Портальеро. Круг первый

Глава 20

Глава двадцатая.

Я пришёл из ниоткуда, и поэтому мне совсем не страшно вернуться обратно.

И я умру. И ты умрёшь.

Ты скажешь: «Нет!», скажу: «Ты врёшь!»

Пусть жизнь похожа на игру…

Но ты умрёшь. И я умру.

Всему свой день, всему свой час.

Мир был до нас. И после нас

Другие поведут в игру.

Но ты умрёшь. И я умру.

А мне лишь хочется успеть

Перехитрить и жизнь, и смерть…

Переиграть свою игру,

И верить в то, что не умру…

31 августа 1982 года.

Анапа. Новороссийск.

«Мы едем, едем, едем в далёкие края…» А кто куда там едет? Лишь Машенька и я.

— А куда мы едем? — спросила меня моя неугомонная спутница.

— А тебе не всё равно?

— Просто интересно… А куда?

— Подальше отсюда.

— А нас никто не остановит?

— Не знаю.

— А если вдруг милиция?

Я извлёк из перстня пистолет и показал ей.

— Троих на месте положим, а от остальных убежим.

— Ты сейчас пошутил?

— Да мне уже и не до шуток.

Дорога была почти пустая. Где-то позади маячили фары какой-то машины, но она нас не догоняла даже. Хотя и мы ехали аккуратно, не превышая скорости. Несколько встречных машин и всё. Счастливые времена…

Примерно часа за полтора мы добрались до Новороссийска, но проехали мимо. Один раз я видел стоящих ГАИшников, но они только лишь козырнули, не обращая на меня никакого внимания. Наверное, я не зря напялил на голову фуражку Оганяна, найденную на задней полке.

А после Новороссийска дорога стала немного более забавной. То в гору, то с горы, огибая ущелья… Я решил, что самое время и самое место избавиться от всего лишнего. Поэтому, забравшись повыше, притормозил возле обрыва.

— Мы приехали? — спросила любопытная девчонка…

— Любопытной Варваре на базаре нос оборвали…

— А зачем ты остановился?

— Сейчас всё увидишь…

Машину я сразу поставил мордой в сторону обрыва. Там были какие-то кусты, но это вряд ли послужит сильным препятствием для железного коня, падающего в пропасть.

Я стал по одному доставать из перстня пленников. На всякий случай держал пистолет под рукой. Вдруг Маша ошиблась, а её бывший мальчик со своей подругой умерли от страха, а не от асфиксии.

Но, нет… Оганян был ещё слегка тёплым, но уже дохлым на все сто. Я его тщательно обшмонал, забрав все деньги и пистолет. После чего усадил его за руль. Это мне удалось с трудом. Всё-таки он был раза в полтора тяжелее меня. От Маши помощи ждать не приходилось. А в одиночку кантовать мёртвое тело здорового мужчины — то ещё удовольствие. Поэтому тело следующего оперативника я сразу же извлёк внутри салона «Жигулей». Чтобы потом не пыхтеть, запихивая его туда. После обыска я стал богаче ещё на один ПМ и ещё один магазин с восемью патронами. Бонусом для меня стала бензиновая зажигалка, что-то типа советской пародии на «Зиппо», и пачка болгарских сигарет.

В этой жизни я вроде бы даже и не курил ещё. А «Опал» — это для меня, как что-то доброе из моего прошлого. Из прошлого моего будущего прошлого. Тьфу! Бред какой-то… Если короче, то первая моя пачка сигарет, купленных мною, ещё мальчишкой, примерно того же возраста, как и сейчас, это была пачка «Опала». Ностальгия, блин…

Я достал сигаретку, чиркнул зажигалкой и сделал первую затяжку. Странно. Но я даже не закашлялся. Просто в голове как-то сразу зашумело, поплыло… Примерно такие же ощущения я испытал и тогда, когда курил в первый раз. А ведь и сейчас у этого парня возможно первый раз организм получает заряд никотина… Да… В это время в сигареты ещё, наверное, клали и табак, и никотин. В будущем… Тьфу! Не хочу даже и вспоминать, что мне приходилось курить там в будущем. Были и хорошие дорогие сигареты, и такая мерзостная гадость, которую трудно даже назвать табачным изделием.

— Максим! Ты куришь? — удивилась Маша.

— Сто лет не курил. Вот решил попробовать…

— Но это же вредно! — попыталась побороться за моё здоровье мёртвая девочка-призрак.

— А жить, Машенька, вообще вредно. Ведь все живущие, в конце концов умирают.

