Портальеро. Круг первый

Глава 7

Глава седьмая.

Умение слушать — большой плюс, а умение делать вид, что слушаешь, и в нужный момент вставлять слово — талант.

Тот, кого сделала другом беда,

Другом останется мне навсегда.

Тот, кто не предал, не продал, не сдал,

Преданным другом по жизни мне стал.

Ну, а тому, кто оставил в беде,

Я не подам даже руку нигде.

Да и какой это, к дьяволу, друг,

Если в беде отвернулся он вдруг.

20 августа 1982 года.

Москва. Детская больница. Неврологическое отделение.

Пятница. Настроение хреновое. Хреновей некуда.

Лежу, в потолок гляжу.

Лучший «друг» Серёжа Костриков сдал меня, как стеклотару. Я-то думал, что ментам хватит версии того, что школьнику дали по голове, и забрав ключи, проникли в его квартиру. Ну а там, обнаружив нежелательного свидетеля в виде пожилой женщины, убили её, разбив голову. Но этому Серому и конопатому этого было мало. И он стал рассказывать ментам предысторию. И про аудиозаписи рассказал, и про кассеты, и даже упомянул того самого Фирса, которого он видел издали всего лишь один раз. Вот тут менты на меня и насели. Они так и не поверили в мою версию про частичную амнезию, и то что я до встречи с Костриковым даже имени своего и фамилии не помнил.

Задолбали они меня тогда конкретно. И угрожали, и замахивались. И подходики на мне всякие свои ментовские испытывали. Дилетанты, грёбанные. Да там, где вас учили, мы преподавали эту науку. Я в девяностых и не через такое проходил. В очередной раз, когда опер на меня замахнулся, чтобы сымитировать удар, я слегка подался вперёд и его удар поймал носом. Кровь сразу пошла ручьём. А я как закричал? «Дяденька! Не бейте меня!»

Это же в больнице было, куда меня на скорой доставили. Медики понабежали, медсёстры на ментов орут, типа «ребёнка бьют»…

Спасли меня тогда врачи. После осмотра, отправили на рентген и прочие исследования. Очень им хотелось залезть внутрь моей головы, чтобы посмотреть, как там дела…

Сразу вспомнился какой-то мем из будущего:

'Сидит Ивашка на лопате, а Баба-Яга его пытается в печку запихнуть. Он сопротивляется, упирается:

— Бабуля! А это точно МРТ?

— Не нравится? Тогда иди в частную клинику!'

Но мне повезло. Бесплатная медицина в СССР не подвела. Выявили у меня какое-то помутнение в мозгу, а невролог объяснил бравым сотрудникам, что при такой тупой травме головы, как у меня — частичная амнезия, это я ещё дёшево отделался. Чудо, что вообще выжил…

Отвалили от меня любопытные мусора, зато врачи всерьёз взялись за дело. Боюсь, что если я в скором времени от них не свалю, залечат насмерть.

Врачи они такие. Недаром про них есть столько анекдотов насыщенных здоровым чёрным юмором. Типа: «Ну, что? Будем лечить или пусть живёт?»

Скорее всего, Максим Шварц и не выжил бы там у забора ТЭЦ, не вселись вовремя в его башку моё сознание. Интересно, это наша Маша, ведьма наша, так перепутала. Или ей всё равно было? Там Максим, и тут Максим. А коли не выжил Максим, ну так и хрен с ним.

Но, сука, «друг» Серёга, пел ментам, как соловей. Если бы мне не было моих законных тринадцати лет, то получил бы я такой же срок за незаконное предпринимательство. Или как тут теперь называется эта статья? Спекуляция? Хорошо хоть не восемьдесят восьмая бабочка. Похоже, что валютой я ещё пока не занимался. Обожду. Лет через несколько это уже станет вполне законным.

Да что там говорить? Через семь лет разрушат Берлинскую стену, а через девять и Союз развалится. Но так далеко я пока не заглядываю. Сейчас мне достаточно и того, что я знаю, когда умрёт наш дорогой Леонид Ильич. Меньше трёх месяцев осталось. А там Юрий Владимирович гайки затянет. Не до бизнеса будет.

Так что самый лучший способ мне пока затаиться и заняться… Ну, например, магией. Мне же ведьма обещала, что если я буду в молодом теле, то смогу раскачать магический источник. Знать бы только что это такое и с чем его едят…

А папаша мой сразу же прилетел. Нормальный дядька оказался. Я-то его раньше и в глаза не видел. Но он ворвался в палату со словами: «Где мой сын?» и опознал во мне своего потомка. Куда же мне было деваться-то? Пришлось сказать, что память помаленьку возвращается и назвать его папой…

Менты на него тоже пытались наехать, но он им оказался не по зубам. Да ещё и пообещал устроить им «райскую жизнь» за избиение ребёнка. Похоже, что он работает на очень серьёзную государственную контору.

