашли эту болезнь. Стало противно. Знаешь, как я её ненавидел. Я даже, каждый раз придя домой, мыл руки после общения с ней.

— Ты что, её трогал?

— Нет, конечно. Ещё чего не хватало. Хорошо, что она сдохла.

На Машу было страшно смотреть.

— Машенька! Успокойся! Люди обычно гораздо хуже, чем ты о них думаешь.

— Я убью его!

— Только не здесь! Давай я отойду подальше в сторону, а ты делай с ними что хочешь!

— Я не смогу…

— Да ладно. На твоём счету уже трое жмуриков.

— И все они были твоими врагами, Максим!

— К чему это ты?

— Похоже, что за тобой должок… — глядя мне прямо в глаза, сказала мёртвая рыжая девочка.

И так хитро-хитро смотрит на меня.

— Маша! Убивать детей я как-то не планировал.

— А те трое, кого я убила, тоже не особо взрослые были. И поторопись! Они собираются уходить…

В одном она точно права на все сто. На мне висит долг. И моих врагов ликвидировала конкретно она.

— Давай сделаем так, Машенька! Я сейчас спрячу тебя. Ты там возьмёшь пистолет. А потом я отправлю туда же и их.

— И что мне это даст?

— Они смогут тебя увидеть. А ты сможешь с ними поговорить и поквитаться за всё. Я думаю, что они не будут особо дёргаться, учитывая аргумент, в виде пистолета в твоих руках.

— А потом?

— Ну а потом мы поедем в какое-нибудь уединённое место, где нас никто не увидит, и я их выкину там.

— Хорошо! — глазки у девочки загорелись кровожадным огоньком.

Отработанным способом, я спрятал Машу в перстне, а потом поспешил догнать парочку, которая уже прилично так отошла от лавочки.