— И без тебя знаю! — огрызнулась вредная девчонка.

Я с наслаждением выкурил сигарету до половины, и выбросил в темноту. Огонёк быстро полетел куда-то вниз, постепенно растворяясь в кромешной тьме.

У второго оперативника не было при себе ни оружия. Ни больших денег, ни сигарет. И судя по его документам, он вообще был стажёр ещё. «Прости, парень! Но ты попал не в то время, не в то место, и не в той компании.»

Опера разместились сзади, старший лейтенант за рулём. Я уж было решил столкнуть машину в пропасть, но решил, что стоит обыскать напоследок и бардачок с багажником. И правильно сделал. В бардачке обнаружился запасной магазин с патронами.

«Ай-яй-яй! Товарищ старший лейтенант! Кто же так хранит боеприпасы?»

А вот в багажнике я надолго застрял. Похоже, что хозяин машины был заядлым рыбаком. Чего тут только не было… И спиннинг, и бамбуковая трёхколенка. А в небольшом рюкзачке набор всего того, что любой рыбак не побрезгует иметь с собой. Блёсны, лески и прочее, прочее, прочее…

Я не такой уж и любитель рыбалки, но ходил с друзьями на рыбалку иногда. Так что знаю с какой стороны червя насаживать на крючок. Прибрал всё, не глядя… Заодно и садок из металлической сетки, и даже складной стульчик с алюминиевыми ножками.

Упёршись плечом, помог машине начать движение вниз. Ухнуло, но не бахнуло. Это только в голливудских боевиках, машина, падая в пропасть взрывается с огромным облаком пламени. А тут… Бум, хрясь, и всё… Утром найдут погибших на боевом посту ментов. Но мы к тому времени, надеюсь, будем уже далеко.

Пешком шагаю по горам. Темно, как у старого афро-американца нетрадиционной ориентации в нецензурном отверстии. Луна порою не видна. На небесах похоже тоже происходит смена времён года. Ведь по всем моим прикидкам сейчас примерно полночь. Зря я не забрал часы у старшего лейтенанта Оганяна. Мне ремешок не понравился. Кожаный и засаленный. Наверное, у этого мента были потные загребущие руки.

Хорошо ещё, что я открыл в себе новую способность. Теперь моё зрение может подстраиваться и под отсутствие света. Не знаю, смогу ли я что-то разглядеть в абсолютной темноте, где-нибудь глубоко в подземелье? Но на поверхности свет мало-мало есть. От иногда выныривающей из-за облаков луны, от неярких звёзд… А вот ещё и появились фары где-то за поворотом. Машины ещё не видно, но блики света уже мелькают где-то справа за кустами. Но она едет мне навстречу. Была бы попутная, то я бы попросился бы. Доехал бы до Кабардинки хотя бы. А ещё лучше до Геленджика. Интересно, я смогу там на ночь глядя где-нибудь остановиться на ночлег. Знал бы, что так случится, то я бы заранее озаботился бы приобретением палатки, спальника и другими полезными туристическими принадлежностями. А я, как городской пижон в джинсах и футболке. Надо бы в чемодан залезть. Может там найдётся что-то более тёплое. Но вряд ли там есть спальный мешок, и что-то напоминающее палатку…

Встречная машина проехала мимо. О, как… А это оказались какие-то менты. ГАИшники, наверное… Может мне сойти с дороги?

Я так и не понял, как на меня вышел старший лейтенант Оганян. Даже если меня в розыск подали и на всех столбах объявления повесили, то… Нет. Так быстро не нашли бы. Скорее всего тут сработал случайный фактор. Его мать, тётя Ася ехала со мною сутки в одном купе. Наверное, увидела у сына ориентировку на меня и опознала… Или это у него такая хорошая профессиональная память на лица? Он же видел меня на вокзале в Анапе, хоть и мельком.

Интересно, он сообщил обо мне руководству? Или решил взять меня самолично с напарником. А стажёра прихватили так, на всякий случай. Парнишку немного жаль. Он-то вовсе не при делах был. Но, как говорится: «Лес рубят — щепки летят.»

Когда послышался шум машины позади меня, я решил не испытывать судьбу, и сошёл с дороги, заняв наблюдательную позицию в придорожных кустах. Но мои опасения оказались напрасны. Это был какой-то грузовик. То ли ЗИЛок, то ли ГАЗон, я в темноте не разобрал. Блин… Если бы я стоял на дороге с поднятой рукой, то уже мог бы ехать, сидя на мягком сиденье…

Машке-то хорошо. Она сказала, что ей неинтересно шляться в темноте, и попросила отправить её спать в хранилище…

Жрать охота… Сил потрачено много, а обедали давно… Если бы я сейчас спал, то до утра и не вспомнил бы… А сейчас идёшь, идёшь… А жрать хочется.

