Портальеро. Круг первый

Глава 19

Глава девятнадцатая.

Люблю раннее утро. Так тихо вокруг, что кажется, что все козлы и гады сдохли.

Задумайся на миг! Что не было? Что было?

И кто чего достиг? И что кого сгубило?

Задумайся над тем, что брошено когда-то!

И плохо стало всем… И все не виноваты…

Винить кого-то — грех. И обвинять не надо

Себя, меня и тех, кто был когда-то рядом.

Задумайся о том, что сделать, чтобы дальше

Была семья и дом без холода и фальши…

И в сотый раз скажи, что нет пути обратно.

Пустые миражи и радужные пятна…

Недолго всё сломать. Построить трудно снова.

Как трудно понимать Несказанное слово…

За годом год идёт, стирая свои ноги.

Задумайся! Что ждёт тебя на той дороге?

29 сентября 1982 года.

Скорый поезд «Москва — Анапа»

Я проснулся рано. Но вставать совершенно не хотелось. Равномерный «ту-дук, ту-дук» железных колёсных пар навевал сонливость. Но спать уже совсем не хотелось. Я лежал на верхней полке. И смотрел в окно на пробегающие мимо унылые пейзажи. Завёрнутая в одеяло Машка, спала рядом, но ближе к стене. Я её два раза обернул, чтобы мне не было так холодно спать рядом с ней.

Идти ночевать в перстень, или спать на третьей багажной полке она категорически отказалась. Я не стал с ней спорить. День был суматошный и я смертельно устал. Поэтому, как только поезд тронулся, я почти сразу же забрался на верхнюю полку и заснул без задних ног. Потом проснулся от того, что замёрз. Упаковал холодную мёртвую девочку в одеяло, и снова уснул. Места нам двоим на полке вполне хватало.

Ехать нам осталось ещё почти сутки. Так что есть время подумать про всё и обо всём.

Накуролесил я знатно. Сам не понимаю. Чего это меня так торкает всё время. Вечно изнутри прёт из меня подростковая горячность. А ведь вроде бы не мальчик уже… наверное, гормоны периодически берут верх над моим сознанием и творят всякое непотребное и совершенно не нужное.

— Ты о чём думаешь? — внезапно раздался в голове Машин голос.

— О всяком… Ты чего не спишь? Рано ещё…

— Ты тоже не спишь. Я это чувствую.

— Спи давай! Нам ещё долго ехать…

Я и сам закрыл глаза… И под мерное и успокаивающее «ту-дук, ту-дук» снова провалился в сон…

Долго мне спать не пришлось. И разбудил меня на этот раз взволнованный голос Маши:

— Максим! Максим!

— Что случилось? — я спросонья чуть не задал это вопрос вслух, но вовремя опомнился.

Интересно, что бы подумали мои соседи по купе, если бы я стал во сне орать: «Что случилось!»

Семейная интеллигентная пара из Ижевска ехала отдыхать на море. Отличное время выбрали. Сейчас все дети разъедутся с курорта, а море ещё тёплое и погода вполне себе летняя.

А пожилая женщина возвращалась от внуков. Сама она живёт у самого моря в посёлке со смешным названием — Сукко.

Ну а я уже придумал себе легенду. Главное, что она звучит вполне правдоподобно. У отца новая семья. А мама… Мама умерла. Еду к тёте, которая должна меня встретить на вокзале в Анапе.

— Что случилось. Маша? — мысленно задаю вопрос.

— Максим! Оно… Мне сказало…

— Кто оно? Что сказало? Ты можешь успокоиться и мне всё объяснить?

Могу. — голос призрачной девочки зазвучал более ровно и холодно. — Я должна буду уйти…

— Стоп! Давай всё по порядку! С самого начала.

— Я спала, когда в голове прозвучал голос…

— Чей голос?

— Откуда я знаю… Чей-то голос. Холодный, как не живой…

— И что сказал тебе этот голос?

— Готовься! Тебе осталось три дня…

— И всё?

— И всё…

— Фух… Я-то думал…

— А что?