А вот мамашку этого тела найти не смогли. Или она сама не захотела навестить в больничке раненое чадо. Похоже, что она хорошо живёт со своим новым мужем и дочкой. Тем более, как я выяснил из общения с «отцом», бабушка — это была его мать, а не её… Так что… А хрен его знает, что дальше делать? Пока что у меня мало информации. Есть надежда, что хоть отец меня не бросит. Хотя у него тоже вроде бы есть семья. Да… Не хочу в детдом.

Всякие попытки сотворить что-нибудь из магического арсенала пока не увенчались успехом. Да и что я знаю-то? Помню, конечно, как с помощью ведьмы сотворил огненный шарик у себя на ладони, но нынче что-то не получается. как бы я не пыжился.

Прислушиваюсь к себе. Ни-че-го… Неужели эта недоделанная Маша запихнула меня в тело подростка, в котором нет ни капли магической энергии? И даже зачатков этой энергии не чувствуется от слова «совсем».

Все газеты, что мне принесли по моей просьбе и с разрешения врача с целью попытки вернуть мою память, я уже прочитал до последней буковки.

Лежу в потолок гляжу… Скучно…

Нет. Я реальный долбоклюй…

Три дня. Три, сука, долгих, мать его, дня, я страдал ерундой, пытаясь скрестить углерод с водородом, скатать их в шарик и поджечь электрической искрой… И потерпел полное фиаско по всем статьям.

И всё это время у меня на пальце был магический перстень. А ведь только стоило мне вспомнить про него, и он возник ниоткуда на безымянном пальце правой руки, слегка поблескивая своим чёрным камнем.

Я какое-то время забавлялся тем, что удалял и вновь восстанавливал перстень. Он не светился ни красным, ни голубым, ни жёлтым светом. Кстати, Мария так и не договорила фразу про жёлтое свечение.

Красный — это порталы где-то рядом… Да… И помнится, когда я перемещался сюда, там как раз полыхнуло какое-то красноватое зарево… Угу…

Голубой, а потом и синий цвета — это рядом какой-то другой маг. А вот жёлтый… Жаль, что не удалось дослушать до конца.

Но зато теперь я убедился в том, что хоть в чём-то та ведьма была права. Перстень со мной. Несмотря на то, что я попал не туда, куда она обещала. Несмотря на то, что это другое тело. Не меня, того молодого, а совершенно постороннего пацана. Так что, буду надеяться на то, что всё предсказанное её сбудется, так или иначе.

Что она там говорила? Озарение? Что это такое и с чем его едят? Не пропустить бы… Но, думаю, что это будет нечто такое, что трудно пропустить, типа какой-нибудь вспышки.

Я убрал перстень и стал думать, что же делать дальше. Впереди меня ждали очередные скучные выходные. Что в больнице, что в СИЗО, одно и то же… Хотя в больнице и в выходные могут придти навестить родственники. Интересно, придёт ли всё-таки мамаша? Да и с батей неплохо бы поговорить по поводу своего будущего…

Я заснул… Почему-то мне приснилась ведьма. Да, да… Та самая, которая меня сюда отправила. Выглядела она, как тогда, когда я увидел её в первый раз на дороге. Полуголая, беловолосая и мёртвая… Она что-то мне говорила, но я так и не понял что. Поскольку язык, на котором она пыталась общаться со мной, мне не было знаком… а так как общения у нас с ней не получилось, то я заснул ещё раз в своём сне, проваливаясь всё глубже и глубже…

21 августа 1982 года.

Москва. Детская больница. Неврологическое отделение.

Глаза у моего нового «отца» были грустные, с тёмными кругами вокруг… Похоже, что он мало спал сегодня ночью.

— Привет, Максимка!

— Привет, пап! Ты похоронил бабушку?

— Да. Вчера были похороны. Потом, когда тебя выпишут из больницы, съездим на кладбище.

— Обязательно…

— Она тебя очень любила, сынок.

— Я знаю, пап. Ты принёс то, о чём я просил?

— Конечно. Держи вот! — он протянул мне альбом с семейными фотографиями. — Неужели так ничего и не вспомнил?