Снова позади послышался шум нагоняющей машины. Я не стал никак реагировать. Ни оборачиваться, ни руку поднимать. Проедет мимо, значит так тому и быть, а остановится, значит остановится.

Машина остановилась, слегка обогнав меня. Та самая, милицейская, что ехала мне навстречу несколько минут назад…

01 сентября 1982 года.

Новороссийск.

Зато выспался. Разбудили меня только часов в девять. А до этого я спокойно проспал на деревянной лавке в небольшой камере какого-то отделения милиции. Знаю только, что это где-то в городе Новороссийске, а остальное меня мало волновало.

Когда вчера ночью ко мне подъехала милицейская машина, я решил, что лучше плохо ехать, чем хорошо шагать пешком. При себе у меня не было ничего, кроме вещей, что на мне было надеты. Всё-таки пространственное хранилище иметь при себе это очень удобно. На все вопросы милиционеров, я отвечал «Не помню!» и «Не знаю!» Ну, вот меня и задержали до выяснения.

Потом уже, в отделении, кому-то пришла в голову проверить все ранее полученные сводки-ориентировки. Кажется, они сообразили, что под одну из них я очень подхожу. Но так, как своего имени я им так и не назвал, а по отпечаткам пальцев меня пробивать — дело долгое по нынешним временам. Это вам не в будущем, когда через интернет в пять секунд перешлют нужные файлы. Тут долго запрягают… Поэтому меня отправили спать до утра. Ну а я в принципе неплохо так выспался. Только теперь меня жутко мучает сразу два противоположных желания.

— Начальник! Выведи в туалет! — замолотил я в железную дверь.

Стучаться пришлось долго. Но, в конце концов, пришёл злой сержант, и обматерив меня, всё же вывел до ветру. Там я и облегчился, и умылся, и напился из-под крана. После чего меня вернули в камеру. Кормить меня похоже никто не собирался.

— И долго мы будем в тюрьме сидеть? — спросила меня Маша, освобождённая из своего заточения в камень.

— Не знаю пока.

— Но ты же можешь отсюда уйти в любой момент?

— Могу. Только вот сложилась такая ситуация, когда идти нам с тобой особо некуда.

— Но у меня же сегодня последний день. — жалобно заканючила моя призрачная подруга.

— Не поверишь. Я всё время помню про это. Уже голову сломал, но пока так и не придумал ничего вразумительного. А сейчас вообще ни о чём думать не могу. Жрать очень хочется.

— Так пойдём, сходим куда-нибудь…

— Как ты себе это представляешь?

— Я схожу на разведку. А ты пока можешь удалить замок с этой двери…

Когда Маша сообщила мне, что у ментов там какое-то собрание, я решился. Убирать замок я не стал. Убрал дверь целиком, а потом вернул её на место, после того как вышел наружу. Маша всё время была на пару шагов впереди и предупреждала меня, когда можно идти вперёд, оставаясь никем не замеченным. Пара-тройка минут, и я уже вышел на улицу. Правда не через парадный вход, а со двора. Так было даже лучше.

Несколько переулков, пара улиц, и вот я уже ем пирожки с лимонадом. Более серьёзной еды я пока не нашёл.

После еды настроение улучшилось, а мозги заработали с новой силой. Народу на улицах прибавилось. Поэтому сменив рубашку и прикрывшись найденной среди моих вещей кепкой, я слился с толпой. И совсем незаметно для себя я понял, что каким-то образом вышел к морвокзалу. Решение пришло разом. Ведь не только по земле можно ходить.

Быстро сориентировавшись, я приобрёл билет на «Комету», следующую в сторону Сочи, с заходом по дороге в Геленджик и Туапсе. Еле успел. Вовремя меня занесло сюда.

Интерлюдия.

— Вы совсем охренели? Куда он мог деться через запертую дверь?

— Но, товарищ майор…

— Вы у меня все, как один пойдёте в народное хозяйство… Это если под суд не пойдёте. Опасный преступник…

— Да какой он преступник.? Мальчик совсем… Ему же ещё четырнадцати нет…

— Это точно?

— Так точно, товарищ майор.

— Ну, тогда… А кто его задержал?

— Сенцов и Гайдук.