— Да. Ничего…

— Ничего хорошего.

— Машенька! А разве ты сама не знала, сколько дней осталось до того момента. И я знал, и ты…

— Но я думала, что после того, как я вырвалась с кладбища, всё изменилось… Я думала, что смогу остаться здесь… Ты же говорил…

— Что я говорил? Я говорил лишь то, что не знаю, как и чем тебе помочь. Я говорил, что всё могло измениться, если тебя не будет в том месте, которое считается домом для мёртвых тел… Ведь ты же помнишь, что ты сама не могла покинуть кладбище?

— Помню. Я надеялась, что всё изменилось с тех пор. Знаешь, я очень жалею, что не могу сейчас заплакать. Мне бы стало легче…

Я обнял её.

— Успокойся! У нас с тобой есть ещё три дня…

— Но ты же… Я же…

— Ты веришь в то, что всё может измениться?

— Нет…

— А надо верить. Иногда в жизни происходит такое, чего ты вообще не ждёшь.

— Так это в жизни… — протянула Маша. — А после жизни?

— Тем более. Даже то, что ты после смерти можешь ходить, говорить и общаться со мной — это уже настолько странно, что так и хочется сказать: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!»

Она молчала. Её глаза, полные невообразимой печали смотрели на меня с такой обидой. Как ребёнок, кому вместо подарка на новый год подарили только красиво упакованную коробку, внутри которой была пустота…

— Даже наша с тобой встреча настольно невероятна, что это один шанс на миллиард. Ты где-нибудь когда-нибудь слышала про такое?

— Нет…

— И я тоже раньше не слышал. Да и раньше со мной никогда не случалось ничего такого, чего нельзя было бы объяснить с точки зрения современной науки.

— Получается, что всё это сказка?

— Да, Маша! Да! Это всё сказка. И мы в ней живём…

— Я не живу… Я уже мёртвая… А скоро меня и вовсе не будет…

— Ты не веришь в сказки?

— Нет. С тех пор, как мне сказали, что я умру от какой-то болезни, которая залезла ко мне в голову… То есть почти с самого детства…

— Твоё детство ещё не закончилось…

— Ничего… Скоро закончится. Осталось три дня…

— А ты хочешь, чтобы твоё детство никогда не заканчивалось?

— Не знаю… Но я уже не маленькая… Я хотела сказать, что я уже не та маленькая девочка, которая верила в чудеса.

— И тем не менее… Постарайся поверить!

— Это что-то изменит?

— Да! Это добавит мне уверенности в том, что у нас всё получится. Ты же не хочешь, чтобы я перестал пытаться что-то придумать?

— Не хочу…

— И я не хочу.

— Поцелуй меня! — внезапно произнесла она таким тоном, что меня аж пробрал озноб…

— Что?

— Поцелуй меня!

— Зачем?

— Мне так надо…

Я затаил дыхание и слегка прикоснулся губами к её лбу.

— Так только покойников целуют…

— Но, Маша! Ты же и так…

— Да! Я знаю, что я мёртвая. Но я… Та девочка, которая когда-то верила в чудеса… Я хочу, чтобы ты поцеловал меня в губы!

Долгую минуту я раздумывал, глядя в её глаза. В них была боль, мольба и надежда…

Я прикоснулся к холодным губам полупрозрачной мёртвой девочки, и как мне показалось, всего лишь на один миг, они стали чуть теплее.

— Тебе стало легче от этого? — спросил я оторвавшись.

— Да. Теперь я буду верить в то, что у тебя всё получится…

— У нас всё получится, Машенька… У нас.

Интерлюдия.

В обшарпанном кабинете за столом сидел немолодой мужчина. Перед ним на столе в творческом беспорядке лежали бумаги папки и много ещё чего. Перекидной календарь был весь исчёркан пометками. Трубка телефона, приложенная к уху, давно уже вспотела.

— Да, товарищ полковник! Так точно…

Окончив разговор, он сидел тяжело дыша. Глаза у него были красные от недосыпа.

В кабинет, постучавшись, вошёл молоденький лейтенант.

— Разрешите, товарищ капитан?