— Если только частично. Какие-то разрозненные фрагменты, а воедино никак не могу их собрать.

— Ты ещё не вспомнил, кто тебя ударил?

— Нет. Но я обязательно его найду.

— Сынок! Не стоит это делать в одиночку. Просто постарайся вспомнить, а я тебе помогу. Мне это очень важно. Ведь он убил мою мать!

— И мою бабушку. Так что меня тоже это касается.

Мне всё легче давались все эти слова. Я почему-то чувствовал какую-то незримую связь и с этим мужчиной, и с той пожилой женщиной, что погибла в тот день, когда мог бы погибнуть и я… Не совсем я, но тот, чьё место я сейчас занимаю.

Странно. Почему-то у меня совсем не возникает желания попасть в свой родной город. Ну, в смысле, туда, где родился. Хотя там я вырос и даже сейчас…

Стоп. Там же сейчас должен быть я. Тот я, который… Тьфу! Так можно и запутаться. Два меня не может существовать? Не может. Но, там я целиком, а здесь только моё сознание… И что тогда может получиться? Не понимаю… А вдруг меня тут нет? Того меня, первого…

Мы листали семейный альбом, а батя называл тех, кто был на фото. Маманина фотка тут была, но вот фоток её нового мужа и моей сводной сестры, конечно же, не было. Это же альбом нашей семьи, а не их новой.

Фото новоявленной мамаши мне не понравилось. Мне знаком такой типаж женщин. Меркантильные хищницы… С виду ангелочек, а в глазах алчный блеск. Хотя, на тех карточках, где они с отцом молодые, она, конечно, хороша была. А на более поздних фотках уже были заметны разительные отличия.

Ладно. Не мне её судить. Лишь бы она не стала вставлять палки в колёса моих грандиозных планов.

Да… А планов у меня громадьё. Отомстить тем, кто убил бабушку и чуть не убил меня. Освоить магию. Научиться находить порталы в другие миры. Но… Всёму своё время.

А Александр Германович совсем не так прост. Лет тридцати пяти. Поджарый, спортивный… Лицо волевое.

Я себя в зеркало уже видел. Скорее всего, в мамашу пошёл… Жаль, конечно. Но ничего, ничего…

Так вот. Судя по отчеству, деда звали Герман Шварц, а если считать, то отец мой родился либо сразу после войны, либо в самом её конце. То есть война была с Германией, с немцами… А тут Герман Шварц, немец, и к тому же Герой Советского Союза. Жаль, что он не дожил до наших дней. Было бы интересно с ним пообщаться. Да и бабушка могла бы много интересного рассказать. Хотя, возможно, не всё можно рассказывать до сих пор. Ведь дед умер не таким уж и старым, судя по всему… И умер он где-то в самом начале пятидесятых. Так что, скорее всего, это имело какое-то отношение к ядерному оружию. Я, конечно, не знаток, но в будущем и по телевизору много чего рассказывали и показывали такого, о чём сейчас даже шёпотом не шепчутся. В общем, не стоит сейчас об этом думать и задавать кому бы то ни было какие либо вопросы.

Но всё равно интересно, в какой сфере сейчас работает отец? Если по той же, что и дед, то почему он здесь, а не в каком-нибудь секретном городке типа Арзамас-семнадцать или ещё какой-нибудь номерной закрытый город.

Или же он имеет отношение к каким либо силовым структурам? По внешнему виду, вполне похож. Вон как он ментов построил, когда первый раз ко мне в больницу приехал. Но вроде бы он ещё и какой-то конструктор чего-то там.

Но всё равно из этого всего вырисовывается не самая лучшая картинка. Судя по фамилии, для Советского Союза, национальность у меня не очень… Была даже такая шутка? С такой фамилии, уж лучше мы еврея на работу возьмём. Это вот ближе к развалу СССР немецкие корни могут помочь эмигрировать из страны, если тут сильно прижмёт. Или на крайний случай организовать какое-нибудь совместное предприятие с настоящими немцами. Но, надеюсь, что к тому времени я уже сумею разобраться с магией и найду для себя что-то более интересное…

Да. Тут без стакана не разберёшься… Нет. Это просто поговорка такая. Я и в прошлой жизни пил редко и мало. Да и за рулём был практически всегда. А там принцип такой, либо ехать, либо бухать… Но вот покурить бы я сейчас не отказался. Интересно, этот мой реципиент уже курил или он был хорошим мальчиком? Ага… Хорошим… Как же… Фарцовал кассетами и якшался со всяким перекупщиками. За что и поплатился своей головой. Надо бы на будущее придумать себе что-нибудь для защиты и обороны.