— Угу… Дежурил ночью Трошкин… А в журнал занесли?

— Сейчас проверю…

— Проверь! Если записи в журнале не было, то проинформируй всех, что не было никакого мальчика… Не было. И всё тут.

01 сентября 1982 года.

Сочи.

Часа через четыре мы уже приближались к Сочинскому порту. Морская прогулка вызвала у моей подруги непередаваемый восторг. А я уже немного даже заскучал. Время перевалило за полдень, но я так и не нашёл нужного решения проблемы. И мне было очень грустно. Я смотрел на восторженную призрачную девчонку и не мог понять, как она может так веселиться, зная, что не сегодня так завтра, неведомые силы отправят её в загробный мир. Так что сходил на берег я слегка расстроенный.

— Куда мы пойдём сейчас? — снова обратилась ко мне с вопросом Маша, заглядывая в глаза.

— Если честно, то толком и не знаю. Но, учитывая опыт вчерашней ночи, я хотел бы найти что-нибудь из походного снаряжения. Палатку там, спальный мешок, и прочее…

— Тебе хорошо. Ты планируешь жить долго.

— Маша! Не сыпь мне соль на раны! Если бы ты знала, как я хочу чтобы и ты тоже жила долго…

— Поздно. Я уже не живая…

— Человек жив пока про него хоть кто-то помнит.

— Правда? А ты будешь помнить про меня.

— Не забуду! Это уж точно… В этой моей новой жизни ты единственная с кем я провёл так много времени рядом.

— Я тоже хочу, чтобы ты был всегда рядом со мной! — мечтательно произнесла Маша. — Может мне тебя убить? Тогда ты тоже будешь мёртвый и…

— Мария! Я тебя накажу!

— Опять запихнёшь меня в свой перстень?

— Я буду вынужден это сделать.

— Сделай! Может тогда я смогу пережить завтрашний день…

— А тот голос больше тебе ничего не говорил?

— Нет. Тишина. Я всё время жду, когда в голове внезапно прозвучит: «Всё!» И всё закончится.

— Не надо думать о плохом!

Вот так вот болтая и переругиваясь мы поднялись в город. Говорю «поднялись». Потому что двигаться приходилось всё время немного вверх. Наверное, поэтому в Сочи трудно заблудиться. Поднимаешься вверх — отходишь от моря, спускаешься вниз — возвращаешься.

— Пойдём, зайдём! — предложил я Маше. Указав на здание на котором были крупные буквы «ЦУМ».

— Пойдём… — согласилась подруга.

Её голос был абсолютно безразличный… Было видно, что её мысли где-то далеко отсюда…

— Маш! Доверься мне! Я не знаю, что будет дальше, но стараюсь верить, что всё будет хорошо.

Конечно же, я ничего толкового не нашёл в магазине. Вообще не понимаю, как можно хоть что-то найти в этом времени. Правда всё-таки смог себе взять несколько пар носков и новые кеды. А то у меня среди вещей не нашлось второй пары обуви, а носки мои уже, скажем так, попахивают… Переобулся. Стало полегче…

Машка опять включила режим любопытного туриста. Всё кругом ей было интересно. Я решил устроить её экскурсию по этому южному городку. Но сперва я подкрепился. Не знаю почему, но есть снова хотелось до урчания в животе. Хотя по времени-то уже пора обедать. А завтракал я давно и в сухомятку…

— Я хочу в Дендрарий! — заявила мне моя подружка.

Пока я насыщался, она летала по округе. Наверное где-то увидела рекламу этого парка.

— А можно я сначала доем? — спросил я её с набитым ртом.

— Угу!

— А что ты там хочешь посмотреть? Там же только деревья всякие.

— Дурак! Я никогда не видела ничего такого. Только по телевизору. А там и пальмы, и…

— Всё, всё… Я понял. Хочешь посмотреть, пойдём, сходим. Только по пути я хочу на рынок заглянуть. Может кто с рук продаёт то, что мне нужно.

— Угу…

Но и на рынке я не нашёл ничего нужного… Похоже, что туристы приезжают сюда со своим снаряжением, купленным где-то там, за пределами этого города. Или я просто не умею искать…

Так что мне ничего не оставалось делать, как вести девочку на экскурсию в Дендрарий…

01 сентября 1982 года.

Сочи. Дендрарий.

Когда я покупал билет, то меня на входе предупредили, что Дендрарий закроется через три часа. Я сказал, что успею… Тётя странно на меня посмотрела. Но я только потом понял почему. Дендрарий был, сука, большой… Очень большой… И дорожку шла всё время в гору, в гору… Надеюсь, что обратно с горы спускаться будет легче.