— Чего тебе, Семёнов?

— Кражу раскрыли…

— Какую кражу? Ты что, не знаешь? Мы тут вторые сутки на ушах стоим. Это не дом, а какое-то проклятое место…

— Товарищ капитан! Это как раз касается…

— Что там? Докладывай!

— Кражу совершил несовершеннолетний Костриков Сергей и с ним ещё двое несовершеннолетних из посёлка Бирюлёво.

— Да, какую кражу? Что? Костриков? Это не тот «парашютист»?

— Так точно, товарищ капитан!

— Он же насмерть разбился… Ладно… Давай всё по порядку!

— Установлено. Семнадцатого августа, Сергей Костриков заманил своего одноклассника Максима Шварца в пустынное место возле Очаковской ТЭЦ.

— Свидетели есть?

— Так точно. Водитель Кузяев. Он подвозил Кострикова и Шварца, получив от них три рубля…

— Ясно. Что дальше?

— Там, около ТЭЦ, подельники Кострикова, Пименов и Гунько нанесли несовершеннолетнему Шварцу удары по голове и телу. В том числе. Причинив черепно-мозговую травму, повлёкшую потерю сознания и приведшую к дальнейшей амнезии. Посчитав Шварца убитым, бросили тело в кустах, забрав у него ключи от квартиры по адресу Нежинская дом 13 кв.⁇ Проникнув в квартиру, похитили дорогую импортную радиоаппаратуру, золотые украшения и деньги. Застигнутые в квартире, внезапно вернувшейся хозяйкой, Шварц Марией Ивановной, убили её и скрылись. Похищенную радиоаппаратуру, а в частности: Двухкассетный магнитофон «Шарп» и катушечный магнитофон «Акай» японского производства, спрятали в гараже, принадлежащем Кострикову Сергею Андреевичу. Это отец несовершеннолетнего Кострикова, ранее судимый… Он был в рейсе, а когда вернулся, узнав о смерти сына запил. Нашёл в гараже магнитофоны и хотел продать.

— Ясно. А что там подельники Кострикова-младшего?

— Похоже, что не поделили что-то. Двадцать седьмого августа, несовершеннолетний Пименов забил насмерть Гунько на территории Введенского кладбища, а убегая попал под машину.

— Жив?

— Нет. Грузовик его переехал.

— А доказательства их причастности к краже есть?

— Так точно. Отпечатки пальцев по всей квартире Шварца.

— Выходит, что убийство и кража раскрыты… Только вот как с этим быть? На! Читай!

Он протянул лейтенанту отпечатанную на машинке бумажку.

«Сводка-ориентировка ГУВД г. Москвы.»

'За совершение особо тяжкого преступления, убийство двух и более лиц, ст. 102 УК РСФСР, разыскивается Шварц Максим Александрович, 1968 г. рожд., урож. г. Москвы.

На вид примерно 14 — 16 лет, среднего роста, среднего телосложения, волосы тёмно-русые.

Преступник вооружён…'

Ещё четыре трупа. И всё та же фамилия — Шварц…

30–31 августа 1982 года.

Анапа.

Естественно, никакая тётя меня на вокзале в Анапе не ждала и не встречала. Но мне удалось незаметно слинять от любопытных попутчиков. Игорь и Лена из Ижевска, правда, сразу же свалили, подхватив свой чемодан. А вот тётя Ася из Сукко, была ну очень заботлива и даже звала к себе, если вдруг моя тётя не сможет меня разместить у себя. Но и она тоже быстро уехала. Её встречал сын на белых Жигулях-копейке. Усатый, чернявый и почему-то сердитый.

И вот я снова один, если не считать любопытной девочки-призрака, что крутится рядом и надоедает мне своими вопросами. Почемучка, блин, любопытная.

— А это что? А куда? А где море? А когда мы пойдём на море? — и это ещё малая часть из тех вопросов, что прилетали в мой адрес.