Или… Или усиленно стараться развить свои магические задатки, а там уже придумать какую-нибудь невидимую «каску» и ещё какой-нибудь магический «бронежилет», чтобы не только голову прикрывать, но и другие жизненно-важные органы.

— Папа! А ты почему с мамой развёлся? — задал я прямой вопрос, чем сразу вызвал у своего нынешнего родителя затруднение с ответом.

Да. До этого момента он был более разговорчивым, а тут вдруг стушевался и замолчал. Пауза затягивалась… Он явно не хотел об этом говорить…

— Если не хочешь, то не отвечай! Но мне очень нужно знать об этом. И лучше, если я это узнаю от тебя. Ведь впереди у меня будет общение с мамой. И если я что-то узнаю от неё, то это будет совсем другая история… Не так ведь?

— Да. Ты прав! Прости! Я всё ещё никак не могу привыкнуть, что ты взрослеешь. Ты для меня по-прежнему…

— Я понимаю, пап. Молодость — это такой недостаток, который, увы, с годами проходит. Так что прими, как факт, что я уже не тот малыш, каким был ещё год назад.

— Понимаешь… Я вынужден был много ездить по работе. Служебные командировки порою затягивались дольше, чем надо… А твоя мама… — он подбирал слова, а я решил, что не стоит этого делать.

— Загуляла?

— Не надо так говорить про свою маму!

— А как надо говорить, пап? «Устала ждать?» Или ещё как-то завуалировано?

— Я тоже не был верен ей…

— Ясно. Разошлись и разошлись. Посоветуй, как мне с ней общаться? Ведь я её совсем не помню. Если, конечно, она придёт меня навестить…

— Я ей позвонил… Рассказал о том, что произошло. На похороны моей мамы она не пришла. Но к тебе она может придти не сегодня, так завтра. А как общаться? Решай сам! Ты уже взрослый.

— Взрослый, но не настолько, чтобы мне позволили жить одному самостоятельно. Теперь, когда бабушки нет, у меня есть несколько вариантов. Либо жить с тобой, либо с мамой, либо в детдом. Я так понял, что у тебя сейчас своя семья, у мамы тоже, а в детдом, я не хочу от слова «совсем».

— Какое интересное выражение у тебя получилось: «От слова совсем»… Надо бы запомнить.

А я чуть не прикусил себе язык. Надо бы тщательнее следить за базаром. А то не дай бог на фене что-нибудь ляпну при папе.

— В детдом я не позволю тебя отправить ни в коем случае. А к маме… Не думаю, что она и её новая семья к этому готова. Сестра твоя тебя не очень-то жалует, а её новый муж…

— С ним что-то не так?

— Да много чего не так. Но…

— Пап! Пожалуйста! Расскажи всё прямо! Я тоже должен знать то, что знаешь ты. А то ведь люди иногда умеют пускать пыль в глаза. Вдруг они воспользуются тем, что я сейчас не помню, как относился к ним раньше, и захотят переманить меня на свою сторону…

— Да, Максим. Это очень странно… Ты не помнишь то, что было раньше, но теперь пытаешься всё оценивать по-взрослому.

— Это плохо?

— Нет. Но это странно…

— Прости! Я пытаюсь, как могу восстановить то, что было в памяти, но, увы, это у меня никак не получается. Но, узнав тебя и познакомившись заново, я решил, что буду на твоей стороне. И мне очень хочется, чтобы ты принял это, как должное.

— Сынок! Но мы же не на войне. И твоя мать — тоже твой родной человек. Нельзя выбирать только одну сторону.

— Ты слишком добрый, пап. Мне кажется, что ты даже ей простил всё, что она тебе сделала плохого.

— А что, надо было как-то по-другому действовать.

— Я не помню, где читал это. Но в какой-то книге один мужик свою жену задушил только за одно подозрение в измене. Только он был негром, кажется…

Отец рассмеялся.

— Я не Отелло.

— Но всё равно, пап, расскажи мне про её новую семью.

— А про мою новую семью ты почему не спрашиваешь?

— Думаю, что ты мне сам про неё расскажешь. Ну так что не так с новым мужем моей мамы?

Из его рассказа я много чего понял. В будущем, такие, как новый мамин хахаль, станут либо второразрядными олигархами, либо руководителями какой-нибудь мелкой ОПГ. Гнилой человечек, умеющий делать деньги и заводить нужные связи. Да ещё и сынок какого-то партийного деятеля невысокого полёта. А дочка Настя у них получилась копия одновременно и мамаши, и папаши, меркантильная и стервозная. Расчётливая сука получится в будущем. Как раз успеет подрасти к тому времени, когда такие шлюхи будут в цене.