Машка отрывалась по полной программе. Пальмы, кипарисы и прочая экзотика. Всего этого тут было в достатке.

А ещё она могла делать то, что не могут сделать остальные дети, что гуляют тут со своими родителями. Она забиралась на верхушку пальмы, и оттуда показывала мне язык. Я улыбался. Ребёнок развлекается.

А вот мне было совсем не до развлечений. Я подсознательно что-то чувствовал. Не знаю даже, как это назвать? Тревога? Не совсем так… Но что-то меня настораживало. Я озирался по сторонам, но обилие зелени и люди вокруг… Всё было в норме. На небе ни облачка. Солнышко жарит. Что ещё надо?

Но что-то не так… Спинным мозгом чувствую это.

Я присел слегка передохнуть возле беседки, построенной видимо ещё тогда, когда в СССР не жалели денег на архитектуру. Уж не знаю, при Сталине так строили или при Хрущёве, но явно не экономили.

Что-то кольнуло в правую руку. Блин, это же перстень… Он снова подмаргивает красным цветом камня, как тогда, когда там внутри сидела наказанная Машка и хотела выбраться наружу. Но сейчас там нет ничего, кроме моих вещей и рыболовных принадлежностей, приватизированных из машины покойного Оганяна. Хотя… Там ещё два… Нет, три пистолета, и два запасных магазина к ним. Так что вроде бы ничего не должно моргать…

А вот ужен цвет камня не красный, а голубой… И тоже моргает. Что за фигня?

Я повертелся по сторонам и нашёл направление, в котором свечение становилось ярче. Но что это значит? Вот снова красным заморгало…

А чего я раздумываю? Пойду и посмотрю. Как говорится, за просмотр не берут… Или берут?

— Маша! — позвал мысленно я.

Я давно уже заметил, что мы можем общаться с ней на довольно-таки неблизком расстоянии. Похоже, что для мысли нет таких препятствий, как воздух, деревья и строения. Голос звучит тише, если тот, кто слушает находится далеко. Но голос звучащий в голове, звучит всё время одинаково, если только эта вредная девчонка так не кричит, как будто в самое ухо.

— Что?

— Машенька! Не кричи так, пожалуйста!

— Но ты же меня сам позвал.

— Я просто хотел сказать, что могу отойти в сторону с тропы.

— Но там же эта вредная тётя сказал, чтобы никто не сходил с тропы.

— Я кое-что увидел.

— Что?

Призрачная девочка стремительно подлетела ко мне и заглянула прямо в глаза.

— Помнишь, там, на кладбище…

— Зачем ты мне напоминаешь то, о чём я не хочу даже думать?

— Маша! Дослушай до конца!

— Ну… — голос у неё был недовольный.

— Там. На кладбище я хотел посмотреть кое-что. Я же тебе говорил, что перстень начинает светиться голубым, когда рядом находится что-то магическое.

— Ну, помню…

— Тогда мне помешали те двое, которых ты убила потом.

— Помню. — насупилась девочка.

— Так вот. Сейчас камень в перстне странно себя как-то ведёт.

— В каком смысле?

— Он то моргнём красным, то голубым…

— И что это значит?

— Понятия не имею. И очень хочу посмотреть, что там.

— Я с тобой! — тут же отреагировала моя призрачная подружка.

— Ты — девочка свободная! Можешь делать всё, что хочешь…

— А тебе ничего не будет? — снова спросила она.

— За что?

— Ну… Ты вот сейчас с тропы сошёл.

— Ты же видишь, что здесь и до меня кто-то ходил. Тропинка через траву протоптана.

— Ага… Протоптали другие, а ругать будут тебя.

— Не парься!

Сойдя с тропы, я довольно-таки быстро углубился в зелёные заросли какого-то кустарника. Я не разбираюсь в сортах кустов, но это точно были не пальмы и не кипарисы.

Зато, когда впереди появились стройные тонкие стволы, то я сразу же опознал в них бамбук.

— Хорошая трава. Высокая.

— Это же бамбук? — удивилась Маша.

— Да.

— А ты говоришь, что это трава.

— Ну так бамбук, по своей природе, и есть трава.

— Точно? А почему эта трава такая большая?

— Трава траве рознь…

— А зачем мы туда идём?

— Я же тебе говорил, что там…

И тут, в тени от бамбука, я снова обратил внимание на свой перстень. От сверкал ярким алым светом…