Я считаю, что мне повезло. Мне сдали комнату в частном доме. Я даже приготовил слезливую легенду о том, что папа приедет позже, через неделю… Но оказалось, что это никому не интересно. Плати деньги и комната твоя. Я заплатил, не торгуясь, сразу за неделю вперёд, чем ещё больше понравился хозяйке дома. За вполне небольшие деньги у меня была постель, крыша над головой и разрешение пользоваться общей кухней.

Но я пока питался в ближайшем кафе. Домой возвращался только ночевать, а всё остальное время проводил на море или просто гуляя по окрестностям. Даже ходил в кино. Не для себя, конечно. Все эти фильмы я уже видел когда-то. Но для Маши это было хоть какое-то, но развлечение.

Естественно, первым делом, как только мы нашли жильё, то отправились к морю. От нашего дома надо было или далеко идти до пологого спуска, или спускаться по крутой извилистой тропе по камням. Я пошёл напрямик. И не прогадал. Этот путь выбирали не все, да и пляж тут был не слишком оборудован для отдыхающих. Крупные камни, и местами неровная галька. В общем, не всем такое нравится.

Зато я был доволен. Можно было хоть какое-то время побыть в одиночестве. Я медитировал почти до самого вечера, глядя на то, как волны то накатывали, то откатывали, облизывая камни…

Машка тут же разделась и полезла в море. Меня она похоже, совсем не стеснялась уже, а больше её никто и не видел.

— Ты хоть плавать-то умеешь? — успел я спросить её.

Но она ничего не ответила и смело вошла в воду. И почти сразу, молча доказала мне, что плавать она умеет, и беспокоиться мне не о чем. Я конечно же слышал поговорку, что тонут в основном те, кто умеет плавать. Но, когда моя мёртвая подружка заплыла так далеко, что её уже трудно было разглядеть, а потом вернулась, паря над водой, то я и вовсе успокоился на её счёт. Та, кому суждено покинуть этот мир через день другой, вряд ли банально утонет в тёплом море…

Вот только у меня не появилось никаких новых мыслей по поводу того, как сделать так, чтобы тёмные силы не утащили бедную девочку в загробный мир со дня на день.

Ведьма говорила, что всё придёт само собой. Так оно и было. Как только возникала какая-то проблема, то сразу же возникали некие предпосылки для их решения. Только вот рядом со мной почему-то гибли люди. Одних убивали мои враги, а врагов в свою очередь, уже убивал я. И при этом, я поймал себя на мысли, что мне никого не жалко… Вот только разве отца… Новообретённого отца этого пацана, Максима Шварца. И бабушку, которую я при жизни не знал даже… А вот всех остальных… Нет. Не жалко.

А Маша. Она мне стала ближе всех других. Взбалмошная, местами капризная и своенравная, но своя, родная… С такой можно идти сквозь огонь и воду. Жаль, если она покинет меня и этот мир.

Кстати, обнаружил в себе новые способности. Теперь я могу глубоко нырять. Нет. Дышать под водой я пока ещё не умею, и жабры, как у Ихтиандра у меня не выросли. Но задерживать дыхание на несколько минут получается легко… Достал со дна для Маши большую раковину, нырнув поглубже… Рапаны они тут вроде бы называются. Внутри находился живой моллюск. Местные таких вываривают, потом раковину покрывают лаком и продают туристам. Предложил Маше этим заняться, но она сказала, что ей его жалко. Пришлось раковину снова забросить подальше в море.

Завтра первое сентября. День знаменательный не только тем, что детишки, от мала до велика, пойдут в школу, ПТУ или ещё куда… Но и тем, что это будет последний день Маши Кнопке на этой земле. Она, конечно, храбрится и делает вид, что верит в мои способности… Но я уже не раз замечал, что когда я не смотрю на неё, то она становится грустной и задумчивой. И мне кажется, что именно этим и вызвано её желание напоследок отрываться по полной. Мы с ней катались на аттракционах в парке Тридцатилетия Победы, ходили в кино и гуляли, гуляли. Периодически я покупал ей что-нибудь вкусненькое. Правда, для того, чтобы попробовать это, ей приходилось прятаться в камне моего перстня. Но это такие мелочи, на которые она уже не обращала особого внимания.