Так что жить с такими людьми я точно не смогу и не буду. Не уживусь. Или они со мной не уживутся. Но точно кто-то умрёт раньше времени не своей смертью.

— А почему ты думаешь, что я не смогу взять тебя к себе в семью?

— Пап! Ну не обманывай сам себя… Если бы это можно было бы сделать, то я все эти годы жил бы не у бабушки, а с тобой. Я ничего плохого не имею против того, что у тебя новая семья. И если ты там счастлив, то я за тебя только рад. А брать меня к себе — это вносить в ваш счастливый и привычный быт раздражающий фактор в виде такого подростка, как я.

— Да. Ты действительно повзрослел. Ну, раз так, тогда что ты можешь предложить? У тебя же наверняка уже есть свой вариант.

— Понимаешь… Я не могу давать тебе советы или как-то давить на тебя… Но учитывая многие обстоятельства, один вариант у меня у меня как раз есть.

— Внимательно тебя слушаю.

Голос у отца был немного ироничный, но было видно, что он удивлён тем, как я с ним общаюсь.

— Вот смотри, пап. Тут у нас с бабушкой была двухкомнатная квартира. Но мне оставаться в ней совсем не хочется. И не только потому, что я видел…

Я замолчал, не зная как продолжить. Было видно, что эта тема для отца сейчас, как ножом по сердцу…

— Но и потому, что я после удара по голове потерял память. — продолжил я. — Так что для меня все соседи, которых я знал раньше, все мои друзья и одноклассники, а ещё и учителя в школе — просто посторонние незнакомые мне люди.

— Согласен… — задумчиво проговорил отец, глядя на меня более уважительно, чем до этого.

— И если ты сможешь обменять эту квартиру на такую же, или даже на однокомнатную, с доплатой, конечно… То на новом месте мне будет проще начать новую жизнь. А если эта новая квартира будет расположена поближе к тебе, то ты сможешь контролировать меня, мой быт и всё такое… Обещаю, что навязывать тебе и твоей новой семье своё общение я не буду. Просто живя рядом, проще будет решать всякие проблемы. Ведь в жизни так много всяких бюрократических формальностей. Вот, например, меня, как несовершеннолетнего, одного в квартире не пропишут. Так ведь?

— Ну, да… — согласился отец.

— Ты будешь прописан в той квартире, в которой буду жить я. И нет проблем. А если возникнут какие-либо вопросы, я тебе позвоню, и ты будешь рядом…

— Разумно… Я подумаю над этим. Но ведь тебе надо же в школу первого сентября. А это уже через десять дней.

— Переведёшь меня в новую школу по новому месту жительства. А учёбу я постараюсь догнать, если ты мне принесёшь учебники.

— За прошлые года?

— Нет. Достаточно за восьмой класс. А остальное я постараюсь вспомнить.

— Ты уже так всё продумал? — папаша был явно озадачен моими выкладками.

— А что мне ещё тут было делать? Я лежал, читал газеты и размышлял.

— Да. Я тебе тут принёс свежую прессу.

— О! — обрадовался я. «Вокруг света», «Техника молодёжи»… Спасибо, пап!

— Не за что. Ладно. Мне уже пора. А твоё предложение по поводу квартиры я обдумаю.

— И обязательно посоветуйся со своей новой женой. Это важно…

— Не учи отца…

— Я понял, пап. Всё… Больше не буду…

Он по-отечески потрепал меня по волосам, и на этом наша встреча была завершена.

Когда за ним закрылась дверь моей палаты. Я немного даже обрадовался. Устал я. Это же как на минном поле. Шаг вправо, шаг влево… ба-бах…

Но вроде бы нормально так поговорили. Мне кажется, что мой нынешний папаша человек вполне адекватный и с ним можно вести дела. Хотя какие дела? Лишь бы он особо не лез в мои дела, и на том спасибо.

Нет. Пока тут всё нормально… Перспектива детдома на горизонте вроде бы не маячит…

О… Вот и на обед позвали. Я же всё же ходячий больной. Правда, лежу в отдельной палате. Не знаю уж почему… То ли это меня так врач определил из-за моей амнезии, то ли папахен подсуетился…

Возвращаясь в палату после обеда, сытый и довольный, я не сразу придал значение группе людей в другом конце больничного коридора. А зря…