Зато я решил, что когда время будет приближаться к «часу Х», то имеет смысл спрятать её в камень. Вдруг проскочит указанный свыше день, а она останется со мной… Но верится в это с трудом. Либо её заберут в тот момент, когда она оттуда снова выберется, либо… Эх… Не думаю, что это поможет.

Снова подступает вечер… Закат на море красивый, и какой-то печальный. Где-то вдалеке играет музыка. Но у нас тут рядом ничего увеселительного нет. Поэтому за шумом прибоя даже не особо и слышно, что за музыка играет… Бу-бу-бу и всё…

Сегодня не хочется идти туда, где яркие огни и много весёлых людей…

— Максик! — грустным голосом спрашивает меня моя призрачная подружка. — Завтра последний день…

— Я знаю…

— Ты так и не придумал ничего?

— Я уже множество разных вариантов продумал, но ни один из них не даёт стопроцентной гарантии того, что я справлюсь. Понимаешь… Я даже не знаю, с чем мне придётся вступить в противодействие. А ведь чтобы победить, надо хотя бы знать, с кем сражаться.

— Я боюсь…

— Понимаю. Мне очень не хочется потерять тебя.

— Правда?

— Честное слово! Я впервые в этой жизни могу с кем-то говорить буквально обо всём, даже не подбирая слов.

— Да… Ты порой такое говоришь…

— Ты тоже. Вот и получается, что мы с тобой два сапога пара.

— Жаль… — задумчиво проговорила Маша.

— Чего тебе жаль?

— Того, что мы с тобой никогда не станем парой…

Вечерний тёплый воздух был густой, как кисель. И в этой звенящей густоте повисла длинная и тяжёлая пауза… Казалось, что молчание длится целую вечность. Я не знал, что сказать девочке, чтобы подбодрить её. А она молчала, глядя как по тёмной воде побежала лунная дорожка…

А я вдруг заметил, как еле-еле светится янтарным цветом камень в моём перстне. И это не отблеск бледной луны… Слегка крутанувшись на месте, я смог определить направление, в котором свечение камня было чуточку сильнее, и пошёл туда.

— Куда ты? — спросила Маша.

— Хочу проверить кое-что…

Идти оказалось недолго. Всего-то каких-то пару метров. Сигнал был слабый, но он указывал, что тут под камнями что-то есть… Недолго покопавшись, я нашёл маленькую золотую серёжку с бледно-розовым камешком.

Слышал я про такой бизнес на пляже. Ходят люди, с металлодетектором. Песок просеивают. И немало чего находят. Украшения и монетки… На пляже часто что-то теряется.

Я положил серёжку на ладонь и камень почти сразу же исчез, а я почувствовал небольшой совсем прилив энергии.

— Пойдём домой. Маш! — позвал я свою призрачную подружку. — Поздно уже…

Вечер 31 августа 1982 года.

Анапа. Частный сектор…

Вернулись мы, когда на улице уже совсем было темно. На юге рано темнее. Я прошёл в свою комнату и зажёг свет.

Настроение было не очень…

Один день. Остался всего лишь один день. Есть такое выражение: «День кормит год». Но в нашем случае, день вообще может напрочь перечеркнуть всю дальнейшую историю. Мою историю.

Если Маша навсегда исчезнет, я снова останусь совсем один. Не хочу! Вот реально, не хочу…

Дверь распахнулась без стука и в маленькой комнатке сразу же стало тесно. На меня набросились двое в штатском, и ловко так скрутили руки за спиной. А следом за ними в комнату вошёл мужчина в форме старшего лейтенанта милиции. Чернявый такой, с усами…

А я его не сразу даже и узнал. Это же сын тёти Аси. Он встречал её на белой копейке. Трудно его узнать. Тогда-то, на вокзале, он ведь без формы был. А чернявых усачей на югах хватает…

— Гражданин Шварц?

— А в чём дело? — попытался прояснить ситуацию я.

— Старший лейтенант Оганян. — представился мне он. — Вы арестованы по подозрению в убийстве. Где оружие?

— Какое оружие, стралей? — ответил я нагло и с усмешкой глядя ему в лицо.

И пистолет, и смятое в комок золото, лишённое камней, и даже все мои вещи, были спрятаны в самом надёжном месте. В камне магического перстня. Ну, разве что мокрые плавки висели на спинке стула…

— Ты мне поговори ещё, сопляк!

— Вот именно. Мне ещё только тринадцать лет, товарищ Оганян. За то, что вы безосновательно применяли физическую силу к несовершеннолетнему, связали его, а теперь вот, как я заметил, ещё и ударить хотите, Вас потом накажут. Я же молчать не буду, и всё сообщу прокурору.

— Ты чё, самый умный, да?

— Образованный…

— Обыскать тут всё! — скомандовал бравый милиционер.

Бесполезно. Тщательно произведённый обыск ни к чему не привёл. Больше пострадали вещи хозяйки дома.

— Куда ты спрятал пистолет? — наседал на меня Оганян.

— Какой пистолет? — с наивным выражением на лице переспросил его я.

— Пистолет Макарова, который ты украл у лейтенанта милиции в Москве, и из которого застрелил свою мать?

— Да что Вы такого говорите-то, товарищ старший лейтенант. Больная у Вас какая-то фантазия.

Мы уже стояли на улице, возле знакомых мне «Жигулей» первой модели белого цвета. Огянян уже сел за руль и завёл машину. Ну, что сказать? Движок завёлся с пол-оборота, звучал ровно и без посторонних шумов. Ясно, что за машинкой следят. Только вот мне интересно, откуда у простого милиционера деньги на машину взялись? Хотя… У армян всегда водились деньги. А судя по фамилии, этот старлей стопроцентный армянин.

Что делать дальше я не знал. Мои руки, стянутые за спиной каким-то ремнём, затекли, и я решил, что хватит изображать жертву…

Одним движением я отправил ремешок в пространственное хранилище.

Сегодня на пляже, я неплохо так потренировался, убирая в перстень и доставая обратно камни с пляжа. Причём максимальные размеры камня, который мне удалось бы спрятать в перстень, я так и не смог уточнить. Последний валун был с меня ростом. Он исчез так же легко, как и галька размером с кулак. Причём я мог даже передвигаться вместе с ним не испытывая никаких затруднений. Если бы я попробовал переместить его руками, то даже не смог бы и сдвинуть его с места. А так… Я спрятал его, а пройдя без напряга метров десять туда и обратно, снова вернул его на прежнее место. Вуаля…

Оганян не сразу заметил, что я стою, разминая затёкшие руки.

— Он развязался! — каким-то визгливым голосом он сообщил об этом двум оперативникам.

— Руки затекли, старлей… — спокойно ответил я. — Не ссы! Не убегу. Местность тут для меня незнакомая, а на лице темно. Бегать в темноте — себе дороже. Так и шею можно свернуть.

Глядя на всё это со сторону, Машка просто ухахатывалась… Она знала, что со мной ничего не произойдёт. Она просто была в этом уверена, потому что верила в меня. И мне это очень нравилось. Если кто-то в тебя верит, то поневоле и сам поверишь в свои силы.

Двое оперативников бросились ко мне, и тут же исчезли. Хорошо, что хозяйка ушла в дом и не видела этого. Лишние свидетели мне были не нужны, а эта женщина мне ничего плохого не сделала вроде бы.

Оганян что-то почувствовал и выйдя из машины стал озираться по сторонам, в поисках своих сослуживцев… При этом он зачем-то полез рукой в кобуру за пистолетом.

— Эй! Дядя! Ты с пистолетиком-то не балуй! — посоветовал ему я.

Но этот мужчина не посчитал нужным прислушиваться к моим советам и тоже исчез, успев лишь достать ПМ из кобуры.

Я сел за руль уже заведённой машины, а Маша проникла на пассажирское сиденье, прямо через закрытую дверь. Я выжал сцепление, слегка поддал газу и плавно тронулся с места… Ну, мы и поехали…

Куда?

Пока что прямо…